Глава 21

— Началось, ваше высочество! — напряженно сказал один из магов — Драконы разогревают «топки»!

Леграс уже и сам увидел — красные точки, которые изображали драконов, начали светиться ярче, и сейчас были похожи на облако красных светлячков. Кроме того, они выстроились в боевой порядок — тройками, а тройки в нечто похожее на треугольник. Этот треугольник медленно-медленно двигался вперед, заходя на ту точку, которая светилась ярким синим светом. Келлан! Проклятый Келлан!

Ближе, ближе…

— Ох! — вскрикнул один из магов — Он сбил дракона!

Да, одна из красных точек замигала, и сделалась тусклой, почти не видной. Если дракон и был жив, он сейчас уже умирал.

— Давайте! Работайте! Чего стоите?! — взревел Леграс, но маги не обратили на него никакого внимания. Их лица были сосредоточены, движения сделались четкими и плавными. Они сейчас не замечали ничего на свете, погруженные в процесс колдовства.

Маги взялись за руки коллег, переплетя их особым образом, а главный, тот что звался Эскелем, уставился взглядом в синюю точку, сейчас сияющую таким ярким светом, что могла служить светильником вместо тех, что висели на потолке.

Эскель начал тянуть заунывную мелодию, потом вдруг резко выдохнул, зарычал, как пес, готовящийся к бою, и… Леграс с волнением и радостью увидел, как синяя точка потускнела, и будто подернулась пеплом. Получилось! Его все-таки достали! Ах, какой он, Леграс, молодец — все предусмотрел! Кровь — это главное! Кровь — и ты уже владеешь человеком!

— Что-то не так! — напряженным голосом бросил Эскель — Что-то пошло не так!

Леграс насторожился, посмотрел в бледные, искаженные лица магов, потом на синюю точку, только минуту назад бывшую тусклой, почти не видной, и замер: точка засияла еще ярче, чем раньше, а еще — над ней появились всполохи красного! Сияние разгоралось, разгоралось…кто-то из магов застонал, задергался, будто пытаясь высвободиться из захвата и Эскель яростно закричал:

— Держитесь! Не разжимать руки! Не давайте ему…

Что именно не давайте, он не договорил. Глаза его закатились, маг зашатался и рухнул на пол, утягивая за собой коллег.

А потом…потом мир перестал существовать. Это не было вспышкой, не было огнем — просто вот только что Леграс смотрел в перекошенное лицо ближайшего мага, а затем мир исчез. Для Леграса исчез. Или точнее — Леграс исчез для этого мира. Навсегда.

* * *

Дворец ощутимо качнуло, зазвенела посуда, за окнами дворца, в саду, истошно завопили птицы и снявшись с веток фруктовых деревьев понеслись прочь, будто спасаясь от неминуемой гибели.

Затем пришла волна. Она толкала перед собой всевозможный мусор, которого на улицах города более, чем достаточно, как бы не работали муниципальные мусорщики. Листья, ветки, гнилые тряпки, истошно кудахтающие куры — все это неслось над землей, и как бы не люди не спасались от этого мусорного ливня, все равно им хорошенько досталось. Были раненые, а одного торговца зеленью проткнуло насквозь острой, оторвавшейся от старой шелковицы веткой.

Увы, пострадали знаменитые узорчатые окна главного дворца приемов — цветные витражи, сделанные из первоклассного стекла родом из южных провинций были высажены напрочь и разбросаны по всему залу. Куски стекла вонзились в драгоценные обои, пронизанные золотой проволокой, и хорошо, что в это время зал был пуст. Здоровенный кусок стекла торчал в спинке трона, аккурат напротив того места, где должна была находиться грудь Императора.

Сам Император не пострадал — он в это время работал с документами в своем кабинете, находящемся на противоположном конце дворца, и единственное, чем навредил ему этот удар — опрокинул высокую чернильницу и залил лист прошение от гильдии сталеваров, в котором они требовали себе эксклюзивного права на торговлю металлом в пределах империи — что было бы, с точки зрения Императора, совершеннейшей глупостью. Убрать конкурентов у жадных торгашей, это верный путь к необоснованному завышению цен, и обогащению этой самой гильдии. Так что никакого вреда в связи с порчей документа империя не понесла. Император все равно собирался поставить резолюцию: «Отказать!». Ему вообще ужасно хотелось нагадить на этот лист, а потом свернуть его в трубочку и отослать тем, кто его прислал на рассмотрение. Но…он император, а не торговец пирожками, и потому никак не может себе позволить такого невинного удовольствия.

