10

Ксения Мартыновна нервно прохаживалась по просторному холлу особняка. После расставленной для московского гостя «медовой ловушки» здравый смысл подсказывал, что ей следует немедленно скрыться. Хотя бы на время.

Правда, ее таинственный босс, которого она никогда не видела и знала только по кличке – Мозг, – гарантировал ей полную безопасность. Но кто знает, может быть, он и Фердыщенкову безопасность гарантировал?

Стемнело, и интерьер дома приобрел мрачный и зловещий вид. Ксения Мартыновна давно привыкла к нему, но сейчас вдруг взглянула на обстановку новыми глазами. Ей стало не по себе. Что это? Обычная депрессия или предчувствие беды?

Веселая трель мобильника заставила ее вздрогнуть, как от похоронного звона. Она взяла трубку.

– Где? – вместо приветствия спросил незнакомый мужской голос.

Она не сразу поняла.

– О чем вы?

Мужской голос с ровной, почти механической интонацией произнес:

– Хорошо, я повторю, но только один раз. Где?

– Я… я не понимаю…

– Тогда пеняй на себя…

Связь прервалась. Ксения Мартыновна швырнула мобильник на диван. Нет, в самом деле, надо срочно уехать. Далеко, но ненадолго. Желательно в теплые края. К солнцу и морю. К тому же подлость, которую они с Авериным устроили московскому гостю, была противна ей самой. Ей захотелось согреться и отмыться. И немедленно. Горячая ванна всегда действовала на нее расслабляюще и успокаивающе.

Единственной комнатой в доме, которая имела четыре стены и дверь, была ванная. Она же душевая, она же туалетная. От прочего интерьера ее отгородили вовсе не из ложной стыдливости. Причиной была влажность, которая могла обернуться сыростью, грибком и гнилью для остального помещения.

Вот и сейчас, едва Ксения Мартыновна отвернула кран с горячей водой, ванную комнату наполнили клубы пара. Она отрегулировала температуру и вышла. Ее беспокоил звонок неизвестного. Кто это мог быть? Московский гость? Вряд ли. Он бы просто вернулся, набил ей морду и устроил погром. Или изнасиловал по-настоящему. Нет, звонил кто-то другой. И хотел он… Собственно, она сразу поняла, чего он хотел.

Она уже влезла было в ванну, но тут же и вылезла обратно. Ксения Мартыновна вышла из ванной комнаты и торопливо протопала мокрыми босыми ногами к шкафу. Открыв дверцу, она достала из-под вороха белья папку и с тоской оглядела помещение. Архитектор, безусловно, разработал весьма оригинальный дизайн домашнего интерьера, но вот чего он не предусмотрел, так это надежного тайника.

Она вернулась в ванную, огляделась и, не найдя ничего лучше, сунула папку за зеркало. Перед зеркалом она невольно задержалась, оценивая свой внешний вид. В целом очень даже недурно. Конечно, тридцать пять лет, по сегодняшним меркам, для женщины не возраст, но надо подумать о будущем. Пора бы и делом заняться. Но сначала – принять ванну. Она погрузилась в радужную пену. Горячая вода сделала свое дело. Стало легко и приятно. От блаженства ее глаза закрылись сами собой.

Но за шумом воды Ксения Мартыновна не расслышала осторожных шагов. О присутствии в доме постороннего она узнала, лишь услышав его негромкий кашель. Госпожа Пахомова открыла глаза, но за клубами пара не смогла сразу узнать лицо незваного гостя.

– Кто вы? Что вам здесь надо? – В ее голосе испуг смешался с возмущением и недоумением.

Резкий удар оборвал ее голос. Вода в ванне окрасилась кровью.

Убийца выволок тело из воды, замотал большим ворсистым полотенцем и потащил наружу, в холл. Под лестницей, ведущей в спальню, он опустил свою ношу и извлек из-под куртки большой мясницкий крюк S-образной формы. Один конец крюка он зацепил за ступеньку на высоте около двух метров, затем поднял тело и накинул его подбородком на нижнюю часть. Движения его были точными и профессиональными.

Несчастная Ксения была еще жива. В тот момент, когда острое жало пронзило ее плоть, она судорожно забилась на крюке, как вырванная из воды рыба. Убийца с видимым удовольствием наблюдал некоторое время за агонией жертвы; потом, как бы спохватившись, негромко выругался сквозь зубы и полез в карман за трубкой мобильника.

