Глава 4

Три дня прошли как один день. Каждый день после завтрака — в спортзал. Никакой стрельбы — только мордобой. Беспрерывный, до кругов перед глазами (пропускал удары, чего уж там, я тоже человек…). Хорошо, что я быстро восстанавливаюсь — синяки проходят за считанные часы. Даже не часы, а минуты — полчаса, сорок минут, час — и синяка уже нет.

Нос и уши уберег — спасибо шлему. Но ребята не жалели ни меня, ни себя — работали в полный контакт! Такого у меня не было очень давно, с самой моей молодости, с самой учебки. Тогда было страшнее. Удар берцем по голени может сломать ногу на-раз. И ломали.

Утром тренировка четыре часа, вечером тренировка. А между тренировками, днем — парни отдыхают, набираются сил, а я… я работаю. Диктую книгу — лежа, глядя в потолок. Спасибо Ольге — если бы не она…

На четвертый день ближе к обеду ко мне приехала делегация. Нет, не из советского посольства. Совсем наоборот. Томас Уокер и Энтони Браун — те самые кадры, что меня некогда вербовали, и за вербовку дали мне десять тысяч баксов. И кому я потом передавал сведения о маньяках США.

Я в это время был на тренировке, и когда Серхио осторожно осведомился у меня — могу ли принять гостей, я ему сообщил, что еще час буду занят, и пусть эти самые гости меня подождут — если им так уж нужен. Я их не приглашал, а значит и обижаться им не на что. Через час освобожусь и тогда с ними поговорю. А пока что пускай Амалия нальет им чая, угостит пирожками — никто не должен уйти из дома русского человека голодным — если это конечно не злобный враг.

Мысли о том, зачем прикатили ко мне эти самые феды не давали мне покоя, что тут же сказалось на результате занятий — я пропустил два серьезных удара от Стива, после чего едва не был им затоптан в ковер. Спасла только моя благоприобретенная выносливость и способность регенерировать как завзятая ящерица. Иначе бы точно трындец.

Сделав вывод о том, что сейчас в конце концов огребу по-полной, я срочно свернул тренировку и пошел в душ отмываться. Лучше вечером подольше позанимаюсь, сейчас же нет совсем никакого настроения. Федов давно что-то не было, и чего это им вдруг приспичило? Да еще и накануне моего боя с Али…

Оба феда, то есть — представители федерального бюро расследований — мне никогда не нравились. Старший, Томас Уокер, был полноватым круглолицым мужчиной лет пятидесяти с коротким ежиком на голове. Его маленькие пуговичные глазки смотрели на мир остро и зло, будто он всех подозревал, и только времени не хватало, чтобы в конце концов разоблачить каждого первого.

Второй, Энтони Браун — в противоположность своей фамилии был русоволосым рыхловатым молодым мужчиной лет тридцати пяти-сорока, как и его старший товарищ, одетый в темный костюм, белую рубашку и галстук (люди в черном, ей-ей!). Он был попроще, и смотрел на людей вполне доброжелательно, просто я не люблю рохлей, да и его начальник можно сказать бросал на него свою недобрую тень.

Вместе они составляли эдакий специфический тандем — плохой следователь-хороший следователь. Скорее и всего и Браун не был таким рохлей, каким он выглядел, и Уокер не был совершеннейшим злыднем, но отрабатывали они свои роли по-полной и вполне умело. В общем — не нравятся они мне, да и все тут, больше сказать нечего!

Но внешне я ничего такого не выказал. Вежливо поздоровался и даже пожал руки. По большому счету они не обязаны мне нравиться. Сотрудники спецслужб, и если быть честным — даже не знаю каких именно, может они вообще в разных конторах работают! Один, к примеру, в ЦРУ другой — в ФБР А может в АНБ. А может… в общем — простор для фантазии.

— Слушаю вас, господа! — усевшись в кресло, я независимо закинул ногу за ногу, всем своим видом показывая, как это я так замечательно независим. А на самом деле и я, и они прекрасно понимали — при желании можно меня просто стереть в порошок. Счета заблокировать, деньги отнять, русского писателя с мировым именем объявить шпионом и закрыть на неопределенное время. Было бы только это желание! С государством ни один человек никогда не справится — это аксиома. Потому мне и приходится с ними сотрудничать, потому я пытаюсь лавировать между огней двух линкоров, истово палящих друг в друга, стараясь при этом вырулить так, чтобы снаряды как можно дольше в меня не попадали. Я маленькая лодочка между двух воюющих флотов, и мне нужно быть очень ловким и шустрым, чтобы не разлететься в щепки после попадания пятисоткилограммового снаряда главного калибра.

— Сэр Карпофф… за что вам дали звание героя Советского Союза и орден Ленина? Не могли бы пояснить?

Оп-па! Откуда?! Кто сдал?! Да бляха-муха — Ниночка! Началось… Пресли-то под наблюдением! Небось нахвасталась о своем бывшем, вот они и подслушали. Ну что, Миша, давай, выкручивайся!

— За то же, за что и вы меня поощряете. Вот только орденов мне почему-то не даете.

Замешательство. Переглянулись, затем старший слегка неуверенно переспросил.

— Так за что именно?

— За маньяков. А еще — за спасенные жизни. Я предсказал катастрофы самолетов. Предсказал, как избежать гибели космонавтов. Кстати, и вам предскажу — в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, двадцать восьмого января — ваш челнок Челленджер сгорит на старте. Погибнут все семь членов экипажа. Катастрофа произойдет из-за повреждения уплотнительного кольца правого твердотопливного ускорителя при старте. Повреждение кольца стало причиной прогорания отверстия в боку ускорителя, из которого в сторону внешнего топливного бака ударит реактивная струя. Это приведет к разрушению хвостового крепления правого твердотопливного ускорителя и несущих структур внешнего топливного бака. Элементы комплекса станут смещаться относительно друг друга. Разрушение внешнего топливного бака приведет к возгоранию компонентов топлива. Шаттл разрушится, а кабина с экипажем упадет в океан. Трое членов экипажа будут еще живы, когда кабина ударится о воду. Этого они уже не переживут. Как думаете, стоит эта информация ордена? Но что-то вы не торопитесь меня награждать!