Вызванный императором секретарь не смог пояснить по факту, и тут же был отправлен за выяснением причины происшедшего катаклизма. Вернулся он минут через сорок — бледный, торжественный, и сходу, едва ли не с порога кабинета, заявил, что судя по всему первый Советник Его Величества господин Леграс погиб, уничтоженный прямо в своем поместье. Что вместо поместья сейчас имеет место быть огромная воронка, наполняющаяся водой из разрушенного акведука. Так же, вместе с поместьем Леграса разрушены близлежащие дома, под развалинами которых имеется некоторое количество людей — сколько именно пострадавших сейчас уточняется.

Выслушав доклад, император приказал принести легкого белого вина со льдом, уселся в кресло, закинув ногу на ногу, и откинулся на спинку, закрыв глаза и попивая холодный напиток. Как сказал один древний философ: «Чистое вино, без воды, пьют только пьяницы. Культурный человек пьет пополам с водой». Император был культурным человеком, но сейчас ему хотелось кого-нибудь убить. Например — Леграса, утонувшего в чувстве собственной непогрешимости и допустившего фатальную ошибку. Жаль, что он мертв, и его нельзя убить еще раз. Будучи человеком очень умным, а еще больше обладающим невероятным чутьем на неприятности, император обстоятельно рассматривал все возможные варианты развития событий. И ему становилось все хуже и хуже.

Допив вино из хрустальной кружки, властитель поднялся на ноги и стал ходить по комнате туда-сюда, размеренно, монотонно — это его успокаивало и подстегивало работу мозга. Походив минут двадцать, он подошел к столику и дернул за шнур вызова секретаря. И тот появился в кабинете буквально через десять секунд.

— Собрать всех советников! Найти Начальника тайной службы, если он жив, конечно, и тоже сюда. Начальника генерального штаба. Командира драконьей бригады. Министра иностранных дел. Да всех, кого найдешь — сюда! Пусть ждут!

— Что им сказать, ваше величество? Чем объяснить срочный вызов?

— Да ничем! Демоны тебя задери! — император схватил драгоценную кружку голубого хрусталя и с такой силой запустил в своего слугу, что едва не впечатал ее тому в лоб. Однако слуга сумел уклониться, и кружка с грохотом разбилась о тяжелую дверь. Секретарь даже в лице не изменился — он видел и не такое. Император был очень спокойным и вежливым человеком, но иногда впадал в ярость, и тогда…держись! Но слава богам — быстро отходил и брал себя в руки. Вот и сейчас он уже успокоился, и отпустил секретаря небрежным движением руки. А потом снова уселся в кресло, обдумывая то, что пришло в голову несколько минут назад.

А пришло ему вот что: первое, что должен сделать новый король ворков — отстроить свой город и укрепить власть. Когда город начнет жить прежней жизнью, король задумается о том, как бы вернуть себе свою землю. Ту, которую забрали у него имперцы. А что это значит? Это значит, что снова начнется война. Та война, которую император хотел прекратить. И которую ворки вели уже десятки лет. Вот только одна поправка: у ворков до сих пор не было такого могучего мага. Тем более — некроманта, способного поднимать мертвецов. И тогда все выглядит очень и очень плохо. Будет ли Келлан мстить за попытку убийства? Ведь ясное дело, что колдовство Леграса пошло не так, и он был уничтожен вместе с магами. И значит — это Келлан их всех убил. Да с такой мощью, что пострадал целый район города!

Итак, Келлан скорее всего жив, Леграса нет, и…да, нужно крепко подумать, что дальше делать. Этот парень слишком опасен.

Император невольно поежился, будто на него пахнуло холодом из глубокого колодца. Или могилы.

* * *

Умирать больно, я это уже знаю. Но и жить ничуть не лучше. Как там говорится? «Жизнь — боль!»? Глупо, банально, но у меня почему-то именно так. Не любит меня Создатель. Или наоборот — любит? Как там сказано в Писании, или где-то еще, но сказано: «Если Господь любит, он насылает на человека испытания». Меня всегда удивляло — с какой стати если любишь, ты должен гадить своему объекту любви? Ну глупо же, право слово! Любишь соседку — нагадил ей на коврик у двери? Так, что ли? Почему не любить нормально — с раздачей плюшек, и всякими такими предварительными ласками? И никакое это не кощунство! Это возмущение человека, которого залюбили до смерти!

