Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Сквозь сон услышала – кто-то коснулся бока! Кто-то еще в постели есть, кроме нее!
Отпрянула, ничего не соображая, движимая лишь одной мыслью – подальше от опасности! Бежать! Защищаться!
– Тихо ты, внатури! Не кипешись! Свои! – голос был знакомым, таким знакомым, что мороз по коже.
– Ты зачем здесь? Что тебе нужно?! – Таню просто-таки заколотило.
Зачем она пришла? Убить?!
– Да тихо ты! Не ори! Я что хотела сказать…спасибо!
– За что?
– За то, что отказалась меня бить. Ты чумовая девка! Извини, что я на тебя наехала. У тебя такая физиономия детская…думаю – маменькина дочка! Приехала, чтобы мою работу отнять, сука! Такая злость меня взяла! А ты здоровская девчонка. Правда, что откусила хер чуваку? Что он тебя изнасиловать хотел, а ты его кастрировала?
– Нуу…может и не кастрировала, но прикусила хорошо. Век будет помнить!
– Хи хи…молоток! Внатури – чумовая девка! И не побоялась против администрации пойти в отказ! Знала ведь, что будет, так? А все равно не стала у них на веревочке бегать! Уважаю!
– Ты знаешь…если бы знала, что так будет…так больно…я бы не отказалась. Прости, но другой раз, если заставят – я не откажусь. Я боли очень боюсь. Как подумаю, что ЭТО повторится, я аж дышать не могу от страха! Так что не надо говорить ничего, спасибо там всякие. Не заслужила. И своя рубаха ближе к телу! Еще раз – прости.
– Да что ты заладила – прости, да прости! Ясно дело – своя рубаха ближе к телу! И я тебе скажу…я тоже так поступлю. Потому что смысла нет. Тебя так и так отмудохают, только еще и я получу. Вишь, как поставили эти чушканы – мы сами друг друга наказываем! Они между нами раздор делают. Чтобы мы кидались друг на друга! А знаешь, почему нас заставляют голыми ходить?
– Знаю. А ты – знаешь?
– Знаю. Без трусилей мы сговорчивее. И нам страшнее. Чтобы гнобить нас, и чтобы показать, какая мы грязь. Я сразу поняла, как только мне сказали.
– Слушай…а с тобой…Мастер был в постели? Ну…когда тебя трансформировали в суккубу?
– Нет. Не Мастер. Другой какой-то мужик. Я чуть не сдохла потом! Но было классно! Я такого мужика еще не пробовала!
– А ты многих пробовала? Извини, что спрашиваю – мне просто интересно. Я ничего не хочу сказать, или в чем-то упрекнуть. Я ведь девственницей была. Меня Мастер…того. Девственности лишил. Потом был парень из обслуги – Коля. Потом – еще один парень. И девчонки. И все. Больше у меня мужчин пока что не было.
– Это ты Юльку наслушалась, да? Ну та…чухонка! Насчет меня? Она сама-то, наркоша поганая! Ну да, работала. В смысле – передком. И задком. Всем, что имелось. Денег зарабатывала. В бордель меня не взяли – рожей не вышла. Пришлось на улице. А там хачи, да джамшуды – им пофиг моя рожа. Главное – большая жопа, да сиськи четвертого размера. Думала – так сдохну на улице. Объявление увидела, подумала – ну чем черт не шутит? Пойду, попробую! Вот и попробовала.
– А зачем ты все время против администрации идешь? Ты же знаешь, чем это все закончится.
– А зачем ты пошла против? Почему меня не стала пороть?
Молчание. С минуту.
– Сама не знаю. Как накатило! Думаю – да что же это такое?! Что за скотство?! В книжках пишут – нельзя так с людьми, нельзя лишать их достоинства, мучить! Палач – ругательное слово! А тут из меня палача делают! Знаешь, я как-то прочитала, не так давно…в войну немцы расстреливали наших. Каратели. Ну – наши на них нападали, взрывали и стреляли, а они поймать партизан не могут, кишка тонка, так давай мирных жителей стрелять.
– Твари! Я бы их тварей – всех бы порвала! Фашисты гребаные!
– Ну вот. Как-то взяли наших жителей, и повели расстреливать. Приказали одному солдату, немцу – стреляй! А он взял, и отказался. Говорит, если так – стреляйте меня вместе с ними!
– Ну?! Ну и что?! Чо замолчала-то?! Что с ним сделали?
– Расстреляли. Вместе с нашими.
Молчание. Сопение.
– Не верю! Херовая история!
– Какая есть. Только все правда. Такой вот немец попался.
– И ты – как этот немец, да? Вспомнила?
– Не знаю, может и вспомнила. Только показалось неправильным – вот так. И тебя жалко стало – хоть мы и ругались. Ты почему такая злая, а? Разве можно быть такой злой?
– Дура ты, Танька. Пожила бы – как я – тоже бы обозлилась. Я жду, дождаться не могу, когда начнем этих козлов мочить! Мужиков, баб – всех!
– И не жалко?
– Да плевать! Пусть сдохнут сегодня, а я – завтра! Своя рубашка ближе к телу! А сама-то, сама-то ты – как? Я-то понятно, мне так досталось, что ай-яй! Мне их совсем не жалко. Мы же не жалеем, когда курицу жрем? Или барана? А ведь он тоже жить хотел! Так и люди – одни как люди, жрут все, до чего руки загребущие дотянутся. Другие – это как курицы. Они только кудахтают, а потом бегают с отрубленной башкой! Видела, как куры бегают с отрубленной башкой? Смешно так! Бежит, и не знает, что уже покойница! Только кровь брыжжет! Так вот – тебе жалко этих куриц? Людей? Ну…ты поняла.
– Поняла. Я стараюсь не думать над этим. У меня работа такая! К тому же – говорят, что можно потом будет в свободной охоте, убивать тех, кого сам выберешь. Тебе никогда не хотелось мстить негодяям? Вот ты знаешь, что кто-то негодяй, подлец. И ты можешь его грохнуть. Грохнула бы?
– Хе хе…да я всю жизнь только и думаю, как отомстить! Оооо…у меня такой список – как на братской могиле! Дай мне только добраться до них! Всех помню! Начиная с отчима-алкаша, и заканчивая мамашей, которая подкладывала меня под своих ухажеров! Жалко, что не доберусь до них – уже сдохли! Но осталось много тех, кто жив! И они меня дождутся! Надеюсь! Ты говоришь, почему я такая злая? Танюх, а только так и можно выжить на улице! Ты хоть и домашняя девка, но уверена – знаешь все, внатури! Не в золотой клетке же ведь жила! Вон как того козла проучила! Жалко – не убила!
– Какие наши годы… – задумчиво протянула Таня, и вздохнула – Нет, так-то я тебя понимаю. Я тоже всякого насмотрелась. У меня мамка нормальная, она за меня горой! Представить не могу, чтобы она меня под мужиков подкладывала! Она одного мужика так ковшиком банным отходила – он в больничку загремел! А почему? Ко мне полез. Чуть не закрыли ее.
– Счастливая…я только мечтала о такой мамке. Моя-то…тварь…за бутылку меня сдавала. А я глупая, боялась всего, мне бы пожаловаться в школе…в ментовку…а я язык в жопу заткнула, и сидела, сосала мамкиным ухажерам! А потом сбежала. Что только не видала…ужас! Это словами не описать! На десять жизней хватит! Да что на десять – на пятьдесят! И ты говоришь – почему я стала злой? А кто мне дал выбирать, стать злой, или доброй?!
Молчание, тихое всхлипывание.
Таня осторожно, будто к дикому зверю, протянула руку и коснулась рыжей головы, лежащей на подушке рядом с ней. Валентина всхлипнула сильнее, и вдруг дернулась к Тане и прежде чем та успела что-то сказать, прижалась к ней всем телом, закинув руку на грудь, уткнувшись в подмышку. Бедро Валентины прижалось к бедру Тани, и та с оторопью подумала о том, что в общем-то ей и не так уж неприятно прикосновение женщины. Никогда не думала, что будет вот так – лежать обнаженной рядом с другой голой женщиной, и думать о том, приятны ли ей прикосновения почти незнакомой девушки, или нет. Вот ведь судьба! Какие финты она выдает!