— Это еще надо проверить… — пробормотал Уокер, не глядя мне в глаза — До этой катастрофы еще четырнадцать лет!

— Хорошо. Тогда поближе: откажут насосы охлаждения на атомной станции «Три-Майл-Айленд». Это будет в семьдесят девятом году, в связи с грубыми нарушениями правил ремонта и эксплуатации станции. Будет пожар. После этого США больше не станет строить атомные станции. От себя скажу: дуракам стеклянный член ни к чему. Все равно разобьют!

— Кто дураки?! Мы дураки?! Американский народ дураки?! — сразу вызверился Уокер, но я его успокоил:

— Конечно же, нет! Те, кто руководит станцией — идиоты. Проверьте ее, и вы убедитесь. Но вот вам то, что вы сможете проверить уже в этом году: катастрофа самолета 29 декабря 1972 года. Авиалайнер Lockheed L-1011-385-1 TriStar авиакомпании Eastern Air Lines совершая рейс EAL 401 по маршруту Нью-Йорк-Майами, при заходе на посадку в аэропорту Майами рухнет в болото Эверглейдс в 30 километрах от аэропорта. Из находившихся на его борту 176 человек (163 пассажира и 13 членов экипажа) погибнет 99, ещё 77 получит ранения. Или вот: катастрофа Boeing 737 произойдет в пятницу 8 декабря 1972 года в городе Чикаго (Иллинойс). Авиалайнер Boeing 737–222 авиакомпании United Air Lines (UAL) совершая пассажирский рейс UA-553 по маршруту Вашингтон-Чикаго-Омаха зайдет на посадку в Чикаго, когда авиадиспетчер отправит его на повторный заход. Но через 20 секунд самолёт рухнет на жилые дома и полностью разрушится. Погибнут 45 человек (43 человека в самолёте — 40 пассажиров и 3 члена экипажа — и 2 человека на земле). Пока достаточно. Это все, что я вспомнил на ближайшее время. Думаю, вы все записали, не забудете. Так что учтите то, что я рассказал и спасите людей. Хотя возможно вы и предпочтете погубить людей, но убедиться, что я вам не врал. Вот за такие сведения мне и дали орден. Кстати, могу я спросить, откуда у вас такие сведения?

— Спросить — можете! — ухмыльнулся Браун, и я понимающе кивнул головой:

— Понял вас. Спросить могу, но вы отвечать не обязаны. Ладно, мне плевать. Что мне вообще скрывать-то? Я ведь ничего постыдного не совершил. Людей спасал. В том числе и американцев.

— Вам предложили американское гражданство. Почему вы отказались? — Уокер пристально посмотрел мне в глаза.

— Дурак был! — легковесно парировал я — А теперь вот не против. Только я от советского гражданства отказываться не буду! Хочу, чтобы у меня было двойное гражданство. Это возможно?

— Эээ… ммм.

— Уокер не нашелся, что сказать, и тогда вмешался Браун.

— Да, возможно. Если вы даете согласие — завтра же у вас будет паспорт гражданина США.

— А что же вы не спрашиваете про мою подругу? — усмехнулся я.

— Про вашу бывшую подругу? — тоже усмехнулся Браун, и пожал плечами — Ну вы же все прекрасно поняли!

— Окей. Один вопрос мы выяснили. У вас еще что-то ко мне?

— Да… — Уокер впился глазами в мое лицо — Одна очень важная особа хочет с вами встретиться и поговорить. Очень важный человек!

— Уж не президент ли мной заинтересовался? — в шутку спросил я, и по тому, как вытянулись лица моих собеседников, понял — я попал пальцем прямо… хмм… в общем — попал!

— Да ладно?! — только и смог сказать я — И когда?

— Он сейчас занят, да и вы не очень свободны, насколько я понял — готовитесь к бою с Али? Вот после боя и встретитесь. Сразу предупреждаю — с собой не брать никакого оружия. При любой возможной угрозе охрана стреляет без предупреждения. Вас сопроводят со всей возможной охраной, так что оружие вам не понадобится.

— Интересно, он смотрит боксерские матчи? — задумчиво осведомился я, и Уокер тут же кивнул:

— Он видел ваш бой с Али. Президент очень любит бокс. И он ждет ваш новый бой, надеется, что он будет таким же ярким и зрелищным. Кстати сказать, нам очень хотелось, чтобы выходя на этот бой, вы были уже гражданином США. Хорошо, что вас не пришлось уговаривать принять гражданство.

— Правда? И чем же вас так озаботило отсутствие гражданства США у какого-то там писателя-фантаста?

— Мы хотим, чтобы тот, кто победит Мохаммеда Али был гражданином США, притом белым человеком. Нас не устраивает поведение Мохаммеда Али, который как известно был против политики США и до сих пор где только можно высказывается очень негативно в адрес правительства США и фактически ведет подрывную антигосударственную работу.

— То есть вы хотите, чтобы гражданин США набил рожу черномазому, который настолько обнаглел, что критикует руководство США?

— Мы так не говорили — глаза Уокера чуть сощурились.

— Но думали! — ухмыльнулся я, что Уокер тут же парировал:

— А то, что мы думаем — это наше дело. Мало ли что вы думаете, Майкл! Может, вы мечтаете забить нас кочергой! Но к делу-то это не пришьешь! Итак, вы согласны принять гражданство и встретиться с президентом. Это хорошо. Прошу вас не распространяться о будущей встрече и продумать, что именно вы скажете президенту. Он в курсе ваших прогнозов и хотел поговорить с вами именно по этому поводу. И вот еще вопрос: ваши советские… хмм… друзья не требовали от вас, чтобы вы вернулись на родину?

— Нет, не требовали. Просили. Но я им сказал, и это так и есть — вернуться в обозримом будущем не смогу. У меня съемки фильмов, у меня готовится к выпуску шоу на ти-ви, и я несколько дней назад стал одним из директоров компании Уолт-Дисней.