У покойника нет времени. Он вечен, насколько вечна вселенная. Я вообще-то о душе, об этом сгустке информации, которая сидит в человеческом теле. Вот я сейчас вишу над своим беломраморным телом, ожидая, когда же оно наконец грохнется на землю, и размышляю о бренности бытия, и о всяких всячинах, никакого отношения не имеющих к данному моменту моей жизни. Я жив — и не жив. Душа — вот она, никуда не убежала, привязана к телу нитью, утончающейся с каждой секундой. Но эту нить никто не оборвал, никто не отправил меня на перерождение, возрождая в теле несчастного помоечного кота. Ибо там мне и место, раз не сумел справиться с данными мне Создателем испытаниями. Я ведь каким должен быть? Великим, всезнающим, могучим! Я должен предугадывать действия моих врагов за месяцы и годы вперед! Я должен мановением руки разбрасывать сонмы врагов, нещадно давя их белыми роялями! А оказалось — Петр Синельников такой же человек, как все. Любит вкусно поесть, и даже иногда выпить (чуть-чуть, если женщина совсем уж некрасива!). Женщин любит, да! Совсем даже не святой — нет бы выбрать одну, и хранить ей верность всю свою долгую жизнь. Ан нет! Ему еще надо баб, еще!

Тьфу на меня, грешника. Ну вот такой я, да. Оказывается — меня запросто можно убить. Вот так наслать какую-то магическую пакость, и я свалюсь с разорванным сердцем, будто рыбак, у которого из рук ушла в реку мечта всей его жизни — килограммовый язь. Я смертен, и совсем не Гений, и не Мессия. Ты не на того поставил, Создатель! Ты ошибся! Потому вини себя, а не устраивай мне поджаривание на сковороде, с последующим отбыванием в шелудивом теле.

Но хватит ныть. Поныл, поуничижался, покопался в себе — и ша, заткнулся! К делу! А дело вот какое: это тело мне нужно. А значит, что? Давай лечиться, король Келлан! А уж потом займемся тем, чем должны. Чем? А воздадим по заслугам! Кто это у нас такой шустрый завелся? Кто это покусился на комиссарское тело?

Да, сердце пополам. Пустили импульс через образованный Силой канал, и…каюк королю! И заблокировать гадов я никак не мог. Кровь! Это моя кровь! Она как якорь, и канат от него тянется сюда, через расстояние в тысячу километров. Для Силы нет преград. Она везде, пронизывает Вселенную, пропитывает ее, как сок ромовую бабку. Надо только суметь ее взять, а еще — сохранить, и воспользоваться. И вот некто — их несколько человек, мерзавцев, я чувствую их присутствие! — собрались толпой и послали мне эдакий приветик. На мол, тебе, Петя, получи-ка ты гранату! И я получил.

И все бы у них срослось, если бы не мое умение выходить из тела и его лечить. Я ведь это делал задолго до того, как стал великим магом. И кстати, без ложной скромности — ждал чего-то подобного. Потому усилием воли замедлил время (или сам ускорился так, что для меня оно замедлилось?) — и быстренько выскочил из тела. Я бы конечно мог попросить о помощи бабульку Еллану, но пока она поймет в чем дело, пока развернет свое лечение — пройдет время. А на нас, на минуточку, летят полсотни хвостатых гадов, дышащих огнем! И у меня нет ни одной лишней секунды! Да и не вылечит она меня…наверное. По крайней мере, быстро не вылечит.

Итак, «остановив» время обследую свой недавно еще здоровый и прекрасный организм, и по большому счету не нахожу повреждений, кроме разорванного сердца, трепыхающегося в последних попытках протолкнуть кровь по моим многострадальным сосудам. А потому — вперед, на ремонт сердца! Такая же плоть, как и все остальное. Мышца, которую в принципе можно срастить, если…если ты колдун, и в твоем распоряжении есть Сила. У меня она есть.

Я на самом деле не знаю — то ли теперь умею затормаживать время, то ли ускоряюсь настолько, что даже мне кажется — время остановилось. Но пока мое тело летит на землю — успеваю восстановить сердце и юркнуть назад, в свое уютное отремонтированное гнездышко.

А вот теперь пора решать проблему радикально! «Резать к чертовой матери!» — как сказал один персонаж из старой комедии. Вернее — сказала. Энергетический поток, в котором сплетаются несколько потоков от разных людей — он никуда не делся. Вот он, тянется к моему телу, норовит повторить достигнутое, сделать мне какую-нибудь пакость. Скорее всего, они уже поняли, что все у них пошло совсем не так, как ожидали. Но еще не догадываются насколько все пошло не так! И сейчас я им это покажу.

Первым делом устраиваю что-то вроде вдоха. Глубокого такого, будто собираюсь надуть воздушный шарик. Чем «вдыхаю» — не знаю. Просто беру вот так…ооооп! И втягиваю в себя Силу! Столько Силы, сколько в меня влезет! И сколько не влезает Силы — выбрасываю в пространство! В тех же драконов, которые застыли в небе, как мухи, влипшие в смолу.

Качаю энергию через канал, который тянется к моим врагам! Канал дергается, эти придурки пытаются его разорвать, но нет! Не получается! Потому что там моя кровь, и здесь моя кровь — и ни одна сволочь не сможет разорвать нашу связь! Как там было про медведя? «- Я медведя поймал! — Так тащи его сюда! — Да он не пускает!» — что-то вроде того. И я их не отпускаю. Магия крови — самая сильная магия в мире! И эти люди, которые включились в кольцо, объединенное моей кровью — сильно погорячились. Со мной так нельзя.

Их хватило ненадолго. Я опустошил этих магов досуха. Они теперь опасны не более, чем обычный человек, способный только камнем в меня бросить, или треснуть палкой. А может и того меньше — когда опустошают мага, он вообще-то может и умереть. Такое быстрое истечение Силы может «клиента» и убить.

Впрочем, мне их здоровье не интересно. Теперь я концентрирую собранную Силу, и буквально выстреливаю ее через канал прямо в центр мишени! В ту каплю крови, которую я вынужден был отдать Леграсу, чтобы мне позволили жить дальше!

Кровь состоит из молекул, молекулы состоят из атомов. В каждом атоме, если верить ученым, заключена огромная энергия, и если ее освободить…

Я освободил. И сразу же почувствовал, что на том конце канала больше никого нет. Вообще никого. Да и канал этот пропал, рассыпался на отдельные жгуты, и…растаял, как утренний туман под лучами солнца. Вот теперь я включил нормальное восприятие мира.

Похоже, что мои соратницы так ничего и не заметили. Я и рухнуть-то не успел. Покачнулся, начал валиться, и…снова обрел равновесие

А драконы ближе, ближе…поднимаю глыбу…бах! Падает! Бах! Еще один! Бах! Бах! Бах!

Небо заполнилось каменными глыбами, которые медленно и важно по гигантской дуге неслись навстречу атакующим драконам. Я успел сбить десяток летающих крепостей, прежде чем легионеры решили, что такое удовольствие им не по душе, и начали отворачивать в сторону, разворачиваясь, как самолеты, показывающие оружие, навешанное под брюхом. Я подхватил глыбы поменьше и отправил им вслед, уже на пределе расстояния для броска, и как ни странно — подбил еще одного дракона, переломив ему крыло. Он закрутился в «бочке», и рухнул на дерево, ломая ветви и цепляясь когтями за все, до чего дотянется. Наездники с криками, слышными даже отсюда ссыпались с него горохом, и я почему-то удивился — как они не слетели раньше, когда этот «штурмовик» крутил бочку? Наверное, держались из последних сил (погибать-то не хочется!), да и скорее всего у них есть система ремней безопасности.

Я опустился на землю, и ноги мои слегка тряслись. За эти секунды я будто бы прожил целую жизнь. Девушки ничего не поняли, они радостно хохотали, хлопали в ладоши, и только Еллана внимательно смотрела на меня, и лицо ее было очень серьезным, даже напряженным.

— Что?! — требовательно спросила она, и я помедлив, в нескольких словах объяснил ей ситуацию. Колдунья слушала раскрыв рот и округлив глаза, а когда я закончил рассказ, опустилась на землю рядом со мной, закрыла глаза и медленно помотала головой из стороны в сторону. Потому взглянула на застывших с приклеенными улыбками на лицах девушек, и четко, с расстановкой, сказала:

— Любит тебя Создатель. Не знаю, за что, но любит! А еще — завидую. Да, да — чего уставился? Завидую твоей мощи! Завидую твоей удаче! Тебе, дураку малолетнему, в руки упала такая удача, о которой мечтают все маги во всем мире! Только ты этого так и не понял. Но да ладно. К делу! Они снова разворачиваются. Сейчас зайдут с трех сторон. Готовьтесь!