– Ты это…не думай, чего-то там плохое! – Валентина вытерла глаза и посмотрела прямо в лицо Тани, опираясь на руки и касаясь Таню упругими сосками. Грудь рыжей была такой большой, и такой упругой, что казалось, по Таниной груди елозит резиновый мяч, по странной прихоти изготовителя еще и украшенный крупными розовыми сосками.
– Ты права…одной тяжко! – Валентина снова прилегла, и начала водить пальцем по левой груди Тани – Иногда так хочется иметь подругу! Ведь даже поплакаться некому!
– Валь…я вообще-то с женщинами….не очень! – хмыкнула Таня, которую слегка озаботило выражение «иметь подругу» – Мне с мужчинами секс нравится. Я вообще даже и не думала никогда, что буду заниматься сексом с какой-нибудь женщиной, понимаешь?
– Да что тут не понимать? – хихикнула Валентина, настроение которой явно поднялось – Только девчонки все бишки! Просто иногда стесняются, вот и все. Скажи, ну разве тебе это не приятно?
Валентина опустила голову, поцеловала Таню в сосок. Потом медленно провела языком от соска к животу, сдвинув в сторону одеяло. Ее рука скользнула вниз, легла Тане на низ живота, и та поежилась, схватив эту шаловливую руку:
– Валь, не надо, а? Хватит…
– Ну приятно же, приятно! – Валентина не убрала руку, и ее палец загулял по киске, медленно, нежно теребя заветный бугорок, прохаживаясь вокруг щелки – Скажи, назве не приятно, а?
Таня непроизвольно выгнулась, как кошка, которую гладит хозяин, и сжала колени, зажимая руку «гостьи»:
– Ой! Ну прекрати, а?! Не время, и не место! Охх…
– Ну, хорошо ведь, хорошо! Хватит притворяться, что ты – «не такая»! Ты вспомни, кто мы теперь! Скоро будешь с другими девками спать, точно! Но я хочу тебя, сладенькая!
Валентина сползла ниже, буквально силой, едва не оставляя синяки раздвинула ноги Тани (впрочем, та уже и не особо сопротивлялась), буквально вонзила свой язык в истекающую соком киску партнерши. Таня глухо застонала, зажимая зубами край одеяла, а Валентина начала осторожно, нежно вылизывать все, то чего дотягивался ее вездесущий язык. И это было здорово. Так здорово, что Таня не смогла уже сопротивляться и бросилась навстречу волнам наслаждения, сотрясающим ее новое, прекрасное тело.
Кончила она бурно – с криками, стонами, вжимая в промежность голову партнерши так, что та едва сумела отстраниться, с хихиканьем упрекнув, что едва не задохнулась – «Хи хи хи… Аккуратнее, подружка! Чуть не сдохла, внатури! Вот ты горячая, а?! А так и не подумаешь, с первого-то взгляда!»
А потом они лежали рядом, взявшись за руки – Таня в истоме после секса, расслабленная и умиротворенная, Валентина – молчаливая, задумчивая, и только ее указательный палец гулял по Таниной ладошке, поглаживая, распрямляя бугорки…возбуждая.
– Я теперь должна сделать это тебе? – голос Тани вздрогнул, и Валентина усмехнулась:
– Ну…если считаешь, что должна – значит, должна! Но если сомневаешься…в другой раз. Я сама себя потереблю.
– Понимаешь…я никогда не делала это женщинам. Мне – делали! А я – никому, ни разу. Даже не знаю, как надо…
– Да как! Вспомни, как я тебе делала, и повтори! – усмехнулась Валентина, и предложила – Давай, так: я делаю тебе, а ты – мне! Я на тебя залезу, и мы друг друга поласкаем. Согласна?
– Ты залезай, но только меня – не надо. Хватит – Таня смущенно улыбнулась в темноте – Садись так, чтобы я тебя могла достать, и…вот! Попкой ко мне.
– Ты любую уговоришь! – хихикнула Валентина, и быстро, ловко переместилась на грудь к Тане. Ее гладкая попка медленно опустилась к лицу партнерши, и Таня замерла, собираясь с духом.
От Валентины ничем плохим не пахло – был какой-то тонкий, едва заметный запах – то ли духов, то ли шампуня. Таня ожидала, что будет мускусный запах, как пахнут многие женщины, или еще хуже…от некоторых девиц, которых Таня встречала в своей жизни, ощутимо несло тухлой рыбой. Если бы и от Валентины так отвратительно пахло – Таня точно бы не смогла совсем ничего. Но тут – гладкая, белая попка, красивая, аккуратная киска, влажная и соблазнительная. Да, именно соблазнительная – Тане вдруг захотелось ее поцеловать, прямо в розовые губки. Что она и проделала – порывисто, неловко, взасос.
– Нежнее, девочка, нежнее! – вздохнула Валентина, прогнув спину, попросила – Язычком, поводи язычком! Вот так…ооо…сладкая! Какая ты сладкая! Оххх…оххх…так, так!
Таня ласкала киску Валентины, и сама себе удивлялась – ей не было противно, она не ощущала ни стыда, ни раскаяния, и только в голове мелькало: «Я правильно делаю?! А если вот так?! А так?»
Валентина кончила быстро. Содрогнулась, выгибаясь, закидывая голову, и упала на бок, на постель, тяжело дыша, держась за вздрагивающий живот:
– Спасибо! Ты просто…душка!
Валентина вдруг наклонилась, и поцеловала Таню в губы, все еще блестящие от смазки партнерши – долгим, мужским поцелуем. И Таня снова призналась себе – ей это вовсе не было неприятно.
А потом Таня уснула – расслабленная, умиротворенная, чувствуя рядом горячее гладкое тело…кого? Кто она теперь Тане? Подруга?
Хмм…это вопрос!
Партнерша для секса? Ну…да. Наверное. Иногда. Все-таки хочется ощутить в себе член, твердый, и горячий, а не язык – пусть даже умелый и сладкий. Женщины должны быть с мужчинами, а не с женщинами – это закон природы. Но если так получилось, что пришлось с женщиной – так почему бы и нет, иногда, когда нет партнера?
Когда Валентина ушла – Таня не слышала. Под утро, скорее всего. Ночью один раз вставала – искала туалет, так Валентина в это время еще была в постели. Когда прозвучал сигнал пробуждения – ее уже не было.
Противный сигнал, надо сказать. Квакающий, как лягушка. Таня спросонок не поняла, что это такое, потом сообразила, и не мешкая выбросила тело из постели – не хочется получить плетей!
Вот так и учат нерадивых! Как там в старину говорили? «Тупа главы твоей вершина, нужна дубина в три аршина!» Таня тупой не была, так что ей хватило и одного раза, когда она ощутила кнут, разрезающий ее нежную кожу, как ножом! Пусть другие бунтуют. А она теперь будет делать то, что скажут! Прости, Валентина – прикажут, так теперь не жди пощады! Хоть ты мне теперь и нравишься – своя рубашка ближе к телу, сама же сказала.
– Всем встать у дверей в комнаты! – Лена сегодня была одета в легкий белый полотняный костюм, почему-то неглаженный, будто неделю валялся в куче белья. Только потом догадалась – это стиль такой! Небось – льняной, натуральный, бешеных денег стоит!
– Те, кто опоздает – будут наказаны! Руки по швам! Вытянулись, встали! Вот так!
Таня чуть не рассмеялась, хотя это и было бы глупо – построение, как в армии! Только солдаты почему-то голые, с торчащими вперед сиськами!
– Сейчас идете в душ, потом завтрак, после завтрака – к вам подойдут преподаватели, которые отведут вас на занятия. Занятия индивидуальны. Почему? Потому что одни из вас книжки читали, другие двух слов без пяти ошибок написать не могут.
Лена обвела взглядом хмурых, заспанных девчонок, подозвала «японочку»:
– Ты! Юрико! Подойди!
«Японочка», которая и правда оказалась японочкой, испуганно оглянулась, будто звали кого-то позади нее, и осторожно подошла, съежившись, прикрыв локтями небольшие, красивые груди.
Лена терпеливо ждала, а когда девушка подошла ближе, шагнула к ней, и аккуратно защелкнула на шее что-то вроде блестящего желтого собачьего ошейника. Юрико вздрогнула, вытаращила глаза, а Лена, помедлив, пояснила:
– Каждое утро одна из вас будет выбрана Старшей. Кто ей будет – заранее не известно. Сегодня – это Юрико. Что входит в обязанности Старшей? Следить за порядком. Например, чтобы вовремя возвращались с обеда, с завтрака. Еще – выражались культурным языком, без мата и жаргонизмов. Так же – она будет наказывать провинившихся – и если наказание будет слишком мягким, если оно меня не удовлетворит – Старшая встанет рядом с наказуемой и получит наказание вдвойне. Старая может приказать любой из девушек что угодно – если приказ соответствует правилам Острова – и девушка не вправе отказаться и не выполнить. Если она скажет ползти – значит, ползти. Скажет – прыгай, значит, прыгай!
– А если она прикажет жопу вылизать после сортира? Или сделать ей куни? Тоже выполнять?
– Да. Все, что угодно! – Лена слегка усмехнулась – Только не забывайте, что каждая их вас может стать Старшей. Любая! И тогда та, кого заставили вылизывать зад, вспомнит, что с ней творила обидчица. И что тогда будет?
Девушки захихикали, Лена же осталась серьезной. Откуда-то из недр белого костюма вынырнул знакомый хлыст, и смешки сразу утихли:
– Юрико, подойди сюда. Возьми. Теперь – носи его с собой, пока старшинский знак на твоей шее. Передашь его следующей Старшей.
Лена в упор посмотрела на «Дюймовочку», стоявшую так независимо, будто находилась не перед безжалостной и грозной хозяйкой, а в ночном клубе, и негромко, не повышая голоса, бросила:
– Юрико! Десять ударов этой…Кате! Я предупредила, что грубости и жаргонизмы запрещены. Так как ты смеешь не исполнять мои указания, Катя? Юрико – увижу, что ты ее жалеешь – получишь двадцать ударов. Начинай! Всем смотреть, не отворачиваться!
Это к Тане, которая тут же стала смотреть вправо, вдоль коридора. Ужасное зрелище, когда плеть свистит в воздухе, и опускается, уродуя красивое девичье тело. Так и представляешь, как кожаная «змея» пьет теперь твою кровь, засыхающую на плетеном кожаном «языке»…
Юрико била сильно, с оттягом, и к десятому удару Катя уже не могла стоять на ногах – свалилась, обхватив исчерканные полосами плечи, тихо постанывая от боли.
Закончив, Юрико встала на место, ее грудь бурно вздымалась – то ли от того, что она запыхалась, то ли от возбуждения – Таня заметила, как девушка облизнула язычков свои полные, красные губы, и могла бы побиться об заклад, что «японочке» понравилась порка. Держать в своих руках боль, страдание другого человека, когда ты сама прошла через череду боли и унижений – для некоторых это точно будет огромным наслаждением. Таня была в этом уверена.
А потом все пошли в душ, похожий на душ в каком-нибудь спортзале. Кабинки, полотенца, горячая вода, кусочки мыла и пузырьки с шампунем. Все, как обычно. Никаких тебе джакузи, никаких изысков. Хорошо хоть унитаз находится в личной туалетной комнате, нет нужды бегать в общий туалет (если тот есть, конечно). Таня нашла туалет случайно, решив проверить все стены комнаты. Узкая дверь вела в небольшое помещение, в котором не было ничего, кроме унитаза, биде, и полочки с тем же самым мылом и шампунем.
Завтрак тоже ничем не удивил – бери, что хочешь, и сколько хочешь – начиная с пяти видов супов, заканчивая сладкими плюшками, пирожными и засахаренными фруктами.
На раздаче никого не было – вопреки Таниному ожиданию. Стопы тарелок, котлы с едой, подносы, на которых грудами лежали вкусные плюшки-пирожки, ну и само собой – ложки, вилки, ножи. Никто не рассказывал девушкам, как нужно есть, в какой руке держать ложку-нож, и девчонки, забывшись, ели так, как они привыкли «на свободе» – некоторые чуть не пятерней, зачерпывая из тарелки кусочки мяса и чавкая, как стадо свиней.
Тане даже стало слегка противно – мама всегда говорила, что чавкают только свиньи, человек не должен есть так, чтобы было видно все в его пасти, как в растворомешалке! «Это бескультурие, б…дь!»
По здравому размышлению, Таня предположила, что за ними сейчас наблюдают – хотят выяснить, кто как воспитан, и чему их нужно учить. Сама она ела немного – салатик, бутерброд, стакан сока. Достаточно для завтрака. Да и есть-то не особо хотелось. Нервное состояние – даже непонятно – почему.
Еще во ртах проголодавшихся девчонок исчезали последние кусочки еды, а Лена уже встала, и объявила:
– Занятия начнутся в восемь часов, по сигналу. До восьми у вас есть личное время. Можете искупаться в море, или поваляться в постели. Но чтобы после сигнала в течение десяти минут вы были на месте, в своей комнате. Преподаватели придут туда, отведут вас в комнату для обучения, или будут учить на месте, там, где вы живете. Если кто-то не наелся – может продолжать завтрак. Хоть до восьми часов. Все! Юрико – ты следишь за порядком. Смотри…
Лена хлопнула в ладоши – звонко, будто ударила хлыстом по столу (Разошлись!), и кто-то из девчонок вдруг истошно завопил:
– Девки, купаться! Море! Айда!
Девушки вскочили с мест, и стайкой выскочили из дверей, толкаясь, как расшалившиеся детсадовские малыши. Таня проводила их взглядом, тоже поднялась, пошла следом. Лена проводила ее внимательным взглядом, и чуть заметно улыбнувшись, кивнула, как если бы подтверждала собственные наблюдения. Затем повернулась и тоже ушла – в сторону, противоположную выходу из столовой.
Море! Прозрачное, теплое, ласковое! Разве оно сравнится с прудом, из которого пьют коровы, тут же справляя свою малую и большую нужду?! И не Черное это море, точно – там не бывает такой прозрачной воды!
Вначале Таня думала, что здесь неглубоко, потом решила нырнуть, и…метров десять, не меньше, даже уши заболели!
А еще понравилось сидеть под водой, держась за камень – минут десять, не меньше, и даже не хотелось вдохнуть! Вспомнила – а Лена ведь предупреждала об особых способностях, которые есть у суккуб. Но одно дело слышать, и другое – увидеть наяву. Ей-ей из них можно сделать каких-нибудь боевых пловцов! А что – стая суккуб подрывает вражеский корабль! Забавно! Только не стая, а отряд, ага!
Тане стало смешно, она поперхнулась, глотнула соленой морской воды, оказавшейся совсем даже не вкусной, и вообще – противной – и стала медленно подниматься, всплывать туда, где на поверхности мелькали девичьи ноги и попки. К солнцу, уже довольно высоко вставшему над горизонтом, к горячему белому песку – то ли натуральному, то ли специально привезенному сюда, чтобы насыпать его на пляже.
Не хотелось уходить. Но скоро этот квакающий сигнал, и снова – вылизанный до блеска коридор. Когда они его убирают, моют? Ночью? Почему не видно персонала? Куда они все прячутся, и зачем?
Вопросов – выше крыши. Вот только надо ли знать на них ответы? Какое ей дело до того, что и как тут делается? У нее своя работа. И свои проблемы. До чужих проблем ей, Тане, нет никакого дела. Абсолютно никакого!
Улеглась на песок, закрыла глаза. Солнце сияет, горячие лучи гладят тело…не жизнь, а малина! Не хочется ни о чем думать. А если не слушать визг девчонок, можно представить, что находишься на необитаемом острове – одна, совсем одна!
Нет – одной неохота. Должен быть все-таки какой-никакой мужчина, который о ней позаботится. Да и насчет секса…хочется, аж до дрожи!
Усмехнулась – никогда не была такой сексуально озабоченной. А теперь только и думает, что о сексе, про секс и про все, что с этим связано. Результат перестройки организма? Или просто потому, что начала половую жизнь, и ей очень понравилось? Впрочем – может то, и другое сразу? Да какая разница…все идет, как идет. Интересно, чему ее будут учить?
– Балдеешь? – на Таню упала чья-то тень, и она открыла глаза, приподнявшись на локтях. Над ней стояла Валентина, широко расставив ноги и уперев руки в бока.
– Ну…типа – того! – неопределенно промычала Таня, и сразу вспомнила все, что было ночью. Гладкость кожи своей странной, нежданной…подруги. Шепот. Сладкие спазмы в животе. Запах женского тела. Вкус. Вздохи и стоны.