Переглянулись, но не удивились. Следят, собаки! Точно следят!

— Но это вы и так знаете, без меня. Это для вас не новость (ага, рожи постные такие…). В общем — вряд ли я выеду на родину в этом году. Но не факт. По большому счету — а какие сейчас трудности взять, да и слетать на самолете в Москву? Несколько часов — и я на месте! Побыл несколько дней, подышал воздухом родины — и вернулся, работать! Просто у меня сейчас такой плотный график, что мне не до путешествий — две тренировки в день, плюс ко всему прочему мне ведь нужно еще и книги писать! Да и в Уолт Дисней я не просто так сижу за пятнадцать миллионов в год! (с удовольствием увидел, как вытаращились глаза этих двух кадров). Я разрабатываю им стратегию продвижения на рынок, минимизирую риски. Я ведь предсказатель, вы знаете. За то меня и ценят. А вы вот не цените! Что, ордена жалко? Советское руководство ордена не пожалело!

— Мы подумаем насчет ордена — неохотно выдавил из себя Уокер (я чуть не хохотнул — я-то ведь наезжал на них ради хохмы, а они всерьез!) — Мне думается, это можно устроить.

— Ну вот и замечательно. Везите документы, подтверждающие, что я теперь гражданин США и жду вашего звонка по поводу визиту к президенту. А теперь, господа, если у вас ничего ко мне больше нет — я вас покину. У меня море работы, меня ждет машинистка, ждет команда, с которой я готовлюсь к бою, и у меня действительно нет времени. Приятно было с вами пообщаться, но… бизнес, есть бизнес!

Феды встали вслед за мной, я пожал им руки и неразлучная парочка отправилась восвояси. А я задумался — во что это все выльется? Что от меня хочет Никсон? Чего от меня может хотеть президент, политик — от «предсказателя»?

Предсказаний, конечно. Указания, в какую сторону двигаться и как не наступить на мину. Только вот что мне-то в этом случае делать? Нужно хорошенько подумать — выгоден Никсон моей стране, или нет. Насколько я помню, время правления Никсона ознаменовалась подписанием множества договоров, которые ограничивали гонку ядерных вооружений. И вообще — Никсон был вполне расположен к Стране Советов, насколько может быть расположен к коммунистам американский президент, на дух не переносящий ни русских коммунистов, ни коммунистов вообще, во всем этом самом мире. В общем — надо хорошенько продумать, о чем мне говорить с Никсоном, и стоит ли спасать его политическую карьеру. А то, что я могу ее спасти — не сомневаюсь ни секунды. Время на это еще есть… «Уотергейт» еще не случился.

Вишь как они все обстряпали… не хочется им, чтобы их бойца победил советский писатель, не имеющий гражданства США! А вот если подрались два гражданина США, один из которых наказал дезертира, критикующего правительство родной страны — это нормально, это в ранге положенности. Мда… любят они чужими руками жар загребать! В этом все спецслужбы всех стран — едины.

Кстати, как-то давно слушал откровения замполита одного из провинциальных райотделов, полковника милиции. Так вот он честно сказал, что со времен полковника Зубатова, создателя политического сыска дореволюционной России — ничего не изменилось. Большевики, когда пришли к власти, взяли на вооружение именно Зубатовские методы — потому что ничего другого придумать просто невозможно.

Так и методы всех спецслужб всего мира ничуть не отличаются в зависимости от государственного строя. Строй — сам по себе, методы спецов — сами по себе. Любые методы, любая тактика — лишь бы это приносило пользу своей страны.

Еще до того, как я обрел абсолютную память с помощью специальных методов моей бывшей подруги, врача-психиатра Зинаиды, я навсегда запомнил рассказ одного нашего работника внешней разведки, проработавшего в этой службе десятки лет. Так вот, чтобы завербовать одного из важных американских дипломатов, этому нашему разведчику пришлось вместе со своей женой участвовать вместе с американцем и его женой в их свингерских игрищах. Вернее — обменяться женами на ночь во время их совместной дружеской вечеринки. И только после этого «контакт» пошел на вербовку.

И это никакая не придумка — самая настоящая история из жизни. Я видел этого разведчика, слышал, как он рассказывал о том, как в КГБ, к самому Андропову вызвали его самого, а потом и его жену. Разведчика никто не уговаривал, просто сказали, что тот «контакт» очень важен для нашей страны. И что если разведчик и его жена откажутся участвовать в такой вербовке — винить его никто не будет.

Ага… как же! Откажись — карьере конец. Загонят служить туда, куда Макар телят не гонял, не видать тебе больше ни Москвы, ни заграницы.

Откуда узнали, что «контакт» не против свального греха с женой русского дипломата? А подслушали. Прослушка дала разговоры, которые «контакт» озвучивал в постели со своей женой. Жене нравился русский дипломат, «контакту» — жена русского дипломата (они встречались время от времени на приемах), ну и порассуждали они на тему: «А вот неплохо было бы заполучить их в постель…»

семидесятых годов, а может даже происходит сейчас.

Кстати, все это происходило как раз в начале.

Да, жена нашего разведчика-«дипломата» переспала с «контактом», а жена «контакта» с нашим «дипломатом». Вербовка в дальнейшем успешно совершилась.

Наш разведчик и его жена потом развелись. Не знаю, по какой причине — но возможно и по этой тоже. Не всякая жена разведчика простит мужу, что ради карьеры и так называмой пользы для государства он будет подкладывать ее под чужого мужика. Впрочем, и не под чужого — тоже.

И вот на фоне таких действий спецслужб, возня вокруг меня кажется просто детскими играми.

И я знаю, зачем они упорно навязывали мне гражданство США. Приняв гражданство США, я теряю некоторые преимущества иностранного гражданина. Например, как гражданина США они могут не выпускать меня из страны — как особо ценного, важного для национальной безопасности кадра. И если Советское правительство заявит протест, ему справедливо укажут на то, что власть США имеет право поступать со своим гражданином так, как сочтет это необходимым. И неважно, что у него ЕЩЕ есть и гражданство СССР Тут ведь главное что — уцепиться!