В этот раз я не сумел отразить атаку. Вернее — полностью не сумел. Вертелся, как угорь, рассылал снаряды в разные стороны, сбил еще с десяток драконов, но…часть из них прорвались и ударили по нам струями пламени. Слава богу, бомб у них больше не было, или я сбил тех, у кого эти бомбы были (то-то в трех местах жахнуло, аж уши заложило — бомбы взорвались после падения драконов). Купол, которым укрыли меня боевые подруги, оказался непроницаем для пламени, имеющего магическое происхождение. Неприятно, конечно, когда вокруг тебя бушует пламя, но…не смертельно. Воняет только — серой, горелой землей и раскаленными камнями. Даже закашлялся, вдохнув эту вонь. Ну а так — как прилетели, так и улетели, получив в хвост пару камней. Одного едва не сбил, сломал этот самый хвост — дракон уже закувыркался, но выправился, и полетел дальше, припадая на одно крыло. Даже всадники уцелели.

Атака повторилась еще раз, чему я был немало удивлен — неужели им не жалко драконов? Черт подери, ведь столько уже их загубили! Это же главный ресурс Империи, ее главная защита! Все равно как ядерные ракеты, которые лучше никогда не пускать в дело, а только лишь попугивать, показывая, как здорово они летают. И вот из полсотни драконов отсюда улетает двадцать — чем хорошо? Кому это надо? И зачем?

Когда драконы исчезли в небесной сини, выстроившись в походный порядок, я наконец-то перевел дух. Закончилось! Наконец-то, закончилось! Не было у меня уверенности в том, что все пройдет так, как я задумал. Однако — получилось. До сих пор я в полной мере работать с магией. Мой земной разум, прагматичный и скептически настроенный к разного рода проявлениями волшебства отказывается думать в этом направлении. Будто ментальный блок стоит. Вот если бы у меня были автоматические пушки, или стрелковое оружие, тогда — да. А так…магия, это нечто неосязаемое, иррациональное, из прошлых веков, из сказок и легенд. Не для меня, циника и прагматика.

* * *

— Мы остановимся у друзей — сказал старик, искоса глянув на Герду — Есть тут у меня…хорошие знакомые. Кстати — очень даже информированные люди, которые всегда в курсе того, что происходит в городе.

Девушка молча кивнула, и тронула каблуками бока кобылки, тут же двинувшейся вперед, следом за мерином старика. Герда хотела сюда ехать одна, но старик вдруг заявил, что одну ее не отпустит. Раз уж он взял ответственность за нее на себя, то так ему за нее и отвечать. Вдруг нападут разбойники, или кто-то ее обидит? А потом придется выручать Герду из темницы, после того, как она вырежет всех, кто на нее плохо посмотрел! Нет уж, он едет с ней!

Шутка, конечно, но в этой шутке было примерно девяносто процентов правды. Герда не отличалась выдержкой, и при любом намеке на задуманное по отношению к ней насилие могла ответить смертоносным ударом. И неважно, сколько противников будет перед ней. Ее бесстрашие доходило до безумия, а ее ловкость и умение уступали только наставнику, нынешнему наставнику. Природный талант бойца, плюс скрытые ранее магические способности, развитые специальными препаратами, тренировками и магическим воздействием наставника — вот тебе и совершенный убийца под обликом хрупкой, нежной, домашней девочки.

Они ехали по улицам города около часа, и остановились возле ничем не приметного дома, на крыше которого под легким бризом раскачивался флюгер, изображавший летящего дракона. Район был тихий, и скорее всего криминальный — тихий днем, когда все от жары попрятались за ставнями, и опасный ночью, когда на улицы выходят те, кто кормится с дороги. В каждом городе есть такой «спальный» район, днем замирающий в ожидании ночи, и оживающий только поздним вечером.

Старик постучал в ворота, дождался, когда квадратик открывшегося окошка займет неприметное лицо человека, коих на улицах города каждый второй, и что-то ему сказал. Мужчина кивнул, и через минуту ворота открылись, истошно визжа давно не мазаными петлями. Двое путешественников въехали во двор. Бесстрастные, холодные, будто каменные статуи.

Герда не боялась незнакомого места и незнакомых людей. Старик ее не предаст — она это знала наверняка, а вдвоем они отобьются от кого угодно. И горе тем, кто встанет на их пути.

Отправить