Глава 5

Выписался я из больницы через два дня. Врачи вначале не хотели отпускать, но после обследования… совсем не хотели отпускать!

Главный врач клиники таращил на меня подслеповатые за толстыми стеклами глаза и повторял, как попугай: «Мы должны разобраться с этим явлением! Вы должны нам помочь!». На что ему было популярно разъяснено, что кому я должен — всем простил. И вообще — они связаны врачебной тайной и должны помалкивать о происшедшем. А если хоть кто-то из персонала клиники раскроет рот по поводу моего быстрого исцеления — разорю к чертовой матери!

И пусть кто-нибудь посмеет сказать, что я не прав, что врачи ни причем и все такое прочее — это моя жизнь, это мой организм, и то, что в нем происходит, касается только меня.

Мне еще и такой засветки не хватало! Чтобы меня на органы разобрали! Людям не объяснишь, что мое омоложение и быстрая регенерация суть последствия временного, или же межмирового перехода, что это гомеостаз, и более ничего. Нет у меня в организме ничего такого, что может им пригодиться! По одной простой причине — мой организм не принадлежит этому миру.

Честно сказать, я сам не понимаю, как это все происходит. Да и не особо задумываюсь над проблемой. Главное для меня — «плюшки», которые дает это мое свойство — заращивать раны такие, от которых любой другой человек давно бы уже и скончался. Одного мне нельзя — получить пулю в голову. Пуля в голове — и это уже не я, а раз моя личность исчезла, значит никакого гомеостаза. Просто сдохну.

Сколько будет работать такое мое полезное свойство — не знаю. Может его хватит на всю мою жизнь. А может до тех пор, пока временной поток не вынесет меня навстречу моему здешнему «я». Пока наш календарный возраст не совпадет. И тогда уже я буду стареть так же, как и мой «дубль» в этом мире.

Когда это произойдет — я не знаю. Может в тридцать лет, может позже. А может… и вообще никогда? Может я закапсулировался, и это время на меня не действует? Хе хе… вот было бы здорово! Интересно, сколько я бы смог тогда прожить?

Страус нанял мне охрану, и до дома меня везли в сопровождении здоровенного черного фургона «GMC», набитого под завязку вооруженными охранниками. Охранники были и на территории моего поместья — двое вооруженных дробовиками и пистолетами парней в похожей на полицейскую форме ходили вдоль забора, еще двое ждали своей очереди, сидя в одной из комнат гостевого дома.

Неприятно, конечно… я не люблю, когда по моему участку ходят чужие, но судя по тому, что происходит в стране (я читал газеты и смотрел телевизор) — ситуация очень серьезная и никакая охрана не будет лишней.

Серхио, который вез нас с Ольгой домой, был вооружен до зубов, и тут же практически потребовал, чтобы я нацепил на себя и кобуру с кольтом, и нож, и даже кобуру с «вальтером ППК». Мало ли что случится по дороге — охрана охраной, но и самому лучше не плошать.

Дома меня ждал Страус — вместе со своей Пегги. Какого черта притащилась еще и она — не знаю, но подозреваю. Утешать! Мне иногда думается, что интерес Пегги к моему организму усиленно подогревается кое-кем очень умным и хитрым. И его имя начинается на «Р». Роджеру выгодно постоянно держать меня на контроле, и если рядом со мной окажется верная ему подруга, если она сумеет сделать так, чтобы мне без нее было трудно обойтись — так разве же это не будет правильно?

Я — постоянный источник дохода. Страус сделал на мне огромные деньги, и собирается сделать еще, и понятно, что такие источники живой воды надо постоянно оберегать, окучивать, стеречь! А как лучше всего это сделать? Конечно же, подсунув ко мне в постель свою верную «агентшу». И кстати, то обстоятельство, что Пегги и в самом деле неровно ко мне дышит — это ведь совсем здорово? Одно другому ведь не мешает?

— Привет, Майкл! — Страус даже обнял меня, похлопал по спине — Пегги! Иди, обними нашего друга! Ну же! Человек счастливо избежал смерти и сумел встать с постели через два дня после смертельного ранения!

Пегги обняла меня, загадочно улыбаясь — красивая, порочная, как сам Грех. От нее всегда пахло чем-то неуловимо приятным, какими-то притираниями или тонкими духами. Мне нравится, когда от женщин пахнет хорошей косметикой, но только чтобы не так, как это делают некоторые дамы, в самую что ни на есть жару выливающие на себя пузырек с удушающе сладкими духами.

Нет, Пегги такого себе не позволяла. Воспитанная, холеная самка — она была само совершенство! От улыбки до жеста — как Мери Поппинс. Да… и попинс у Пегги был тоже-очень даже ничего! Кругленький и многообещающий! Хе хе хе…

Ольга? Нет, мы с Ольгой не стали любовниками. Почему? По той же самой причине — я против служебных романов. Хмм… вот только врать себе — это очень неблагодарное занятие. Нельзя врать себе — это путь в ад. Так вот если не врать: я хочу Ольгу, она мне нравится, но я еще не отошел от ситуации с Ниночкой, и не хочу новых серьезных отношений. А с Ольгой могут быть только, исключительно серьезные отношения.

А еще — у нее сын. И я настороженно отношусь к идее отношений с женщиной, которая будет разрываться между своим ребенком и мной. Чужим ребенком. Глупо, наверное, но я как-то не могу воспринимать этого ребенка своим, приемным. А какие тогда серьезные отношения с женщиной, если ты не принимаешь в свою душу ее ребенка?

В общем — все сложно, и не до отношений. Крепко я обжегся с Ниночкой, и больше так обжигаться не хочу. Пусть лучше Сьюзен на столе, или Пегги в ванной. Их всегда можно послать подальше, и они на меня не обидятся. Наверное. Ни они мне не должны, ни я им ничего не должен.

Но да ладно — все это чушь и бред, и не надо заморачиваться такой белибердой! У меня тут крутые игры, я вышел на самый верх этой страны — а не могу разобраться в своих отношениях с бабами! Ну не глупо ли это?!

— Майк! — Страус как всегда был краток и сразу взял быка за рога — Завтра у тебя пресс-конференция. Обеспечивать встречу будет NBC, но кроме них будут и другие компании. Ты обязательно должен поговорить с прессой, так что продумай все возможные ответы на возможные вопросы. Пресс-конференция будет проходить в Рокфеллер-центре в четырнадцать часов. Итак? Есть вопросы?

— Есть — вздохнул я — Роджер, ну почему ты такой сукин сын?!

— Я бизнесмен, Майк! — Страус довольно ухмыльнулся — Я делаю только то, что выгодно для бизнеса. А для бизнеса сейчас выгодно, чтобы ты как можно дольше не сходил с экранов ти-ви. Если бы я не знал тебя, то постарался бы проработать с тобой ответы на вопросы, которые тебе могут задать. Но ты и сам сумеешь дать достойный отпор всем этим акулам пера.

— Тогда зачем ты здесь? Не мог сообщить мне о пресс-конференции по телефону?

— Я здесь, чтобы встретить тебя после возвращения из больницы! — Страус печально помотал головой — Все у тебя какие-то мысли нехорошие на мой счет… все подозреваешь меня в двойной игре! Злой ты какой-то, русский медведь!

Я не выдержал и фыркнул:

— Ха! Уж кого и подозревать в двойной игре, так только тебя! Напомнить, почему?

— Не надо! У меня память хоть и не такая, как у тебя, но все хорошо помню! — хохотнул Страус, и тут же добавил, подмигнув мне левым глазом — Это был всего лишь бизнес! И хотя ты хотел помешать этому бизнесу — я половину своего выигрыша отдам тебе! Как договаривались! Кстати сказать — ты хоть представляешь, сколько на этом бое заработал денег? Считал, нет?! Эх, ты… вот в этом вы все русские! Деньги — вот о чем ты должен был спросить в первую очередь! Бизнесмен не должен забывать о деньгах — иначе он точно прогорит. Ну, так вот: общим счетом у тебя вышло около ста миллионов долларов! Ты настолько богат, что можешь себе позволить практически любые шалости — вроде покупки яхт и самолетов!