Все понимаю. Но отказаться от гражданства я не мог. Ну — никак не мог! А что касается их объяснений насчет боя — это все вторично и выглядит неубедительно. Это на мой взгляд. Но я могу и ошибаться. Али им правда шибко насолил!

Сегодня был просто-таки день посещений. Только лишь уехали феды, прикатила Сьюзен. Она подготовила окончательный список участников шоу «Выживший», дописала сценарий шоу, выбрала ведущего.

Ведущим «Выжившего» станет Лесли Нильсен, комедийный актер восьмидесятых. Именно восьмидесятых, потому что в семидесятых Нильсен снимался только в серьезных ролях и никак не проявлял своего комедийного таланта. И только после того, как он начал играть роли туповатых детективов и агентов спецслужб в дурацких, но ужасно смешных пародийных комедиях — к нему пришла слава.

Кстати, это с моей подачи Нильсен стал ведущим в нашем шоу, и на мой выбор повлияли два фактора. Во-первых, ведущим должен быть настоящий актер, хороший профессионал, который станет своей игрой оживлять реалити-шоу. Оно вроде бы и реалити, но идет-то по нашему сценарию! Это должно быть ярко, феерично, забавно! И ведущий должен быть интересным и умелым.

А во-вторых, Нильсен в семидесятые годы снимается в маленьких, совершенно ерундовых и невыгодных ролях, за которые ему платят практически мизерные деньги. А значит — он не будет выеживаться и заламывать огромные гонорары. Шоу даст ему всемирную известность и хороший, стабильный доход на долгие годы. И перспективу!

Кстати — я еще подскажу «Уолт Дисней Компани» — в каких фильмах и как его следует снимать. И самому Нильсену популярно это самое расскажу. Потом. После выхода шоу. А пока что — свяжем его контрактом аж на двадцать лет! И таким, чтобы шаг влево, шаг право — считается побегом! Я человек двухтысячных, так что нечего удивляться такой моей звериной капиталистичности. Научили меня работать с людьми…

Сьюзен, когда я ей сказал, кого хотел бы видеть в роли ведущего, была очень сильно удивлена. Во-первых, тем обстоятельством, что я знаю какого-то там третьеразрядного актера (а он таким и был — был всем его профессионализме и опыте). Во-вторых, требованием застолбить этого актера на роли ведущего на целых два десятилетия, да еще и с выплатой ему фиксированной ставки за каждый сезон шоу — сто тысяч долларов. Для этого времени сто тысяч долларов были очень приличными деньги. Ну как в двухтысячных — миллион. Опять же — если вспомнить, что Нильсен не такой уж известный актер… деньги кажутся просто нереальными. Но я настоял, заманив Нильсена выгодным контрактом и связав его по рукам и ногам. И поставив поистине кабальные условия — без нашего разрешения он не может покинуть должность ведущего, и не может требовать прибавки. Если откажется сниматься у нас — гигантские штрафы, которые разорят его к чертовой матери.

Ну а в остальном… все, как я знал раньше — остров Пулау-Тига, Малайзия, двадцать человек участников, разделенные вначале на две команды, а когда их останется десять — объединенные в одну команду. Возраст — 16–20 лет. Последний «оставшийся в живых» получает миллион долларов. Огромные деньги по нынешним временам! Впрочем — они даже в двухтысячных годах огромные, но сейчас… это просто запредельно!

Команду подобрали так, чтобы в нее входили по возможности все социальные и расовые слои населения США. Латиносы, китайцы, афроамериканцы, англосаксы, ирландцы, поляк — да кого только там не было! Всякой твари по паре, начиная от студента, изучающего математику до слесаря по ремонту автомобилей где-то в провинции. Типичный реднек с красной мордой и корявыми ручищами!

На острове уже строят декорации к съемкам, и в начале апреля шоу будет отснято. Зачем приехала Сьюзен? Согласовать сценарий и персонажей шоу — окончательно.

— Привет! — губы Сьюзен с улицы были холодны, и пахло от них сладкой клубникой — Как ты? Еще не повесился?

Я закашлялся, отставил бокал с минералкой и вытаращив глаза воззрился на мою бывшую любовницу:

— Что за факинговый вопрос?! Ты что, спятила?!

Сьюзен довольно ухмыльнулась, пожала плечами:

— Судя по вашей классической литературе, сейчас ты должен страдать, заливая свое горе водкой! Валяться пьяным, стенать и заливаться слезами! А в конце концов — взять, и повеситься. Но веревка должна оборваться в самый последний момент! Иначе никакого интереса.

— Ты о чем вообще? — продолжал я изображать оскорбленную невинность, хотя прекрасно понимал — о чем толкует эта чертовка.

— Да ладно… не прикидывайся! — Сьюзен подошла так близко, что наши носы соприкоснулись — Твоя подружка тебя все-таки пнула под зад! Все газеты пестрят заголовками: «Подруга известного писателя-фантаста заявила, что у нее с Элвисом Пресли любовь и скоро они поженятся» — примерно так. А девочка оказалась на удивление шустрой! Вон какого монстра себе подобрала! Кстати, у нее не хватило ума понять, что ты перспективнее этого наркомана. Я бы на ее месте, если бы выбирала между Пресли и тобой — выбрала бы только тебя!

Рука Сьюзен скользнула по моему бедру, погладила пах… и я не сдержался. Да, я не святой! И без женщины уже… уже очень долго! Слишком долго, чтобы изображать из себя праведника!

Мои руки уцепились за бедра Сьюзен, юбка скользнула вверх, трусики вниз. Рывком — сажаю на край стола, и…

Сьюзен была совсем не против. Очень даже не против! Она всегда была сторонницей случайных связей в самых что ни на есть «неудобных» местах. Ее по-моему даже возбуждала мысль о том, что кто-то может войти и застать нас в интересном положении.

