Глава 23

Градар попытался пошевелиться, но не смог. Не двигались ни лапы, ни крылья. Болело все тело, и больше всего — грудь. Он стал вспоминать то, что с ним случилось, и перед мысленным взором вспыхнула картинка: вот он летит на группу из пяти человек, и Наездник передает ему сигнал — ударить огнем. Градар открывает пасть, чтобы выпустить пламя, и тут…навстречу ему летит что-то черное, тяжелое…удар! И не в силах шевельнуть крыльями Градар заваливается на бок. Удар о землю, и темнота.

Медленно, очень медленно поднимаются веки. Яркий свет, размытые пятна вместо четких очертаний фигур, а потом…перед ним стоит человек. Не такой человек, с какими ему до сих пор приходилось общаться, но человек. У него странные белые волосы и яркие глаза фиолетового цвета. А еще — среди его ауры тот же самый фиолетовый свет, какого не было ни у одного из тех, кого на своем долгом веку видел дракон. А век у него был очень, очень долгим. Он уже и не помнил, сколько лет прожил. И Градар остался единственным из тех, кто когда-то жил сам по себе, без людей.

Тогда — иногда было голодно, холодно, всегда надо было опасаться других драконов, которые могли отнять добычу и убить просто потому, что ты залетел на территорию, которую другая стая драконов считает своей. У людей жить сытно и тепло, и точно — безопасно. По крайней мере, так было до сих пор. За все время, что Градар служит людям, ни один из драконов не умер в бою. Все — только дома, только в своем теплом и темном загоне. Просто время пришло. Драконы не живут вечно, они умирают, когда посчитают, что им уже пора уйти. Им становится скучно в этом мире, и они перестают есть пищу и пить воду. И уходят. И ничего с этим не поделать. Так ушли все драконы из стаи Градара. Он остался один. Патриарх.

И вот — лежит на земле беспомощный, как крокодил с откусанными лапами, и ничего, совсем ничего не может поделать с врагом. А то что это враг — Градар не сомневался. Он ведь не глуп. Он видел, кого сжигали драконы, и знал, что в его смерти принял участие этот беловолосый человек. И скорее всего, сейчас он будет Градара убивать.

— Мое имя Келлан — спокойно, даже доброжелательно сказал человек — Я тут главный. Король. Ты понимаешь, что такое король?

— Я не дурак! — мыслесвязью сказал дракон, и усмехнулся…глупость какая! Этот человек его не услышит! Он ведь не Наездник!

— Я не Наездник, но я тебя слышу — тоже усмехнулся человек — Так уж вышло. Ты умер, Градар. Я тебя воскресил. Теперь я твой хозяин.

— У меня нет хозяев! Я свободный дракон! — громыхнул Градар, но человек лишь покачал головой:

— Нет, Градар. Ты умер, а я тебя воскресил. Это было трудно, ведь вы, драконы, хоть и очень живучи, но вас практически невозможно лечить. Если бы не моя сила, которой едва хватило вылечить двенадцать твоих соратников, вы бы так и остались здесь в качестве драгоценных ингредиентов для колдовских зелий. Как остальные твои товарищи. У меня не хватило сил их вылечить. Я попросту не успел. И мне очень жаль.

— Почему — жаль? — мрачно спросил Градар, уже зная ответ.

— Потому, что вы мне нужны для защиты моего города. Для того, чтобы у вас родились новые драконы, которые будут служить только мне. А ты, Градар, и остальные твои братья и сестры, будете учить детей любить и защищать нас. Вот и все.

— У меня договор с Империей! — громыхнул дракон — Мы, драконы, никогда не нарушаем данное слово! Мы служим до самой смерти! Мы…

Дракон замолчал, и человек снова кивнул:

— Ты понял. Вы исполнили свой долг. Вы умерли. А значит, договор исполнен. Я знаю, что не нарушаете своего слова, это знают все люди. И я не нарушаю своего слова. Клянусь, что буду заботиться о вас, и о ваших детях, и все мои подданные будут заботиться о вас, и о ваших детях. А с тебя я слова не спрашиваю. Ты уже — мой. Так уж вышло…

— Без моего ведома?! Как ты посмел, человек?!

— Градар…а ты зачем сюда прилетел? — ментальный голос человека сделался холодным, как сосулька, он пронзал мозг и впивался в душу — Ты прилетел сюда меня убивать! Убивать моих подданных! И взрослых, и детей! А я убил тебя. Я тебя победил! И сделал своим рабом. А чего ты хотел? Ты бездумно летел туда, куда укажут тебе имперцы, и что ты делал? Убивал! Сжигал! Ты когда-нибудь вообще задумывался — зачем, что ты делаешь?