— А я и собираюсь купить две яхты… — задумчиво протянул я, улыбнувшись — Знаешь, Роджер… вот ты называешь цифры, а честно сказать, я их даже не понимаю. Я не представляю, что можно сделать с этими деньгами. И зачем они мне нужны — тоже не понимаю. Я в некой растерянности — хорошо, конечно, что заработал много денег, но мне-то надо всего ничего! Поесть, попить, крышу над головой. Одежду — чтобы не холодно и не стыдно. Нет, я доволен, конечно, что у меня есть столько денег, но…

— Русский! Вот только русский может нести такую чушь! — Страус даже подскочил с кресла и забегал по кабинету — Деньги дают свободу! Деньги дают власть! Деньги… деньги все дают!

— Жизнь? Здоровье? Их тоже можно купить за деньги? Деньги уберегут от смерти? А что касается насчет свободы — что, бизнесмены свободны?! Да они вынуждены ради этих денег работать сутками напролет! Без выходных и отпусков! Где тут свобода? Остановишься — и бизнес твой разлетелся, не оставив и осколков. Нет, дорогой Роджер, деньги не дают свободу, скорее наоборот. Но да ладно, не будет спорить — там Амалия с Ольгой уже стол накрыли, пойдем, отпразднуем мое возвращение. Шампанского выпьем.

— Кстати, а как твое здоровье? — вдруг вспомнил Страус — Может, стоило задержаться в больнице? Не хотелось бы, чтобы ты упал в обморок прямо на пресс-конференции. Хотя… это было бы даже пикантно! Раненый писатель падает в обморок прямо перед телекамерой! А что, неплохо…

— Нет! Не буду падать! Ах ты же сукин сын… ты меня разыгрываешь! (хохочет) Веселится он, понимаешь ли! Что касается здоровья — да нормальное здоровье. Ослаб, конечно, потеря крови была серьезной, но в общем и целом все отлично. Я быстро восстанавливаюсь… тебе уже об этом говорили. Все, пойдемте обедать!

Мы посидели за столом, выпили французского шампанского (у меня был запас в две дюжины), поели — Амалия приготовила русские блюда: щи, пироги, и всякое такое. Страус ел, хвалил, и довольно поглядывал на меня и на Пегги, пристроившуюся рядом со мной и выглядевшую очень сексуально. Когда мы закончили обед и перешли к чаепитию, Страус наклонился к моему уху и предложил:

— Хочешь, Пегги останется у тебя в доме? По крайней мере, до завтра! Она поможет тебе расслабиться… тебе же нужно расслабиться, ведь так? Или ты еще не в силах?

Я был в силах, о чем Страусу и сказал, но сказал так же и о том, что в мои планы пока что не входит расслабление с Пегги. И что я сам решу, с какой женщиной мне расслабляться.

Так-то я был бы не против тесного общения с Пегги, но мне не хотелось, чтобы об этом знала Ольга. Вот не хотелось, да и все тут! Сам не знаю — почему.

Проводив гостей, я отправился в свою комнату, плюхнулся на кровать и тут же, практически за секунду уснул. Организм требовал покоя, во сне он восстанавливается быстрее — это я знал наверняка. Как знал и то, что два дня назад я едва не отдал концы…

Проснулся посреди ночи, посетил «заведение», разделся, и снова влез под одеяло. Одному спать может быть и не так уютно, зато — никто не толкает тебя коленями в бок и посреди ночи не дергает за одно место, требуя немедленного горячего секса. В целибате есть свои прелести, точно. Вся кровать твоя! Ложись хоть вдоль, хоть поперек! Смешно, ага. До слез.

Выдрыхся — просто до безобразия. Давно так много и «бесцельно» не спал. Встал в восемь утра — свежий, как огурчик с грядки. И тут же побежал в спортзал, по дороге поздоровавшись с Амалией, возившейся на кухне. Она уже что-то жарила — вроде как пирожки. С ее умением готовить растолстеешь, как бочка!

Хмм… впрочем, мне это не грозит. Гомеостаз! Маятник стремится занять самую нижнюю, самую устойчивую точку в пространстве.

Попрыгал со скакалкой, поотжимался, побил по мешку — весь мокрый, как мышь! «Дыхалка» ни к черту. Легкие повреждены. Они заросли, да, раны закрылись, но объем-то уменьшился. Теперь придется их заново учить дышать. Развивать.

Знакомое дело, и очень неприятное дело — восстанавливать свою «дыхалку». Стопятьсот потов сойдет, пока вернешься к прежнему уровню тренированности. Хотя… гомеостаз поможет! Но все равно пока что трудновато.

Насиловать организм не стал, ограничился кардиотренировками, до железа почти и не добрался. Почти — потому что немного поработал гантелями — на плечи, на трапеции. Ну и поприседал — тоже с гантелями. Ноги надо держать в тонусе.

После тренировки зашел в душ и долго, с наслаждением плескался под струями горячей воды. И подумалось — а какого черта у меня нет сауны? Бани? Обязательно сделаю баню! Да еще и чтобы на дровах! Попариться, а потом с разбегу — бах! И в океан! Классно ведь!

Ольга с Амалией накрывали на стол, когда я вошел в гостиную. Ольгу с утра я не видел, потому поздоровался и подмигнул:

— Как спалось, красавица? Какие сны снились?

— Всякие… — улыбнулась Ольга, и взгляд ее метнулся в сторону, будто застеснявшись своих мыслей — выспалась, просто здорово! В больнице почему-то плохо спится…

— Еще бы не плохо! — вмешалась Амалия — Когда в соседней комнате твой мужчина при смерти, с дыркой в груди! Да я бы если бы с Серхио такое случилось — совсем бы не спала! Ты еще молодец, крепкая!

Я закусил губу: какого черта они все упорно нас с Ольгой постоянно ставят вместе? С чего они решили, что я с ней сплю? Но ничего не сказал. Ольга тоже ничего не сказала, потупила глаза и снова принялась раскладывать приборы.

Вообще-то кухонные дела совсем не ее уровень — она мой секретарь, машинистка, переводчица и все такое. Ей не по чину помогать Амалии накрывать на стол и готовить. Но она сама взялась ей помогать, а я и не протестовал — почему бы и нет?

Честно сказать, наверное я все-таки откровенное порождение советского строя: не могу разделять свой персонал по классам, тем более, если эти люди мне вовсе не чужие. Пабло я считаю своим другом, его жену — тоже, Серхио с Амалией родители Лауры, родители друзей (и тоже друзья!) — так как же я могу считать их просто персоналом и не сажать за свой стол?

Хотя когда ко мне приезжает Страус, или еще кто-то из чужих — Амалия и Серхио за стол не садятся. И я их не приглашаю. Тот же Страус, с его снобством и заносчивым «ндравом», может воспринять это если не как оскорбление, то как некое нарушение этикета — определенно. С детства выросший в достатке, в сени двух старейших аристократических семейств Америки, он ненавидит негров и презрительно относится к бедным людям. А тех, кто ему прислуживает, просто не видит в упор — воспринимает как стул, либо скамейку. Либо как тупую обезьяну. Так что сажать Страуса за стол с «тупыми обезьянами» было бы в высшей степени опрометчиво.

Кстати, мне было бы легче, если бы моя прислуга состояла из чужих людей. Вот тогда не было бы совсем никаких проблем — обычные отношения хозяина компании и ее коллектива. Никаких сантиментов и щекотливых ситуаций.

На своей новой вилле я так и поступлю — наберу новый персонал через агентство, подыскивающее работников, и тогда уже поставлю отношения со своими слугами на правильные рельсы.

До выезда на пресс-конференцию мы с Ольгой успели еще и поработать. Я надиктовал двенадцать страниц текста, и с чувством морального удовлетворения стал собираться на встречу с акулами пера.

Кстати, с некоторых пор я стал задумываться — а что мне надевать для выхода «в люди»? Должен же у меня быть свой, какой-то особый образ? Одеваться ярко-модно я терпеть не могу, тем более что мода в этом времени совершенно идиотская — какие-то глупые брюки-клеш, яркие рубашки-гавайки все в цветочках и клумбах. Да и сами штаны по здешней моде красят в безумные, безумные цвета! Кислотно-желтые, оранжевые, ярко-зеленые, вишневые — сплошное ЛГБТ!

Но жутче всего КЛЕТЧАТЫЕ штаны! Я когда впервые увидел эту жуть — меня даже смех разобрал. Идет такой парубок-модник, весь клетчатый, как ученическая тетрадка, и волосы локонами на плечи. Брр!