И кстати сказать — в этот раз ее мечта сбылась на сто процентов. Уже когда Сьюзен вздрагивала в судорогах оргазма, а я все еще был в ней, держа женщину двумя руками за бедра (она лежала на столе, на спине), в дверь постучали, и не дожидаясь разрешения в кабинет впорхнула Ольга:

— Михаил Семенович, я хочу спросить по тексту…

Это надо было видеть. Глаза Ольги выпучились, как у матроса, увидевшего морского змея, челюсть отпала, и секунды три девушка ничего не могла сказать, потрясенная открывшейся ей картиной. И только когда Сьюзен, задыхаясь, но при этом мило улыбаясь сказала: «О! Какая прелестная девушка! Присоединяйся к нам!»

Ольга пискнула, попятилась к двери, едва не упала, зацепившись каблуком за порог, и мгновенно исчезла, захлопнув за собой тяжелую дверь.

— Красивая девчонка! — невозмутимо сказала Сьюзен, манипулируя салфеткой, и ничуть не смущаясь меня, заправляющего свое хозяйство в штаны — Спишь с ней? Если не спишь — то дурак! Она влюблена в тебя, как кошка! Я чувствую это с первого взгляда! Кстати, я не буду трусики надевать, ладно? Поработаем, потом еще разок с тобой повторим. И кстати — может мне пока что у тебя пожить? Утешить тебя по мере сил?

На это заявление я ничего не ответил, но после согласования всех вопросов нашей темы — на самом деле повторил то, на чем нас поймала Ольга. Только при этом заранее закрыл дверь кабинета на ключ. А еще — озаботился тем, чтобы мы со Сьюзен разделись догола.

Что же касается проживания Сьюзен в моем доме — это было сказано так… для красного словца. Ей было совершенно не до того. Приехать ко мне и быстренько, практически на ходу трахнуться — это всегда-пожалуйста, но чтобы у меня жить… только не сейчас, только не в эти дни и недели. У меня подготовка к бою, работа над книгами и отдых, у нее — остров Пуату. Вот когда закончим, тогда уже и подумаем — как нам с ней разнообразить нашу сексуальную жизнь.

Само собой, любви у нас с ней нет и быть не может, но «дружеский» секс — это очень даже запросто. Сьюзен вообще-то красивая женщина, холеная, «породистая». Ну а ее заморочки по поводу свободы, раскрепощенности и отрицания семьи — они меня не смущают. Пусть несет что в голову придет, главное, чтобы… хмм… не «наградила» чем-нибудь таким, что мне очень и очень не понравится.

Кстати, еще когда мы с ней были постоянными любовниками, я ее полушутя, полусерьезно предупредил, что если такой злой случай со мной произойдет и она будет виновата — откручу ей башку, как куренку. Сьюзен кивнула и совершенно серьезно меня заверила, что с другими своими любовниками или пользуется презервативами, или учитывает их личность. И что я не должен на это счет беспокоиться — ко всему прочему она еще и регулярно проверяется у венеролога.

Честно скажу — меня тогда это и насмешило, и покоробило. Она даже не скрывает тот факт, что будучи со мной в отношениях, время от времени занимается сексом с другими мужчинами! И ладно там Страус — про их отношения со Сьюзен я прекрасно знал, как и про отношения Сьюзен с Пегги Миллер, секретаршей Страуса, но — разносчик пиццы?! Случайный знакомый из ресторана?! Таксист?! Разве можно ТАК себя вести женщине?!

Сьюзен только посмеялась, когда я высказал ей свое громкое «ФИ!» по поводу ее промискуитета, и заявила, что я ретроград, что мы, русские, в этом отношении совершеннейшие дикари, и что в конце концов мир превратится в одну большую семью, где все будут спать со всеми. И только так миру можно спастись от ужаса ядерной войны!

В общем — дикая смесь мировоззрений хиппи и офисного планктона одновременно. Вот такие сейчас «семидесятые»! И вот такие сейчас писатели и писательницы! Вскормленные на «Над пропастью во ржи».

Еще мне было заявлено, что я шовинист, угнетатель женщин и вообще подлец! Но трахаться с таким подлецом ей нравится. Ибо женщинам всегда нравились подлецы и подонки.

Но если не заморачиваться моралью и соблюдать осторожность… в общем, для холостого и покинутого — самое то. Никаких напрягов, чистый секс без каких-либо обязательств. И кстати — абсолютно не мешающий, и даже помогающий мне в работе. Сьюзен никогда не смешивала работу и секс, не ждала каких-либо скидок и преференций от своего полового партнера. Сложная, и одновременно простая ситуация — это как на нее посмотреть.

Когда Сьюзен уехала, я сходил в душ, как следует вымылся, сменил одежду и отправился ваять нетленку. Такими ударными темпами я допишу серию книг про Гарри уже к лету, особенно если буду посвящать этому целые дни, без перерыва, а не по три-четыре часа в день как сейчас. Но и так выходило очень даже быстро. По моим прикидкам получалось больше авторского листа в день, или если проще сказать — двадцать пять-тридцать страниц вполне приличного текста. То есть книгу я могу написать за 10–15 дней. Для любого из писателей этого времени — недостижимая вершина. Впрочем — как и для писателей моего времени.

Странная позиция, точно.

Ольга была у себя в комнате, когда я вызвал ее звонком внутренней связи. Я уже давно провел такие звонки в каждую комнату — нажал кнопочку, звенит звонок, человек идет ко мне в кабинет. И не надо вопить через весь дом. Сотовой связи-то пока что у нас нет! А ходить, звать… как-то это стремно. Со звонком точно удобнее.

Ольга была спокойной, в лице ни намека на происшедший конфуз. Да и вообще — а что такого она увидела? Как мужик трахает бабу? Если женщина при виде «сексующейся» парочки падает в обморок — у этой женщины что-то не в порядке с головой. Или она совсем уж закосневшая в своей ереси старая дева.

В том, что родившая сына Ольга является старой девой я лично поверить никак не могу — в истории зафиксирован только один такой случай, да и то… этот факт неоднократно подвергался критике со стороны научного сообщества и ярых атеистов. Так что моя машинистка-секретарша точно знает, что мужчины могут делать с женщинами, оставшись с ними наедине в тиши кабинета. Особенно те мужчины, которые не были с женщиной как минимум две долгие недели.