* * *

Станислав, а следом за ним Гуров поднялись по гостиничной лестнице на следующий этаж, где находился номер журналиста. На этаже царила нервная суета. Горничные, собравшись кучками, шептались в конце коридора. По коридору прохаживались сотрудники милиции в форме и в штатском. Дверь номера была открыта, но вход перекрывал постовой милиционер. Сыщиков он встретил дружелюбным приветственным окриком:

– Эй, куда претесь? Осади назад, не положено!

– Степаненко, пропусти! – донеслось из комнаты. Милиционер посторонился, и сыщики прошли в номер.

– О, да ты не один? – Полковник Балашов сидел у стены на прикроватной тумбочке, чтобы не мешать работе оперативно-следственной группы, и нервно курил.

Следователь прокуратуры Светлана Загорская диктовала протокол осмотра места происшествия. Митя записывал, кусая длинный ус. Витя ходил по комнате с рулеткой, делая замеры. Впрочем, следователь Загорская не нуждалась в измерительных приборах. Она обладала отличным глазомером, и ее оценки были на редкость точны.

Все присутствующие, казалось, старательно игнорировали того, ради кого здесь и собрались. В угол комнаты не смотрел никто. Там со стенки большого полированного шкафа свисало тело администратора гостиницы Почкина. Он висел, пронзенный под нижнюю челюсть S-образным мясницким крюком. Другой конец крюка был зацеплен сверху за край шкафа.

– В точности как Фердыщенков, – встретил вошедшего Станислава опер Митя. – Библиотека и гильзотека у нас в управлении уже имеются, теперь впору крючкотеку собирать.

– Не отвлекайся, – сделала Мите замечание следователь Загорская.

Станиславу она просто кивнула как старому знакомому. Он покраснел.

– При первичном осмотре на входной двери никаких повреждений не обнаружено, – диктовала Мите Загорская. – Комната размером четыре на пять метров, с одним окном напротив двери, выходящим на восток. При входе в комнату на левой стене – вешалка, на которой висит мужская куртка пятьдесят второго – пятьдесят четвертого размера, принадлежащая неустановленному лицу. На полу комнаты следов, годных для идентификации, не обнаружено. Труп находится в вертикальном положении в подвешенном состоянии…

– Это кто с тобой? – тихо, чтобы не мешать составлению протокола, спросил у Крячко полковник Балашов.

– Приятель, – пояснил Станислав. – Вместе из Москвы прилетели. Он тут, этажом ниже, проживает.

– Вы ведь из «Ассоциации»? – безошибочно определил начальник мясниковской милиции и кивнул головой на повешенного. – Тогда, получается, это ваш стукачок стынет?

Гуров удивленно приподнял брови. Балашов махнул рукой.

– Да об этом все знали. Он и сам не скрывал, на каждом углу хвастался, что у него концы в Москве имеются. Вот и доболтался, теперь вот болтается…

– И давно он тут… стынет? – спросил Крячко.

– По предварительным прикидкам медэксперта, его убили как раз в день вашего приезда. Сознаться не хотите? Нет? Жаль. Я на вашу помощь сильно надеялся. Мне говорили, что москвичи народ отзывчивый, но я не верил. Теперь и сам вижу.

Крячко на шутку Балашова вяло улыбнулся.

– Ладно, мы пойдем. Тут и без нас справятся. Я сам ужасно не люблю, когда на работе дышат в затылок. И другим стараюсь не мешать.

Крячко и Гуров вышли из номера.

– Надо перекусить, а заодно и обмозговать, что откуда растет, – заявил Станислав.

Гуров согласился, и они направились к лифту.

* * *

Тело бедной Ксении Мартыновны безжизненно висело под лестницей, насаженное на большой мясницкий крюк. Кроме покойницы, в комнате находился и живой человек. Нисколько не смущаясь соседством трупа, человек занимался самым, казалось бы, будничным делом – разглядывал следы мокрых ног Ксении Мартыновны на полу. Они привели его к шкафу с одеждой. Человек выругался насчет тупоголовых баб и принялся сваливать содержимое полок прямо на пол. Действовал он грубо, без церемоний. Хозяйке ее добро все равно было уже без надобности.

Неизвестный вытряхнул из шкафа все его содержимое, но, видимо, так и не нашел того, что искал. Новое ругательство готово было сорваться с его языка, как вдруг он замер. С улицы послышался звук подъехавшей машины. Человек осторожно, стараясь не скрипеть паркетом, отошел в глубину дома и там затаился. Через несколько секунд в дверь дома снаружи ударили чем-то тупым и тяжелым. Не то грубым ботинком, не то головой.