Подумывал выбрать стиль «милитари» — что-то похожее на военную форму, но решил, что это будет слишком уж вызывающе, и остановился на стиле «а-ля Хемингуэй». Свободные смесовые (лучше льняные) штаны, свитер — нарочито грубой вязки. Это для холода, для зимы. Летом — свободная рубашка, те же самые, только более тонкой выделки штаны. На ноги — хорошие дорогие полуботинки. Зимой, понятное дело, утепленные, летом — легкие светлые, все в дырочках. Или сандалии.

Подумывал бороду отрастить, чтобы выглядеть постарше, чтобы мой облик, сильно не соответствующий моим документам не бросался в глаза, но отказался от этой идее, снова стал бриться гладко и чисто, без какой-либо новомодной трехдневной щетины. Почему отказался? Да потому, что Ниночка меня попросила. Щетина и борода натирали ей нежную кожу. Ну а раз подруга просит, почему я не должен ей уступить в такой мелочи? Тем более что с непривычки и самому растительность на лице нравилась не так, чтобы очень. Вернее — совсем не нравилась. К бороде тоже нужно привыкать, а когда ты пятьдесят лет обходился без бороды, на шестом десятке ее заводить уже как-то и… трудновато.

Не бреюсь с утра того дня, когда я собирался на бой с Али. Весь в черной щетине, и да — теперь выгляжу лет на десять старше. И пусть, это хорошо. А что касается чьей-то там нежной кожи… обойдутся! Я не собираюсь как-то там особенно с ними нежничать. Сьюзен так вообще обожает грубый секс, она даже просила меня хлестать ее ремнем, и как минимум — лупить по заднице ладонью. Ладонью я согласился, а вот от садистского ремня отказался напрочь. Я не садист и никакого удовлетворения от истязания женщин (боже упаси!) не испытываю. Пусть ее Страус лупит.

В Нью-Йорк ехали с охраной — впереди мой кадиллак с Серхио за рулем, позади — тот самый фургон с толпой охраны. Кстати сказать, когда въезжали в город, навстречу пронесся здоровенный фургон, похожий на тот, в котором ехала моя охрана, а за ним штук пять полицейских машин, оглашающих окрестности заунывным воем сирен. И уже когда ехали по городу видел толпу народа с плакатами, на которых было написано что-то вроде: «Остановите полицейских!» «Долой власть, убивающую людей!» — ну и все в таком духе. Вокруг толпы метались полицейские, размахивая дубинками, на асфальте валялись то ли бесчувственные, то ли «сидячепротестующие», и выглядело все это очень даже тревожно. И кстати — в толпе стояли не только черные. Полным-полно бледнокожих — очкариков, дебелых мадам и всякой такой либероты и хиппарей. Само собой — «Мы за мир!» «Долой войну!» «Занимайтесь любовью, а не войной!».

Нет, я совсем не против мира, и согласен, что лучше лежать в постели с женщиной, а не воевать, но… нельзя же быть всепрощенцем. Нельзя валяться в постели, если нужно защищать свою Родину, свою страну. Когда фашисты напали на СССР у военкоматов на самом деле стояли очереди из добровольцев!

Впрочем — лозунг относился ко времени Вьетнамской войны, абсолютно непорядочной, антигуманной, и во время которой мы, то есть СССР были с правильной стороны.

Стоп! Что значит относился?! Что у меня с головой?! Относится! Она сейчас — война! Вьетнамская война идет полным ходом, и закончится только через три года! Впереди — кровь, смерть, тысячи и тысячи жизней, которые брошены в жернова войны! И кстати — теперь я знаю, о чем буду говорить с президентом США.

Меня провели в конференц-зал, и было это похоже на то, как если бы в зал вошел президент страны. Вокруг охранники, охранники, охранники! И люди, с любопытством разглядывающие такое чудо, как я.

Кстати, я постарался выглядеть человеком, который только что лежал на смертном одре и только ради собравшихся заставил себя встать с постели. Что кстати не было совсем уж таким преувеличением — я и в самом деле едва заставил себя встать с постели — так хотелось поваляться ничего не делая и забив на все дела на свете.

Выглядел я наверное совсем уж таким изможденным, потому что распорядитель даже попытался подать мне руку, помогая влезть по ступеням на сцену конференц-зала. Тут же, в первом ряду дежурил врач с огромным баулом, что тоже доказывало обеспокоенность устроителей встречи моим драгоценным самочувствием.

Похоже что это Страус так расстарался, нагнетает обстановку. Ну что же… пускай. Работать он умеет и отлично знает, что нужно для хорошего паблисити. Кстати, я уже и привык к таким вот выступлениям на публике… не в первый, и не в последний раз выступаю. Надеюсь — не в последний.

— Господа! Прошу учесть, что господин Карпофф не очень хорошо себя чувствует, так что пресс-конференцию надолго затягивать не будем, договорились? (недовольно загудели) Господа, вы успеете задать все интересующие вас вопросы, не беспокойтесь. Вы знаете, как господин Карпов умеет отвечать — коротко и сжато (засмеялись), так что времени хватит всем.

— Добавлю к словам господина Страуса! — сказал я в свой микрофон — Я буду отвечать на ваши вопросы пока не свалюсь на пол! Как увидите, что я падаю — значит, все! Или я устал, или меня дострелил один из вас! (хохот).

— Господин Карпофф шутит! — ухмыльнулся Страус — Разве вы можете убить его прежде, чем вывернете наизнанку своими вопросами! Так что — начинаем! И первыми будут наши партнеры, партнеры нашего продюсерского центра «Страус и Карпофф» телекомпания NBC. И господа, я вас попрошу: вопросы задавайте коротко, без размазывания по тарелке, можно не называть ваши имена и место работы. Просто вопрос, если хотите, чтобы Майкл ответил на максимально возможное количество вопросов. Договорились? Договорились. Начали!

— Господин Карпофф! Как ваше самочувствие? — знакомая уже репортерша, та, что некогда снимала меня в полицейской академии. Наш человек, Страус ее подкармливает, знаю.

— Бывало и лучше — улыбаюсь слегка измученно-болезненно.

— Как же вы сумели подняться после такого страшного ранения? Как говорят врачи, вы чудом избежали смерти! Пуля прошла у сердца!

— Врачи всегда преувеличивают. Если им верить — все мы глубоко и тяжело больны, (смеются). Мне повезло, пуля не задела жизненно важные органы, (брехня, но сойдет — пусть попробуют проверить!). А восстанавливаюсь я достаточно быстро.

— Потому что вы колдун? (затихли).

— Не бывает колдунов, моя дорогая! Это все выдумки! Просто у меня такой организм Но и он с трудом переварил пулю сорок пятого калибра. Еще бы немного, и мне конец!

— Майкл, скажите, вы ненавидите этого учителя? Он ведь объявил вас виновником войны во Вьетнаме! Предводителем казаков, которые хотят захватить Америку!

— Ну как я могу ненавидеть этого несчастного сумасшедшего? Мне жаль его. Учителя нужно лечить и на пушечный выстрел не подпускать к детям! Мало ли что у него в голове замкнет, вдруг он решит, что ученики — это казаки, собравшиеся, чтобы его убить! И начнет по ним палить из всех стволов. Кстати — вот вам и результат антисоветской пропаганды! Свели с ума несчастного!

— Скажите, Майкл… а как вы вообще относитесь к войне? И в частности — к Вьетнамской войне?

— Плохо отношусь к войне. Как вообще можно хорошо относиться к войне? Людям надо дружить, заниматься любовью, а не войной! И я одобряю войну только в одном случае — если на нас кто-то напал, и мы вынуждены защищаться свою жизнь и свою семью. И только так.

— Кстати, Майкл, мы слышали, что вы получили гражданство США! Вы теперь наш гражданин! Так вот если бы вы были в том возрасте, который подлежит призыву на военную службу, вы бы пошли воевать во Вьетнам?

— Пошел бы. Я же в армии! А как я могу отказаться выполнять приказ моих командиров? Моя страна воюет, пусть даже и не праведно, так почему я должен стать дезертиром?

— Но вы же считаете эту войну неправедной! Как быть тогда?

Как быть, черт тебя подери! Я и войну в Афгане всегда считал неправедной, так что с того? Я военный, и мой долг служить стране!

— Я военный, и мой долг служить стране! Даже если она не права — это моя страна! Потому я против дезертирства, хотя и против войны.

— Хорошо. Ваша позиция понятна. Тогда последний вопрос: как вы относитесь к массовым беспорядкам по всей стране, когда чернокожие и белые граждане США набрасываются друг на друга? И кстати — поводом к беспорядкам послужило как раз ваше ранение, когда большинство из белых не поверили, что ранение нанес тоже белый! Они считают, что правительство их обманывает, и на самом деле вас ранил черный! Вы стали чем-то вроде знамени в борьбе белого большинства с черным меньшинством — как вы это прокомментируете?

Мда… вопросы у тебя еще те, подруга! Что-то я сомневаюсь, что эти вопросы санкционировал Страус. Хотя… все может быть.

— Что я думаю о расовых беспорядках? Да ничего хорошего я о них не думаю! Какому нормальному человеку может нравиться то, что люди бьют друг друга только за то, что им не нравится твой цвет кожи? И кстати — я совсем не оправдываю никакую из сторон. Противоречия в американском обществе зрели уже давно, и вот — нашелся повод. Все виноваты! И это очень, очень печально! Я не хочу говорить о том, кто конкретно виноват в этой ситуации. Скажу только одно: господа, прекратите! Я вам с полной ответственностью говорю — стрелял на самом деле несчастный душевнобольной учитель! Белый! Чернокожие не имеют к этому преступлению никакого отношения! Люди, остановитесь! Живите в мире! И я не хочу быть знаменем в этой неправедной борьбе! Совершенно не желаю!

— Следующий! — Страус указал на полного мужчину в клетчатом костюме — Надо о спорте поговорить! Джон, давай ты!

Я так понял, что это был какой-то спортивный журнал, и Страус этого ужасно одетого толстяка знал. Ну что же… спорт, так спорт.

— Господин Карпофф… как вы оцениваете ваш бой с Мохаммедом Али? Считаете ли вы, что выступили так, как хотели? И как вы оцениваете вашего противника?

— Уточните — какую оценку моего противника вы хотите услышать? Как боксера, или как человека? — усмехаюсь, глядя в камеру. В зале смеются — все поняли, о чем речь.

— А давайте и так, и этак! — мужчина улыбается.

— Как человек Али просто дерьмо — пожимаю плечами — Дикарь, который бросил тень на своих чернокожих братьев. Люди смотрят на таких придурков, и думают: если этот чернокожий такой негодяй, так наверное и все черные такие же негодяи! Ведь его считают величайшим! А что же тогда делают не величайшие? Они что, совсем плохие? Хуже его? Люди, запомните, нет плохих наций! Есть плохие люди! Черные, белые, желтые, красные — просто люди! Ну а что касается Али, как боксера — не знаю, величайший ли он, но то, что он один из величайших боксеров — это точно. Увы, не всегда гениальный человек бывает еще и хорошим человеком. Кстати, сдается мне, что он не так глуп, как хочет себя представить. Сдается мне, что он специально выставил себе идиотом, чтобы не ехать во Вьетнам. Хотя уж его-то точно не послали бы воевать с оружием в руках. Но ведь все равно страшно — вдруг пуля прилетит? Впрочем — я могу и ошибаться, и он настоящий пацифист, а не какой-нибудь там жалкий трус! Теперь о бое: я ожидал, что будет трудно, но что будет ТАК трудно — не ждал. И я едва не проиграл, потому что Али действительно потрясающий по скорости, силе, выносливости и технике боксер. Но он боксер, а я специалист в смешанных единоборствах. А еще — хитрый и очень начитанный человек. В бою с Али я применил тактику Спартака, который некогда был гладиатором на арене.

— И что же это за тактика? Уж не говорите ли вы о том, как бегали по рингу, будто заяц от гончей собаки?

Это мужчина справа от толстяка. Тоже спортивный журнал? Неважно.

— Для тех, кто не знает: был такой великий римский гладиатор, звали его Спартак. В историю он вошел, как предводитель восстания рабов, которое подавили с помощью регулярных войск римской империи. Ну так вот: однажды на бойцовской арене он остался один против нескольких противников. И шансов у него не было никаких. Тогда он бросился бежать. Противники погнались за ним, растянувшись в цепочку, и прежде чем они снова сумели собраться толпой, он убил всех — по одному. Вот и я так — бегал, пока Али не решил, что я испугался, что потерял силы, что добить меня — дело времени. Ну и попался, чего и следовало ожидать. Его сгубило самомнение, уверенность в том, что он величайший, и что никто не сможет его победить. Попался, одним словом! Я заманил его в ловушку и победил. Нельзя недооценивать противника!

— Скажите, Майкл (это яркая девушка слева в первом ряду), а что за история с вашей подругой, которая вдруг стала невестой Пресли? Это вы сам отдали ее Элвису? Или она сбежала от вас?

Ах ты ж сука… ладно, щас я тебе выдам!

— Леди, у вас превратная информация об отношениях мужчин и женщин. Вы на самом деле считаете, что женщины рабыни, которых мужчина захватывает на поле боя? И что можно вот так запросто взять, и отдать — подарить женщину кому-либо? Вас обманули. Рабство давно уже отменили. Хотя иногда, глядя как мужчины пресмыкаются перед хорошенькими женщинами мне кажется, что мы до сих пор живем в матриархате, (хохочут). Или же — что эти мужчины куплены женщинами на невольничьем рынке, (еще громче — ржут!) Моя бывшая подруга взрослый человек, и поступает так, как подсказывает ей ее разум. Если разум толкает прыгнуть со скалы — значит, так тому и быть. Если он отправляет в объятия другого мужчины — это ее выбор. Место пусто не бывает. Вот вы, красивая девушка — вы замужем?

— Я… нет! — девушка покраснела под смех своих коллег — А почему вы спрашиваете?

— Ну так… на всякий случай! Вдруг мне сегодня станет тоскливо, и я приглашу вас посетить мой дом… надо же заранее узнать, не получится ли у меня конфликта с вашим мужем?

— Вы очень самонадеянный человек! — репортерша была уже пунцовой, как верный рак, а смех вокруг нее только усиливался.

— Ну что же вы? Так разволновались… я просто спросил! Вдруг вы захотите скрасить тоскливые минуты одинокого писателя! Я не женат, а значит моя жена не вырвет вам пучок волос. Можно не бояться расплаты!

Девушка села на место и уткнулась в своим записи, будто ничего важнее этих записей нет. А тем временем пресс-конференция шла своим чередом.

— Майкл, скажите, как продвигаются съемки фильмов по вашим книгам? Это правда, что вы играете роль в одном из ваших фильмов?

— Ну… фильмы не мои, книги по которым они снимаются — вот те мои. И то, права на распространение моих книг я передал уважаемому издательству, которое сейчас представляет мистер Страус. Но это так… чисто для уточнения. Люблю юридически выверенные формулировки. Фильмы снимаются, и насколько я знаю — вполне успешно. Подбор актеров делался при моем участии, и да, в одном из фильмов про Гарри я сыграю небольшую роль.

— И главную женскую роль в одном из фильмов сыграет ваша бывшая подруга?

Ну что вы привязались, в самом-то деле?! Ну какое вам дело до моих подруг, кем бы они ни были?! А с другой стороны я их понимаю — брошенный мужчина, одинокий, богатый — представляю, что сейчас творится в головах американок! Жалость и вожделение — «Свободная касса!». Хмм… «Свободный мужчина!»

— Да, главную роль в этом фильме сыграет моя бывшая подруга.

— Так, господа! Хватит о личной жизни писателя! Давайте-ка о чем-нибудь другом! Вот вы, леди… это журнал мод, так?

— Верно, господин Страус. Журнал «Харпер Базаре», Донна Уолкер. Господин Карпофф, я смотрела на вас и думала — почему этот молодой, красивый мужчина так тускло и просто одевается? Неужели у него нет денег, чтобы одеться красиво? А ведь насколько я знаю, вы фантастически богаты! Мне стоило большого труда узнать, но я озвучу примерную цифру — ваше состояние перевалило далеко за двести миллионов долларов! (Шум в зале, гудение типа «о-о-о»). И что, вы не смогли найти себе стилиста? Вы одеваетесь как реднек!

— Вы сейчас сами того не желая, сделали мне комплимент — я сделал паузу и обвел взглядом притихший зал — разве плохо быть похожим на реднека? Эти люди, которых вы так пренебрежительно называете «реднеками», на самом деле основа всей Америки! Это они, их предки завоевали Америку! Это они, их предки сражались и умирали за право возделывать эту землю! И вы едите еду, сделанную этими простыми людьми! Что здесь, в Нью-Йорке — финансы? Вы перекладываете бумажки с места на место и зарабатываете на этом огромные деньги? А они работают! И вы стоите ногами у них на спинах, они вас держат, согнутые, но не сломленные! И вы после этого называете их «красными затылками»? Вам должно быть стыдно, леди Донна Уолкер. Вы должны кланяться этим простым людям за то, что они вас кормят!

Я сделал паузу, задумался… якобы задумался, а на самом деле сделал драматическую паузу:

— Я одеваюсь так, как мне удобно. Удобен мне этот свитер — я его надену. Удобны свободные штаны, кожаные мягкие туфли — я их надену. И пусть на меня спустят собак все модельеры всего мира — я лично одеваюсь как мне удобно, и призываю всех людей делать именно так! Хватит пускать на ветер миллиарды долларов ради того, чтобы выглядеть модным, а значит — и успешным! Успешен не тот, что наденет попугайские зеленые или красные штаны, а тот, кому плевать на то, как он одет! Главное, чтобы ему было удобно. А люди все равно знают, кто есть кто. Если белый кадиллак запылился на проселочной дороге, он все равно остался кадиллаком, а не стал Фордом-Т.

Дама была совершенно невозмутима, и по-моему она даже обрадовалась такому моему демаршу. Будет что написать у себя в журнале! А что еще нужно для журналиста?

— Так все-таки, мистер Карпофф, что конкретно вам не нравится в современной моде? Мужской моде? Женской моде?

— Яркие, кислотные цвета. По-моему это просто отвратительно, вульгарно — особенно для мужчин. Женщины еще куда ни шло — для них в какой-то степени это допустимо, но мужчины?! Они должны оставаться мужчинами! А если хотят походить на женщин — так им и одеваться надо по-другому! В юбки и платья! Но предварительно кое-что отрезать. Чтобы не мешало! (хохот, шум).

— Так может вы тогда расскажете нам, как должна выглядеть одежда для настоящих мужчин? Может быть форма цвета хаки и армейские ботинки? Вы так нам здесь агитировали за службу в армии, что другого от вас и ожидать не следует. (Улыбается. Троллит! Ах ты же самка собаки!)

— Знаете, а вы подали хорошую идею — тоже улыбнулся я — Надо приучать народ к хорошей одежде! Чтобы мужчины выглядели мужчинами, а не замаскированными женщинами, чтобы женщины не походили на попугаев, слетевшихся на поле кукурузы! Подумал — а не создать ли мне свой дом моды? Вы даже не представляете, сколько идей вертится у меня в голове! Какие красивые платья, брюки можно было бы сделать! И не такой ужас из искусственных тканей, а из настоящего, экологически чистого льна! Хлопка! Смесовых тканей!

— А какое женское платье на ваш взгляд — идеально? Вам лично — какое больше всего нравится?

Не раздумывая, сходу:

— Маленькое черное платье. А еще — мне нравится, когда стройные девушки ходят в коротких шортах. Да, да… я всего лишь мужчина! И вид прекрасных девушек в коротких шортах приводит меня в прекрасное расположение духа! А если девушки в коротких бикини… так это вообще прекрасно!

Зал смеется и хлопает в ладоши. Страус встает и делает жест рукой.

— Господа! Хватит о моде. Мы и так потратили на это слишком много времени. Господин Карпофф устал, что и понятно — после ранения. Давайте еще пару коротких вопросов на другие темы, и будем завершать встречу. Итак?

— Господин Карпофф! Как вы относитесь к перспективе улучшения отношений СССР и США? Есть ли на это шанс?

— Считаю, что шанс просто огромен, особенно в свете перемен в руководстве Советского Союза. У власти в Союзе сейчас стоят очень адекватные, очень дельные люди, которые уверенной рукой ведут свой корабль между рифов политики. Как и руководство США — нынешний президент мне лично представляется очень умным человеком, который рассмотрит перспективу и уверен, точно увидит, насколько выгодно сближение США и СССР Только сумасшедшие люди могут считать, что Советский Союз угрожает США! Моя родина хочет мира! Дружбы! Так протяните же ей руку, не отбрасывайте ее, не идите на поводу у недобросовестных торговцев вооружением и техникой, для которых очень важно, чтобы на Земле всегда шла война! Я уверен, что и американский народ не хочет войны! Мы все не хотим войны! Миру мир! Давайте заниматься любовью, а не войной!

— Хорошие лозунги — крикнул худой мужчина, с лицом ожившего мертвеца (Наркоша?) — Только они не очень согласуются с вашими словами о том, что надо идти в армию и воевать!

— Очень даже согласуются! — парировал я — Страна воюет, так почему вы не должны помогать стране? А вот добиться остановки войны — это уже ваше дело. С помощью выборов, например. Выберете того президента, который остановит войну. Я вам скажу по секрету, только — тссс! Никому, ладно? Это наш с вами секрет! (захихикали) Следующие президентские выборы выиграет тот, кто остановит войну! И тот, кто сделает мир безопаснее — например, подружившись с Советским Союзом! Кто сможет противостоять ТАКОМУ союзу?! Союзу двух величайших стран на планете! Вместе управлять миром! Вместе полететь к звездам! Хватит войны! Хватит крови! К звездам! И любви, да.

Я ухмыльнулся на весь экран телевизора, наклонившись к телекамере, и подмигнул:

— Девушки, женщины — любите ваших парней! Берегите их! И пусть никогда не будет войны!

— Вот на этой ноте мы и закончим пресс-конференцию! — объявил Страус — напомню, на днях выходит очередной том повести о Гарри, спрашивайте в книжных магазинах!

Репортеры зашумели, закричали, возмущаясь тем, что все так быстро закончилось, но по большому счету они получили все, что хотели, осталось прожевать и выплюнуть на страницы своих газет. Посмотрим, с какими заголовками те выйдут сегодня вечером и завтра утром!

Хлоп! Пачка газет приземлилась на столешницу. Или пристолилась? Если на стол, должно быть «пристолилось». На стул — «приступилось». А если в сортире положить? Присортирилось? Мда. Растекаше мыслию по древу. А мыслю свою надо запускать в правильном направлении и не думать всякую чушь.

— Вот, шеф! Все газеты, что были! Больше нет! — Серхио пожимает плечами. Плечи у него широкие, и лупара через спину очень даже органично смотрится на этой самой спине. Без оружия — никуда. Жалко, что не изобрели еще камер наблюдения, все было бы гораздо проще.

Хотя… изобрели, насколько я помню, но они несовершенны и ужасно дороги. Насчет дОроги — мне плевать, денег куры не клюют, а вот насчет «несовершенны» — тут совсем другое дело. Тут ведь какое дело… запись с камер должна осуществляться с помощью записывающего устройства. Например — видеомагнитофона. До сих пор видеомагнитофон представляет собой аппарат размером с три холодильника, и стоимостью пятьдесят тысяч долларов. Хотя… японцы уже подсуетились и сделали первый бытовой видеомагнитофон, еще очень несовершенный, видеокассеты к которому способны записывать только очень небольшой промежуток времени.

В общем, пока не появится цифровой формат — поставить дома видеонаблюдение не представляется возможным. И дорого, и бесполезно. Постоянно ломающаяся игрушка.

«Русский писатель призывает молодежь идти в армию!»

«Русский писатель против войны во Вьетнаме!»

«Русский провидец сообщил журналистам, что на следующих выборах президента победит тот кандидат, который остановит войну!»

«Всемирно известный писатель Карпов призывает США идти вместе, рука об руку!»

«Писатель Карпов: «В меня стрелял не чернокожий, а белый сумасшедший, спятивший на почве антикоммунизма!»

«Писатель требует удалить от детей антикоммунистов, называя их сумасшедшими!»

«Русский писатель считает современную моду позором, и отказывается носить женскую одежду!» (поубивал бы за такие заголовки.))

«Русский писатель считает, что реднеки являются основной государства, и что все остальные должны каждый день говорить им спасибо!»

«Русский писатель призывает к миру, и говорит, что лучше любить, а не воевать!»

«Русский писатель Карпов предложил журналистке занять место его подружки, которая сбежала к Элвису Пресли. Из компетентных источников стало известно, что эта журналистка согласилась на предложение писателя, и они скоро станут жить вместе!» (Вот же брехуны! Поганцы)).

«Русский писатель считает нынешнего президента США самым умным из президентов США и предлагает голосовать на выборах за Никсона!»

И самым злостным был заголовок:

«Русский писатель Карпов рассматривает девушек в коротких шортах, и требует от своей прислуги чтобы кроме шортов они в его поместье ничего не носили!»

Вот же сволочи! Я читал, хихикал и наслаждался, время от времени издавая звуки, которые лучше не слышать воспитанным леди и любого возраста детям. Ругался я, если одним словом.

— Шеф, вы видели, что они пишут?! — Ольга ворвалась в кабинет, гневно тыча пальцем в газету — Русский писатель восхитился красотой журналистки и потребовал, чтобы она отправилась с ним в постель! Да что же это такое?! Ведь не было этого! Вы ее подначили, пошутили, а они вон чего пишут! А это, про шорты?! Чего врут-то?! Где у нас тут все в шортах?!

— Хмм… — я осмотрел Ольгу с ног до головы — А ты зря не в шортах. Раз в газетах пишут, значит, правда. У тебя есть шорты? Иди, надевай!

Ольга вытаращилась на меня круглыми глазами, потом улыбнулась, улыбка перешла в смех и вот она уже хихикает, заливается:

— Нет, ну правда же — чушь собачья! Ну разве можно писать такую чушь?!

— Кстати, почему бы тебе и правда не носить шорты? — улыбнулся я — Тебе они очень пойдут. Когда поедем в Лос-Анджелес, зайдем в магазин и накупим тебе кучу одежды. Моя секретарша должна выглядеть лучше всех! Только одно условие — если я забракую одежду, покупать ее не будем. Хорошо?

— Эээ… ммм… хорошо! — как мне показалось, Ольга была и обрадована, и растеряна — Вы работодатель, вы вправе решать, в какой одежде мне ходить на работе.

— Ну вот и славно — вздохнул я — Хорошо, что ты это понимаешь. Ну что же, давай, беремся за работу? Хватит читать эту газетную чушь!

В Белый дом меня вызвали через три дня. Не по телефону, нет. Ко мне приехал официальный представитель Белого дома, по крайней мере — он так представился. Молодой мужчина, лет около тридцати назвался помощником пресс-секретаря Рона Зиглера Джоном Кирби. Он передал мне официальное приглашение на бланке администрации президента США, где было четко сказано, что я приглашаюсь в Белый дом на послезавтра, к пятнадцати ноль-ноль. При невозможности прибыть в означенный день и означенное время — просят известить.

Ну что же… вполне корректное приглашение, учитывая последнее предложение, тем более что я знал о приглашении еще неделю назад. Но вот — подтвердилось.

Кирби так же сообщил, что я могу взять с собой еще одного человека, например мою подругу, или секретаря. Встреча будет неофициальной, просто президент очень любит спорт и видел мой бой с Мохаммедом Али. Хочет пожать мне руку, поздравить с победой и поужинать с таким известным, знаменитым человеком.

Еще Кирби сообщил, что самолет до Вашингтона и обратно оплатит администрация президента, как и проживание в отеле на несколько дней — если я пожелаю задержаться в Вашингтоне на разумное время. Никакой официозной одежды, встреча без галстуков. До аэропорта Кеннеди меня отвезут, в Вашингтоне встретят, отвезут в Белый дом — со всей достаточной охраной, так что брать с собой оружие нет необходимости.

Вручив, рассказав, Кирби тут же уехал, оставив меня в раздумьях и предвкушениях. Предвкушениях чего? А того самого… момента, когда я смогу толкнуть первый камешек лавины. Может вся моя деятельность за эти годы и была эдакой лестницей, по которой я должен был забраться на гору и бросить оттуда камень? И скоро я все-таки заберусь на эту гору!

Сообщил Ольге, что мне нужно съездить в город и купить женской и мужской одежды.

Сказано — сделано. Через полчаса мы уже ехали по направлению к Нью-Йорку. А еще через сорок минут мы входили в один из самых престижных магазинов Нью-Йорка, торгующих одеждой «от кутюр».

— Сэр? — продавщица, или лучше сказать менеджер, встретила меня дежурной лучезарной улыбкой, и вдруг ее улыбка померкла, глаза расширились, рот широко раскрылся — Ахх! Майкл Карпофф?! Сэр, вы Майкл Карпофф! Мой любимый писатель! О господи! Нас посетил сам Майкл Карпофф!

— Ну… да! — не стал я отрицать очевидное. Мне было неловко. Честно сказать, в популярности есть свои минусы. Вернее — огромное количество минусов! Чтобы выехать в город, мне теперь нужно как следует замаскироваться — солнцезащитные очки, на голову капюшон, и… вот.

— Девочки, девочки — Карпофф! Карпофф к нам приехал!

Откуда они взялись — не знаю. Будто комары вечерней порой — вот сейчас их не было, и уже — вьются над тобой, жужжат! Красивые девушки — яркие, глазастые, шустрые! Обступили меня, таращатся, как на диковину, того и гляди завизжат! Хотя нет — одна как раз уже визжит, подпрыгивает на месте и визжит, хлопая в ладоши!

— Мы вас видели по ти-ви! Мы вас обожаем! Мы любим вас! А правда вы журналистку к себе пригласили? И она согласилась? Правда, что вы ей за одну ночь любви подарили бриллиантовое колье? Правда, что три девушки хотели покончить с собой из-за любви к вам, потому что вы их отвергли?

Я слушал, и брови мои медленно, но верно поднимались вверх… и где они такого начитались?! Да что за чушь?!

— Девушки, я пришел к вам купить одежду! — попытался я вклиниться в этот гомон — Девушки! Девушки! Тише, девушки!

Понадобилось минут пять, чтобы успокоить возбужденную толпу девиц — и правда, откуда их столько набежало?! Целый десяток?! Успокоила их женщина лет сорока, красивая, холеная, выглядевшая совсем не продавщицей (Менеджером? Так тут называют продавщиц). Оказалось, что это хозяйка бутика, за которой сбегали, пока основная масса девиц брала меня в осаду.

А еще стало понятно, откуда образовалось столько девиц — в конце зала лестница на второй этаж, и там находится отдел женского белья. Вот откуда набежала вся эта толпа. Кстати — дежавю какое-то — вспомнилось, как я ходил в «Березку». А еще — как одевал Ниночку. Если объединить и умножить на два, то самое и получится. Что-то я уже начал уставать от своей популярности… жить взаперти очень уж не хочется. Начать прятаться под париками?

— Итак, сэр Карпофф, что вы хотели приобрести?

— Я хотел купить одежды на вот такую девушку — я показал на ошеломленную приемом, и даже слегка напуганную Ольгу — Мне нужна и повседневная одежда, и одежда для выхода в высшее общество. И начать нужно с маленького черного платья. Только одно условие: я буду одобрять, или не одобрять то, что она наденет. И еще: у нее красивые ноги и красивая грудь, и вообще — великолепная фигура, так что платье не должно ее скрывать, наоборот — чтобы оно ее подчеркивало. Но при этом не было вульгарно.

— Сейчас вы присядете на тот диван (она указала на диван белой кожи), вам принесут кофе и пирожные, а мы пойдем подбирать вашей леди достойную ее красоты одежду. Какую сумму вы рассчитываете оставить у нас в магазине? Это чтобы знать, какого уровня одежду ей подбирать, и сколько платьев.

— Количество платьев и уровень не имеет значения. Главное, чтобы ей это подходило Деньги тоже не имеют значения. Начинаем! Время дорого…

Платья… юбки… топики… брючные костюмы… шорты.

Ольга выходила из примерочной, прохаживалась возле меня, и я или кивал, или мотал головой: «нет!». И все начиналось с самого начала.

Когда на столе для покупок накопилась приличная куча свертков, я устало махнул рукой:

— Хватит! Надоело!

— Мужчины так слабы… — усмехнулась хозяйка бутика — Ну что же, пойдемте наверх, в отдел белья?

— Без меня! — снова отмахнулся я, с улыбкой наблюдая за тем, как порозовела от смущения Ольга — Подберите ей все самое красивое! Кружевное, легкое… ну и чулки, колготки. Мне лично нравится, когда женщины в кружевных чулках и колготках.

— И не вам одному — улыбнулась женщина, и мягко повлекла Ольгу к лестнице — Пойдемте, леди! Сейчас мы подберем вам самое лучше! французское белье, и лучшие наши образцы. Пока мужчина согласен платить — не упускайте такой возможности! Выбирайте!

И еще сорок минут. В общем, когда я покидал бутик, у меня было такое чувство будто я вырываюсь на свободу из темного подземелья.

Перед уходом пришлось дать несколько автографов на моих книгах и просто на открытках. Собралась толпа человек в пятьдесят — кроме молодых красоток-менеджеров откуда-то взялись и мужчины, и женщины старшего возраста — видимо прибежали из соседних бутиков, прослышав о моем посещении. И эта «автограф-сессия» заняла еще полчаса. Ей-ей после посещения спортзала я устаю меньше, чем устал после того, как сходил в этот чертов бутик!

Уже когда все покупки с помощью продавщиц были загружены в салон и багажник кадиллака, и я собирался забраться в него сам, вдруг заметил через дорогу ювелирный магазин, и подумал — а почему бы и нет?

— Оля, пойдем со мной! Пойдем, пойдем!

— Шеф, я с тобой! Сопровожу! — Серхио выбрался из-за руля, держа руку на кобуре с кольтом.

— Нет, все нормально. Останься в машине, охраняй барахло — приказал я, и взяв Ольгу под руку перешел улицу. Я тоже был вооружен, и вряд ли кто-то набросится на нас в людном районе города.

Я выбрал небольшое колье с изумрудами, предложил Ольге померить. Колье легло на ее шею, будто всегда там и было. Еще — подобрал под колье изумрудные серьги — не очень большие изумруды, но красивого, глубокого цвета. Сейчас еще не научились делать искусственные изумруды, так что все эти скорее всего из Бразилии. И под конец выбрал колечко с бриллиантом на полтора карата, обрамленным мелкими, сверкающими бриллиантиками. Вот теперь можно и ехать.

На удивление, Ольга мерила все эти вещи очень спокойно, впрочем — как и вещи из бутика, и только когда я сказал, чтобы она не снимала драгоценности, удивленно на меня посмотрела:

— А вдруг я потеряю? Или сломаю? Лучше пусть в коробочке полежат. А то захотите их подарить, а они сломаны, и ваша подруга расстроится.

— Что?! — я вначале не понял, а потом расхохотался, под удивленным взглядом продавца и самой Ольги — Да это я тебе купил! Мой подарок! Я хочу чтобы мой секретарь выглядел лучше всех! Красивее всех! Сейчас тебя еще и в парикмахерскую отведем! Чтобы прическу подровняла! И маникюр сделала! Вот ты чуднАя, а?!

— И что, одежда из бутика тоже мне?! — губы Ольги задрожали, она едва не плакала.

— Да тебе, конечно! А ты думала — кому? Я же сказал, что тебя одену! Ты думала это временно, что ли? Или я использовал тебя как модель?

— Ну… да! Ваша подруга с такой же фигурой, как у меня, вот я и подумала…

— Вот ты глупенькая! — хохотнул я, и подозвал продавца — Я беру. Чеки принимаете?

— Принимаем, конечно… только придется немного подождать, мы позвоним в банк, и…

— Не нужно звонить — густой бас позади продавца едва не заставил меня вздрогнуть — Господин Карпофф! Очень приятно, что вы посетили наш магазин! Вы позволите на будущее упомянуть, что вы покупаете драгоценности в нашем магазине? А я вам скидку — пять процентов! Я хозяин этого магазина, Алоизий Вестерман! Очень, очень приятно видеть вас у нас в гостях!

Через несколько минут я стал беднее на несколько десятков тысяч долларов, но ничуть об этом не жалел. Денег сегодня по меркам этого времени я выбухнул целую кучу, но по меркам моего — можно сказать совсем ерундовая сумма. Даже до ста тысяч баксов далеко не дотянул. А у меня этих тысяч долларов — можно сказать, как грязи. И будут еще. Могу я порадовать себя, сделав подарки красивой женщине? Дарить — еще приятнее, чем получать подарки. Особенно когда та, кому ты их даришь — так непосредственно и яростно счастлива! Хе хе хе…

Хорошая она все-таки девчонка, эта Ольга! Мда… Ниночка тоже была очень хорошей, однако это не помешало ей запрыгнуть в постель к Элвису. Впрочем — не буду портить себе настроение…

После ювелирного — в салон красоты. Вот тут уже пришлось зависнуть на два часа. Вернее, так: висеть там я не стал, а пошел в магазин мужской одежды, само собой — в бутик, и выбрал там то, что хотел. А хотел я пару свитеров грубой вязки — белый и черный (серый у меня есть, и не один), три пары брюк, носок, трусов-маек, ну и всякого такого. И опять повторилась история предыдущего магазина одежды — опять сбежались мои поклонники и поклонницы, опять автографы и все такое. Еле вырвался! Уже уходя, вдруг решился купить себе пару очень хороших, дорогих костюмов по две тысячи долларов каждый. Ужас, конечно — разве можно драть такие деньги за тряпку?! Это вообще-то стоимость автомобиля! Но должен откровенно признать, что сидели эти костюмы на мне как влитые. Тот, кто шил эти «тряпки» точно знал свое дело.

И уже когда все новокупленное переместилось в кадиллак, забитый теперь почти под завязку, в голову мне вдруг стукнуло — обувь, черт подери! Наденет Ольга красивое платье, глянет на свои убогие туфли, и… ужас! А то, что туфли у нее убогие я не сомневался. Не по ее доходам ходить по бутикам и покупать тысячедолларовые туфли. Или пятисотдолларовые — какая разница?

А сумочка! У нее и сумочки модной нет! Вот же черт.

А шляпку?! Черное маленькое платье и без широкополой шляпки?!

Мда… все-таки я осел и солдафон. Мне-то и правда ничего кроме штанов, свитера и ботинок не нужно, а ей? Если уж взялся одевать свою секретаршу, так теперь не ной! Бери чековую книжку, и вперед!

Кстати: жаль, что здесь нет банковских карт. Ну как же удобно — сунул карту, да заплатил! А здесь чтобы оплатить чеком, надо вначале его выписать, а потом дождаться, когда кто-то сбегает (съездит, конечно) в банк и проверит этот чек. Сдаст его на счет. Или проверит по телефону наличие денег на счету — ведь можно выписать и пустой, не обеспеченный деньгами чек. Уголовно наказуемо, да, но поди, попробуй поймать хитрого гада, который сбежит с драгоценностями куда подальше. Это мне верят на слово, ибо я человек известный, и то, есть подозрение, что потом все равно берут и звонят в банк, проверяют.

В общем, дотянули мы до самого вечера. Думал управимся максимум за два часа — чушь и бред! Какие там к черту два часа?! До ночи! В обувном — час с лишним! Сумочки выбирали (Три купил! Разного цвета и формы!) — час! Шляпки! Ох, эти чертовы шляпки… но выбрали. Всего за полтора часа! И в каждом из магазинов — тут же меня узнают, тут же сбегаются, и как минимум полчаса на раздаче автографов Теперь я понимаю звезд будущего, которые прячутся под широченными очками и надвинутыми на лоб капюшонами — иначе жизни не будет никакой.

И напоследок (раз пошла такая пьянка — режь последний огурец!) — сам постригся. Хотя по большому счету и стричь-то мне было нечего. Стригусь я всегда коротко, никаких локонов да изысков. Но как оказалось — уже оброс и волосы начали лезть на уши. Потому — постригся, и… подравнял бороду. Ну да, уже начало оформляться что-то вроде бороды «а-ля Хемингуэй». Мы, классики, должны соответствовать! В бороде наша сила! Это еще Толстой говорил, когда гонялся за бабами в своей деревньке! Хе хе хе…

Пришлось часть нашего барахло перекладывать в фургон охраны. Вообще-то не положено, этот фургон должен быть свободен — иначе как охрана оттуда будет выскакивать в случае чего? Но если бы не переложили, ехать в кадиллаке было бы невозможно. Попросту не умещалось.

Хотел еще и приличные чемоданы купить — кожаные, дорогие… но плюнул на это грязное дело — куда их совать? Лучше завтра купим в Монклере. Там тоже продают чемоданы.

Ехал, и думал — на кой хрен купил костюмы? Зачем выбросил столько денег? И на себя, и на Ольгу… можно было обойтись гораздо меньшими суммами! А потом выругал себя и решил — однова живем, так какого черта я не могу позволить себе безумства?

В этот день мы не работали. После ужина я ушел к себе и лег спать. И вообще — в эти дни после боя с Али, после ранения я очень много спал. Сам удивлялся — как много. Видимо ранение было на самом деле очень серьезным, и скорее всего — смертельным…

На следующий день я в сопровождении Серхио съездил в магазин галантереи, купил два больших чемодана — красивых, коричневых, стоивших очень приличных денег (Пятьсот баксов каждый, не хухры-мухры! Месячная зарплата обычного хроноаборигена!).

Ну а после мы с Ольгой крепко поработали — и за вчерашний день, и за сегодняшний. Прервался я только один раз — сходил в спортзал, позанимался и пострелял. Кстати — делал это вместе с Ольгой. Всяк, кто живет в моем доме, должен заниматься физкультурой и самое главное — уметь стрелять. Слишком уж жарко рядом со мной иногда бывает, надо уметь себя защитить и в мое отсутствие! И в моем присутствии — тоже.

Когда сообщил Ольге, куда мы с ней завтра летим — она просто обалдела. Смотрела на меня, как на чудо и недоверчиво мотала головой. Ну действительно — попробуй, поверь, что тебя не разыгрывают, когда вдруг сообщают, что завтра мы вылетаем в Вашингтон, чтобы в Белом доме поужинать с президентом США! А вдруг это только лишь шутка?!

Самолет наш вылетал в десять часов утра, так что в восемь за нами уже приехали две машины — одна была здоровенным тяжелым лимузином на основе «линкольна», вторая — уже стандартный микроавтобус СМС, полный вооруженной охраны. Заранее собранные нами чемоданы загрузили в багажник лимузина, и мы с Ольгой уселись рядышком на кожаные кресла автомобиля.

Честно сказать, до сих пор я в лимузине не ездил, и откровенно говоря, мне в нем очень понравилось. Пахнет дорогой кожей, деревом, напротив — шкафчик с бокалами и шампанским. Сидишь, пьешь шампанское, а тебя везут — быстро, и почти без тряски. Ну чем не жизнь?

Кстати, и подумалось — а может заказать себе такой? А почему бы и нет? Бронированный заказать!

Вот, кстати, и выход! Не надо будет столько охраны — если твой автомобиль из пушки не прошибешь, так чего бояться? Нет — точно закажу эдакого монстра! Гулять, так гулять!

От Нью-Йорка до Вашингтона по прямой — 300 с небольшим километров, если по дорогам — 360. Так-то ерунда, если ехать на машине — три с половиной часа. Но зачем ехать на машине, если можно сесть на самолет, и через полчаса минут ты уже в Вашингтоне?

Встречал нас в аэропорту Вашингтона такой же лимузин, какой отвозил в аэропорт Кеннеди, только белый. Наши чемоданы подхватили, уложили в багажник, и скоро машина неслась по широченной ровной дороге по направлению к городу.

Нас поселили в отель Хамильтон, в шестистах метрах от Белого дома. Хороший отель. А может быть и отличный. Только почему-то мне его холл очень напоминал дорогую больницу — мрамор, кафель, колонны и все такое.

Номер был очень хорош — двухкомнатный, огромный, но вполне себе уютный. Одно только меня обеспокоило и даже слегка развеселило — кровать была одна. Огромная, застеленная шелковым белоснежным бельем — одна. Я только глянул на Ольгу, которая слегка порозовела, увидев, что по большому счету больше и спать-то негде — если только не в гостиной на голом кожаном диване — и мне сразу стало смешно. Небось решила, что это все специально сделано! Хе хе…

Впрочем — сейчас было не до смеха. У нас оставалось еще два часа до времени «X», и надо было потратить эти два часа с толком и расстановкой — одеться, причесаться и все такое прочее. Так что разбираться — где и с кем спать будем потом, когда время придет. Я был намерен улететь из Вашингтона завтра, дневным рейсом, так что придется переночевать здесь, в номере. И уж мы как-нибудь решим, как провести одну ночь в отеле. Домогаться секретарши я по-прежнему не намерен.

Первой отправил в ванную комнату Ольгу, сам вышел в гостиную, включил телевизор и стал щелкать каналами, пытаясь найти какие-нибудь новости. Нашел, и стал смотреть, пытаясь выловить что-нибудь интересное для себя. Что именно интересное? Ну… что-нибудь о себе, любимом! О фильмах, которые мы делаем, о шоу, которое снимает сейчас Сьюзен.

Но ничего такого не услышал. Может просто включил слишком поздно? Больше половины выпуска, как я понял, уже прошло.

Ольга переоделась на удивление быстро. Когда она вышла в гостиную, на ней было надето короткое черное платье, облегающее фигуру, драгоценности, которые я ей подарил, черная шляпка с широкими полями и длинные, выше локтя тонкие черные перчатки. Красивая, черт подери! А на этих высоченных каблуках смотрится вообще потрясно!

— Ты ходить-то на них сможешь? — с интересом осведомился я, глядя на эти жуткие сооружения, на которых я лично не смог бы пройти и метра.

— Вот! — Ольга легко зашагала, цокая подкованными каблучками, и я сразу успокоился. Пройдет, точно! Кстати, она меня не раз уже удивляла. Оказалось, Ольга прекрасно знает, как вести себя за столом (и получше меня знает, солдафона!), разбирается в винах, музыке, и при желании даже может очень неплохо спеть — голос у нее несильный, но звонкий, певучий. И с эдакой легко сексуальной хрипотцой. Ей поставить голос как следует, раскрутить на хитах, и она точно пошла бы в гору на эстраде. Слух у нее абсолютный — проверено. Слышал, как она поет, и даже как играет на гитаре — у Серхио брала, играла. Серхио, как и многие латиносы очень неплохо музицирует.

Теперь нужно было решить — в чем пойду я. Все-таки в свитере и «простых» штанах, или надену на себя двухтысячедолларовый костюм? Очень уж не хотелось затягивать глотку «удавкой»-галстуком!

Решил: все-таки в свитере. Я же писатель, от меня ждут экстравагантности, я должен быть не как все. И тем более сказано, что ужин неофициальный, так зачем я выряжусь будто политик на встречу с представителями чужой страны? Я не политик, я фантаст, и мне можно изображать из себя старика Хэма. Вот если бы я на вручение Нобелевской премии явился в таком наряде.-.наверное меня бы все-таки не поняли. Хотя… кому какое дело, как я одет?

Пошел умылся, чуть подровнял бороду безопасной бритвой, надел отглаженные накануне штаны, уложенные умелой Ольгой так, что они ничуть не помялись, надел свитер с высоким, под подбородок воротником — все, я готов к встрече.

Осмотрел Ольгу. Выглядела она просто сногсшибательно, и хорошо, что косметикой моя секретарша пользуется в очень ограниченном объеме — накрасила ресницы, чуть подвела глаза, чуть тронула брови и припудрила щеки. Все! Кроме капельки духов — больше ничего. Ее молодость, свежесть говорят сами за себя.

Красивая, ох и красивая девка! Повезло мне. Ведь машинистка могла оказаться и страшной мегерой! И пришлось бы ее брать на работу — а куда деваться? А тут… модель, настоящая модель! Ростом только не вышла в модели, а так… красотка!

Помощник пресс-секретаря пришел за нами минута в минуту — как обещал. И мы важно прошествовали из своего номера следом за ним. У меня в руках ничего не было, а Ольга несла маленькую белую сумочку, за которую я позавчера вывалил целую кучу денег. Женщина без сумочки — нонсенс! Если она, конечно, не селянка где-нибудь в глухой провинции. Да и там какая-нибудь авоська в руках, да имеется.

Отправить