Ни я, ни Ольга не стали поднимать тему сегодняшнего происшествии, и эта тема никак не повлияла на сегодняшнюю нашу работу. За сеанс печати я выдал на-гора двадцать страниц текста, и вполне собой удовлетворенный (и не только собой!) отправился на вечернюю тренировку. Страниц сегодня было бы гораздо больше, но нежданные гости отняли у меня слишком много времени.

Феды появились у меня уже на следующий день, и тоже к обеду. Привезли мне бумагу за подписью президента, в которой говорилось о том, что за особые заслуги, оказанные мной народу Соединенных Штатов Америки, мне по моему заявлению предоставляется гражданство США.

А еще мне выдали эдакую синюю книжечку, на которой золотыми буквами было вытиснено: «Паспорт Юнайтед Стейтс оф Америка». На английском, само собой разумеется. Внутри мое фото, имя и фамилия. И как ни странно — никаких «Карпофф». Майкл Карпов, и никак иначе.

Вообще-то такой паспорт обычному жителю США не нужен от слова «совершенно»! Если только он не собирается выезжать за границу. Вот тогда — да, без паспорта не обойтись, визу-то куда-то ставить нужно?

Долго я с федами не общался — вручили документы, поздравили — ну и до свидания. Не до них. Впрочем, они тоже не настаивали. Единственное, что попросили: если вдруг что-то вспомню, составить список ближайших по времени катастроф не только в США, но и по миру. Пообещал. Может и правда составлю список, когда будет время. И если вспомню. Почему бы не помочь людям спастись? Например — тем людям, которые попали в катастрофу в Андах и долго время питались телами погибших пассажиров. Эта катастрофа, кстати, случилась в октябре 1972 года, то есть — совсем скоро. Так почему бы не помочь людям?

Больше меня до самого дня боя никто не беспокоил. Вернее — никто не приезжал. Звонил Страус, спрашивал, как у меня дела с новой книгой. Звонила Сьюзен, которая уже отправилась на остров. Звонили Пабло с Лаурой, рассказывали, как продвигаются съемки. Позвонил и Рой Дисней, который сообщил, что получил написанный мной небольшой доклад и очень им доволен. И что ждет, когда я разделаюсь со своим противником и перееду в Ньюпорт-Бич. Мне уже подобрали две прелестные яхточки, они только и ждут меня, чтобы под моим управлением отправиться вдоль побережья. А он, Рой, поучит меня управляться со снастями.

Ну и напоследок позвонил прораб строительной бригады, которая переоборудовала мой подвал, и сообщил, что стройка подходит к завершению, оборудование почти установлено, и что вся бригада ждет, когда я наваляю черномазому и приеду принимать их работу. И что все парни держат за меня кулаки.

Расистские высказывания мне не понравились, но ход работ в моем новом доме мне нравился, потому я поблагодарил прораба и высказал надежду, что качество работы будет не худшим, чем сроки производства работ.

Наконец, настал последний вечер перед моим боем с Мохаммедом Али. Днем я расплатился с моими спарринг партнерами, порядком потрепанными за эти десять дней, и все они были отправлены восвояси — за исключением Стива, который выразил желание быть моим секундантом на ринге.

Последнюю тренировку я провел утром, отказавшись от вечерней — нужно как следует отдохнуть. Бой состоится завтра вечером, в девятнадцать часов, в «Мэдисон Сквер Гарднер» — как и в прошлый раз. Позвонил Страус, сообщил, что будет на матче вместе с Пегги Миллер. И чтобы я помнил, о чем мы с ним в прошлый раз говорили.

Утром поспал подольше, наслаждаясь бездельем и покоем. Десятидневный марафон закончен, можно себе позволить и поваляться в поостели. Лежал, думал обо всем на свете, и кое о чем в частности. Ну, например — допишу я моего «Гарри», а дальше что? Осталось дописать совсем немного. Потом доснимут сериал, и… все? Что дальше? А может плюнуть на все и жить, как живется? Денег у меня — куры не клюют. И будут деньги еще — и с книг, и с фильмов, и от «Уолт Дисней». Так зачем мне тогда вся эта суета? Зачем мне целыми днями диктовать свои книги?

У человека должен быть стимул к работе. Если стимула нет — он не хочет и не станет работать. Каков стимул у меня? Раньше это были деньги. Потом — деньги, известность. Известность — для достижения своих, определенных целей. Теперь у меня есть деньги, и есть известность — такая, с какой наверное не сравнятся даже Хэмингуэй с Экзюпери впридачу. И дальше что? Может, хватит?

Со мной хочет говорить президент США. Щекотливая ситуация! Вправе ли я давать какую-либо информацию стратегическим противникам? Не будет ли это огромной ошибкой? И с точки зрения советской власти — предательством? Я отказался поехать на родину, и вдруг выступаю советником американского президента? Вот как это так? Голова кругом идет… правильно ли я поступаю? Не совершаю ли ошибку? Может и правда, надо было бы отправиться в Союз и стать советником Шелепина, и забыть как дурной сон здешнюю жизнь? На кой черт мне все эти виллы, дома, яхты и фильмы? Я и у себя на родине очень недурно буду жить! Мне вообще-то много и не нужно… я привык обходиться малым! Выстрою себе дом в Ялте, и буду наслаждаться жизнью… до следующего землетрясения.

Тут ведь еще какая штука… когда живешь в США, общаешься с людьми, дружишь с ними — невольно ловишь себя на том, что перестаешь воспринимать их как тупую злобную массу, только и мечтающую о том, как бы уничтожить мою родину и всех русских вместе со мной! Раньше я бы не задумываясь нажал кнопку — рраз! И не Америки! И всех ее жителей вместе с ней! А теперь… теперь я вдруг вспоминаю о том, что есть в этой самой Америке Пабло с Лаурой, есть Серхио и Амалия, есть Стив, есть здоровенные ирландские парни, которые каждый день выходят на улицы Города Страха и сражаются за то, чтобы жителям города спокойно спалось. И как я могу ИХ уничтожить?

Может у меня деформация, как у агента, засланного в банду? Не секрет, что так нередко бывало — агент полиции вдруг начинает воспринимать бандитов вокруг себя как своих, друзей, и фактически переходит на сторону врага. Не произошло ли такое и со мной? Я перестал ненавидеть США! Я хочу сделать так, чтобы США и Союз шли по жизни бок о бок! Чтобы не было этих безумных военных трат, чтобы США не вело подрывную деятельность против моей страны, чтобы они вместе… летели к звездам! Осваивали вселенную! А не посвящали свою жизнь бессмысленной и злобной борьбе друг с другом. И кстати, если бы они такое не творили — Китай никогда не сумел бы ТАК подняться в мое время, в моем мире. Уверен в этом. Так может ЭТО и есть моя миссия? Маленький камешек, пущенный с горы…

— Шеф! Майкл! Мы все молимся за тебя! — Амалия перекрестила меня и расцеловала в обе щеки — Побей его! Мы все за тебя!

Я кивнул, и сел в свой кадиллак рядом с Серхио. Серхио был сегодня за рулем, Пабло на съемках. Стоило бы взять к себе на работу еще и охранников, и работников в дом, но честно сказать — мне было ни до чего. А что касается охранников — все эти дни в моем доме жили четверо полицейских, так какой охраны мне еще желать?

Оба — и Серхио, и я — были вооружены. И пистолеты, и дробовики, и даже автомат Калашникова — все это оружие находилось в машине, под рукой. Конечно, брать оружие с собой было слегка опрометчиво — оставишь в машине, так могут и украсть. Потом придется отписываться, нервы потреплют, а это не очень приятно. Вернее — очень даже неприятно.

Но Серхио все равно не пойдет в зал, он будет ждать меня в машине. Ну так, на всякий случай. Так что машина будет под охраной.

Кстати, мне предлагали и охрану, и сопровождение и даже автомобиль, чтобы доставить меня из моего дома в MCE но я категорически отказался, что вызвало возмущение организаторов встречи, в том числе и Страуса. Так-то я их понимаю — тут задействованы огромные деньги, вдруг со мной что-то случится? И что тогда? Трансляция отменяется, шоу не состоится — и кто за это ответит? Но я все равно отказался от конвоя-экскорта. Доеду, чего уж там. И кстати — одиночной машине легче затеряться на улицах города, чем конвою из нескольких машин. А если захотят убить — так все равно убьют. И президентов не уберегли, чего уж говорить об обычном писателе?

Мне кажется, что ДО матча меня никто не тронет. У американцев, кем бы они ни были — черными бандитами или белыми реднеками — в душе сидит этот вот бесенок соревнования: «Все-таки я буду первым!». Они обожают смотреть на соревнования, особенно на такие яркие и насыщенные истерией. Ведь что получилось — белая Америка против черного хулигана! Консервативные американцы против черного бунтующего меньшинства — вот что сейчас я вижу, когда думаю о происходящем. Может и ошибаюсь, но видится мне именно такая политизация, да и все тут.

Вот когда я поеду назад, тогда отказываться от охраны не буду. Пусть сопровождают. И кстати — это как раз и оговорено в договоре. После боя меня отвезут назад с отрядом охраны. Повторения прошлого раза я не хочу.

Нас без проблем пропустили на подземную парковку MCE охранники только взглянули на номер машины и тут же подняли шлагбаум. Чуть раньше, подъезжая к спортивному комплексу — едва протолкались через автомобильную пробку — столько машин пытались подъехать или припарковаться возле МСГ Для 72-го года такое скопление машин было достаточно нечастым явлением, это не 2018 год с его безумными, апокалиптическими пробками. Зрители просто ломятся на трибуны комплекса! Бой века, черт подери! Так по крайней мере пишут в газетах.

Мою машину перехватили еще перед тем, как мы успели припарковаться — молодой мужчина с прародителем бейджиков на шее бросился к кадиллаку, и тут же едва не получил пулю между глаз — Серхио бросил руль, выдернул из кобуры полицейский револьвер и направил его в лицо слишком шустрому мэну, что впрочем того не слишком-то и смутило.

— Мистер Карпофф! Мистер Карпофф! Я ваш менеджер! — завопил бледнокожий парнишка, и я тут же взглядом остановил моего водителя-охранника, не дай бог и в самом деле пальнет в несчастного — потом греха не оберешься.

Машину пристроили перед самым входом в комплекс, можно сказать на почетном месте, а меня тут же окружили несколько охранников в форме похожей на полицейскую. Они внимательно, зорко смотрели по сторонам, выражая демонстративную готовность в любой момент прикрыть меня своими телами. Слишком дорогое удовольствие потерять бойца перед самым началом боя, слишком много денег вложено в рекламу, аренду зала, обеспечение этого эпичного сражения.

И мне вдруг стало смешно — а вдруг я ошибусь, и на первых же секундах получу такую плюху, что она гарантированно выбьет меня из сознания на те самые волшебные десять секунд? И тогда — все! Разочарование зрителей будет таким, что они разнесут весь этот чертов зал! В прошлый раз была драка — дрались оторванными скамейками, стеклянными бутылками, голыми руками-ногами. А сейчас?

Интересно, зрителей вообще-то перед боем обыскивают? А вдруг оружие пронесут? Металлоискателей сейчас еще нет! Или есть? Честно сказать — не помню. Никогда этим вопросом не интересовался.

Большая комната-раздевалка, можно даже назватьгримерной — зеркало, шкафы, душ, все, как положено. Снаружи стоят охранники, внутри — тоже охранники. Двое, с дубинками и револьверами. Зачем они внутри — не знаю. Боятся, что на меня набросится кто-то из обслуживающего персонала? Так тут нет никого — только менеджер, да Стив, который приехал заранее. Он уже был в раздевалке, когда я сюда подошел.

— Как ты, Майкл?! Готов надрать задницу этому плохому парню?!

