Глава 12

Мне снится сон, что я лежу на своей койке в казарме, и вдруг сработала система оповещения — «Тревога! Тревога! Тревога!». Вопит сигнал, моргает красная лампочка, и я знаю, что должен вскочить, и как можно быстрее. Но одновременно знаю, что никакой казармы нет, что я — это уже не я, и что не может быть ни сирены, ни красной лампочки, потому что в мире средневековья и лампочек-то никаких нет!

— Вставай! Кто-то в ворота ломится! — знакомый голос поднял меня лучше всякой сирены. Голос с хрипотцой, жесткий, как железом о железо. Прыгаю с кровати, и сразу хватаюсь за арбалет. Взвожу, накладываю болт, в левую руку беру длинный острый кинжал…готов! На мне только полотняные штаны, которые служат мне и как исподнее. Я так и не научился спать голым, хотя уже знаю, что многие в этом мире так и спят — раздевшись донага. Жарко! Но не могу себя заставить спать именно ТАК. А вдруг драка? Вдруг бежать? И что, я буду скакать нагишом, потрясая гениталиями перед обалделым врагом? Ну, типа он удивится могутности моих причиндалов, и сам сдастся?

Сую ноги в растоптанные сапоги, и…я готов к сече, если она предвидится, конечно. Но старуха зря кипешиться не будет, если Селена подняла меня — значит, что-то на самом деле случилось.

Идем к воротам. У старухи в руках два меча — боевые, темного металла с радужными разводами — дамаск, если по земному говорить. Чего-чего, а кузнечное дело здесь развито очень даже хорошо. Клинки делают — как мне кажется, лучше земных.

Впрочем — очень даже не кажется, потому что на Земле магии нет, а здесь — более чем достаточно. И кузнецы легко и свободно ей пользуются, даже не будучи магами. Заклинание можно купить — практикующий маг заключает его в так называемый артефакт, то есть во что-то вроде аккумулятора заклинаний различной емкости, и переносит к месту инициации. В нужный момент или говорит Слово, или нажимает нужное место на артефакте, и тот выдает это самое заклинание, впитывающееся в искомую цель.

Нормальная такая бытовая магия — ничего удивительного. Для Селены ничего удивительного, а для меня, земного жителя — просто сказка и ничего более. Конечно же. я стараюсь не выдать своего удивления когда слышу о бытовой магии, или вижу ее воочию (светильники, холодильный артефакт, защитные амулеты) — ну как так, человек не знает самых простых бытовых вещей! Ну это все равно, как если бы земной житель никогда не видел электролампочки, телевизора и автомашины — странно, дико, и вообще — нормален ли этот тип? Конечно же, я базирую свои странности на потере памяти, и всякой такой латате, но лучше все-таки не привлекать внимания к своему незнанию реалий мира вокруг меня. Даже при Селене, которая уже привыкла к моим странностям. Вот если бы память носителя работала нормально, без задержек, лакун и других странных вывертов — я бы ничем не отличался от обычного…нет, все-таки не человека — ворка.

Ворк — это не совсем человек. Как оказалось — ворк отличается от человека. Обычного человека. Можно сказать — ворк, это мутировавший человек. Хотя…может как раз наоборот? Человек — это мутировавший ворк, только мутировавший в худшую сторону.

— Кто?! Чего надо?! — холодно спросила Селена, стоя у калитки и прислушиваясь к дыханию за забором. На ее слова ответом был стон, а потом — хриплый, сбивчивый шепот:

— Я это…открывай…скорее! Я ранена!

Селена не охнула, не изменилась в лице, но как-то особенно вздохнула — глухо, глубоко, взахлеб. Через три секунды калитка была открыта, и в нее ввалилась Аурика — бледная, с лицом, покрытым крупными каплями пота, с темными пятнами на груди и штанине. Она буквально повалилась вперед, ничком, и я едва успел ее поймать невольно крякнув от напряжения. Женщина оказалась совсем не легоньким цветочком, весила, как здоровый взрослый мужик. Может потому, что потеряла сознание? Люди в бессознательном состоянии и трупы почему-то весят гораздо больше, чем живые и бодрые. Проверено, и не раз.

Месяц назад я бы под такой тяжестью сразу бы и полег как озимые под осенним дождем. Но теперь — перехватился поудобнее, взвалил «груз» на плечо и мушкой хлопотливой поволок женщину в дом. На полусогнутых, но в общем-то без особых проблем. Все-таки тренировки не прошли даром, и бабкины снадобья тоже помогли. А еще — великолепное сытное питание, на которое Селена не жалела денег. Моих денег.

— Сюда, сюда клади! — каркнула Селена, указывая мне на широкую лавку, похожую по ширине больше не на лавку, а на целую деревянную кровать — Осторожно, головой не ударь! Стягивай сапоги и штаны! Да стягивай, чего встал?! Голых баб не видел, что ли? Тьфу! Может и не видел…забываю, кто ты такой. Ладно, давай, давай быстрее!

Пока я стягивал с Аурики штаны (под ними оказалось что-то вроде трусиков, нечто среднее между набедренной повязкой и трусами), Селена успела стащить с женщины рубаху, потом кольчугу, потом снова рубаху — уже нижнюю, и я убедился в двух моментах: во-первых, Аурика была довольно-таки тяжело ранена. И как она еще и шла с такими ранами — непонятно. В ранах торчали кончики арбалетных болтов, и эти снаряды должны были причинять ей невыносимые страдания. Скорее всего, она оставила их в ранах потому, что если сразу вынуть болты — начнется кровотечение, от которого она сильно ослабеет. А так — раны заткнуты, сочится кровь, но не в таком количество, чтобы хозяйка красной жидкости свалилась с ног от кровопотери. Но как же это должно быть больно! У меня аж в животе захолодело, когда я представил эту боль. И еще — а чем она бы их вынула? Без щипцов похоже что здесь не обойтись.

А во-вторых, я убедился в том, что здешняя магия омоложения достигла очень даже впечатляющих высот! Селена мне уже рассказала о том, что и Аурика прошла курс омоложения у мага-лекаря, так что теперь я созерцал результаты такового вмешательства в организм. И оно меня все-таки удивило. Если лицо этой женщины при ближайшем рассмотрении выглядело лицом тридцатилетней женщины (не знаю, почему так — что, нельзя было убрать морщинки у глаз?), то тело не дотягивало и до возраста двадцати лет. Передо мной собственно лежала спортсменка лет семнадцати-двадцати, крепкогрудая, с плоским животом, сухими красивыми ногами, тонкой талией и в меру широкими бедрами. Фитоняшка — по-другому и не скажешь.

И еще, сразу же бросилось в глаза отсутствие волос на теле — а я ждал чего-то такого…хмм…дикого! Волосяные джунгли! Как там это называется у жирных и не очень земных идиоток, не бреющих ноги и подмышки, отращивающих между ног мочалку длиной до колена? А! Бодипозитив. Вот как это называется. Так вот — здесь никакого тебе бодипозитива. Гладкое, будто отполированное тело без единого волоска. Волосы только на голове, да и то совсем короткие. И это все мне показалось странным. Но после краткого размышления, понял — ничего странного. Было бы глупо разводить на своем теле буйный сад, чтобы там завелись всякие нежелательные обитатели. Проще говоря — в мире, где вши нормальное явление и для нищих, и просто для тех, кто не любит утруждать себя постоянными омовениями — гладкое, выбритое тело хоть какая-то гарантия от появления лобковых и других видов вшей. Гигиена, однако, никакого гламура. Наверное.

— Выдергиваем? — спросил я, прикидывая, чем можно уцепиться за кончик арбалетного болта.

— Не вздумай! — шикнула на меня старуха, и опоясавшись своими мечами, порывисто шагнула к выходу, но тут же остановилась — Накрой ее покрывалом, вон тем, с полки! Жди меня, от нее не отходи! Я за лекарем, постараюсь побыстрее вернуться. Если полезут…вон там арбалеты, мечи, кинжалы — ты знаешь, где все лежит.

Селена не сказала, что именно полезет — но разве это имело какое-то значение? Кто бы ни полез, мне все равно придется с ними драться. А зачем тогда тратить время на объяснения?

Калитка ворот хлопнула закрываясь, мелькнула голубоватая вспышка — забор встал на режим охраны. Именно он вопил и сигналил, когда мне во сне привиделась армейская служба. Хорошее изобретение — этот самый забор, без ведома хозяина никто во двор не попадет. Что-то вроде земной автомобильной сигнализации. Если когда-нибудь у меня здесь будет свой дом — не пожалею денег, выделю сумму вот на такое полезное изобретение.

— Охх… — послышалось со скамьи, и я заторопился, хватая с полки покрывало. Задумался — стоял над голой бабой и думал о том, какую сигналку поставлю в свой дом! Ну не смешно ли!

— Ты?! — Аурика посмотрела на меня мутным взглядом, когда я ее накрывал, моргнула несколько раз, расслабилась — Дошла! Все-таки дошла. Думала — не дойду. Сидела в кустах до ночи, а потом пошла. Чтобы не привести к вам топтунов. Эх, ворк…вот ты устроил нам жизнь! Все сломал! Все уничтожил! Ты хоть понимаешь, что наделал?

Я вздохнул, пожал плечами и покаянно повесил голову, упершись взглядом в пол:

— А я чо…я ничо! Откуда знал? Прости…

— За тобой должок — криво усмехнулась женщина — Во-первых, за то, что всех нас убил. Во-вторых, за то, что стоял и разглядывал мои сиськи. Понравились?

— Очень! — сознался я со всей искренностью шестнадцатилетнего парня — Замечательные сиськи! И все остальное.

— И все остальное… — эхом откликнулась Аурика, усмехнулась, застонала, и…снова потеряла сознание. Я пощупал ее лоб — он был горячим, очень горячим! Температура за сорок, точно. Ей бы сейчас укольчик антибиотика, да жаропонижающее, да…много чего еще. Например — систему с глюкозой, чтобы восполнить потерю крови и подкормить. Но ничего нет. Совсем ничего. Вот когда понимаешь отличие средневековья от развитой Земли. Тут сдохнуть можно от самой что ни на есть незначительной ранки — как можно жить без антибиотиков?

Скоро я узнал — как. Лекарем оказался высокий худой мужчина с лицом, на котором было написано застывшее как в мраморе презрение ко всем тем, кто не обладал магическими способностями. Насколько я понял, это был тот самый лекарь, который не имел патента на работу с клиентами, и который брал меньше, чем все остальные лекари и работал в основном с криминальными элементами. Ну и всеми теми, кто умеет держать язык за зубами — такими как Селена, к примеру. Звали его Маоран — я слышал, как старуха его назвала.

На меня он демонстративно (даже слишком демонстративно) не обратил никакого внимания, и прежде чем приступить к лечению, получил от Селены мешочек с монетами, которые высыпал на стол и тщательно пересчитал. Ему было плевать, что на скамье лежит умирающая женщина, что люди вокруг с ненавистью смотрят на то, как он пересчитывает свой гонорар. Ему, похоже на то, было плевать на все и на всех — кроме себя, великого и любимого.

Но дело он знал, в этом ему не откажешь. Первое, что сделал — достал из своего саквояжа что-то вроде плоскогубцев, пошептал над ними, над Аурикой, а потом легко, будто это не составляло никаких усилий, вынул арбалетные болты из раны воительницы. Хлынула кровь, буквально забила толчками, как вода где-нибудь в лесном роднике. Но лекарь кровотечение остановил за считанные секунды (три секунды — я засек время) — просто приложил ладони, и кровь перестала течь.

А потом сделал то, чего я никогда в жизни не видел: ладони лекаря засветились, излучая неяркий, но видимый даже в свете магического фонаря свет, он приложил руки к телу Аурики и замер так, закрыв глаза и сделавшись похожим на медитирующего йога. Женщина вздрогнула, по ее телу прошла судорога, но…скоро расслабилась, порозовела и стала похожей на саму себя — только месяцем раньше, такой, какой я ее увидел в первую нашу встречу. А когда лекарь отнял руки от Аурики, а увидел на месте ран едва заметные светлые отметины, которые скорее всего недели через две без лупы и не заметишь. И мне вдруг стало ужасно завидно…эх, если бы и я так мог! Если бы я обладал лекарской магией!

Никаких расшаркиваний и рассыпаний в благодарностях — как пришел, так и ушел. Только перед уходом Селена успела ему сказать, указывая на меня:

— Запомни его. Он может приходить и без меня. Обслужишь его. Это мой человек, надежный.

Маг даже не кивнул. Просто смерил меня взглядом и отвернулся. Похоже, что он и в лучшие свои годы не отличался особой вежливостью и любовью к людям, а путь изгоя его уже совершенно испортил. И мне кажется, я знаю, почему именно так, а не иначе. Маги в этом мире считаются элитой вроде аристократов или мелких дворян, и вот так взять, и опуститься на самое дно? Чтобы обслуживать всякую криминальную шваль? Это ли не полное крушение всех жизненных планов? Всех мечтаний?

Интересно, за что его наказали, за что запретили заниматься лекарской деятельностью? Преступный врач? Здешний доктор Менгеле? А что, очень даже может быть. Впрочем — это не мое дело. Не мое — пока он мне не стал вредить. Или моим друзьям.

Друзьям?! Хмм…и откуда у меня вдруг завелись друзья в этом мире? И могу ли я считать другом Селену? Не знаю. Хочется считать, что она все-таки мой друг. Хотя я ее и знаю-то всего-то ничего… месяц. Но вот бывает так, как на войне — и знаешь человека совсем не долго, и вроде нет особых оснований считать его другом, а вот поди ж ты…чувствуешь, что это тот человек, на которого можно рассчитывать в трудную минуту. А разве тот, на кого можно положиться в трудную минуту и не есть твой друг?

Друг — это не тот, кто с тобой выпивает и встречает вместе праздники. Или — не только тот. Друг, это тот, кто не бросит тебя, когда тебе прострелят ногу, и будет вместе с тобой отстреливаться до последнего патрона.

Друг — это тот, кто когда ты упал в финансовую пропасть даст тебе денег взаймы даже без твоей просьбы, и скажет: «Отдашь, когда сможешь. А не отдашь — да и хрен с ними!».

И друзей много не бывает. Хорошо, если они у тебя вообще есть. А после сорока завести друга практически невозможно. Слишком уж ты становишься мудрым, проницательным и настороженным. Ибо душа уже обожжена предательствами и подлостью человеческой.

* * *

— И что нам делать? — спросил я, по очереди оглядев своих собеседниц — Бежать надо, я так мыслю! Собрать деньги, что есть, взять оружия, припасов, и бежать. Скрыться в провинции и отсидеться, пока не пройдет гроза.

Женщины переглянулись, и Аурика грустно усмехнулась:

— Не спрячемся. Если только сбежать в другое государство. В островное, например. Но и там найдут. Это не так уж и сложно, если уметь.

Она вздохнула, и продолжила:

— Мы пересидим здесь, у Селены. Ее никто из компании Шараша не знает. Мы никогда не появлялись на людях вместе. Если я к ней приходила, то обычно вечером, в темноте. То же самое и Селена — приходила ко мне потихоньку, незаметно. Будем сидеть тут месяц, два, три! Пока о нас не забудут. А потом уедем. Изменим внешность, и уедем. Деньги у меня есть, спрятаны дома. Дом не пустит чужих, если только они не потратятся на то, чтобы снять защиту. Но даже если и войдут — кроме оружия ничего не отыщут. Деньги хорошо спрятаны.

— Оружие жалко — задумчиво протянула Селена — У нее самое лучшее оружие в стране! Годами собирала. Есть такие редкие клинки…просто слов нет!

— Самые редкие тоже припрятаны — усмехнулась Аурика — в масле, в непроницаемой обертке. Так что их не достанут. Хотя и другие стоят денег.

— Хмм…все равно не понимаю, почему такой шум? Зачем Шарашу с такой силой обрушиваться на меня, а потом и на тебя?! Вы только посмотрите — какие затраты, сколько усилий! Ну зачем, зачем ему я?! Ну да, я убил двух его бойцов, так и что?! Затраты на мою поимку настолько велики, что это не имеет смысла! Это непрактично!

— А честь? А репутация? — ухмыльнулась старуха, и лицо ее сделалось хищным — Вся жизнь, вся власть таких как Шараш держится на завоеванной ими репутации. Репутации, которую они добыли потом и кровью, а в основном — все-таки кровью. Стоит ему дать слабину, и кто-то рядом с ним может решить, что вожак ослаб, что он уже не так силен, как был раньше, и тогда… тогда ему будет очень плохо.

— Акела промахнулся… — неожиданно для самого себя сказал я по-русски, и тут же спохватился — Извини, это я так…ниочем. Слушаю!

Селена посмотрела мне в лицо и глаза ее чуть прищурились. Помолчала, и снова продолжила:

— Что же касается того, что при захвате Аурики погибли несколько человек, в том числе и убитые защитой ее дома — а что тут такого странного? Ну да, послал на смерть несколько своих людей. Так у него их сотни! Если погибли несколько идиотов — всегда можно набрать новых. Тем более что скорее всего возле ее дома погибли не бойцы Шараша, а обычные наемники. Им пообещали хорошую плату, если они захватят Аурику — вот и… Да и вообще — почему бы и нет? Послать на смерть толпу своих людей, и наслаждаться тем, что ты можешь это сделать — разве это не высшее достижение в жизни?

Глаза Селены смеялись, но мне почему-то было не до смеха. Я вдруг припомнил несколько случаев из своей военной карьеры, и ей-богу, они вполне могут подпадать под это циничное и совершенно дикое утверждение. И правда — а если тогда, люди, которые распоряжались нашей жизнью, послали нас на смерть не потому, что это так было нужно для дела, а просто потому, что МОГЛИ это сделать? Чтобы насладиться своей властью? И разве в истории мало примеров, когда командиры или вожди посылали людей на смерть только потому, что им хотелось посмотреть, как люди идут на смерть? Только вот у нас им наверное пришлось бы завуалировать это какими-то пафосными, громкими словами, а здесь, в средневековье…впрочем, и здесь наверное все точно так же, как и на Земле. И только тот, кто послал людей на смерть знает, ради чего он это сделал.

— А теперь давай-ка поговорим с тобой серьезно — теперь у Селены не смеялись ни глаза, ни руки, ни еще какая-то часть тела. Она сейчас была воплощением серьезности и строгости. И даже сержант из учебки сейчас не проглядывал — сплошная греческая богиня правды Дике, с весами в одной руке и мечом в другой. Каменная статуя, да и только.

Под ложечкой у меня засосало. И чего она сейчас выдаст? Интересно, справлюсь я сразу с двумя этими фуриями? Выходило, что — нет. Порвут, как Тузик грелку. Я за месяц здорово подрос в умениях, скорости и силе, но мне до этих двух вояк еще далеко. С одной я бы еще поспорил, а вот с двумя…мне это дорого встанет. Очень дорого.

— Кто ты такой? — холодно, разделяя каждое слово, выдала Селена — Сразу скажу: не нужно лишних слов. Ты не тот, за кого себя выдаешь. Я наблюдала за тобой весь месяц, и вот что скажу: так, как ты разговариваешь — не говорит ни один ворк. Кроме того, время от времени ты забываешься, и говоришь на неизвестном мне языке. Даже на двух языках. Ты владеешь боевым искусством, отличающимся от нашего, и мне совершенно ясно, что ты знаешь его в совершенстве, и только твое несовершенное тело не дает тебе применить это умение в полную силу. Ты якобы не помнишь свою прежнюю жизнь, однако выказываешь такое знание жизни, что больше присуще взрослому, пожившему человеку, а не юнцу из расы ворков, который вряд ли видел что-то большее, чем жизнь в своей закрытой от мира семье.

— Ну ты же сама сказала, что так бывает после ударов по голове! — попытался я трепыхнуться.

— Молчи! — Селена подняла руку ладонью ко мне, это был знак «заткнись!» — Я знаю, как это выглядит, когда теряют память. Послушай меня, мальчик…или ты не мальчик? По твоей вине мы вляпались в очень неприятную ситуацию. Нашей спокойной, налаженной жизни пришел конец. Так вот, я хочу знать — с кем имею дело. И могу ли рассчитывать на тебя. Если ты мне не скажешь правду — вот выход, бери свои деньги и уходи. Я не могу в такой ситуации находиться вместе с человеком, о котором ничего не знаю, и от которого неизвестно чего ожидать. Итак, я жду ответа.

Аурика и Селена выжидательно смотрели на меня, а я лихорадочно думал — что же им ответить? Можно ли им рассказать правду? А если они меня посчитают каким-нибудь демоном и постараются изгнать из тела? Это же средневековье! Тут колдовство цветет и пахнет! Ой-ей…выбор, каков у меня выбор? Уйти? А КУДА?! Отказаться говорить — выгонит, точно. И опять же, прикидываю — я с ними не слажу. Тем более вон как Аурика подобралась, положила руку на свой меч. Да и Селена — вроде расслаблена, а сама так легонько постукивает пальцами по ножнам своих черных парных мечей. Нашинкуют на полосочки, и даже не запыхаются. Мда…ну что же, похоже придется сдаваться.

— Мое имя Петр Синельников, позывной — Синий. Мне сорок лет, я профессиональный военный, последнее место службы — частная военная компания. То есть — наемник. Я погиб в схватке с врагами, гранатами подорвав и себя, и врагов…

* * *

— Почему не сейчас?

— А зачем? Мы туда не полезем! Тебе опыт наемников ничего не дал? Десять человек — наповал! Хорошо, что я послал туда не наших парней, как ты советовал, а все-таки нанял наемников. Я так и знал, что будет ловушка. Сказано же было — девка непростая, военный стаж у нее больше, чем иной прожил на белом свете! Ее подруга такая же, только военный стаж у нее в несколько раз больше. Лютая старуха! И ты думаешь, у нее нет защиты? Зачем нам слать наших парней на верную смерть? Я ведь и в лавку послал наемников, и чем это закончилось?

— Да, вожак…ты как всегда сделал все правильно! — Багс уважительно посмотрел на Шараша, и тот снисходительно усмехнулся:

— А разве может быть иначе? Теперь смотри: вы обложили логово этой старушенции. Они никуда не денутся из дома без нашего пригляда. Пусть сидят в своей норе и думают, что ускользнули от кары. Когда все успокоится, они начнут выползать, и тогда мы их по одному и переловим. Тогда, когда они меньше всего этого ожидают. Месть должна остыть! А пока что у нас дел — выше деревьев! Кстати — а не пора ли нам потихоньку запустить свои руки в портовый рынок? Пора потеснить Казара и Стимса. Подумай, как можно их убрать. Только осторожно, без спешки! Если сложить вместе всех бойцов обеих организаций, их больше, чем бойцов имеется у нас. Нужно душить их по очереди. Одного за другим! Столица должна быть наша! А может и не только столица? Как тебе — быть советником вождя Ночного Клана всей Империи?! Днем правит Император и Семь Кланов, а ночью — только мы!

— Ты мудр, вожак! — Багс почтительно поклонился, и Шараш довольно похлопал его по плечу:

— Да, я мудр. Потому слушай меня, делай так, как я скажу, и все будет просто отлично! А с бабами и ворком не торопись. Хочу с ними поиграть. Хочу, чтобы они думали, будто все закончилось — тем неприятнее будет сюрприз. А дом этой сучки мы возьмем. Я слышал, у нее водятся деньги, а еще — имеется очень дорогая коллекция оружия. Я уже вызвал сюда одного человека, он нам поможет.

— Как скажешь, господин! — снова согнулся в поклоне Багс — Как скажешь…

Отправить