* * *

Гуров и Крячко сидели за столиком в небольшой забегаловке. Местечко выглядело уютным. Небритые рожи по углам, дым коромыслом, пустые бутылки под столом. В общем, все по-домашнему.

Перед сыщиками исходило паром большое блюдо с чебуреками и тарелка с зеленью. Из диетических напитков полковники предпочли пиво.

Гуров со всей осторожностью отгрыз уголок теста и отпил из недр чебурека обжигающего бульона. При этом он, естественно, обжег язык, поэтому спросил несколько раздраженно:

– Почему ты думаешь, что концы преступлений надо искать на «Агронавте»?

Станислав терпеливо ждал, когда его собственный чебурек немного остынет, поэтому позволил себе многословное объяснение.

– Ты сам посуди – крючки откуда? С комбината! Значит, и убийца оттуда же. Все элементарно, Лева. На комбинате творится что-то непотребное. И несет от него уже не тухлятиной, а мертвечиной. Тут надо копнуть как следует. Чтобы брызги полетели. Тогда они забегают, засуетятся, и мы сможем взять их буквально голыми руками.

Гуров сделал большой глоток пива и поставил кружку.

– Вот ты и копни. Я там уже был, теперь твоя очередь на комбинат ехать. Надо там пошуметь, нахамить, устроить небольшой погром. Допроси кого-нибудь, хотя бы и самого Зайцына, выемку из его служебного сейфа сделай. Короче, возьми самый большой булыжник и кинь его в это болото.

– А потом? – с набитым ртом поинтересовался Крячко.

– Потом вернешься к своему любимому занятию. Воспаришь под небеси подобно гордой птице. Но тут у меня будет к тебе особое поручение. Надо полетать над территорией комбината. Только как это сделать? Ведь твой летучий мопед, поди, тарахтит как трактор?

Крячко согласился и заметил с беспокойством:

– Да, слышно издалека. Охрана комбината наверняка засечет. Пальнут из двенадцатого калибра влет, дуплетом, не хуже зенитки получится. Крупной гусиной дробью или картечью.

И он непроизвольно почесался пониже поясницы.

– А ты сковородку под задницу подложи, – посоветовал Гуров. – Я где-то читал, что летчики в Первую мировую так делали. Хорошо бы пролететь как фанера над Парижем – в сумерках и бесшумно.

Крячко задумался.

– Технически это, наверно, можно сделать – отключить движок и перейти на режим планирования. Только тут специалист нужен. Ладно, подумаем. И что я буду искать?

– Овраг или балку. Там в глубине должен быть скотомогильник. А в нем могут оказаться наши побегушники. Возможно, в расчлененном виде.

Его прервал сигнал мобильника. Гуров достал трубку. Полковник выслушал сообщение и помрачнел.

– В Москве убит Мирский, – сообщил он Станиславу и убрал телефон. – Убийца – неустановленное лицо в одежде дворника. Предположительно – лицо азиатской национальности, таджик или узбек. Точнее установить не удалось. Преступник взорвал себя.

Крячко озадаченно потер кончик носа.

– Слушай, Лева, это, конечно, в порядке бреда, но… Тут ведь на комбинате таджики работают…

Гуров возразил:

– Но они же все-таки работяги, а не киллеры. Конечно, предположить мы можем все что угодно, но реальных фактов пока нет. Так что давай опираться на факты. И для того чтобы их собрать, я снова отправлюсь навестить негостеприимную и коварную мадам Пахомову, а ты похулигань на комбинате.

Крячко нахмурился:

– Ты собираешься снова залезть в эту мышеловку? Это может быть опасно для жизни.

Гуров пожал плечами:

– Если меня хотели убить, то зачем отпустили? Или ты думаешь, что я сам в беспамятстве освободился? Вряд ли. Так что доедаем – и вперед.

И полковники навалились на остывшие чебуреки с удвоенной энергией.

* * *

До особняка вдовы Гуров добрался, поймав частного водителя. Директор Зайцын машину не прислал. Гуров расценил это как намек – погостил, пора и честь знать. Его начали понемножку выживать. А если не поймет, глядишь, через день-другой переселят из президентского люкса в каморку по соседству со Станиславом.

Убийство Мирского в Москве тоже повлияло на отношение директора. Гуров в его глазах наверняка лишился высокого покровителя. А если допустить, что Зайцын и в самом деле приложил руку к этому убийству… На ум сыщику пришла поговорка: «Трудно жить без пистолета».

Он не собирался долго задерживаться в особняке, поэтому попросил водителя подождать. Но едва полковник вошел в калитку, как услыхал за спиной звук отъехавшей машины. Это было странно. Гуров не рассчитывал, что его встретят с распростертыми объятиями. Он просто хотел посмотреть Ксении Мартыновне в чистые глаза и задать пару-тройку вопросов на засыпку. И по морде врезать. Но это уже морально, а не физически. Гуров женщин никогда не бил, даже мазохисток на 8 Марта.

Дверь оказалась не закрытой, замок вывернут с мясом и костями. Дом встретил сыщика тишиной. Он громко постучал в уже приоткрытую дверь. Потом громко спросил, как в американском кино:

– Эврибади хоум?

Ответом ему было молчание. Он вошел. И тут же пожалел, что вообще сюда приехал. Потому что четвертьвековой опыт службы в уголовном розыске, интуиция или шестое чувство – можно это называть как кому захочется – безошибочно подсказали ему, что в доме произошло убийство. И что убийца, возможно, все еще находится в доме и сейчас.

Но теперь бежать и дергаться было поздно. Уже натоптал. Полковник двинулся единственной оставшейся дорогой – вперед.

Гуров сразу отметил приметы беспорядка: распахнутую дверь ванной комнаты, в которой продолжал гореть свет, ворох белья на полу возле шкафа. Он прошел дальше и под лестницей увидел висевшую Ксению Мартыновну.

На полу валялось большое махровое полотенце. Вероятно, оно упало с тела убитой. На полотенце с висевшего на крюке тела капала вода, смешанная с кровью. Она успела сильно пропитать материю и растеклась по полу лужицей. Значит, с момента убийства прошел не один час. Тогда что здесь столько времени может делать убийца? Остался в засаде поджидать милицию? Или, сделав дело, прилег отдохнуть, да и заснул? Океан загадок.

Сыщик направился в дальний конец дома, где так и не успел побывать в прошлый визит. И здесь его ждал сюрприз. Легкий сквознячок донес до него знакомый запах. Так замечательно могла пахнуть только одна-единственная вещь на свете – сигара господина Аверина.

Краем глаза Гуров заметил сбоку движение. Он обернулся. С высокого подиума прямо на него обрушился сам господин Аверин. Полковник отпрянул в сторону. В следующий момент он почувствовал пронзительную боль в затылке и потерял сознание.

* * *

Полковник Крячко разглядывал невысокого худощавого мужика лет сорока – сорока пяти. Лицо у мужика было загорелым и обветренным, как у геолога, руки – жилистыми и грубыми, глаза умными. Мужик производил впечатление надежности.

– Меня Игорем зовут, – признался он.

Рядом с Игорем стоял опер-«студент»

Витя и нервно протирал очки.

– Я с вами больше не смогу летать, меня теперь не отпустят, – вяло оправдывался Витя. – Но я договорился с Игорем. Он инструктор по дельтапланеризму. Меня учил летать. Бывший «афганец», парашютист-десантник.

– Парашютист – это хорошо, – неожиданно оживился Крячко. – А ночные прыжки совершать приходилось?

Игорь скромно улыбнулся и развел руками:

– Да мне что днем, что ночью, без разницы.

– А можно на высоте двигатель вырубить и планировать? – не отставал Крячко.

– Нет проблем…

– Тогда поехали!

– О чем речь? У меня машина за углом. Аппарат дома, это недалеко, за городом.

– Только сначала на комбинат меня завези, мне с директором тему одну перетереть надо.

Крячко мигом погрузился в оранжевую «Ниву» инструктора-дельтапланериста. Машина тронулась, Витя долго с тоской смотрел им вслед. Потом вздохнул, повернулся и с обреченным видом направился к дверям управления тянуть лямку розыска по заведомо безнадежному делу.

* * *

Когда Гуров пришел в себя, то обнаружил, что сидит на полу, при этом руки его связаны за спиной, а рот заклеен пластырем. Он принялся восстанавливать в памяти путь, который привел его в столь неудобное положение. Первым делом перед его мысленным взором всплыло лицо господина Аверина. Перед тем как отключиться, полковник увидел, как тот бросился на него откуда-то сверху.