О господи… ну что у них за эти вечные «надрать задницу»? Вот все-таки русский язык гораздо, гораздо богаче английского в словах и выражениях! Скудно все как-то… и в центре всех их эпитетов обязательно кружится «задница». Какой-то нездоровый интерес к этому пухлому объекту! Или тощему объекту!

Впрочем — это я нервничаю, вот потому и злюсь. Все меня раздражает, все меня бесит, даже мой милейший Стив, на которого я могу положиться как на самого себя.

Хмм… а ведь когда-то я так же думал и про Ниночку. И где та Ниночка? Ублажает величайшего певца всех времен и народов? Интересно, надолго хватит его интереса к «русской экзотике»? На концертах Пресли девки в него трусами кидаются, а о его оргиях «в народе» просто-таки ходят легенды, там девок бывало — десятки за раз! Всяческого вида, цвета и возраста. Мда… дура ты Ниночка, совершеннейшая дура! Иэххх…

До начала еще час. Час… Медленно, с расстановкой переодеваюсь, иду в свободный угол раздевалки, начинаю разминаться. Комплекс упражнений на растяжку, на прогрев мышц, Приседаю, отжимаюсь, медленно, контролируя дыхание, провожу «бой с тенью» — комплекс из арсенала ушу. Боевого прикладного значения он не имеет, но для разогрева, для активизации мышц — самое то.

Пот не выступил, но разогрелся неплохо — кожа на плечах, на спине, на бедрах покраснела. Провожу несколько быстрых ударов — двоечки, апперкот… если под такой удар попадет мой противник — даже Али не поздоровиться. Все-таки сто килограммов сухих мышц, а бить я точно умею. Можно сказать — нокаутер.

Вспомнилось, как я повалял Брюса Ли и Сигала. Урок им будет. Одно дело — киношные страсти, или работа против неподготовленного противника, и другое дело — профессионал. Все эти ушу (оно же кунг-фу), это вещь хорошая, красивая, для здоровья полезная. Но если против мастеров кунг-фу выйдет профессиональный боец ММА, то бишь смешанных единоборств — ушуисту конец. Видел в ютубе, как один молодой китайский боец ММА взялся доказывать дутость всех этих авторитетов вин-чуна и кунг-фу. Он просто тупо их бил. Уничтожал на ринге, не оставляя им никаких шансов. Здоровенный, квадратный, с могучим нокаутирующим ударом он набрасывался на мастеров и размазывал их по ковру. И не спасал никакой балет (мое кунг-фу лучше!), никакие увертки и уклоны — бил, швырял, добивал.

Вообще-то я эту штуку знал с самой своей молодости, когда меня учили прикладным видам единоборств. Настоящее эффективное единоборство не имеет никакого названия. Это обязательно смесь всех возможных видов борьбы, а в военно-прикладном виде, это еще и горстка спецприемов, которые никогда ни один боец не применит на ринге. И которые не покажут обычным бойцам.

И вот какой вывод я сделал: ММА максимально приближено к идеальному виду единоборств, потому что применяет только то, что приводит к победе. Без красивостей и флера восточной тайны.

Конечно, настоящий мастер вин-чуна или кунг-фу легко победит неподготовленного бойца, не способного дать ему настоящий, крутой отпор, но против бойца ММА всем этим мастерам лучше не выходить. И не только против бойца ММА — крутой боксер вроде Мохаммеда Али уложит его на раз-два.

Лица… лица… лица… кричат… вопят… смеются…

Рты раззявлены… сомкнуты… улыбаются… злобно кривятся…

Рожи… лица… физиономии… люди. Зрители. Им хочется кровавого махача, им хочется, чтобы два придурка измордовали друг друга на потеху толпе. Они хотят сидеть, пить пиво, есть гамбургер, веселиться, глядя на льющуюся из рассеченной брови бойца кровь и не думать о своих проблемах. Забыть о них хотя бы на один вечер.

И за возможность забыть обо всем на свете — они меня любят. Как любят и этого черного здоровяка, который сейчас скачет по рингу, вздымая руки вверх, и кричит свою обычную чушь: «Я Величайший! Величайший!». Будто пытается в этом себя убедить.

Мой угол — красный. Нарочно, что ли? Типа — красный-советский? Зал ревет, слушая, как объявляют мои регалии. Да ну какие регалии? «Мааа… айкл Карпофф! Таинственный боец, победивший великого Мохаммеда Али!» «Великий» в это самое время подпрыгивает, делает в мою сторону гадкие жесты и что-то вопит. Нехорошо вопит — морда злобная, как у атакующего кабана. Но хорош, скотина! Лоснится, как огромный сытый кот, и двигается так же быстро, мягко, ловко! Бабуин. Вот на кого он похож и поведением, и своей злобной силой! Бабуин! Одна из самых опасных обезьян — с зубами, как у льва!

Итак, начинается! Перчатки на руках, капа во рту — вперед! Рефери на ринге машет рукой…

Гонг!

И я едва не нарываюсь. Еще мгновение, и мне бы пришел конец! Али бросился вперед чуть раньше гонга, и я чудом ушел из-под его ударов. Он колотил безостановочно, не давал мне приблизиться, войти в клинч чтобы воспользоваться приемами борьбы — бил… бил… бил… Ощущение — я не человек, а боксерский мешок!

Весь первый период прошел под знаком боксерского мешка. Этот гад мне не оставил никаких шансов. Я просто не мог ударить! Он бил, пятился когда я подходил ближе, бил когда я отступал, бил когда я закрывался руками… бил… бил… бил…

Бровь тут же сдалась. Левая бровь. Закровила, распухла, кровь залила глаз. Если бы это был любительский бокс, моему противнику уже бы дали победу — техническую. С рассеченной бровью любители не боксируют.

Стив озабочен, хмур.

— Держись! Не вечно же этот сукин сын будет бить с такой скоростью! Он все равно в конце концов устанет! Держись!

А что мне остается? Держусь! «Ничто в мире не может вышибить нас из седла!»

Гонг! И снова вихрь ударов, снова я работаю боксерским мешком. Пытаюсь ударить, провести лоу-кик, и не могу! