Глава 18

Я понял, почему дуэль должна была состояться именно возле этого памятника. Во-первых, места дофига — можно устроиться целой толпе жаждущих зрелищ зрителей. Во-вторых, площадка хорошая — ровная, травкой засеянная, очень похожа на земные скверики. Впрочем — это и был скверик.

По дороге мы еще заехали в контору стряпчего (это мне пояснил Зард). Стряпчий нужен для того, чтобы соблюсти все условия поединка. То есть зафиксировать, что это не убийство, а самая что ни на есть замечательная героическая дуэль, которою воспоют потомки.

Да, я очень критически отношусь к таким мероприятиям еще с той поры, как зачитывался Дюма. Тогда мне очень нравились мушкетеры, и очень не нравились гвардейцы кардинала Ришелье. А сам кардинал казался настоящим исчадьем ада.

Когда подрос, стал разумным парнем и начал задумываться, интересоваться историей, то вдруг выяснил, что сочинение г-на Дюма суть брехня брехнявая, а злодей Ришелье на самом деле был наверное единственным в то время и в той стране человеком, который искренне заботился о благе государства. А дуэли он запретил по одной простой причине: подданные короля должны умирать на поле брани, во славу своего монарха, а не тыкать друг друга грязными острыми железками, умирая за необдуманно сказанное слово, или просто потому, что нечего было делать «Я дерусь — потому что дерусь!»

Идиоты, да и только. Спохватилась тогдашняя власть только после того, как львиная доля самого боеспособного дворянства погибла в бесконечных «дуэлях чести». Кстати, в России такого повального дуэлизма не было. Конечно, были дуэли — один только Пушкин вызывал на дуэль своих «недругов» сорок раз, до тех пор, пока его нормально не убили. Кстати…довольно-таки пакостным был «наше фсе». Мог волочиться за женщиной при ее муже, оскорбить жену хозяина дома, в котором гостил, и так далее. Он будто напрашивался на то, чтобы его убили. Увы. При этом поэтом был таким, что и в мое время его читают с удовольствием. Даже я, старый циник, солдат, не знающий слов любви, и то с удовольствием иногда читаю про себя: «Мороз и солнце, день чудесный…». Кстати, очень хорошо это стихотворение идет в Сирии — прочитаешь, и вроде как немножко попрохладнело. По контрасту, так сказать.

Ну да ладно — не о том мне надо думать. Как выжить — вот о чем должны быть мои мысли! Перед тем как выезжать, так называемый хозяин (Ну не могу я его назвать хозяином — я ему что, собачка, что ли?! Мы не рабы — рабы не мы!), строго-настрого приказал не выходить из-за кареты, не приближаться к месту ристалища! Чтобы никто не мог увидеть всполохи синего в моей ауре! Когда я предложил свое решение, Велур подумал с минуту, и к чести этого бузотера (если она существует, эта честь!), согласился с моим решением. Теперь я ехал на облучке кареты замотанный в темный плащ, да еще и с повязкой на шее и физиономии. Видуха у меня была наверное еще та, и если попадется навстречу какой-нибудь маг, он немало удивится — какому это магу пришло в голову так замаскировать свою личность. А может и ничего не придет в голову, потому что какое его собачье дело, зачем коллега замотал свое рыльце? Может он к любовнице едет, и не хочет, чтобы его узнали! Или от любовницы. Или заговор против Трона творит, и тем более не желает себя афишировать.

Средневековье тем и отличается от нашего, полицейского мира, увешанного скрытыми камерами и заставленного ментовскими патрулями — если ты едешь в карете, или на карете — никто не решится тебя остановить и потребовать предъявить твою личину. Хотя…разве на Земле не так? Много ли машин со спецномерами останавливают гаишники? Много ли «майбахов» и «кадиллаков» скортежами они остановили и стали раскручивать на предъявление документов? Вот гастарбайтера опустить на пару штук — это всегда пожалуйста.

Впрочем, я конечно же не совсем прав. И не все менты такие…патрульные. Мы воевали рядом, все вместе, и ментовские ребята не бегали от врага, и не предавали ради лишнего рубля. Потому нельзя всех под одну гребенку.

За нами на лошадях следовали двое слуг покрепче, я на облучке вместе с возчиком, сзади тряслись злые, как черти Керд и Зард. Кстати, я бы на их месте давно бы уволился — о чем им как-то и сказал. Так они окрысились, и сообщили — что я дурак, и что таких денег они нигде не заработают. И что хозяин пусть и дурноватый, но деньги отдает исправно, а еще — кормит, поит, одевает и обувает. Вот когда подкопят денег — тогда от него и свалят.

Ну что же…пусть глотают пыль из-под колес кареты, если такая жизнь им нравится. Справедливости ради надо сказать, что пыли-то как раз и не было. Небо затянуло облаками, ночью прошел дождь (сезон дождей, однако!), так что пыль вбило в мостовую. Дышалось хорошо — свежий воздух, цветущие деревья и кусты (названий не знаю, но запах очень приятный), живи, и радуйся, и очень не хочется умирать! По такой-то прохладе живи, да живи. Плащ прямо-таки в тему — еще и ветерок подул прохладный, сейчас максимум градусов двадцать.

Нас уже ждали. Вокруг площадки стояли несколько карет, у каждой кареты — группы людей, которые время от времени подходили к соседней карете, о чем-то говорили, а потом переходили к следующей. По-моему здесь собрались ценители кровавых игрищ, и более того — любители тотализатора. Неприметные господа собирали деньги на ту, или иную ставку.

В этом мире мало развлечений — ни тебе казино, ни тебе интернета и телевизора. Вместо казино — стол в таверне, или у кого-нибудь из друзей. И нет ничего интереснее, чем посмотреть на то, как два человека из-за всякой тупой ерунды будут убивать друг друга! Тем более что на самом деле это случается очень редко. Нет, не дуэли — они бывают каждый день, и даже два раза в день. Дуэль до смерти редка. Обычно дуэлянты ограничиваются условием «до первой крови». Или «пока один из противников не сможет продолжать бой». Но тут — до самой смерти, и все тут! Слухи разносятся быстро, вот и подлетели сюда любители острых ощущений. И еще подлетают! Скоро вся площадь будет заполнена жаждущими зрелищ горожанами! Тем более что дерутся не простые люди, не какие-нибудь купчишки, или хозяева трактира. Самые богатые, самые известные люди города!

Кстати, заметил — похоже, что у Велура друзей нет. Ведь дуэлянты любят приглашать секундантов из числа друзей. А раз секундантов нет — значит, он не считает возможным кого-либо назвать своим другом. Вредный, наверное, вот его и не любят. Вредный и самодовольный.

А вот со стороны офицера, как вижу — целая куча дружбанов! И кто из них сам виновник торжества? Увидел — чуть не фыркнул! Да…умеет мой якобы хозяин задеть за живое! Офицер был стройным, плечистым, красивым мужчиной лет тридцати…ростом не более ста шестидесяти сантиметров. Велур на его фоне казался настоящим гигантом — широченный, выше офицера сантиметров на пять, кряжистый и крепкий. Кстати, да — офицер выглядел настоящим дворянином, утонченным и воспитанным, Велур же — самая настоящая деревенщина, ему только лесорубом работать, или землепашцем. О чем в борделе офицер ему и сказал, нанеся смертельную обиду. После чего Велур нанес смертельную обиду офицеру, сравнив со своим членом не только его смехотворный пенис, но и самого офицера, жалкого и убогого.

Да, об этом мне поведали братья-акробатья, когда я провел мини-расследование на тему: «Как вы дошли до такой жизни?!». Согласен с офицером — я бы на его месте тоже разбил наглому лекарю и рожу, и то самую часть тела, которой тот успешно потрясал. Думать надо, чего несешь!

Итак, похоже, что офицер притащил сюда две дюжины своих соратников, против нашей честнОй компании. Если нам начнут чистить рыло…ведь не отмахаемся! Не убивать же их, в самом-то деле? Хотя несколько штук я бы точно почикал…теперь, когда нога здорова!

Кстати…а насчет ноги-то я никому не сказал! Хромаю, как и раньше. Ну типа — я такой убогий, несчастный, и…некромантией не занимаюсь. А то ведь как объяснить факт самолечения? Велур совсем не дурак, он точно все поймет! Откуда узнает? Да эти же два обормота и доложат. Уверен, они стучат и на меня, и друг на друга, и вообще…не удивлюсь, если и на самого Велура — куда-нибудь в Тайную службу. Глупо было бы не держать шпиона возле такого маститого ученого, мага и скандалиста. Компроматик можно собрать, и все такое прочее.

Велур при всем своем уме небось наивно думает, что никто не узнает о факте содержания в рабах настоящего мага! Удивлюсь, если никто не заинтересовался этим вопросом. Сдается — дело времени. И вот как тогда отреагирует власть? Могу только гадать.

Между прочим, у Велура нет на меня никаких прав! Меня передали ему «для опытов», я скорее всего должен был отправиться в канализацию. И вот — я жив, в рабах, купчей на меня нет, и скорее всего по документам я прохожу как умерший на допросе. Начни копать, и вскроется факт передачи лекарю закрепленного за спецслужбой преступника. Вместо того, чтобы казнить меня на эшафоте, на радость торжествующей черни — я прохлаждаюсь у лекаря в подручных. Это как? Ох…надо поскорее отсюда…нет, нет! Никаких мыслей о побеге! Никаких!

Смотрю за происходящим. Велур и стряпчий — худой длинный мужик в синем мундире — вышли из кареты, подошли к поджидающему на площадке офицеру. С ним рядом стоят еще два офицера, украшенные какими-то знаками различия, ленточками, позолоченными цепями и всякой такой мишурой. Мундиры сливочного цвета, смотрятся очень даже приятно. Неужели в таких костюмах «от кутюр» выступают на дуэли? Похоже что — да. Вон, идет к своей карете, расстегивая на ходу длинный камзол. Мой скандалист тоже идет к карете, и тоже снимает камзол. Но Велур одет попроще — темно-синее, почти черное сукно, под сукном — белая рубаха с кружевами. Интересно, ее он снимет? Как тут дерутся на дуэли? Хмм…нет, не снял. И офицер не снял.

Сходятся, им подносят кинжалы. Хмм…ни хрена себе кинжалы! Да это короткие мечи, а не кинжалы! Акинаки какие-то! А как все красиво обставлено — торжественно, на подушечке — два кинжала. Первым выбирает мой охламон — ну как же, его ведь вызвали! Значит — он первый берет. Офицер хватает оставшийся клинок.

Нет, сразу не начинают, хотя это было бы самым эффективным способом — схватил ножик, и рраз! Офицерику в подключичную впадину! И ваши не пляшут! Смеюсь, конечно…сквозь слезы.

Ох, и достанется сейчас моему олуху! Я же вижу, как двигается его противник! Он явно не только по борделям шастает, а еще и тренируется — регулярно, истово, как и положено дворянину и офицеру. Пьянство дело хорошее, но надо ведь еще и уметь железкой пырять! Движения экономные, мягкие, как у сытого кота. Кот то ли спать отправляется, то ли ли сейчас подскочит и поймает пролетавшую над головой птичку — никогда не поймешь его намерений. И вот на этого «кота» нарвался мой…хмм…«работодатель».

Хромаю поближе в месту действий вместе со своими соратниками. Стою, смотрю…народ тоже подтягивается поближе, образуя что-то вроде круга, как у викингов. Ну как в кино об этих северных варварах — все стоят, и таращатся на то, как два здоровенных грязных обмудка бьются за право доить своих подданных. Скорее всего, такое дело придумали киношники, но выглядит это в кино очень даже эффектно — щиты трещат, грязь под ногами чавкает! Не знаю почему, но с точки зрения киношников в древние века у людей под ногами всегда чавкала грязь и лежали говны. Вот так они видят наше прошлое. (Йа художник! Йа так вижу!). Впрочем, не утверждаю, что они совсем не правы. Не особо интересовался историй викингов.

Тут никаких тебе говен, травка, чистота, солнышко даже вылезло из-за облачка и светит прямиком в глаза моему охламону-«хозяину» (умеет офицер выбрать место поединка, так, чтобы солнечные лучи в глаза противнику). Прохладно, ветерок — режься на здоровье, раскрашивай красным свою белую рубашку! Красота, а не представление!

А у меня поджилки трясутся. Так сжался, аж ладони заболели! Глянул — так это я кулаки сжал с такой силой, что ногти чуть кожу не пробили. Кстати, надо бы подстричь ногти…если жив останусь.

Кружатся, ходят, как два медведя, прицеливающиеся, как бы ловчее перегрызть глотку противнику. Ну так, это тебе не киношный бой с лязгом ножевых клинков. Какие нахрен парирования? Какие лязги?! Одно неверное движение — и кишки выпустили! Один тычок — и кровь фонтаном! Нет тут никаких встреч клинков, чушь это собачья! Не парируют ножевые удары своим клинком, это тебе не мечи! Да и мечами стараются лезвием не парировать — или сломаешь, или зазубришь вхлам. Щит, или уклон — вот правильные действия при ударе! Только в крайнем случае — отклоняешь меч соперника клинком, когда уже деваться некуда.

Офицер срывается с места! Хоба! И плечо Велура окрашивается кровью! Попал, гаденыш! Но Велур успевает ударить кулаком левой руки, и противник отлетает, как от хорошего пинка. Снова кружатся.

Черт! Я бы на месте Велура не рассчитывал на скорость движения — сила, масса, вот его конек! Бежать вперед, хватать этого мелкого говнюка, и мордой, мордой в землю! Хрясь ему каблуком в затылок! И уноси готовенького! Или у них так не принято? Типа — чистый поединок? Но ведь зуботычину офицерик получил, и никто ведь не протестовал? Значит, все по правилам! Кстати, похоже Велур ему пару зубов высадил. Офицерик выплюнул что-то белое. Небось, сейчас вне себя от злости, и это мягко сказано. Может после этого и ошибется? От злости сделает неверное движение? Лекарю его бы поймать, сграбастать, коленом в пах!

Мда…вот не умею я дуэлировать! Я практик, можно сказать тихий убийца, а никакой не дуэлянт!

Атакует Велур, но делает это катастрофически вяло, медленно, и я с досадой едва не рычу, как загнанный волк! С такой скоростью, чертов ты придурок, тебе не на поединке скакать, а медленно и печально трахать вдову соседа! Ах ты ж скотиняка…да что же ты так медленно двигаешься?! Ведь зарежет его этот пижон, точно зарежет!

И будто отвечая моим мыслям, офицер «пишущим» движением чертит по груди лекаря. Все вокруг ахают, а рубаха на груди Велура распадается на две половинки, нижняя половина сразу краснеет и отвисает.

Мда…надеюсь, он тебе прямо по сиськам угодил! Чтобы ты знал, как скандалить в общественных местах! Да, бордель тоже общественное место, и нечего там буянить. Девушек пугать, и вино расплескивать на головы слуг.

В голове стучит, мысли разбегаются, тело холодеет, и по закону жанра сейчас, перед смертью, надо смотреть на облака, раскрашенные лучами солнца, на зеленеющие пышные листья дерева, похожего на наш каштан, на клумбу с цветами, яркими, как крылья бабочек — ведь скорее всего я это вижу в последний раз! Вот только пофиг мне на клумбу, и на облака. Хочется выбежать в круг, вырвать кинжал у лекаря и воткнуть его в зад проклятому офицерику! Неужели тут нет права на замену своей любимой личности каким-нибудь умелым бойцом? Неужели они до этого не додумались?! Выставили пару слуг, те подрались, набили друг другу морды — все, обида смыта кровью! И пошли дальше бухать и девок щупать. Красиво, элегантно, актуально — для всех, даже для слуг. Они ведь потом получат компенсацию за свои страдания.

Эх, жаль, что я не император! Я бы таких классных указов науказывал! И первым был бы этот — о наемных бойцах в поединках чести. Впрочем, может я просто не знаю правил? Может, такое есть в законе, и только в данном случае не востребовано? Да какая мне разница — все равно возможности узнать у меня уже не будет. Скоро я помру в болевом шоке!

Опа! И еще ранение у моего боевого бегемота! Теперь ему ногу подрезали, и он заметно хромает. А вот это очень плохо. У бойца главное не руки. Ноги. Он должен передвигаться по площадке, должен увертываться. Если увертываться не сможет…будет как со мной тогда, когда я дрался с двумя охранниками — если бы не магия, я бы…

Магия! Таак…осматриваю окрестности и не вижу на горизонте ни одного мага. В принципе и понятно — Велур никаких магов с собой не привел, а по логике если кто и был бы его другом, так это маг. Ну а офицеру точно дружить с магом западло — кто он, чистый офицер, гвардеец, и кто это штафирка, который только и умеет, что лечить, или швыряться огненными шарами. И то, и другое — подозрительно и неприлично. Дворяне не должны швыряться огнем и зашивать раны!

Коршуном летит офицерик! Опа! Клинок направлен в лицо Велура, и чуть-чуть не попадает! Ну, самую малость не попадает в глазницу! Верная была бы смерть! Если бы не я. От меня до поединщиков метров семь. На семь метров я дотягиваюсь вполне свободно — не зря месяц тренировался! И мне тут не надо поднимать предметы — просто легонько и незаметно толкнуть клинок кинжала в сторону, вот и он и проходит мимо.

Ха! Мой-то, не растерялся! Рубанул по руке этого придурка, и предплечье офицера окрасилось кровью. Хорошо видать рубанул — острый клинок. Пришлось офицерику взять кинжал в другую руку. Интересно, как он этой рукой работает? Я-то вот обеими руками работаю одинаково, что при метании ножей, что в бою. Это как Денис Давыдов, полковник гусар, он же и поэт-песенник. Давыдов при росте в полтора метра был лихим рубакой, одним из лучших фехтовальщиков на саблях в своем времени. И обоеручным бойцом — то есть одинаково владел правой и левой рукой. Потому и мог биться двумя саблями с несколькими противниками сразу (исторические хроники). Я же приучал себя к владению обеими руками — что при стрельбе, что при рукопашном и ножевом бое. Этого не так сложно добиться, если поставить себе как цель. И…потратить на это достаточно много времени.

Мда. Офицерик меня не радует. Порез на плече Велура тому порукой. Левой рукой офицер бьется не хуже, чем правой. И я честно сказать на его стороне, в другой раз я бы только порадовался, если бы он замочил этого спесивого болвана, но…мы с болваном в одной лодке, и я эту лодку не позволю дырявить.

Хопа! Подставляю офицеру «ножку», он спотыкается во время атаки, и…почти что падает по ноги лекарю. Давай! Давай, зараза!

И «зараза» дал. Кинжал мелькнул, метнувшись серебряной рыбкой сверху вниз, и по самую рукоять погрузился в левое плечо офицера — прямо возле шеи. И скорее всего достал прямо до сердца — поразительно длинный клинок. Офицер застыл на месте, непонимающе глядя на противника, покосился на оставшийся в ране кинжал, раскрыл рот, видимо собираясь что-то сказать, и…упал лицом вниз, заливая траву темной, густо-вишневой кровью.

Сделано! Я сделал это! Только бы не попасться! Свалить отсюда подальше! И поскорее!

Поднявшийся ветер рванул полу моего плаща, и я поскорее придержал ее рукой. Ударили первые капли дождя и разразился такой страшный ливень, что если бы не плащ — вымок бы в первую же секунду до последней нитки. Лужайка тут же покрылась лужами, кипящими от ударов дождевых капель, и в одной из этих луж лежал мертвый офицер, возле которого суетились его друзья — мокрые, красномордые — то ли от злости, то ли от выпитого вина.

Подошел стряпчий, пошептался с Велуром, рубаха которого стала ярко розовой от смешанной с водой крови, лекарь что-то ему сказал, стряпчий подошел к офицерам, переговорил. Потом кивнул Велуру и тот, подозвав к себе слуг, медленно, хромая побрел к карете, оставляя за собой дорожку из кровавых лужиц. Велура подсадили в карету, через минуту оттуда вылетел небольшой кожаный мешочек и плюхнулся в лужу, забрызгав стряпчего водой со сгустками крови. Стряпчий ничуть не обиделся на такое к себе отношение, обтер рукой кошель, и энергично хлюпая башмаками по враз намокшей лужайке, побрел по направлению к центральной улице, где и затерялся в толпе отъезжающих и убегающих зевак. Все, цирк закрыт, клоуны разбежались.

— Кел! Хозяин зовет! — крикнул мне Зард, и я тоже заскочил в карету.

Остановить кровь и залечить небольшие порезы я могу и без мутагена — что сейчас с блеском и доказал. Самой серьезной была рана на бедре — чуть выше, и Велур точно бы скончался от потери крови. Не знаю, намеренно ли туда целил офицер, или же это произошло случайно, но…до бедренной артерии он не достал всего пару сантиметров. Меня снова аж током прошибло, когда я это увидел.

Велур не стонал, не шипел от боли, только на его скулах обозначились желваки. Впрочем, я тут же отключил ему боль, и лекарь вздохнул посвободнее. Уже когда я закончил лечить его раны (кстати, делали мы это уже на ходу), Велур вдруг остро, серьезно посмотрел мне в глаза, и тихо сказал:

— Никому! Слышишь, никому! Иначе меня обвинят в использовании магии в поединке чести, и…могут отправить под суд. А тебя…не знаю, что с тобой сделают. Но ничего хорошего не будет. И…спасибо. Да, давненько я не занимался единоборствами, медленный стал, старый…

Он помолчал, ухмыльнулся и вдруг подмигнул правым глазом:

— А на волю я тебя все равно не отпущу! Я же ведь не дурак!

* * *

Следующую неделю Велур отлеживался дома, к радости Керда и Зарда, а еще — своей жены. Вот кто был доволен превращением лекаря в неистового жеребца — любвеобильная женушка. Даже сквозь толстые двери ночами были слышны ее истошные стоны — старался, болезный! Отрабатывал за все свои загулы и импотенции!

Ну а «санитары» были просто рады поваляться без дела, потискать служанок и посмотреть на то, как я «развлекаюсь» с Антошкой, валяя его по лужайке приемами рукопашного боя. Я их тоже подлечил, так что парни были в полном порядке.

Их тоже стал учить, после того как насмотревшись на наши «развлечения», они выразили желание стать настоящими бойцами. Это Керд так сказал — про «настоящих бойцов». Ну а мне жалко, что ли? Пусть учатся. Мне спарринг-партнеры нужны. Антошка уж больно мелкий и легкий, чтоб полноценно с ним заниматься, а вот здоровенные массивные парни — это в самый раз.

Кстати, они вполне неплохо дрались «на кулачках», и ножами владели на уровне уличных хулиганов, так что могли постоять за себя и своего хозяина. Но видимо «класть живот» за хозяина они не считали нужным. Да это и правильно — с таким-то его поведением, и такой благодарностью по отношению к слугам. Это мне деваться некуда, а они могут и придержать коней, когда хозяин в очередной раз вляпается в неприятности. А то, что он вляпается — это без всяких сомнений. Эта дуэль у него не первая, вот только дуэли до смерти у него не было еще ни разу. Но…когда-то ведь и надо начинать! Но лучше бы без меня.

Отправить