Гуров в это время в другом присутственном месте занимался не менее скучной работой. Он прохаживался по просторному кабинету директора «Агронавта» господина Зайцына и вел с ним разговор. Попасть сюда было непросто.
Сначала за Гуровым в отель приехал все тот же представительский «Мерседес» с тонированными стеклами. Всю дорогу до комбината Гуров просидел в одиночестве, отделенный от водителя толстым стеклом. Звуки сквозь него не проникали, пули, по всей вероятности, тоже. Машина пересекла город, выехала из него и с полчаса катила по лесной дороге. Тут деревья расступились, и Гуров увидел уходящий в обе стороны высокий бетонный забор с колючей проволокой. Рядом с воротами возвышалось трехэтажное кирпичное административное здание, украшенное вывеской «Агронавт» и мозаичным портретом Ленина. Несмотря на смену власти, новые хозяева не сочли нужным выковыривать из стены этот продукт агитпропа.
«Мерседес» остановился у дверей здания, двое хмурых охранников открыли дверь машины и предложили Гурову пройти внутрь. Сыщик обратил внимание на то, что окна коридоров выходили не на территорию комбината, а на улицу. Но и попав в кабинет Зайцына, откуда открывался вид на «Агронавт», полковник не смог удовлетворить своего любопытства. Обзор совершенно перекрывали высокие ели и стоявшее рядом серое бетонное здание.
Директор перехватил взгляд сыщика.
– Это наши мощности, – похвастался он. – Лучший в стране мясокомбинат, а дальше база животноводства. Ничего интересного, обычное производство.
Он встретил гостя из Москвы с широкой улыбкой на лице и бутылкой виски в руках. Собеседники выпили, но разговор не клеился. Зайцын все время пытался намеками и недомолвками выяснить истинную причину приезда Гурова. Тот же, в свою очередь, с помощью таких же средств пытался разузнать хоть что-нибудь про комбинат. Общались они по имени-отчеству, но на «ты», хотя до вчерашнего дня не встречались и знакомы не были. Эта манера была принята между руководителями, прошедшими школу советской номенклатуры. Так они подчеркивали свою избранность и принадлежность к высшей касте общества.
Говорили они о вещах второстепенных. Директор с помощью наводящих вопросов старался определить уровень полномочий «юриста» из «Ассоциации». Гуров изображал простака, но так, чтобы бутафорию можно было определить за версту невооруженным глазом.
Зайцын предложил закурить.
– Забрал бы ты этого Аверина, – сказал он. – Я понимаю, что это ваш казачок. Но он же ничего не делает, только ваши деньги прожирает. Или хотя бы приструни его. Постоянно сует нос куда не надо. Он тебе уже нажаловался?
– А есть на что жаловаться? – Гуров подошел к окну, с удовольствием затянулся и по привычке выпустил дым в форточку.
– Ну, так, по мелочам. – Зайцын неопределенно помахал в воздухе сигаретой. – Что на дистанции его держу, внутрь, за периметр, не пускаю. Ты не обижайся, но я и тебя не пропущу. Нечего там смотреть, только работягам мешать будешь. Они у меня пуганые, каждого чужого человека боятся. Нелегалы в основном. А им не пугаться, а работать надо.
Гуров усмехнулся.
– У них что же, от страха члены немеют?
– Нет, скорее наоборот. У них со страху случаются приступы неконтролируемого бешенства. Ненароком зашибить могут.
Гуров бросил на директора быстрый взгляд.
– Или на крюк повесить?
Лицо Зайцына окаменело. Он напрягся.
– Это обвинение?
Но Гуров уже снова, как ни в чем не бывало, беспечно пускал в форточку колечки дыма. Словно сам ничего не говорил и вопроса директора не слышал.
– Я думаю, – наконец произнес он, – нам надо собраться в узком кругу. Ты, я и Аверин. Кстати, где я могу его найти?
– У Ксении, где же еще! – фыркнул Зайцын. – Утешает вдову. Позвонить ему?
– Не стоит, лучше я сам за ним съезжу. К тому же Ксения Мартыновна меня в гости приглашала.
– Она предпочитает, чтобы ее отчество произносили на европейский манер – Мартиновна, – поправил директор, сделав при этом ударение на «а».
Гуров поблагодарил. Беседа с директором показалась ему чем-то вроде плавания в киселе. Информацию о комбинате следовало поискать в других источниках.
Перед тем как покинуть кабинет Зайцына, Гуров попытался напоследок еще раз проникнуть взглядом сквозь густую хвою. Ему показалось, что он разглядел где-то вдалеке на холме низкое строение, напоминающее то ли коровник, то ли барак.
Только выйдя из офиса «Агронавта» на улицу, Гуров сообразил, что не договорился насчет машины. Да и куда ехать и где искать особняк Ксении Мартиновны, сыщик не имел ни малейшего представления. Вредно привыкать к хорошему. Вот – не подали пуленепробиваемый «Мерседес», и ты уже как без рук.
Неожиданно со стоянки, где стояло десятка полтора машин, отъехал невзрачный «Москвич» и остановился рядом с полковником.
– Господин Дуров? – спросил водитель. – Вас подбросить?
Гуров узнал его. Это был мэр города Мясникова Ковалев. Сыщик с радостью согласился. «Москвич», конечно, не бронированный лимузин, но все же лучше, чем ничего.
– Вот, приезжал к директору, – пожаловался Ковалев. – Не принял, скотина. Велел передать, что занят.
– А приезжали-то зачем? – спросил полковник.
Мэр пожал плечами.
– Денег просить, зачем же еще. Зима ведь не кончилась, холода, пусть и небольшие, месяца два еще точно продержатся, а топить уже нечем. А вы далеко собрались?
– Да вот решил Ксению Мартиновну навестить, а адреса и не знаю.
– Не проблема, я вас подброшу, – успокоил его Ковалев. – Ну и как первое впечатление от наших палестин?
Гуров поневоле задумался.
– Да как вам сказать… Ничего, красивый город. Только атмосфера странная. Тягостно как-то.
Ковалев громко расхохотался.
– Точно сказано! Исчерпывающая оценка. Да, город и его жители кое-кому тут в тягость. Знаете, если бы нашего города вдруг не стало, то и руководство комбината, и администрация губернатора вздохнули бы с заметным облегчением. Не знаю, как там у вас в Москве, а у нас народ только жить и работать властям мешает.
– В Москве то же самое, – обнадежил собеседника Гуров и заметил: – Я гляжу, не любите вы власть имущих. А сами разве не из них будете?
Ковалев снова жизнерадостно рассмеялся.
– Я? Я – мальчик для битья плюс разнорабочий в одной упаковке. Сантехника, отопление, ремонт домов, транспорт, дороги – все на мне. Чуть что – почему не работает? Если работает, то почему так дорого? Просто голова кругом идет. К тому же местный губернатор покоя не дает, копает под меня. А сам на мое место метит.
Гурову это показалось странным.
– Из губернаторов в мэры? Он что же, мечтает о понижении?
Ковалев разъяснил:
– Нашего товарища Комиссарова с губернаторского места все равно скоро попрут, и он это понимает. Он со своими комиссарскими замашками никак в вертикаль власти не вписывается. А должность мэра у нас пока еще выборная. Так что у него есть шанс заморочить голову электорату своими популистскими лозунгами. Тогда, может, и продержится еще какое-то время. Видели – плакаты по всему городу расклеены? «Помоги агрокомбинату, и агрокомбинат поможет тебе!» Его работа. Сейчас из тех денег, что Зайцын нам выделяет, губернатор почти все забирает себе, типа – в резервный фонд. Городу оставляет крохи. А если его изберут мэром, то он обещает городу золотой дождь.
– А не врет? – скептически прищурился Гуров.
– Конечно, врет. Но это выяснится только после выборов. И денег не даст, и город развалит, окончательно и бесповоротно. Боюсь, теперь, без Фердыщенкова, все и так развалится. Вы-то как думаете?
Сыщик неопределенно помычал:
– Н‑н‑ну… Я пока не могу сказать ничего определенного. Смотрю вот, слушаю. С людьми беседую. А вы Фердыщенкова хорошо знали?
Ковалев кивнул.
– Да, когда-то мы даже дружили. И на митингах вместе выступали, и на выборы вместе шли. Была такая партия – «За демократию – Мясников». Потом Петя подался к патриотам, потом примкнул к партии власти… И пошло-поехало!
– Да, Фердыщенкову, с его энергией и связями, совсем не обязательно было создавать такой грандиозный проект, – заметил Гуров. – Мог бы замутить банальную пирамиду или финансовый пузырь. Я бы его понял.
Машина резко затормозила.
– Заболтались. Уже приехали, – мэр указал на роскошный трехэтажный особнячок за высоким металлическим забором. – А вот и тихая обитель Ксении Мартиновны. Рад был помочь.
Полковник поблагодарил градоначальника и вылез из его скромной машины. Мэр укатил, а сыщик остался перед запертыми воротами. Он огляделся по сторонам и собрался было постучать, когда снова услышал у себя за спиной шум мотора. Тихий, но мощный, он не имел ничего общего с дребезжанием разболтанного «москвичовского» движка. Определенно что-то импортное и шикарное. Не оглядываясь, сыщик предположил: «Может быть, «Ягуар»?»
И только после этого оглянулся. Это и в самом деле был темно-зеленый «Ягуар». Он лихо затормозил в двух шагах от полковника. Хлопнула дверца, и перед Гуровым возник председатель общественного совета по борьбе с преступностью, директор частного охранного предприятия «Ягуар», криминальный авторитет Боря Кудряш.
– Попался, который уссался?! – весело сообщил председатель общественного совета. – Вот мы и встретились. Что же ты сегодня один? Мента не привел, отмазывать некому?
Директор охранного предприятия с наглой ухмылкой отвел руку, намереваясь для начала угостить собеседника ударом под дых. Но тот вовсе не собирался изображать беспомощную жертву.
Концами выпрямленных пальцев Гуров как копьем ткнул противника в напряженный бицепс. Руку бандита пронзила боль, ее непроизвольно согнула судорога. Кулак, приготовленный Кудряшом для соперника, едва не угодил самому владельцу в нос.
Здоровой рукой Кудряш схватился за парализованный болью локтевой сгиб. Получился неприличный жест. Гуров подумал и в ответ показал ему средний палец. Нет, он вовсе не собирался этим оскорбить председателя общественного совета.
– Видал аттракцион «Палец-гвоздь»? – поинтересовался сыщик. – Нет? Сейчас покажу. Следи за рукой!
И неожиданно ткнул крепким, как железо, пальцем Кудряша в горло, в точку между кадыком и ключицами. Тот захрипел и осел.
Гуров не удержался от цитаты из классика:
– Что, помираешь? Конец известный. Все в землю ляжем, все прахом будем. А ты, дурашка, думал, что я без помощников ничего с тобой не сделаю? Да я сам тебя в козлиный рог скручу. Ты хоть вкурил, сопля деревенская, на кого бочку катишь? Я ведь не мент, дело шить тебе не собираюсь. Просто перекрою доступ кислорода. Одним пальцем. Навсегда вычеркну из списка живых. Никто и не побеспокоится. Кивни, если до тебя дошло.
Кудряш кивнул. Гуров одобрил:
– Хорошо. А сейчас другой аттракцион.
Кудряш испуганно схватился за горло, но сыщик больше не стал его бить, а крепко взял за шиворот и заглянул в глаза.
– Впервые на манеже смертельный номер: голова – детектор лжи. Веришь? Ну-ка, смотреть в глаза, трепетать от страха, говорить только правду! В комсомоле состоял?
– А? – Кудряш растерялся.
Полковник встряхнул его.
– Хрена на! Вопросы здесь задаю я! Ты в Бога веруешь? Вижу, что нет. Напрасно. Без веры умирать труднее будет.
– Ко‑ко‑кому умирать? – пролепетал авторитет.
Гуров разразился демоническим смехом.
– Пушкину! Закудахтал, понимаешь! Ну ты и тупой, брателло. И как только в авторитеты выбился? Последний вопрос. Кто похитил троих задержанных из ментовки? За неверный ответ подвергну остракизму. Посмертно.
– Так ты ментяра? – предположил бандит.
Гуров со вздохом занес палец. Кудряш охнул и снова схватился за горло.
– Кто тут задает вопросы? – ласково спросил сыщик.
– Ты… вы, – поспешил исправиться авторитет.
Полковник дружелюбно потрепал его по голове.
– Молодец, ответ правильный. За это тебе бонус, удовлетворю твое любопытство. Я не мент, я юрист «Ассоциации отечественных производителей». Догадываешься, какие у меня полномочия в отношении вашего гадюшника? А ты со своей мышиной возней у меня под ногами крутишься. Мешаешь. Думаю, придется тебя убить.
– Н‑н‑не надо…
– Тогда не свисти, а отвечай по делу. Где фраера, которые с кичи свалили?
Кудряш всхлипнул.
– Я и вправду не знаю. Не, в натуре, ну на хрена они мне сдались? Вы их лучше у своих друзей поищите, на «Агронавте». Сидят где-нибудь в укромном месте. А скорее лежат. Например, в скотомогильнике…
Гуров насторожился. Чутье профессионала его не подвело.
– Что за скотомогильник?
Кудряш перестал ныть и заговорил членораздельно:
– Его лет двадцать назад, еще при агропроме, в овраге устроили. После эпидемии ящура.
– Эпидемия у людей бывают, у скотины это называется эпизоотия, – поправил сыщик.
– Хер с ней, пусть будет эпизоотия, – поспешно согласился Кудряш. – Туда говяжьи трупы свозили и в овраг сбрасывали. Потом мы там же после разборок своих жмуров ховали. Ну, сам понимаешь… понимаете… Но это давно было. Еще до комбината.
Гуров еще раз встряхнул пленника.
– И как мне этот скотомогильник найти?
– Найти-то легко, место приметное, – ответил Кудряш. – Там коровник старый на холме, а вниз овраг идет. Заросший, типа балки. Только теперь это территория «Агронавта», туда просто так не сунешься. Хотя, может, тебя Зайцын и впустит. Но вряд ли.
Гуров задумался. Дело принимало неожиданный оборот. Он отпустил свою жертву.
– Ладно, живи. Иди и бойся. Помни, я за тобой слежу.
Кудряш молнией метнулся к своему авто. Гуров с запоздалым сожалением подумал, что у авторитета в бардачке вполне может оказаться пистолет. Сам сыщик, как и его друг Крячко, прибыл в город Мясников невооруженным. Как-то не планировали они перестрелок и погонь. И ошиблись.
Впрочем, опасения оказались напрасными. Перепуганный председатель общественного совета дал по газам и со скоростью ошпаренного метеорита исчез в голубой дали. Гуров вернулся к калитке и, не обнаружив звонка, громко постучал. Спустя несколько долгих минут из-за забора послышался стук каблуков по мощеной дорожке. Щелкнул замок, и калитка медленно открылась.
Часом раньше полковник Крячко торопливо вышел из кабинета Балашова и пальцем поманил обоих «студентов».
– Выйдем на улицу, покурим. Дело есть.
Те решили, что полковник намекает на продолжение оргии и изобразили лицами страдание. Но они ошибались.
На крыльце Крячко обратился к Вите:
– Ты помнишь, о чем вчера по пьянке трепался?
Лейтенант поправил очки и осторожно переспросил:
– Н‑н‑не совсем… А что именно?
– Насчет дельтаплана. Это реально или ты просто так фантазировал? Мы будем вести наблюдение с воздуха.
Витя вздохнул с нескрываемым облегчением.
– Нет проблем. Полетать хотите?
– Не я, а ты! – поправил Крячко. – Я же не летчик.
– Можно и вдвоем. Там пассажирское сиденье имеется.
– Тогда едем. Где у тебя этот недосамолет хранится?
– Тут рядом, в старом гараже. Можно и пешком дойти.
До гаража они дошли минут за пятнадцать. Витя отпер большой висячий замок. Полковник Крячко вцепился в тяжелую створку ворот и со скрипом потянул на себя. Открыл. Лейтенант Митя отвалил другую половину. Витя с гордостью удачливого фокусника указал коллегам в глубину полутемного помещения.
– Прошу! Вот мой летательный аппарат!
Крячко посмотрел и сокрушенно покачал головой:
– Это не летательный, это летальный аппарат.
Аппарат, который он увидел, и в самом деле не внушал доверия. Конструкция, собранная из трубок и снабженная колесиками, напоминала трехколесный велосипед системы «Карлсон». Со спины (или из зада) изделия торчал пропеллер. Вместо руля или штурвала над передним сиденьем болталась горизонтальная трубка. Заднее пассажирское сиденье размещалось чуть ли не на плечах пилота.
– А крылышки где? – поинтересовался полковник.
– А вон! – Витя указал в угол на яркий ворох синтетического тряпья, который Крячко поначалу принял за большую свернутую палатку.
– И это летает? – Крячко с сомнением осмотрел, а затем и ощупал хлипкую подвижную конструкцию. – Он же тяжелее воздуха, и тут все буквально на соплях!
– В этом-то и дело! – В глазах Вити горел неподдельный восторг фанатика. – Управление осуществляется посредством рулевой трапеции и за счет смещения центра тяжести тела пилота.
– Это как же рулить? Задницей, что ли, подмахивать? – уточнил Станислав.
– Типа того.
Крячко озадаченно почесал затылок.
– Ладно, потащили эту рухлядь на свежий воздух. Раз-два – взяли! Ну, как говорится: «От пропеллера!»
– От винта! – поправил Витя.
– Ну да, от винта!
И сыщики принялись выносить из гаража аппарат и его детали.
Полковник Гуров слегка поклонился. Перед ним в распахнутой калитке возникла Ксения Мартыновна Пахомова.
– Господин Дуров? Я ждала вас, – без предисловий сообщила она.
– Госпожа Пахомова? Я к вам стремился, – столь же безапелляционно и без тени улыбки признался сыщик. – Можно войти?
– Прошу за мной.
Хозяйка повернулась и направилась по дорожке к дому. Гуров захлопнул калитку и последовал за ней. Участок вокруг дома представлял собой запущенный сад. Сейчас, засыпанный снегом, он производил весьма унылое впечатление. Сырой пронизывающий ветер с реки дополнял картину. Полковник поежился.
Хозяйка достигла дверей дома и посторонилась, пропуская гостя. Но сыщик, в свою очередь, учтиво поклонился.
– После вас.
Они вошли. Хотя снаружи дом выглядел трехэтажным, но внутри он представлял собой единое пространство. Комнаты не имели внутренних стен и располагались на разной высоте. Они были соединены лестницами и галереями. Полы комнат опирались на вертикальные столбы и толстые горизонтальные балки. Модерн, одним словом. Все это хаотическое переплетение конструкций уходило вверх и тонуло в полумраке. Полковнику стало не по себе. Он подумал, что не хотел бы задерживаться в таком доме надолго.
Гуров остановился посреди холла и огляделся.
– И не страшно вам жить здесь одной?
Госпожа Пахомова лукаво улыбнулась.
– Это предложение или угроза?
– Не то и не другое. Просто первое впечатление. Мрачноватое жилище.
Она задумалась на секунду.
– Наверное. Я привыкла и не замечаю.
В воздухе витал странный аромат. Его основным компонентом был запах духов хозяйки, густой и насыщенный. Но к нему примешивался другой, резкий и острый. Сыщик напряг память. Запах определенно был знакомым, из недавних. Ну конечно, так пахла сигара, которую курил в самолете господин Аверин. В пепельнице обнаружился и источник. Окурок еще слегка дымился. Возможно, и сам курильщик затаился где-то неподалеку.
– А вы не одна? – полуутвердительно спросил Гуров.
– С чего вы взяли?
Гуров насторожился, но не показал вида. Наоборот, постарался отшутиться:
– Да так, показалось. Выдал желаемое за действительное.
– Не понимаю…
– Я надеялся встретить здесь кое-кого, – признался полковник.
– Случайно не Бориса Кудряшова? Мне показалось, я видела его машину.
Гуров подтвердил:
– Да, он подъезжал. Но я попросил его удалиться.
– И что он? – Судя по голосу, Ксения Мартыновна была не на шутку заинтригована.
– Уехал. Вы не поверите, но иногда я умею выглядеть весьма убедительным. Нет, я хотел встретиться не с ним, а с моим соратником по «Ассоциации», с неким господином Авериным.
Клеопатра сделала вид, что обиделась.
– С какой стати? Неужели и вы тоже считаете, что Фердыщенкова убили по причине ревности? Так этот прокурор Редько сам ревнует меня, как какой-нибудь Отелло. Но он не в моем вкусе, и я ему не раз об этом говорила.
Гуров изобразил любезную улыбку.
– Нет, конечно, я так не считаю. Это ерунда. Но некоторым заинтересованным лицам такой расклад показался наиболее удобным. Как говорится – и волки серы, и кошки сыты. Или что-то в этом роде. Просто я видел в самолете, как вы общались с господином Авериным. Вот и подумал, что, может быть, застану его у вас.
Хозяйка подошла совсем близко и отрицательно покачала головой.
– Не знаю, чем вам помочь. Аверин – действительно мой друг, но я не видела его после возвращения.
При этом она внимательно посмотрела на гостя. Гуров ответил ей самым невинным взглядом. Ксения подошла ближе, едва не задушив сыщика облаком своего парфюма.
– Скажите, господин Дуров, почему вы здесь? Только честно скажите. Кем вы служите в этой вашей «Ассоциации»? Штатным инквизитором? И прибыли сюда, чтобы искать ведьм?
Гуров одарил хозяйку дома дежурной улыбкой и беззаботно рассмеялся. Получилось довольно правдоподобно.
– О чем вы говорите? Я – инквизитор? Да я всего-навсего скромный юрист.
– Скромный?
– Ну, пускай нескромный. Даже нахальный. Но юрист. И приехал я сюда только затем, чтобы навести порядок в делах. В юридических делах. И чем быстрее я это сделаю, тем лучше. Терпеть не могу размазывать манную кашу по тарелке. А ваши внутренние бытовые проблемы и интриги меня совершенно не касаются. Так же, как не касаются и ваши отношения с покойным господином Фердыщенковым. Меня интересуют только скучные материальные вопросы. В основном документы.
Сыщику показалось, что в глазах дамы мелькнуло разочарование.
– Что вы имеете в виду?
Он пояснил:
– Например, этот дом. Он принадлежал Фердыщенкову или тот его только арендовал? Вопросы наследства, сами понимаете. Так что, если он был в его собственности, возможно, наследники захотят его продать.
Ксения невесело усмехнулась:
– И вышвырнут меня на улицу?
Гуров постарался ее успокоить:
– Ну зачем же такие крайности? С собой они эту избушку не увезут и сами сюда не переберутся. Им и в столице неплохо. Думаю, даже продавать не приедут. Пришлют юриста. Может быть, снова меня. А кто тут может купить такой особняк, кроме того же «Агронавта»?
За разговором Ксения Мартыновна не сидела сложа руки, а хлопотала по хозяйству. Она доставала из бара бутылки, фужеры, кромсала цитрус на закуску. Гость расположился в глубоком кресле.
Ксения подала большой поднос и поставила на столик между креслом и диваном. На подносе оказались: бутылка коньяка, наполненные фужеры и тарелка с нарезанным лимоном.
– Прошу к столу, – пригласила она и сама присела на диван. – Чем богаты. Мы тут запасов не держим, тушенки, соли и спичек не запасаем. Все, что могу предложить, – это коньяк с лимоном.
– А кофе с лимоном нельзя? – поинтересовался сыщик.
– Нельзя. Кофе тоже нет. К тому же я совершенно не умею его варить. Давайте выпьем.
Выпили. Гуров отправил в рот дольку лимона и сообщил:
– Я где-то слышал, что коньяк с лимоном – это моветон. Якобы лимон что-то там отбивает. Только, по-моему, все это вздор и инсинуации. Тлетворное вливание Запада. Они же там и не пьют, а цедят. Только рот пачкают. Чтобы почувствовать настоящий вкус коньяка, надо выпить разом граммов сто и закусить лимончиком.
Ксения Мартыновна выложила на поднос коробку с конфетами.
– А я предпочитаю шоколад. Знаете, привычка к производственным междусобойчикам. Так что вы говорили насчет документов? Неужели они все такие скучные?
И продвинулась на своем диване поближе к гостю.
Гуров постарался сохранить хладнокровие и возразил:
– Ну почему же все? Попадаются и занятные. Вот, к примеру, где-то здесь должен быть один любопытный документ, который я посмотрел бы с большим интересом. Я имею в виду знаменитую фотографию, на которой ваш покойный друг Фердыщенков запечатлен в компании будущего президента. Вы мне ее не покажете?
Ксения Мартыновна многообещающе улыбнулась.
– Может быть, и покажу. А что я буду за это иметь?
Сыщику показалось, что он выпил лишнего. Вроде бы с одного бокала коньяка так в сон кидать не должно. Он собрал внимание и продолжал:
– Взамен я могу вам предложить кое-что интересное. Я ведь юрист, мне доверяют разные секреты. Так что если вдруг господин Фердыщенков оставил вам что-то опасное, скажите мне. Я постараюсь вам помочь. Скорее всего, тот, кто убил его, постарается убить и вас.
Ксения испугалась.
– С какой стати вы вдруг решили, что Петр что-то оставил?
– Петр? – сыщик не сразу вспомнил, что покойного Фердыщенкова звали Петром. – Разве я сказал, что он вам что-то оставил? Это вовсе не обязательно. Я просто предположил такой вариант как один из многих. Но в отличие от других вариантов этот чреват необратимыми последствиями. В этом случае вас могут убить, в остальных же вам бояться нечего. Выбор за вами.
Наверху скрипнула доска. Гуров сделал вид, что ничего не слышал. При этом он отметил, что госпожа Пахомова тоже слышала скрип, но нисколько этим не обеспокоилась.
Это было последнее, что он помнил. Теряя сознание, полковник успел недобрым словом помянуть господина Мирского, который втравил их в эту командировку.
Председатель «Ассоциации отечественных производителей» Альберт Андреевич Мирский подъехал к дому. Телохранитель открыл дверь лимузина, и Альберт Андреевич вышел из машины под мокрый снежок. Телохранитель, обладавший отменной реакцией, щелчком раскрыл над головой босса большой зонт.
Прямо возле машины скреб мостовую таджик в ярко-оранжевой дворницкой куртке. Телохранитель плечом довольно жестко отодвинул дворника в сторону и пробормотал что-то вроде: «Басмач недорезанный».
Альберт Андреевич был задумчив. Он только что получил послание из Мясникова от своего осведомителя Почкина. Информация пришла с опозданием, но само по себе это еще не являлось катастрофой. Катастрофа должна была наступить следом.
Требовалось что-то срочно предпринимать. И в первую очередь проинформировать полковника Гурова. Его пребывание в Мясникове становилось смертельно опасным. Мирского это волновало по двум причинам. Во-первых, они воевали на одной стороне, а во-вторых, полковник ему просто нравился. Нормальный мужик, сейчас таких нечасто встретишь. Но почему Гуров до сих пор не встретился с Почкиным? Этого Мирский понять не мог.
Дворник посторонился, пропуская солидного господина и его охранника. Он сделал шаг, потом еще шаг, но не назад, а в сторону. Перехватил скребок, которым работал, наподобие копья или винтовки со штыком. Телохранитель этого не видел, поскольку спиной оттирал его с дороги. К тому же внимание его было сосредоточено на непростом занятии – не допустить попадания мокрого снега на шевелюру и за шиворот патрона.
Мирский не сразу заметил опасность. Что может быть банальнее картины мирного труда – дворник чистит улицу? Только вот глаза на темном лице дворника были глазами убийцы, а узкое лезвие скребка сверкнуло вдруг бритвенной заточкой. Его выпад был молниеносным, как бросок кобры. Удар скребка прошел над плечом телохранителя, лезвие вонзилось в горло председателя «Ассоциации» прямо под нижнюю челюсть. Голова Альберта Андреевича почти отделилась от тела и откинулась на спину как ставший ненужным капюшон. Кровь из перерезанных артерий хлынула на опешившего телохранителя.
Первым опомнился не он, а шофер. Он выскочил из машины, выхватил свой пистолет и открыл огонь по убийце. Спустя секунду и телохранитель пришел в себя, отбросил зонт, развернулся и присоединился к шоферу. В два ствола они превратили тело дворника в решето. Падая, тот странно улыбнулся и засунул руку в карман оранжевой куртки. Мощный взрыв впечатал останки людей в бронированный корпус лимузина.
Когда к месту происшествия прибыла милиция, снег уже успел присыпать следы разыгравшейся трагедии. Только посредине площадки расплывалось большое красное пятно.
Гуров очнулся от холодного ветерка, обдувавшего его лицо. Оказалось, что он сидит на скамейке возле автобусной остановки. Где-то за городом. Темнело. Вправо и влево уходила пустынная асфальтированная дорога. Ни машин, ни людей видно не было. Остановка явно перестала функционировать в прошлую ледниковую эпоху. Впрочем, люди ее иногда посещали – на это указывал сильный, хотя и несколько застарелый запах мочи.
Сыщик попытался подняться. Это ему удалось, хотя движение отозвалось в голове мощным гулом.
«Вот так и звучал Царь-колокол», – догадался полковник.
Другая догадка напрашивалась сама собой. Прелестная хозяйка траванула его какой-то дрянью. Зачем? Во рту оставался привкус горечи, в мозгу роились обрывки кошмарных воспоминаний. Беспокоил и мочевой пузырь. Когда сыщик отошел за елки справить малую нужду, худшие его предположения подтвердились.
Он порылся в карманах. Деньги и документы, кажется, целы. И то хорошо. Мобильник тоже оказался на месте. Просто замечательно. Полковник набрал номер Станислава. Тот отозвался не сразу.
– Привет, мясник! – бодро поприветствовал он Гурова. – Что поделываешь?
– Устриц ем, шампанским запиваю, – проворчал сыщик. – А ты как?
– Да я весь в масле.
Гуров решил, что ослышался.
– Не понял. В каком масле? Тебя что, жарить собрались?
– Нет, я просто перепачкался машинным маслом. Мы тут в движке копаемся. Я рад, что соотношение у нас как всегда – я в дерьме, а ты во фраке. Мне захотелось немного полетать. Знаешь, что такое мотодельтаплан?
Гуров напряг больную голову.
– По-моему, это помесь мопеда с парашютом. Или самоката с самолетом.
– Ага. Только на мопед ты сверху садишься, а тут, наоборот, под него заползаешь, – уточнил Крячко.
Гуров потер лоб снегом.
– Ну ладно, когда налетаешься, заглядывай ко мне в номер. У тебя же в апартаментах ни ванны, ни душа. Чем свое масло смывать будешь?
Гуров убрал мобильник в карман. Сейчас перед ним стояла непростая задача. Ему предстояло еще как-то добираться до города.
Директор «Агронавта» Анатолий Семенович Зайцын коротал вечер в ресторане при гостинице, той самой, в которой жили полковники Гуров и Крячко. Зайцын сидел в дальнем углу зала и потихоньку накачивался водкой. Закуску он предпочитал самую простую и привычную: рыбный балычок, сациви, салатик «псевдооливье». Никаких новомодных морских слизняков или сырой рыбы. События дня требовали разрядки, привычной и спокойной – без баб, без банного разврата и оргий. Скоротать вечерок, как в старые добрые времена.
Поэтому всесильный, в государственном масштабе, директор агрокомплекса скромно сидел за столиком и ужинал. На горячее он ожидал котлету по-киевски. Настоящую котлету по-киевски, из куриной грудки, отбитой в сливках, на натуральной плечевой косточке, а не ту суррогатную бесформенную блямбу с растопленным кусочком масла внутри, насаженную для вида на бедренную кость, которую иногда выдают за оригинал недобросовестные повара. Ну и, разумеется, с гарниром из картофельной стружки во фритюре и консервированными сливами.
Зайцын ждал котлету, но появился Кудряш. Он ворвался в ресторанный зал растрепанный и потрясенный, чего раньше с ним никогда не бывало.
– Я тебя весь день ищу! – с ходу выпалил криминальный авторитет. – Ты, Семеныч, в натуре, знаешь, кого тебе из Москвы прислали?
Зайцын посмотрел на бандита с недоумением. Друзьями они никогда не являлись. Более того, несколько раз их отношения едва не дошли до состояния войны. И панибратство Кудряша было директору не совсем понятно. Единственным объяснением могло служить лишь сильное душевное волнение.
Зайцын вытер губы салфеткой.
– Ты это о чем? Из Москвы у меня только один гость – юрист.
– Не юрист это, киллер, сукой буду! Чистильщик-уборщик! Терминатор! А погоняло у него – Мясник!
Зайцын аккуратно свернул салфетку и положил на край стола. Припечатал ладонью. Вечер был безнадежно испорчен, котлету можно теперь не ждать.
– Ты мне тут истерики не закатывай, – спокойно возразил он. – Знаешь, чем мы с тобой отличаемся и почему ты со своей конторой никогда не будешь охранять «Агронавт»? Потому что ты – свободный художник, человек неуправляемый. Приказывать тебе бесполезно, пугать тоже. Поэтому таких, как ты, и убивают. А я – обычный управленец. Надо мной хозяин стоит – Мозг. Если он сочтет нужным, или «Ассоциация» ему прикажет, то меня просто уволят. И я уйду. Зачем же им тогда на киллера тратиться?
Кудряш разом перестал причитать и удивленно уставился на директора.
– Постой, а Мозг разве жив?
– С утра живой был. Я с ним разговаривал.
– А я думал, что Мозг – это Фердыщенков покойный…
– Не тем концом думаешь. Ладно, за предупреждение благодарю. Ты ведь, поди, сам обосрался со страху и моими руками хотел этого Мясника убрать? Угадал? Нет уж, давай сам работай. Это не моя проблема. Моя служба безопасности – не перекрашенная банда. Другая специализация.
«Знаем мы твою специализацию. Тебе человека замочить, что чихнуть», – подумал Кудряш, но вслух сказал другое:
– А «басмачи»?
Щека господина Зайцына непроизвольно дернулась, словно его ударили или сильно укололи.
– Борис, ты не прав, – проговорил он нарочито ровным металлическим голосом. – Раньше я что-то не замечал за тобой этой манеры – совать нос в чужие дела. Может, ты только поэтому еще и живой? Мой тебе совет – продолжай и дальше в таком же духе. Знаешь, что продлевает жизнь надежнее, чем стволовые клетки? Это молчание.
Кудряш раздул ноздри. Так с ним давно никто не разговаривал. А тут – сначала мент в самолете, потом московский выскочка, теперь этот повелитель комбикорма наглеет. Кудряш раздул ноздри и сузил глаза.
– Пугаешь?
Зайцын усмехнулся.
– Кого, тебя? Боря, да тебя убить гораздо легче, чем напугать. А убить тебя непросто. Я тебя элементарно пре‑ду‑пре‑жда‑ю. Как друг.
– С такими друзьями и врагов не надо, – пробормотал Кудряш, подхватил со стола стоявший перед директором графинчик с водкой, опрокинул его в глотку одним махом и вылетел так же стремительно, как и появился.
Когда он исчез, директор некоторое время оставался сидеть, не меняя позы.
«Киллер, значит. Мясник, – рассуждал он про себя. – Оно, конечно, верно, уволить-то меня проще, чем убить. Зато убить – надежнее. Нет человека – нет и проблемы. Ну, что же, как говорится, кто предупрежден, тот смеется последним».
И он щелчком пальцев подозвал официанта.
– Посчитай мои убытки, – распорядился он.
Только выйдя на улицу, директор Зайцын достал мобильник и набрал номер, который держал не в памяти телефона, а в своей собственной. Это был номер хозяина «Агронавта», известного большинству только по кличке Мозг. Зайцын не сразу решился ему позвонить. Что, если московский юрист от господина Мирского и в самом деле киллер, и Мозг в курсе его приезда? Но и тогда Зайцын ничего не терял, сообщив ему эту информацию. Тем более что всю ответственность за панику свалил на Кудряша.
Мозг выслушал внимательно, выдержал паузу и ответил:
– Я сам проверю, что он за юрист. Возможно, Мирский что-то от нас скрывает. Он любит тайны.
И отключился. О том, что господин Мирский все свои тайны унес с собой в могилу, Мозг сообщать не стал.
Зайцын напрягся. Вечер переставал быть скучным и томным, наступало время действий.
До города Гуров добрался на самосвале. В кабине он немного отогрелся. Тем не менее, вернувшись в отель, сыщик первым делом принял обжигающе горячую ванну, затем – ледяной душ. После этого он ощутил значительное облегчение. Захотелось спать. Но спать было нельзя. Полковник достал бутылку коньяка и включил кофеварку. Тут и Крячко подоспел. Он сразу увидел бутылку и учуял запах кофе.
– Чур, мне первому! – с порога заявил он. – Я задубел, как мамонт в вечной мерзлоте. Там, на небесах, жуткая холодрыга. И как это птички и ангелы на лету не замерзают?
Гуров налил себе и Станиславу коньяка. Они выпили, затем усугубили состояние горячим кофе.
– Выйдем на балкон, покурим, – предложил Гуров.
Когда они вышли на холод, он поежился и плотно притворил балконную дверь.
– Придется еще немного померзнуть, Стас. Думаю, микрофончик-то мне уже поставили. И тебе, наверное, тоже. Лавина тронулась. И все больше набирает скорость. Ты можешь меня поздравить: я только что был изнасилован Ксенией Мартыновной Пахомовой. В особо циничной форме.
Крячко едва не разинул рот от удивления.
– И как же она, слабая женщина, с тобой справилась? Личным обаянием или с помощью приворотного зелья?
Гуров пожал плечами.
– Прелестей ей, конечно, не занимать, но главным достоинством было какое-то снотворное. Думаю, этим же снадобьем угостили Фердыщенкова и сторожей со склада. Кроме того, у насильницы был сообщник. И это не кто иной, как Аверин.
Крячко осторожно заглянул другу за спину, словно боялся увидеть у него хвост.
– Это как же? Неужели он тебя обесчестил?
Гуров успокоил его:
– Нет, не в том смысле. В сцене секса участвовали только я и она. Я уверен, что Аверин, если это был он, вел видеосъемку.
Крячко наморщил лоб.
– Ты сказал: «Уверен»? То есть ты веришь, но не знаешь точно?
– Я был в отключке. Остались догадки и обрывки воспоминаний.
– А факты? Улики?
– Элементарно, Ватсон. У меня трусы надеты наизнанку. Я это обнаружил, когда решил помочиться.
Лицо Крячко приняло оживленное выражение.
– Это значит, что тебе битому быть! Могу выручить, раз такая судьба. Обещаю лупить вполсилы и не по лицу.
– Нет! Это значит, что трусы с меня снимали, а потом снова надели. Но второпях перепутали и напялили наизнанку. Такая вот дедукция.
– А может быть, это сделали нарочно?
– Что сделали нарочно? Сняли трусы? Ну, конечно, не случайно!
– Лева, иногда ты становишься на редкость бестолков. Может быть, трусы на тебя нарочно надели наизнанку, чтобы ты был в курсе. А может, ничего и не было, а сделали это нарочно, чтобы ввести тебя в заблуждение. Вот тебе и дедукция.
Гуров сокрушенно кивнул.
– Как говорится, что выросло, то выросло. Так что я теперь порнозвездун. Оскоромился на старости лет.
Крячко тяжело вздохнул.
– Ладно, не переживай. У меня похожая ситуация. Диагноз аналогичный – супружеская измена, отягченная алкогольными излишествами.
И вкратце рассказал другу свою историю. Гуров посмотрел на него с пониманием и сочувствием.
– Допился, значит? И ничего не помнишь? Да и я не лучше. Получается, сраму обрели, но без всяческого удовольствия. Вот уж точно – на ровном месте…
– Да мордой об асфальт, – закончил за друга Крячко.
Время шло, а друзья-сыщики все еще топтали мокрый снег на балконе гуровского люкса и обсуждали сложившуюся ситуацию.
Крячко озадаченно почесал за ухом. За долгие годы общения он непроизвольно перенял у генерала Орлова некоторые из его привычек.
– Не нравится мне это, Лева, – проворчал он. – С одной стороны, убит друг президента, дело на контроле и все такое. А с другой – из всех оперов работают только пара «студентов», пара «оборотней» и начальник собственной персоной. Остальных разогнали по командировкам и горячим точкам будто нарочно, чтобы не мешали или не болтали лишнего.
– Типа бурной имитации оргазма? – подсказал Гуров. – Это ты точно подметил. И с комбинатом много непонятного. Черный ящик какой-то. Все скрыто за бетонным забором. На огороженной территории площадью в сотню гектаров скотину пасут, забивают и обрабатывают. Наружу выходит только готовая продукция. Секретность выше, чем в системе среднего машиностроения. Понятно, что конкуренция, понятно, что с промышленным шпионажем надо бороться, но не до такой же степени. Даже настоящий хозяин «Агронавта» неизвестен. Как ты сказал его погоняло? Мозг? Нет, не нравится мне все это.
Крячко почесал кончик носа.
– Похоже, вокруг нас старательно вытаптывают поляну. Причем делают это не целенаправленно, а просто так, на всякий случай. Нас по-прежнему не воспринимают всерьез, но, думаю, что опять-таки на всякий случай от нас постараются избавиться как можно быстрее.
– Это верно, – согласился с ним Гуров. – И надо бы вооружиться, а то неудобно как-то. Будто голые в филармонии.
Они помолчали еще немного.
– А что насчет Мозга? – спросил Гуров. – Хоть намек имеется? Кто он, откуда?
– С точностью могу сказать только одно – он есть! – заверил Крячко.
– И пьёть? – невесело усмехнулся Гуров. – И Почкин еще куда-то запропастился. Хорош осведомитель. У меня к нему куча вопросов накопилась.
Крячко снова собрался было почесать за ухом, но спохватился и отдернул руку.
– Может, он сбежал от всей этой мороки? Я бы на его месте так и сделал.
– Что-то много людей в этой местности исчезают без следа, – задумчиво произнес Гуров. – Бермудско-Мясниковский треугольник какой-то.
Разговор был прерван звонком мобильника. Звонили Станиславу. Он мельком глянул на дисплей.
– А вот и наши местные коллеги. Чем-то на этот раз порадуют?
Крячко внимательно слушал и ничего не говорил. Только лицо его все больше мрачнело.
– Сейчас подойду, – сказал он наконец и убрал трубку, потом обратился к Гурову: – Нашелся твой Почкин. Тут, в гостинице. Убит. Тело обнаружено в номере журналиста Гербера.