Справа послышался легкий приятный хрип. Гуров повернул голову, насколько позволила неудобная поза, и тут увидел лицо господина Аверина, уже не в памяти, а воочию. Тот не менее комфортно, чем и сам полковник, устроился возле стенки со связанными руками и заклеенным ртом.

Это в корне меняло дело. Двое – не один. Помогая друг другу, можно легко избавиться от любых пут. Только если друг другу. А если враг врагу?

Но выяснение отношений пришлось отложить на неопределенное время по причине прибытия новых действующих лиц. На сцене появился председатель общества по борьбе с криминалом, бандитский авторитет Кудряш в сопровождении пары мордастых членов того же общества.

Братки были хоть куда – коротко стриженные, с золотыми цепями на шее, в кожаных куртках и в спортивных штанах «от Адольфа Дасслера». В столицах такие динозавры-мамонты давно перевелись, а тут, в глубинке, – пожалуйста. Если бы не связанные руки и отсутствие пистолета, Гуров даже обрадовался бы их появлению. Как архитектор, который увидел вдруг среди бетонных городских коробок старинный деревянный особнячок. От обоих так и веяло старыми добрыми временами.

– Куда смотришь? Сюда смотри! – рявкнул Кудряш и мстительно пообещал: – Ну что, теперь сочтемся? Я тебе, гаду, за все отомщу. Причем жестоко. Пацаны помогут, – он кивнул на сопровождающих. – А твой железный палец лично откушу. Специальными кусачками по металлу. Может, хочешь что-то сказать?

Кудряш мигнул, и один из мордоворотов сорвал пластырь с губ полковника. Поскольку тот только недавно побрился, получилось эффектно, но не больно. Тем не менее Гуров изобразил на лице мучительное страдание. Пусть ребята порадуются.

Полковник провел языком по пересохшим губам и сплюнул. Потом посмотрел на Кудряша и поинтересовался:

– Ты почему беспредел творишь? Подумаешь, покритиковали его!

– Я – беспредел?! – встал на дыбы авторитет. – Меня покритиковали?! Он мою бабу убил, а я же еще и виноват!

– С какой радости мне ее убивать? – возмутился Гуров. – Я ее видел один раз в жизни.

– Тогда кто?

Полковник указал головой на Аверина.

– Вот он. А может, и ты сам. Я ведь после вас сюда пришел, откуда мне знать.

Кудряш покачал пальцем у него перед носом.

– Э‑э‑э не‑е‑ет! Ты убил, ушел, а потом вернулся.

– Зачем?

– А вот за этим! – Бандит торжествующе продемонстрировал Гурову диск с записью. – Порнушку оставил. Где вы с Ксенией трахаетесь.

Гуров презрительно усмехнулся:

– Если ты ее смотрел, то видел, что я там никакой, в полной отключке. А может, это ты сам и снимал, тогда о чем мы вообще тут базарим?

Кудряш прямо-таки взвился.

– Я снимал? – Он угостил полковника чувствительным пинком под ребра. – Ты базар-то фильтруй, падла! Я правильный пацан и такой подлянкой сроду не занимался. Но что ты делал – ловил кайф или спал, – роли не играет. За такую подставу, какую Ксения тебе устроила, ты мог ее запросто замочить. И за это ответишь.

– Если ты такой крутой, мог и сам ее убить, – возразил Гуров. – Как Отелло Дездемону.

Кудряш угостил его очередным пинком.

– Ты кого тут разводишь, падла? Я тебе сейчас такую Звиздемону заделаю! Я ее убить не мог, у меня алиби. Я на совещании у губернатора задницей стул полировал. Если не веришь, у кого хочешь спроси.

Гуров не поверил, но промолчал. Да и у кого спрашивать? Особенно здесь и сейчас.

– А ты какого хрена молчишь? – заорал Кудряш на Аверина.

Тот промычал в ответ что-то невнятное. Криминальный авторитет выругался и оторвал пластырь с его лица.

– Я не убивал! Я вообще ничего не знаю! – заныл тот.

Тут один из помощников бросил перед Кудряшом сумку. Авторитет нагнулся, достал из нее пару мясницких S-образных крюков и обратился к пленникам:

– Короче, кроме вас двоих, убить ее больше некому. Кто именно – скоро узнаем. На всякий случай инструмент приготовил для обоих.

Он засадил оба крюка снизу в ступеньку лестницы рядом с висящим телом госпожи Пахомовой и продолжил выступление:

– Но это потом. Сначала вы мне все расскажете. И то, что знаете, и то, чего не знаете. Я слышал одну шнягу, типа мозги у человека – вроде радиоприемника. А информация – это вроде воздуха вокруг нас. И каждый из нас настроен на свое. Кто что хочет, то и нюхает. Кому говно, а кому одеколон «Фиалка». Так что весь вопрос – захотеть. И любую информацию получить можно. Только настроиться надо. А вы очень захотите, это я вам обещаю. Давно я никого не мучил. А вас я так буду мучить, как никто никого и никогда. Вот вы мне все и расскажете. И кто Ксению убил, и кто Кеннеди шлепнул, и тайну Бермудского треугольника, и что там у Пифагора в штанах было. Я еще в школе этими пифагоровыми штанами заморочился, да все как-то не до того было. А теперь самое время. Спешить нам все равно некуда. Так что давайте расслабимся и получим удовольствие.

Его речь была прервана звонком мобильника. Кудряш достал трубку и стал слушать. Судя по выражению лица, он был сильно удивлен.

– Странно. Мой лучший друг прокурор, мать его, без меня жить не может, просит подъехать! – озадаченно сообщил он. – Ума не приложу, какого хрена ему понадобилось. Ладно, вы тут посидите пока. Я скоро вернусь. Без меня не уходите! Пацаны вам не дадут скучать.

И удалился. Мордовороты остались стеречь пленников.

Гуров повернул голову к Аверину.

– Ты какого хрена на меня набросился? – сурово спросил сыщик.

– Я не набросился, я упал, – вяло оправдывался тот. – У меня руки связаны были. Это они меня на вас скинули.

– А порнуху на видео тоже не ты снимал?

– Я не хотел, это все она, Ксения.

– Ата, вали на мертвую! – Гуров не снижал напора. – Все у тебя в дерьме, один ты во фраке. Говори, пока мы еще живы, что у вас тут с этим комбинатом творится. Развели, понимаешь, тайны мадридското двора!

Аверин захныкал:

– Я не знаю! Я же на самом комбинате не бываю, только с документами работаю! Как бухталтер. Зайцын мне не доверяет, дальше офиса не пускает…

Но у Гурова почему-то ето всхлипывания не вызвали ни доверия, ни сочувствия.

– Нехорошо, – произнес он свое любимое словечко. – Перед смертью врать нехорошо. И вот что. Если я Ксению не убивал и Кудряш не убивал, то, получается, это ты? Больше некому.

Аверин снова принялся хныкать.

– Это Кудряш Ксению убил. Из ревности. А на нас просто стрелки хочет перевести.

– У Кудряша алиби, – отрезал полковник.

Аверин перестал хныкать и яростно зашептал:

– Да какое, к черту, алиби?! Не было никакого совещания, губернатор еще вчера в Москву улетел!..

Его реплику прервал один из богатырей-мордоворотов. Он угостил обоих пленников парой крепких пинков и объявил:

– Хорош базарить! Наш шеф с вами церемонии разводит, а со мной такая шняга не прокатит! – Он достал пистолет. – Я тут с вами до утра зависать не собираюсь, меня бабы ждут. Если сейчас же не расколетесь, прострелю сначала колено, потом яйца, потом живот. Подыхать придется долго и мучительно. Начну с тебя, тля московская! – Он нацелил пистолет в ногу Гурову. – Ну, считаю до трех! Раз! Два!..

* * *

Мотодельтаплан Игоря хранился у него в сарае. Дом его находился в пригороде, в том же направлении, что и агрокомбинат. По пути Крячко решил заскочить на комбинат, к директору – похулиганить.

Игорь остался ждать полковника в машине, а он сам прошел в вестибюль офиса и предъявил охраннику свое удостоверение.

– Мне нужен ваш директор, господин Зайцын, – строго объявил он.

Вахтер тут же связался по телефону с руководством. Переговоры продлились недолго, охранник вежливо козырнул:

– Пройдите на второй этаж. Вас ждут.

Станислава действительно ждали. За то время, пока он ехал на лифте и шел по коридору, на небольшом столике в углу кабинета уже была сервирована несложная, но изысканная закуска. Черная икорка, мясной и рыбный балык, коньяк и водка в графинчиках. Дымились чашки горячего кофе.

На радушие и гостеприимство хозяина гость ответил самой черной неблагодарностью. На накрытый столик он даже не взглянул. Со стороны могло показаться, что от гордости, на самом же деле сыщик боялся, что не выдержит вида и запаха выставленной снеди, громко сглотнет слюну, цыкнет зубом или сверкнет голодным глазом.

Крячко прошел к большому письменному столу, из-за которого директор так и не успел встать, отодвинул стоявший с краю стул и уселся, тяжело и значительно. Как печать под приговором приложил.

– Я хочу с вами серьезно поговорить, – чуть ёи не угрожающим тоном начаё он. – В вашем городе и вне его происходит прямо-таки какая-то вакханаёия на почве убийств. И все они, так иёи иначе, связаны с вашим агрокомбинатом. Мне нужны фамиёии и доёжности ёюдей, которые могёи бы иметь отношение к убийствам Фердыщенкова, администратора гостиницы и Мирского. Начать можно хотя бы с госпожи Пахомовой и господина Аверина. Ну и других сотрудников, разумеется. Кроме того, мне нужны ёичные деёа, объяснения – кто и где находится – и отпечатки пальцев. Затем…

Директор не сразу сумеё обрести дар речи, который утратиё быёо от стоёь беспардонного наезда стоёичного мента.

– Да мы!.. Да наш комбинат!..

Крячко приподняёся и нахмурится.

– Я что-то не пойму. Вы хотите сказать, что на вас и ваш комбинат законы Российской Федерации не распространяются? Надеюсь, завтра я найду здесь все необходимые документы и интересующих меня ёюдей.

С этими сёовами он вышеё.

Директор проводиё посетитеёя взгёядом, полным ненависти. И не успела закрыться за нахальным гостем дверь, как господин Зайцын схватил телефонную трубку.

– Соедини с губернатором! – приказал он секретарше. – Что? В больнице? И что? Ведь не на кладбище! Давай живее!

– Подожди, скоро узнаешь, какие законы и на кого у нас тут распространяются! – грозил он вслед ушедшему полковнику. – По крайней мере, на тебя-то мы закон найдем!

В ожидании связи и в предвкушении возмездия директор прямо-таки дрожал от нетерпения.

* * *

Дуло бандитского пистолета маячило у Гурова перед носом. Владелец оружия, источая из перекошенной пасти тошнотворную вонь перегара, угрожающе ревел:

– Два с половиной! Три!

Перед глазами полковника прошла вся его жизнь. Детский сад, школа, студенческая скамья. Вот он, сопливый лейтенант, расследует убийство наездника Логинова на ипподроме. Вот он уже в Москве, старший инспектор МУРа, куда перевелся из родного города вслед за начальником, полковником Турилиным. Потом встреча с подполковником Орловым, а дальше – работа, работа, сплошная работа. Несложившаяся семейная жизнь и снова работа. И вот – финал. Выстрел. Конец, молчание.

Но вместо выстрела послышался хрип. Бандит-мордоворот странно закашлялся. Прямо на его замечательную кожаную куртку из располосованного горла хлынула кровь.

Незаметная на темном фоне, из-за спины мордоворота появилась рука с острым восточным ножом. Кажется, он называется пчак. Тело братка рухнуло на пол. Оказалось, что второй уже лежал неподалеку. Вместо них перед полковником предстали люди-тени с темными лицами. Только глаза-щелки горели недобрым огнем. Вылитые басмачи из старых фильмов.

Вошедшие молча подхватили Гурова и Аверина. На освобождение это было мало похоже. Пленников вытащили на улицу. Здесь стояли две запыленные «Волги» с заляпанными грязью номерами. Гурова закинули в одну, Аверина посадили в другую. Обе машины тронулись в разные стороны: «Волга» с Авериным в сторону комбината, гуровская – куда-то в лес.

От соседей несло кислой овчиной, но полковнику было не до мелких неприятностей. Кажется, он попал из огня да в полымя. Или, как любил выражаться он сам, на ровном месте, да мордой об асфальт.

* * *

Выйдя из офиса «Агронавта», Крячко сел в машину и обратился к сидевшему за рулем Игорю:

– Мы сейчас немного полетаем, а потом придется вернуться в контору. Подбросишь?

Тот в ответ усмехнулся:

– Нет проблем, начальник!

Его ответ заставил улыбнуться и Станислава.

– У тебя все – нет проблем, – заметил он.

Бывший десантник только головой покачал.

– Есть с чем сравнить. Разве это проблемы? Я у «духов» в плену был два месяца, вот это были проблемы. Ну, поехали?

По дороге Крячко позвонил по мобильнику в Москву генералу Орлову. Он предполагал, что оскорбленный в лучших чувствах директор комбината нажмет на все свои административные педали, чтобы выставить его из города. А если и это не подействует, то силу применит. Станислав ознакомил генерала с последними новостями. Обсудили они и убийство Мирского. Орлов пообещал подключить генерала Бардина.

Тем временем они приехали. Дом Игоря был крайним в деревне. Водитель обогнул участок и подъехал к сараю, ворота которого выходили прямо в поле.

– Вот мой аэродром, – указал Игорь на снежную целину, уходившую вдаль.

– А мы по снегу взлететь сможем? – с беспокойством спросил Станислав.

– Нет проблем, – снова ввернул любимую присказку Игорь. – У меня вместо колес – лыжи. Я по выходным пассажиров катаю. Два доллара с носа за минуту полета.

– И много желающих?

– На сухари и бензин хватает.

Судя по выражению лица пилота, особенно жировать ему не приходилось.

Крячко вслед за Игорем вылез из машины и направился в сарай. Внутри бревенчатое строение напоминало авто– или авиаремонтную мастерскую. Профессиональное внимание сыщика сразу привлек обрезок ружейного приклада, который валялся на верстаке в глубине помещения.

– Ты и оружие чинишь? – спросил он.

– Где? Ах, это? Так, ружьишком балуюсь. У нас это за оружие не считается. Тут у некоторых и пулемет найти можно, с войны.

Игорь широко распахнул створки ворот и с помощью полковника выкатил летательный аппарат.

– Одевайтесь пока. – Он бросил Станиславу летный шлем и меховые рукавицы, потом озабоченно поглядел на низкие плотные тучи. – Только бы снег не повалил.

«Все по-взрослому, – подумал Крячко. – Это не с Витей норматив «взлет– посадка» отрабатывать».

Игорь заправил аппарат горючим. Крячко забрался на заднее сиденье и пристегнулся ремнем. Пилот занял свое место, нажал стартер. Мотор чихнул, закашлял, взревел.

– Запомните главное – ничего руками не хватать, – через плечо бросил пассажиру пилот.

Крячко едва расслышал его за шумом двигателя.

Игорь развернулся против ветра. Его резкие порывы ударили в лицо. Короткий разбег, и горизонт пополз вширь. Крячко не успел дух перевести, как они поднялись на добрую сотню метров. Игорь взял курс в сторону от города. Поднявшись еще, он сбросил обороты. Теперь двигатель производил намного меньше шума.

– А можно его совсем вырубить? – прокричал Крячко.

– Нет проблем, – кивнул Игорь.

Двигатель остановился. Теперь дельтаплан скользил по воздуху, как планер. Траектория полета никак не изменилась, зато стало слышно, как ветер свистит в тросах.

– Ну, как ощущения? – прокричал через плечо Игорь. – Вы не бойтесь, здесь безопасность куда выше, чем на пассажирском лайнере. А на всякий случай и парашют имеется. Так что мягкая посадка по-любому обеспечена.

Местность внизу была однообразной. Заснеженная равнина с редкими деревьями. Из одинокого домика среди снежной пустыни вышел мужик, подошел к столбу и принялся справлять малую нужду.

Мотодельтаплан уже значительно потерял высоту. Игорь снова нажал на стартер, и двигатель взревел на максимальных оборотах. Неожиданно писающий мужик вздрогнул, задрал голову и уставился на воздухоплавателей так, будто увидел в небе дракона. Потом, даже не застегнув ширинки, он сломя голову бросился бежать к далекому лесу.

В Станиславе при виде беглеца проснулся инстинкт охотника.

– Давай за ним! – крикнул он.

Игорь кивнул головой. Дельтаплан немного опередил бегущего и мягко приземлился, взметнув из-под лыж целую метель. Крячко отстегнул ремни, и не успел аппарат остановиться, уже соскочил со своего кресла и бросился навстречу беглецу.

– На землю! Руки в стороны! Не двигаться! Уголовный розыск! – привычно проорал полковник.

«Сейчас бы какой-нибудь ствол, хоть газовый!» – с тоской подумал он.

Но беглец не стал сопротивляться и рухнул в снег, растопырив руки.

Крячко остановился рядом с ним.

– А теперь поднимайся, но медленно. И руки держи так, чтобы я их видел.

Тот послушно встал и медленно выпрямился. Перед сыщиком стоял журналист Гербер собственной персоной.

Низкие тучи наконец прорвались мокрым снегом.

«Шабаш, долетались», – подумал Крячко.