Кто она теперь Тане? Как ее называть? Все-таки, наверное – подруга. Все это было приятно, но…не оставляло ощущение неправильности, суррогатности происходящего. Не должно быть так! Нет, не должно.
– Ты чего-то на меня ноль внимания, фунт презрения! – Валентина легла рядом, и провела ладонью по бедру Тани, стряхивая налипший песок – Не понравилось, ночью-то?
– Понравилось. Можно…иногда. Но все-таки мне больше нравятся мужчины.
– Ну… мне тоже нравятся – Валентина пожала плечами и откинулась на спину, закрыв глаза – Но если нет мужика? И чо делать? Пальчиком? Ну да, можно…но с подружкой-то веселее, внатури! Па-любому веселее!
– Тебе сказано было – не употреблять жаргонные слова! – голос заставил Таню открыть глаза, и она увидела японочку, стоявшую над ними с хлыстом в руках – Не для тебя было сказано, что ли?
– Это кто еще тут? Что за мелкая кошелка? – пренебрежительно хмыкнула Валентина, лениво поворачивая голову – Иди на…й отсюда! Чо застыла-то? Иди, и поищи – на чей хрен сесть! А нам с подружкой не мешай за жизнь базарить! Глянь, сучка, как оперилась! Думаешь, раз ошейник собачий надела, так сразу начальницей стала? Я тебе манду пополам порву, если ты вякнешь хоть слово! Пошла отсюда! Кыш отседова, гавно на палочке!
Юрико крутанула хлыст, и со всей силы ожгла Валентину по животу – вспухла красная полоса, Валентина выматерилась, и одним прыжком оказалась на ногах. Юрико замахнулась еще, но не успела – Рыжая прыгнула вперед, как кошка, схватила Старшую за шею и с размаху ударила ее лбом прямо в нос – раз, другой, третий! Это произошло так быстро, так неожиданно, что никто не успел сказать ни слова. В воздухе раздались смачные тупые удары, послышался хруст – Юрико упала на песок и замерла залитая кровью, бесчувственная, как бревно. Нос ее торчал набок, а в передних зубах виднелась прореха – Валентина умудрилась выбить сразу четыре зубы, один из которых, белый, как сахарный, прилип к губе девушки, прицепившись к ней на сгустке сразу почерневшей на солнце крови.
– Пистец! – выдохнула «Дюймовочка» – Внатури, пистец! Все, готовься – теперь что-то будет! Если только за слова они шкуру спускают, а что же будет за Старшую? Ай-мамочки! Валя, ну ты и дура, а?! Ты чо, внатури, не соображаешь? Тебя чо, накрывает, что ли?! Крыша едет?!
– За собой смотри! – упавшим голосом ответила Валентина, видимо понявшая, что теперь ей предстоит перенести – Тоже не больно-то за язычком следишь!
– Так я зубы начальству не выбиваю! И если треплюсь, то так без зла! И вспомни, что со мной-то было! И всего лишь за то, что не вовремя с языком вылезла! Пистец котенку – больше срать не будет! Интересно, какое наказание они тебе придумают… На кол посадят?
– Никакого! Отсосут! – Валентина презрительно сплюнула, попав прямо на сосок левой груди Юрико – Сваливаю я отсюда, девки! Один раз доплыла – и еще доплыву! А там как-нибудь! С такими способностями, с такой внешностью я точно не пропаду! А вы ползайте тут, лижите херы, которые вам подставят! А с меня хватит! Прощай, подружка, может еще свидимся!
Валентина подошла к Тане, поцеловала ее в губы. Таня стояла ни жива, ни мертва. Застыла, как соляной столб.
– А то давай со мной, а? Вдвоем мы таких дел наворочаем – небу станет горячо!
Таня не ответила, и Валентина, пожав плечами, пошла к воде:
– Всем пока, и всем привет! Если кто щас побежит, настучит начальству – я все равно выживу, но матку потом вырву этой стерве! Я ее жизнь превращу в ад!
Никто не двинулся с места, Валентина беспрепятственно вошла в море и шла, пока вода не достигла шеи. А потом поплыла – неловко, неумело, но сильными гребками, на удивление быстро отдаляясь от берега.
– И что с ней делается? – пожала плечами одна из девчонок, высокая, стройная, можно даже сказать худая блондинка – Пусть плывет. Все равно найдут и мало не покажется. Я лично не пойду закладывать – западло.
– И мне западло, хоть она и говнистая выше крыши – «Дюймовочка» фыркнула, отошла подальше и легла на песок. Оттуда она и закончила – А вы, в принципе, как хотите. Бегите, прогибайтесь. Может ошейник дадут. С плеткой походите.
– А с ней-то что делать? – черноволосая девушка с огромными, как у эльфов глазами показала пальцем на бесчувственную Юрико – А если помрет?
– Не помрет… – равнодушно заметила другая девчонка, махнув рукой – Должна была уже понять, что нас не так-то просто ухайдокать. Оклемается, и побежит жаловаться. Ее проблемы. У нас-то зубы целы!
Юрико очнулась минут через двадцать – и это ведь при потрясающей регенерации суккуб! Видно было – крепко ей досталось.
Тут же спросила, куда подевалась Валентина, и ей указали в сторону моря, туда, где в волнах и солнечных бликах потерялась рыжая голова. Поняв, что случилось, девушка медленно побрела к зданию, заметно пошатываясь по дороге.
– Ну, щас начнется! – прошипела сквозь зубы «Дюймовочка» – Щас всех вертухаев соберут! Кстати, чего это ты с Валькой так вдруг подружилась, Танюха? Поцелуйчики-полизунчики? Вот ты, похоже, в первую очередь и получишь говнеца на лопате! Чтобы знала, с кем лизаться! Скажи мне, кто твой друг…
Таня ничего не ответила, отвернулась, и стала смотреть в море, наслаждаясь каждой минутой, проведенной на солнце. Интересно – перед тем, как лечь на пляже, она боялась, что сгорит, когда окажется на солнцепеке, кожа-то белая, незагорелая, но оказалось – достаточно пяти минут, чтобы кожа приобрела смуглый оттенок. Впечатление было – девушки не меньше месяца усиленно загорали на пляже. Смотрелось довольно-таки красиво, особенно у блондинок, видимо по контрасту со светлыми волосами.
– Девки, а вы не думали, почему нас вообще набрали? – задумчиво протянула «прибалтийка», вздохнув так, что груди ее приподнялись сантиметра на три к небу – Если, как они говорят, мы живем долго, сотни лет, так нахрена им столько суккуб? Значит, куда-то они же делись, прежние суккубы! И куда?
– Сдохли, куда еще – «Дюймовочка» почесала в паху, и внимательно осмотрела свою руку – Никак не привыкну, что волос нет! Столько проблем с ними было – просто ужас! Брить, кремом мазать паскуд! Хмм…куда подевались? Все сдыхают, и наши сдохли. А может, и прибили кого-то. Чтобы не слишком возбухали. Интересно, Вальку убьют, или нет? Так-то мне плевать, чисто интересно. Ну чо так уставилась, Танюх? Да мне пох на рыжую, на тебя, и на всех – если быть честной! Только не говорите, что вы такие из себя подружки! Нас тут собрали – всякого говна – и что-то из нас делают. Что – я так и не поняла. Напели сказок про демонов, и втирают в уши. Может каких-нибудь моджахедов? А что – обвяжут взрывчаткой, и пустят в магазин!
– Ага. В магазин интимных товаров. Штоб пластиковыми фуями всех прохожих побило! – «прибалтийка» была серьезна, потом не выдержала, и расхохоталась. «Дюймовочка» тоже фыркнула:
– Дура! Я серьезно! Деньги сулят серьезные, только их еще надо получить! Дожить до них! И похоже, что это будет совсем не просто.
– Девчонки, а где же тут мужики прячутся, а? – девушка с пышной копной вороных волос и синими глазами мечтательно потянулась, поглаживая бедра – Вон там видать, за бетонным забором! Пробраться бы туда…может, под водой? Нырнуть? Представляете – там десяток парней вот с такими херами! (она отмерила на локте) Как поставит, как прижмет…оооо!
– Шлюхи. Одни шлюхи! – фыркнула Дюймовочка! – Не с кем о политике поговорить, о ядерной физике! Им только члены подавай, подлиннее, да потолще!
Девчонки захихикали, Таня тоже не удержалась, улыбнулась, хотя смеяться ей особо и не хотелось. Жалко Вальку. То, что ее поймают – однозначно. И достанется рыжей по-полной. Так что не до смеха. Привыкла все-таки к этой дурной девке. Опять же – ночь с ней провела, а после секса волей-неволей станет своей!
Вав! Вав! Вав!
Звук ревуна был таким резким, таким неприятным, что Таня поежилась. Тут же встала – как и все вокруг – побрела к зданию. Начало занятий. Ее первое сентября! Интересно, чему будут учить?
В комнате, вопреки ожиданию, ее поджидали двое. (Таня думала что учитель будет один. Или – учительница). Молодой мужчина, лет тридцати, и женщина – типичная суккуба, с их неопределенным возрастом и совершенной внешностью. Они смотрели на Таню внимательно, оглядев ее с ног до головы – не как сексуальный объект, а как кусок мяса, который собираются зажарить. Таню после такого осмотра почему-то дрожь взяла. Мурашки по коже прошли.
Оба одеты – женщина в легкий костюм, наподобие того, что носит Лена, мужчина – в легкие брюки и рубашку с короткими рукавами, из которых выглядывают мускулистые руки.
Таня снова поежилась – неприятно стоять голой перед одетыми людьми! Не то слово – просто отвратительно! Чувствуешь себя каким-то животным, собачкой, или кошкой на поводке!
– Подойди ко мне! – голос мужчины был бархатным, каким-то даже обволакивающим, совсем не грубым и трогающим за струны в душе. Такому хочется подчиниться – во всем! Сделать все, что бы он не попросил!
Опомнилась, сбросила наваждение – не без усилия, заставила дыхание успокоиться, и медленно подошла к мужчине, сидящему в кресле. Остановилась в шаге от него.
– Встань на колени… – попросил-приказал он, и Таня медленно опустилась на ковер – Смотри мне в глаза! Внимательно смотри!
Глаза были темными, бездонными, как колодцы. Таня смотрела в них и чувствовала, как погружается, тонет, будто кто-то тянет ее в черную глубину. Она попыталась освободиться, «упереться» в стены колодца, остановить падение, но…сознание погасло и она мягко свалилась на бок.
– Девочка очень сильна – мужчина взглянул на женщину, и та утвердительно кивнула головой – Подтверждается. Может переселить ее отдельно? Такие экземпляры попадаются нечасто!
– Нет. Пока что пускай занимается со всеми, набирается манер, а ее свойства будем развивать уже отдельно. Жесткий режим, пусть не думает, что она эксклюзивна. Нужно усилить нажим на ее психику, сломать, чтобы она раскрепостилась. В ней еще силен налет провинциальности – вбитые в голову понятия о нравственности, и том, как нужно вести себя в обществе по меркам плебса. Нужно выбить из нее всю эту дурь!
– А если сломается совсем? Если потеряет ценность?
– Значит, такова ее судьба. Нас тоже не жалели, но мы ведь выжили. Стали сильны! Все, что нас не убивает – делает сильнее. Помнишь? Ну – вот!
– Извини, но я не соглашусь. Суккуба с таким Зовом, такой силы, встречается редко, и запускать ее в это стадо отмороженных девок – просто расточительность и глупость! Еще замечу – из всей этой группы она самая образованная, самая начитанная, пусть даже и на уровне провинции. Хотя…я тебе открою секрет – в провинции как раз еще и сохранились старые методы школьного обучения, и детям там дают знания гораздо более устойчивые, чем в крупных городах, где важнее всего показуха, а не то, как образованы ученики.
– Где ты этой дури нахватался? Тебя нужно загнать в какой-нибудь Запердищенск, школьным учителем, вот тогда и узнаешь, как там на самом деле! Хватит чушь молоть! Лучше скажи, что планируешь в ее персональном обучении. Что будешь развивать?
– Зов. Контроль за трансформацией. И…передачу энергии.
– Сейчас?! На этом этапе и передачу энергии?! Да ты в самом деле спятил! Она еще ни разу не была с охлосом, у нее нет ни одной смерти, так с чего, КАК ты будешь учить ее передавать энергию?!
– Ей нужно предоставить охлос. Уже сейчас. Но перед этим – пусть потренируется на инкубе. Она не сможет вытянуть энергию из него, но приемы все те же. Да ты и сама все знаешь лучше меня! Ты что, меня проверяешь? Нарочно это все говоришь?
– Подбери ей пару человек из охлоса. И позаботься, чтобы она убила. Лучше – обоих. Хмм…подожди. Не надо инкуба-новичка. Займись с ней сам. Пусть на тебе отработает Зов и пампинг.
– Ты боишься, что она пробьет защиту новичка?
– Да. У тебя примерно десятый уровень, ты ей не по зубам. А вот новичок…не хотелось бы его терять. Ты вообще-то помнишь, что она пробила защиту одной из самых сильных суккуб-новобранцев? Если не самой сильной… Так что инкуб просто погибнет за просто так. Это расточительно, и Великий будет недоволен. А я не хочу находиться рядом, когда он недоволен.
– Кстати, ты знаешь, что она спала с этой самой суккубой? Занималась сексом. Я смотрел запись. Та пришла к ней в постель, и…осталась.
– Думаешь, Зов настолько силен, что продержался несколько дней?
– Вот и не знаю. Это надо смотреть ее подружку, что у той в голове. У этой – все в порядке. Она намерена выполнить контракт, намерена зарабатывать деньги, и ей здесь даже нравится – все, кроме телесных наказаний и всех унижений, которым традиционно подвергают новичков. Она критически подходит к любым приказам, но доходит до сути. И быстро учится – например, сказала своей подруге, что если ту будут наказывать, она не откажется ее бить. Потому что боится боли и не хочет получить наказание вместе с ней.
– Хмм…это хорошо. Вот ее кнопочка, ее рычажок на который можно надавить. Не учи ее контролю за болью. Пока не учи. Рано еще. Когда хочешь запустить охлосов?
– Хмм…дня через два. Впрочем – посмотрю по результатам. Энергию я беру себе? С этих охлосов?
– Да. Все, занимайся. Подожди-ка…а ты все ее способности рассмотрел? Елена говорила что-то и про дар предвидения. Есть?
– Если и есть, то в зачаточном состоянии. Я так и не смог увидеть. Но не забывай – кто такая Елена, а кто – я! Она почти Мастер! Если сказала, что он есть – значит, есть. Я попробую развить, но…в общем – будем идти шаг за шагом, а там уже видно будет. Вот что…ты хочешь ее заставить наказывать рыжую подружку?
– Я разрешала тебе читать мои мысли?
– Я и не читал. Это и так понятно. Ох, как бы ее не сломать! Может, поручим все-таки этой Юрико? Она ведь пострадала! Пусть и мстит.
– Нас интересует не месть, а подчинение и кара за неподчинение. Какая разница – кто пострадал? Я подумаю над наказанием. Это не твое дело. Понадобится – я заставлю эту суккубу пытать свою подружку столько, сколько будет нужно. Бунт необходимо давить в зародыше, иначе они совсем на голову сядут! Нападение на представителя администрации – святотатство! Итак, начинай. Удачной работы!
– Спасибо… – мужчина поднялся следом за дамой, подождал, когда та скроется за дверью, и снова сел в кресло. Его губы слегка улыбались – с двух охлосов, если суккуба выпьет их до дна, он получит очень приличный кусочек жизненной энергии! А это – дополнительные годы жизни, это молодость и красота, это быстрота трансформации и вообще – все, что может дать инкубу жизнь человека. Отнятая жизнь человека.
Мужчина наклонился над бесчувственной девушкой, провел над ней рукой. Девушка вздрогнула, застонала, открыв глаза, заморгала, будто пыталась рассмотреть того, у чьих ног она лежала. Рассмотрев – зашевелилась, поднимаясь, вставая на колени, и мужчина одобрительно кивнул:
– Сядь в кресло. Я хочу с тобой поговорить.
Таня уселась в кресло напротив него, скрестив руки на груди. Ей не было холодно, но она сама не понимая того, вот так, руками защищалась, отгораживаясь от всего мира. Своеобразная броня, и одновременно – одежда. Мужчина это просто-таки читал на ее лице, по поведению девушки, и ему было слегка смешно – ну почему она надеется скрыть от него истинное состояние души? Свое настроение? От него, эмпата и телепата, способного уловить эмоции, а самое главное – покопаться в голове!
Вообще-то часто влезать в голову для глубокой проверки не рекомендовалось. Чревато неприятностями. Можно повредить мозг. Эта суккуба уже дважды подвергалась глубокой проверке – однажды ее делала Лена, теперь – он.
– Мое имя – Виктор. Я проведу с тобой занятия по определенным дисциплинам. Каким – ты узнаешь чуть позже. Ты обязана исполнять все мои приказания, какими бы странными и неприятными они не казались. Я буду заниматься с тобой сексом, возможно даже – буду тебя истязать. Но ты выполнишь все, что я говорю – иначе будешь жестоко наказана. Вопросы есть?
– А кто была та женщина, что здесь сидела? Куда она исчезла?
– Она не исчезла. И это не твое дело – куда она ушла. А звать ее Зоя Семеновна, она Мастер Острова. Считай – директор здешнего филиала корпорации. Так, к делу. Вопрос таков: ты готова забрать энергию у человека, даже если это приведет к его смерти? Нет, даже не так: когда ты будешь готова забрать жизнь другого человека?
– А это обязательно? Насчет жизни? – Таня почувствовала, как у нее похолодело в животе. Вот он, и настал этот момент! Черта, которую нужно перешагнуть!
– Обязательно. Напомню – ты подписала контракт. Так что мои вопросы можно сказать риторические. Или ты выполняешь приказ, или…будешь наказана. Жестоко наказана. Итак, ты готова?
– Готова! – получилось так, как если бы каркнула ворона. Хрипло-сдавленно, будто клюв у вороны занят падалью, которую она только что поклевала на дороге.
– Замечательно – мужчина кивнул, и начал расстегивать рубашку – Сейчас ты попробуешь забрать энергию у меня. Сделать это можно только во время секса, так что альтернативы – нет.
– А почему только во время секса? Неужели нельзя как-то…ну…по-другому? Руки там наложить, или еще как-то?
– Во время секса возникает не только, и не столько телесный контакт. Секс – это высшее слияние двух существ, когда переплетаются, объединяются ауры. И ты должна захватить ауру партнера, всосать ее в себя, как пылесос всасывает пыль! Или как насос всасывает воду! У нас это называется «пампинг». Знаешь, почему?
– Нет…
– «Памп» – помпу, помнишь? Вот это от этого слова. «Насос»! То есть – ты работаешь насосом для откачки жизни. Ну и хранилищем – само собой. Где-то ведь в тебе хранится эта энергия!
– Если я еще и хранилище, то не может ли получиться так, что я откачаю столько энергии, что взорвусь? Переполнюсь ей до самого…в общем – как автомобильное колесо. Бах! И кишки полетели!
– Это совсем другое – усмехнулся мужчина, стаскивая штаны – Ты забираешь нечто нематериальное. Саму жизнь. И если «емкости» у тебя заполнены – ты просто не будешь принимать энергию, и все.
Его тело было смуглым, стройным и мускулистым – как у мужчины с рекламы нижнего белья.
Не все мужчины и женщины красивы, когда разденутся догола – обязательно существует какой-то недостаток, как ложка дегтя в бочке меда. Или задница отвисает, или грудь впалая, или, как у женщин – козьи груди, на которые и смотреть-то неохота. Красивое нижнее белье всех уравнивает.
Этот инкуб был безупречен – как статуя греческого бога. Ничего лишнего, ничего некрасивого. Само собой, такое совершенное существо не могло появиться натуральным способом. Продукт трансформации, о которой Таня ничего до сих пор определенного не знала, и вообще не понимала, что же это такое.
Мужчина поманил Таню рукой, и она тут же вскочила на ноги.
– Подойди. Опустись на колени. Возьми его в руки, в рот, и поласкай. А когда станешь ласкать, смотри внимательно – вокруг моего тела должна быть видна аура. Свечение. Оно может быть ярким, как солнце – когда объект переполнен жизненной энергией. И тусклой – если он на издыхании. Ты должна соединиться со мной. Возьми его в рот. Вот так…нежнее! Не надо так быстро…пока не надо. Левой рукой…да…держи ее…перебирай, гладь. Правую положи мне на ягодицу. Вот теперь хорошо. Продолжай. И смотри! Не глазами, мозгом смотри!
Таня с трудом впихнула в рот здоровенную Викторову штуку, стараясь не думать, что она сейчас делает. Все-таки было в этом что-то неприятное. Нет, не в минете – тут все нормально, и никакого отвращения Таня не испытывала, тем более что член мужчины был очень ухоженным, гладким, никакого запаха, и вообще никаких волос вокруг – как и обычно у суккуб и инкуб. Он был даже приятным – большой, крепкий, горячий, его хотелось гладить и гладить, а потом ощутить внутри себя… Таня помнила, какое наслаждение могут доставить инкубы, температура которых была выше чем у обычного человека градуса на четыре, не меньше.
Неприятно было принуждение, отсутствие воли. Когда ты не имеешь права выбора – поставили на колени, сунули член в рот – соси! И не рыпайся! Хуже, чем в публичном доме – там хоть отказаться можно, выбрать клиента. Здесь – никаких вариантов. Но только и зарплата другая, ага!
Она старалась не думать над тем, что сейчас делает, пытаясь рассмотреть ауру, о которой говорил Виктор. Нет, так-то Таня читала про ауры, и все такое прочее, но чтобы увидеть ее без специальных средств – как это возможно?
А время шло. Через пять минут губы и язык Тани устали, и она выпустила член изо рта и принялась работать руками. Виктор недовольно нахмурился:
– Нет. Возьми в рот. Хммм…ладно. Не получается увидеть ауру? Сейчас мы попробуем поправить дело, это бывает.
Как он собрался поправить дело – Таня так и не поняла, но послушно стала двигаться активнее, перехватившись за «ствол» правой рукой. Через минуту он раздулся, стал пульсировать, и в небо ударила горячая, терпкая, обжигающая струя!
Таня закашлялась, захлебнувшись жидкостью – ее было много, даже слишком много. Она стала глотать, и когда сделала первый глоток, проталкивая горячую жидкость в пищевод – увидела! Вокруг Виктора полыхало красное сияние! Сантиметров на двадцать от тела, мохнатая, похожая на солнечную корону с ее протуберанцами – Таня видела такое по телевизору – аура инкуба была прекрасна!
– Ты увидела! – довольно кивнул инкуб – Теперь попробуй, потяни ее в себя! Выпей! Нет, не так, как ты пьешь воду (Виктор улыбнулся, глядя как Таня тянется к телу блестящими, влажными губами). Представь – что ты вся огромный, жаждущий рот! Потяни на себя ауру, выпей ее!
– Не могу! – Таня откашлялась, вытерла рот запястьем – Нет, не могу. Не знаю – почему, но не могу!
– Ладно. Ничего страшного. Ложись! На спину ложись. Ноги шире, вот так. Обхвати ими меня. И руками. Прижмись ко мне.
Таня почувствовала, как Виктор вошел в нее, задохнулась от наслаждения – это было великолепно! Не слишком большой, не слишком маленький, и горячий, самое главное – горячий! Член двигался в ней, пронизывал казалось до самого сердца, раздвигал трепещущую плоть, и Таня забыла обо всем, кроме ощущения оргазма, который начал сотрясать ее тело с каждым движением огромного «прибора». Какие там насосы, какие ауры – только она, и мужчина, который овладевал ей безжалостно, жестко, не обращая внимания на стоны, на выдохи-хрипы, непроизвольно вырывающиеся из девичьего рта, на то, что Таню сотрясали судороги оргазма, заставляющие ее плоский животик втягиваться внутрь, вздрагивать, сотрясаться от сладких спазмов.
– Думай о деле! Думай о том, как откачать у меня энергию, а не о сексе! – резко приказал Виктор, и Таня попыталась собрать разбежавшиеся мысли воедино, попытаться хоть что-то сделать.
Как ни странно, ей все-таки это удалось, хотя она и дергалась под Виктором, извиваясь, как змея. Аура вспыхнула внезапно, и теперь смотрелась гораздо более яркой, чем тогда, когда Таня стояла на коленях перед мужчиной.
А потом произошло то, чего никто не мог ожидать. Таня сосредоточилась, на грани ускользающего сознания, поглощенного сексом, и представила, как она втягивает в себя эту самую ауру. Как советовал ей Виктор – представила себя огромным, красным ртом, который прикасается к багровой ауре суккуба, и потянула «в себя» – сильно, так сильно, насколько она могла это сделать!
Что получилось – Таня не поняла. В этот самый момент Виктор кончил, и Таня задергалась, застонала, напитываемая и телесно, и душевно, почти потеряв сознание от невыносимого, на грани боли наслаждения. А Виктор обмяк, распластался на Тане, придавив ее всем весом своего немаленького тела.
Минут пять она лежала, приходя в себя. А когда сообразила, что случилось нечто странное, попыталась скинуть с себя обмякшего мужчину. Это ей удалось с трудом – он был настолько тяжелым, что казалось – отлит из свинца.
Виктор плюхнулся на бок, и застыл с широко открытыми глазами, а Таня вскочила с постели, прыгнула на ковер, и заплясала, заскакала, как сумасшедшая! Ее распирала такая бодрость, такая энергия, что хотелось петь, плясать, куда-то бежать, что-то немедленно делать – главное, не стоять на месте!
Чтобы справиться с собой, ей понадобилось минут десять. И только когда она стала как следует соображать, вдруг поняла, что Виктор так и лежит в той позе, в которой она его и оставила. И не двигается!
Таня подошла к Виктору, потеребила его за ногу. Потом потрясла руку, упавшую, как плеть. Немного помедлив, перевернула мужчину на спину, приложилась ухом к груди! Сердце молчало.
И что теперь делать?! Умер! И похоже, что убила его она, Таня! Куда бежать?! Где все?! Где эта чертова баба, типа – Мастер?!
Таня схватилась за голову – что же теперь будет?! Накажут, точно! Но она-то причем?! Она делала все то, что Виктор говорил! И ничего другого!
Сделала пару шагов к двери, и только собралась взяться за ручку…дверь распахнулась. В комнату, едва не сбив Таню с ног ворвались трое – Лена, женщина, которую Виктор назвал Мастером Острова, и мужчина, очень напоминающий Виктора – похожий, как брат. Все трое бросились к Виктору, уставившемуся мертвыми глазами в потолок, но через минуту медленно отошли, недоверчиво мотая головой, будто отказывались принять странный факт, очень похожий на ложь.
– Как такое может быть?! – ошеломленно спросила Мастер – Его уровень?! Он же полноценный инкуб, опытный и сильный! Десятый уровень! Что за гадство?!
– Все когда-то в первый раз – мрачно ответила Лена, а мужчина ничего не сказал. Он сел рядом с мертвым Виктором, и закрыл глаза, схвыатившись за голову руками.
«Точно, брат!» – подумала Таня, всхлипнув, плачущим голосом проскулила – Я не виновата! Я делала то, что он говорил! Он сказал – забрать у него энергию, если смогу! Я и забрала!
– Заткнись! – досадливо поморщилась Мастер – Ты все равно ничего не понимаешь! Елена, какого черта?! Я не верю, что вы не знали о ее силе! Ради чего загубили сильного инкуба?! Это непрофессионализм! Я подам докладную Великому!
– Да хоть пять! – презрительно фыркнула Лена – Подтереться ими можете, вашими докладными! Я с первого дня вас предупредила – девочка очень способная! Способности еще до конца не раскрылись, она развивается! А вы чего творите?! Она первый день на обучении, а вы ей поручаете пампинг?! Вот вы и виноваты! Я сама подам докладную! И пусть Великий разбирается – как так вышло, что один из ведущих преподавателей, да еще и обладающий способностями телепата помер на простой новобранке, не сумев защитить свою жизнь! Так что осторожнее с обвинениями, а то как бы самой не угодить в опалу!
– Ладно. Всем успокоиться. Петр, я сожалею! Мои соболезнования – Мастер обернулась к мужчине, сидевшем рядом с покойником – Это случайность, как взрыв вулкана, или удар молнии. Девочка ни причем. Она не обучена. Елена, мы все виноваты. Вы недостаточно акцентировали внимание на феноменальных способностях девушки, а мы не услышали то, что вы хотели сказать. Начнем с ноля. Пусть учится общим дисциплинам, а мы за ней понаблюдаем. Секс исключен – нам не нужны трупы. Впрочем – можно спокойно выпускать ее на охлос. И нам выгода, и девочка не будет беситься без секса. Суккуба, которая не занимается сексом регулярно и интенсивно – опасная тварь! Впрочем, кому я рассказываю? Вы лучше меня это знаете. Назначаю выезд к охлосу через неделю.
– Она так и останется безнаказанной? – в глазах инкуба горела ненависть, и у Тани даже похолодело в животе – Она должна понести какую-то кару! Тот, кто убил собрата, даже случайно – должен ответить. Это закон.
– Здесь вопрос сложный. Подпадает ли под действие закона нож, которым человек себя зарезал? Подпадает ли под действие закона пистолет, которым он вышиб себе мозги? Твой брат приказал ей выполнить определенные действия, она выполнила. Вся ответственность лежит на нем. Но… (Таня замерла, закусив губу) Но – она будет наказана. У нее есть подруга, которая сделала попытку сбежать. Ее поймали, сейчас она находится в Зале Испытаний. Так что убийце будет поручено наказать беглянку. Свою подружку, с которой она спала и занималась сексом. А если она будет плохо исполнять обязанности палача – ее накажут вместе с ней. Слышала, Татьяна? Сегодня вечером состоится наказание Валентины. Она получит пятьдесят ударов хлыстом – от тебя. И если эти удары будут слабыми – берегись! А теперь отдыхай. На сегодня твое обучение закончено. Обслуга, прибрать в комнате!
Через минуту дверь распахнулась, и вошли двое мужчин и двое женщин с носилками. Они молча, без единого слова погрузили труп на носилки, мужчины вышли, унося покойника, следом за ними вышел и Петр, от которого просто-таки веяло холодной, тяжелой ненавистью. Таня незаметно вздохнула – она боялась, что мужчина сейчас возьмет, и просто набросится на нее, избивая здоровенными кулачищами. И что тогда делать? Трансформироваться в боевую форму? Можно, да. Только вот незадача – скорее всего инкуб тоже умеет трансформироваться для боя, и масса его тела несравнима с массой тела Тани. Придавит, как таракана, вот и все! А ведь красивый мужик…не менее красивый, чем покойный Виктор!
Таня незаметно коснулась низа живота, бедер, на которых засохла жидкость, вытекшая изнутри. Ногтем счистила корочку у колена, вздохнула – как она будет без секса? Мысль о том, что ее заставят «голодать» приводила в уныние. Привыкла! Организм требует! А ведь неделю назад и не помышляла, что будет ТАК мечтать о мужчине. И что греха таить – даже о женщине.
Валентина…ну какого черта она так сделала?! Теперь Таню заставят ее бить! А она садистка, что ли? Только под кнут становиться тоже не хочется. Сама виновата Валька! Если уж подписала контракт, будь добра – выполняй! Или не надо было подписывать. Все хороши – получить. А когда нужно что-то отдавать – сразу начинают задом вертеть – я не понимал! Я не знал! Как так можно! А что не знать-то? Когда тебе говорят, что пять лет будешь исполнять все их приказания – какие могут быть разночтения контракта? Скажут подставь зад – подставляй! Скажут убей – значит, убивай! «Сдохни ты сегодня – а я – завтра!» Ничего не меняется. Все – как всегда.
Таня устроилась в кресле и задремала, съежившись, свернувшись калачиком, обхватив колени руками. В постель ложиться не хотелось. Противно. Только что там умер человек. Человек, которого она же и убила. По незнанию, неосознанно, но убила. Он ничего плохого ей не сделал, ей нравилось заниматься с ним сексом, и вот – он мертв. И как к этому относиться?
Только теперь Таня начала осознавать, во что, можно сказать, вляпалась. Это в кино всякие там киллеры чуть ли не идеализируются, их изображают кем-то вроде «робингудов», а разобраться – кто они такие? Упыри! Нелюди, живущие за счет отнятых жизней людей, которые им ничего не сделали. Возможно – хороших людей, близкие которых будут страдать, узнав о смерти сына, дочери, брата или сестры. Так что в это хорошего?