— Это моя работа, человек — холодно ответил дракон — Я делаю работу, люди обеспечивают мне пищу, крышу над головой, предоставляют возможность покрывать самок. Меня устраивает такая жизнь. Мне это нравится. И я не рассуждаю на тему — зачем люди убивают друг друга. Вы, люди, любите убивать. Ваш век недолог, но почему-то вы очень любите лишать жизни себе подобных. Так это ваши проблемы. Это ваши дела. Я не хочу знать, зачем вам это нужно. Ты лучше скажи — почему я не могу двигаться? Что со мной?

— Я временно обездвижил тебя, и разбудил последним — усмехнулся человек — С тобой было столько возни! Я на тебя потратил невероятное количество Силы, два раза чуть в обморок не упал! У тебя сломана грудина…была сломана. Две лапы. Крыло. Повреждено правое сердце и правая железа с огнесекретом. Ты умудрился даже хвост себе сломать! Что-то ты растолстел, братец мой…так грохнулся, что только держись! Кушал много, наверное?

— Летал мало — нехотя признался дракон — Я больше наставником был, чем боевым драконом. Заленился, вот и набрал дурного мяса. Был бы я пошустрее, не смог бы ты меня сбить! Я когда-то был таким вертким, таким быстрым, что со мной никто не мог сравниться!

— Ну, началось! Стариковские рассказы о том, какими мы были молодыми и шустрыми! — негромко хохотнул человек — Не смог бы ты уклониться, поверь. От одного камня уклонился — получил бы другой. Теперь потерпи — сейчас я сниму паралич, и ты сможешь двигаться. Но прежде запомни правила: ты подчиняешься мне, или тому человеку, на которого я тебе укажу. Никого не убиваешь без моего разрешения, или без разрешения моего человека. Никого не обижаешь, пока не разрешим. Вот, в общем-то, и все. Теперь живешь здесь, у нас. Ах да…забыл. Ты не должен кончать с жизнью без моего разрешения. Не должен умирать!

— Есть хочу — буркнул дракон, уже совершенно успокоившись. Ему по большому счету было все равно, кому служить — главное, что договор не нарушен. А то, что погибли соратники, среди которых были и его потомки — так на то и жизнь, чтобы умирать. За свою долгую жизнь он видел смерти многих своих соратников, двоих даже убил сам — они взбесились, сошли с ума. У драконов такое бывает на сексуальной почве, когда наступает гон. Тогда они могут убить всех, кого увидят (если смогут) и разрушить все вокруг себя. Таких сразу уничтожают, чтобы не нанесли вред Стае. Ну а кто должен чистить Стаю, как не ее Вожак?

— Придется пока пожить на растительной пище — вроде как бы извиняясь, сказал Келлан — У нас с мясом проблема. Нет его, если проще. Но вы же всеядные? Дома вам попозже построим. Кстати, зачем они вам? Вашу шкуру никакой град не пробьет, и дождя вы не боитесь — в море как рыбы плаваете. Так зачем вам?

— Мы любим уют — проворчал дракон — Чтобы тихо и темно, и никто рядом не орал и не бегал. Чтобы спать не мешали. Побыстрее стройте дома, что мы, как бараны будем бродить, бездомные? И задумайтесь над тем, куда мы будет опорожняться…иначе пожалеете, что не задумались.

— Это в первую очередь! — усмехнулся человек — Мы же не глупые! Кстати, хотелось бы с тобой поговорить, как будет время. О прошлых столетиях, обо всем, что ты видел. Расскажешь?

— Хмм…расскажу, если интересно. Ох! Лапы затекли! Ох, дерьмо! Какая боль! Кстати, от растительной пищи нас разносит, вес прибавляем. Нужно будет побольше летать.

— Полетаете. Твой наездник жив. Я его вылечил. Так что будете летать как прежде. И для остальных драконов наездников подберем.

— Сколько самок в Стае?

— Четыре. Две синих, одна красная, одна зеленая. Так что…жизнь налаживается, брат дракон, не правда ли?

Дракон хотел сказать человеку, что он ему вовсе не брат, и вообще…но почему-то не стал этого делать. Только хмыкнул, и потребовал отвести его туда, где есть еда. Иначе он начнет ловить и жрать пробегающих мимо людей. А ему этого не хочется, потому что люди неприятные на вкус.

То ли это была такая шутка, насчет вкуса, то ли и в самом деле дракон знал вкус человеческого мяса — Келлан так и не понял. Но спрашивать не стал. При случае спросит. А может и не спросит. Зачем портить себе настроение?

* * *

Лицо гладкое, будто мраморное. Красивая, как статуя на могильной плите. Я посмотрел на это чертово Семя — оно сияет красным светом, и от него отходят красные же нити, которые пронизывают все тело Леры. Что-то вроде огромных нервов. Как понимаю, с помощью этих нитей Семя управляет процессами в организме и поддерживает здоровье и долголетие. И тут же вспомнилось, как я, ничтоже сумняшеся искоренил Семя в голове бабули. То-то она вопила, то-то меня гоняла! Я думал — из-за того, что я ее сделал похожей на своих девчонок и соорудил ей девчачье тело…а она ведь знала, что я смертельно рисковал ее жизнью, выдирая из нее Семя. Я-то думал это какая-то опухоль, о которой она не знала. И кстати — теперь бабуля будет быстрее стариться.

Я откинул легкое покрывало с тела Леры, осмотрел его обычным зрением…нет, никаких следов застоя, или повреждений кожного покрова. И кстати, даже почти не похудела. Круглые бедра длинных ног, небольшая грудь с крупными розовыми сосками почти без ореолов — есть такая штука у блондинок. У некоторых и вообще ореола нет. Волосы не платиновые, а просто очень светлые, практически белые. Ну и…все остальное, такое родное, такое знакомое…

— Любуешься? — послышался голос из-за спины, и я едва не вздрогнул. Вот же расслабился! Эдак нож в спину воткнут, а я и не замечу! Тьфу, черт! Бабка умеет красться так, что наверное и кот бы ее не услышал, не то что человек. Надо запирать за собой дверь, а то и правда дождешься удара в спину, погрузившись в свои переживания.

— Да, красивая девочка — задумчиво кивнула Еллана — Ребенку ее месяц, или чуть побольше. Твой. Пока она в коме, срок не считается.

— Уверена? — мрачно спросил я — Если месяц? Небось, ее уже успел изнасиловать этот гад…

— Я же тебе говорила — она уже была беременна. Даже если изнасиловал — как может забеременеть от насильника, если она уже беременна? Твой, не сомневайся, я знаю. А что, если ее изнасиловали, для тебя она стала грязной? Порочной?

Голос бабули сделался холодным, как лед на горной вершине.

— Вы, мужчины…такие животные! Насилуете, а потом рассказываете, какой грязной стала женщина! Это вы грязные, те, кто такое творит! А чистоту запачкать нельзя! Грязь к таким не пристает!

— Вот не надо обобщать — так же холодно парировал я — Между прочим, я месяцами искоренял насильников и грабителей на улицах столицы! Пачками их резал! И не надо мне приписывать то, чего я никогда бы не сделал — ни пьяный, ни под наркотой, ни даже став сумасшедшим! И если на то пошло, женщины мне всегда давали и так, без насилия! Насилие только в том случае, если сама просила!

— Что, и такие были? — вдруг хихикнула бабуля — Неужто, кому-то нравится?

— Темнота! — я свысока (рост-то у меня уже за 190) посмотрел на колдунью — Погрязли вы тут в дикости! Да, некоторые женщины у нас любят, когда с ними жестко. Кстати — особенно те, кто живет в достатке, кто родился с серебряной ложкой во рту. Видимо чего-то не хватает в жизни. Приключений, что ли. А то здесь таких нет! Неужто, не встречала?

— Я не общалась с такими извращенками — сварливо буркнула колдунья — У всех свой круг общения! А у вас там, смотрю, не общество, а какая-то выгребная яма! Тьфу!

— Не о том говорим — поморщился я — Давай-ка о деле, раз уж ты тут. Сколько времени обычно претендентка на должность Хранительницы лежит в коме? Почему Лера не просыпается?

— Сложно сказать — почему… — вздохнула сразу посерьезневшая колдунья — Вообще-то она должна была встать через неделю. Но не встала. Прошло два месяца, а она все лежит. И я…не знаю, почему так. Есть у меня одно предположение, но я даже озвучивать его не хочу. Как-то глупо это кажется…

— Еллана…начала, так давай, режь! — скривил губы я — Что за всегдашняя манера изображать глубокомысленность. Типа мы знаем, но вам не скажем! Вот все вы, Хранительницы, такие. Чуть что спросишь — такую рожу сделают, мол, это не для вас, дураков!

— Достали? — хмыкнула Еллана, и усмехнулась — Да…есть такое дело. Привыкли к элитарности, замкнутости. А что ты хотел? Работа такая. Вот никак и не могут перестроиться. Ты не обращай внимания — пожестче с ними, пожестче! Они привыкли. Их Главная вообще за волосы таскала и палкой била. Так, что кровь брызгала! А ты с ними по-мужски, все с лаской, да с уговорами, как любовник или муж. Приказал — и пусть делают! А не сделают — наказать! Только так!

— Как я их накажу? — раздраженно, накопилось ведь — Палками бить? Или трахнуть…туда, куда им не хочется?!

— А может и трахнуть — невозмутимо пожала плечами Еллана — = Может им и понравится. А если серьезно — поставь кого-нибудь из своих девочек ими управлять, и дай ей задание, чтобы как следует гоняла. Знаю я эту публику! Пока пинка не дашь — не полетят! Как ворона без крыльев!

— Вот ты и займись — фыркаю я — Назначаю тебя Главной хранительницей! Бей их, трахай, что хочешь делай. А я с тебя спрошу. И воспользуюсь теми же методами, что мне посоветовала. Хе хе…

— Как ни стыдно! Я твоя бабушка! — хохотнула Еллана, и снова посерьезнела — Ладно. Главная, значит, Главная. Слушаюсь…мой король. А что касается Эллеры…у меня такое ощущение, что она не хочет возвращаться. Понимаешь? Она ушла из этого мира и обитает в своем. Тут — плохо. Тут ее захватили, мучают, насилуют. Тут пытали и убили тебя. Тут она предала тебя, сказав то, что ее заставили сказать. А там…там ей хорошо. И вот я боюсь, что чем дальше, тем больше она погружается в свой мир. И когда девочка уйдет в него совсем, то…

— Я понял — вздыхаю, тру лоб запястьем. Как-то сразу вспотел, хотя в пещере было очень даже прохладно — Не понял только одного…КАК я могу ее вытащить оттуда? Какие мысли на этот счет?

— Я тебе что, всезнайка? — развела руками колдунья — Откуда я знаю? Говорю же, вот такая у меня версия. Спряталась девочка! Семя уже достаточно проросло, она должна была очнуться. Но не очнулась. Но я уже повторяюсь. Что делать, что делать…сиди возле нее, зови, продолжай играть ей, петь песни (кивнула на гитару, висевшую на стене). Может она и откликнется. Вот так.

Я тоже посмотрел на гитару. Мы нашли ее в складе Хранительниц — вместе со всем нашим барахлом. Запасливые женщины, у них ничего не теряется. И я время от времени, как минимум час — приходил к Лере и пел ей песни. Сам не знаю, почему. Просто мне казалось, что когда я ей играю и пою, лицо ее делается не таким несчастным, холодным и мраморно-мертвым, а теплеет, розовеет, почти оживает.

— Тут есть одна беда — вдруг негромко сказала Еллана — Если через полгода не встанет…ее придется хоронить вместе с семенем. Она будет деревом. Такое тоже бывает, хоть и очень редко. Что-то не срабатывает, и…вот так. Я подозреваю, что так бывает тогда, когда женщина не хочет, чтобы в ней укоренялось Семя. Тогда она впадает в кому и не выходит из нее. Я не хотела тебе говорить, надеялась на лучшее, но…вот так.

Слегка охреневший я смотрел на потупившую глазки девчонку, которая на самом деле моя бабушка, и мне хотелось дать ей пощечину. Еле сдержался! Нет, все-таки когда она выглядела взрослой женщиной таких позывов у меня практически не было. А вот девчонке дать подзатыльника — это запросто. Парадокс! Вот только что бы изменил подзатыльник? Ну хорошо, сказала бы она мне в самом начале — и что бы я тогда сделал? Как бы смог изменить ситуацию? Просто не хотела расстраивать…заранее. И я ее понимаю. А раз понимаю — чего бешусь?

От бессилия, от чего же еще я бешусь. От того, что ничего не могу сделать. Нет, так-то могу — выдрать проклятое Семя, да и все тут! Но если верить моей бабуле, трогать его в ближайшие полгода полностью противопоказано. А то и несколько лет. Даже если искореню, из Лерки может получиться что-то вроде овоща, полудурок с провалами памяти и неадекватными реакциями. Олигофрен, если проще. А зачем мне жена-олигофрен? Да и на ребенка может повлиять. Тоже может получиться…хмм…неведома зверушка. Риск должен быть обоснованным, нормальные герои всегда идут в обход. Это только альпинисты отмороженные идут в лоб, лезут на скалу. Так их трупами весь Эверест усеян.

— Что делать?! Да что же делать-то?! Нет, я все-таки рискну — выдеру эту дрянь!

Меня вдруг затопила такая волна ярости и отчаяния — просто дамбы снесло. Уже как-то привык, что мне все по силам — драконов победил и подчинил, легионы разбил, женщины меня любят, а мой новый-старый народ беспрекословно подчиняется, строит и растит еду. Ну нет мне преград! И во вдруг какое-то дурацкое семечко — засело в голове женщины, которую я хочу, и не отпускает, гнида поганая! И сделать с ним ничего нельзя.

— Убьешь ее — мрачно констатирует Еллана — Есть один способ, но…опасный уже для тебя.

— И? — спросил я, уже догадываясь, что мне сейчас предложат.

— Вставь Семя себе — пожала плечами колдунья — Ты сильный, справишься вообще за часы, а не за неделю. Женщины на этот счет послабее. А потом…потом ты с ней соединишься в сети. Найдешь ее и вытащишь. Есть способ. Открою тебе секрет…артефакт, который управлял Лесом был не один. Понимаешь?

Я понимал. И снова захотел ударить Еллану. За сокрытие важной информации.

Что со мной такое? Какое-то…хмм…безумие! Чуть что — меня на агрессию тянет. Сегодня один из ворков-строителей начал со мной спорить, рассказывать, как неправильно делать дома из камня, что надо как предки — только дерево, только хардкор, так я его чуть не ударил. Вскипел — как он смеет со мной спорить?! Как он смеет со мной так разговаривать?! И тут же себя осадил. Я же не Черный властелин, мать вашу!

Или это моя служба в армии вылезла? Приказали тебе катить — кати! Приказали тащить — тащи, а не кати! А будешь спорить — в кутузку загремишь. Нет, с гражданскими надо как-то помягче. Нечто среднее между армией и мирной жизнью. Но как не переборщить?

— Я согласен! — сказал, а у самого просто поджилки затряслись. И мысль: «Ловушка?! Вставит мне эту пакость, а потом начнет мной манипулировать! Не сама, так через своих соратниц! Бывших соратниц, но кто знает?

А с другой стороны…черта с два они меня смогут уморить. Я ведь могу сам себя лечить. Могу выходить из тела, и делать с ним все, что захочу. Потому — фигу им, а не комиссарское тело. Прорвемся!

— Хорошо — спокойно кивнула колдунья — Когда ты хочешь, чтобы мы приступили к процедуре?

— Да хоть сейчас! — отрезал я.

— Я так почему-то и подумала — вздохнула Еллана — Семя у меня с собой. Вот оно.

Колдунья достала с груди небольшой сверток из белой, некрашеной ткани, развернула его и показала содержимое. Но что сказать…никогда бы не подумал! Только так и скажешь, с первого взгляда. Нечто миллиметров пять в диаметре, эдакий шарик, или точнее паучок — тонкие, очень тонкие ножки похожи на бахрому.

А потом меня передернуло, такое отвращение взяло! Ножки шевелились. Я это видел, точно — шевелились! Они будто искали в кого бы вцепиться, в чью голову им надо пролезть. Не знаю, почему мне стало так мерзко, но факт есть факт — содрогнулся всем телом. Брр!

— Раздевайся и ложись на соседнее ложе. Совсем, совсем раздевайся! Бабушка и не такое видела, бабушку мужскими причиндалами не напугаешь. Хотя надо признать — ты…гигант, да. Как тебя твои девки терпят… Но да ладно, хватит пустой болтовни. Ложись на спину, нормально. Семя само найдет дорогу. Закрой глаза и не бойся. Как комарик укусит! Да не трясись ты так! Ничего страшного не будет! Я через это прошла, другие прошли. Всегда можешь убрать его, если захочешь. Только зачем? С Семенем ты будешь долго жить, никогда не заболеешь, даже яд тебя не возьмет — если порция не будет слишком большой. Бодрости прибавится, выносливости. Я бы всех людей заставила вставить семя, если бы только их, этих семян, было достаточное количество. Увы, живых семян очень мало, оно рождается одно в несколько лет, и найти его трудно…лежи! Да не дергайся ты! Ну, укололо, и что! Я же сказала, как комарик укусит! Ох, уж эти мужчины, потерпеть не могут! То ли дело женщины…

Мое сознание погасло, и я погрузился в кромешную тьму.

Отправить