И вот она, Таня, и все суккубы и инкубы, как их называют в Корпорации – они – кто?! Упыри еще почище киллеров! Тянут жизнь из людей, чтобы присвоить ее себе или отдать другим, богатым, тем, кто в состоянии оплатить упыриные услуги!
Мда. Когда прокладывали маршрут – забыли про овраги. Провела черту – вот так я пойду, пять лет, ля-ля-ля – как-нибудь перетерпит, как-нибудь переживет! И побежала! И вот – овраг. Бах! Упала! И вся в дерьме. Ай, Танюха, Танюха…и выхода нет! Нет? Почему – нет? Если сбежать, забиться куда-нибудь подальше, в какую-нибудь захолустную дыру – да черта с два кто найдет!
Ну ладно – забилась, сидит, работает…продавщицей. К примеру. Зарабатывает гроши. Ходит в старье и думает о том, как выжить на эти грошовые подачки владельца магазина. Но и это все чепуха. Она не сможет ни с кем заниматься сексом! Ни с кем, кроме суккуб и инкубов! Вот что имели в виду, когда говорили, что от них не уходят. После того, что с ней сделали, жить Таня может только со «своими», и больше никак. Вот почему от них не уходят! Некуда уходить!
Но какое наслаждение было вытягивать жизнь из партнера! Ничто с этим не сравнится, даже оргазм! Впрочем, это и был оргазм – усиленный в десять раз. Или в двадцать. Теперь воспоминание об этом оргазме будет преследовать ее всю жизнь и мозг требует, постоянно требует повторения! Как мозг наркомана мечтает об очередной дозе мерзкой отравы…
Итак, что впереди? Убийства, доставляющие невероятное наслаждение и долгая, очень долгая жизнь…убийцы. Аж мороз по коже! Вот это перспектива! Увязла. Навсегда – увязла! Тане захотелось плакать, и она всхлипнула, безуспешно пытаясь удержать льющиеся из глаз слезы.
А потом она вдруг успокоилась, вспомнив о второй стороне ее жизни, обо всех удовольствиях, которые сулит эта жизнь. Красота, здоровье, деньги, в конце-то концов – что, разве плохо? Да тысячи, сотни тысяч девчонок были бы счастливы оказаться на ее месте! Так какого черта она переживает? Рефлексирует, истерики закатывает? Дура! Радоваться надо, а не ныть!
Успокоенная, Таня уснула. И ей ничего не снилось. Сон был глубоким, мягким, и как всегда – он был панацеей от всех болезней. По крайней мере до тех пор, пока не проснешься.
– Проснись! Ну?! Встала! Быстро!
Таня испуганно вскинулась с кресла, не понимая спросонок – где она, и что она. Уже стоя на ногах, разглядела – Лена! Это Лена здесь!
– Иди в душ – приказала Елена, осмотрев Таню с ног до головы, и задержавшись взглядом на белых потеках, точнее на корочке, засохшей на внутренней стороне бедра подопечной – Сейчас займемся с тобой сексом. Вернее – передачей энергии. Ты отдашь мне все, что выкачала из Виктора. Всю ауру – сколько я смогу принять. И сколько ее осталось после того, как попитался твой организм. Часть энергии всегда тратится на того, кто выкачивает, примерно около десяти процентов. Давай, иди – и быстрее возвращайся.
Таня молча кивнула, и зашагала, почти побежала к двери. Через пару минут она уже стояла под горячими струями воды, смывая с себя все, что мешало жить – начиная с высохшего пота, и заканчивая депрессивными мыслями, прожигающими мозг, как раскаленное железо. Что задумываться? Разве это что-то изменит? Живи, и радуйся жизни! Как цветы. Как деревья. Как животные.
Лена уже лежала в постели – обнаженная и красивая. Простыни, покрывало – все сменили, пока Таня была в душе. Красивое белье, шелковое, бежевое.
Лена поманила Таню рукой, похлопала по кровати рядом с собой:
– Ложись. Вот так. Теперь слушай. Виктор тебе объяснил, как забирать энергию, но не объяснил, как отдавать. Обычно с женщиной работает инкуб, который и отдает ей все, что накопил, но сегодня случай особый, сама понимаешь. Мы по определенному графику получаем жизненную силу, и высшее руководство не занимается и отбором ее у охлоса.
– А что такое охлос? – не выдержала, перебила Таня – Я все время слышу это слово, пытаюсь вспомнить, и не могу!
– Никогда не перебивай, когда я говорю! – недовольным тоном ответила Лена, но тут же смягчилась – Ладно. Объясню. «Охлос» – это толпа, чернь, низшие слои населения. Человеческое стадо, ни на что не пригодное, эдакие разумные животные – если можно вообще назвать их разумными. Ты увидишь их, и скоро. Это у них мы забираем их бесполезную, зазря прожигаемую ими жизнь. А также один человек – «охлос» – это уже наш профессиональный жаргон.
Лена замолчала, и минуты две ничего не говорила, смотря в потолок. Таня не решалась нарушить молчания, помня о реакции на такое «святотатство». Потом Лена заговорила:
– Решено тебя взять в работу сразу – твой дар развился рано, и просто-таки феноменально. Кстати, с нынешнего дня твоя заработная плата будет увеличена до шестидесяти тысяч долларов в месяц. Карта лежит на полке (Лена указала на стену), компьютер – вот он (тоже показала – на стол, где лежал ноутбук). Можешь проверить состояние счета в любой момент. Скоро ты займешься охлосом. Вероятно – завтра. Или послехавтра. Итак, к делу: я буду тебя возбуждать, и в момент наивысшего наслаждения ты должна отдать мне накопленную жизненную энергию. Как это сделать? Почувствуй в себе эту энергию, ощути «емкости» для ее хранения. Понимаю, что это непросто, но и не так уж сложно. Раз ты смогла всосать ее в себя, значит, с тем же успехом можешь и отдать. Почувствуй ауру, ощути. И не спеши. А я пока займусь делом.
Лена поднялась, и встала на колени над Таней, взявшись за ноги девушки, поглаживая ее бедра легкими касаниями. Таня едва не вздрогнула, замерла, прикрыв глаза и стараясь забыть – кто ее ласкает. Забыть, что с ней в постели сейчас жестокое, холодное и можно сказать – бесчеловечное существо. Суккуба высшего уровня, если в двух словах. Нелюдь.
А потом Таня расслабилась, ее будто обдало теплом, и неожиданно Лена стала милой, красивой, желанной, и ужасно захотелось, чтобы она сейчас трогала, целовала, ласкала все, и даже самые потаенные уголки Таниного тела!
– Это Зов – услышала Таня голос Лены – Пока не почувствуешь на себе – не поймешь, что это такое. Твой Зов сильнее моего многократно. Действие моего прекратится через час, или два. А может и раньше – ты девочка странная, с тобой все возможно. Действие твоего…пока не ясно, но скорее всего – очень, очень длительное. Твоя…подружка сутки готова была целовать землю, на которую ты ступала.
Сильные, но нежные руки раздвинули Танины колени, и…больше она ничего не слышала и не ощущала – кроме ласковых пальцев, горячего языка и гладкой, совершенной кожи, на которой не было ни единого пятнышка, прыщика или ранки. Совершенное, как искусственное – существо.
А когда ее тело начали сотрясать судороги оргазма и такой родной, такой любимый голос приказал отдать то, что она должна – Таня выплеснула из себя все, что накопила, все, ради чего умер мужчина в этой постели несколько часов назад.
Лена застонала, выгнулась, будто ее ударили тяжелой плетью и тяжело дыша, хрипло сказала:
– Ох ты ж…черт! Я полна энергией под завязку! А ты, похоже, излилась не до конца! Вот это емкость! Никогда ничего подобного не видела! Ты уникум, девочка!
Когда Лена ушла, Таня долго не вставала с кровати, глядя в потолок, опустошенная, расслабленная, как выжатая тряпка. Думать ни о чем не хотелось, вообще – ни о чем. Несет тебя поток, вертит, как щепку, унося все дальше и дальше – в реку, а потом к морю – и не можешь ты ничего поделать. Только лишь смотреть, как мелькают берега, как причудливо закручиваются несущие тебя мутные воды.
Но откуда-то знаешь – все равно не утонешь. Не можешь ты утонуть. Не можешь себе этого позволить.
Войти с помощью соц. сетей: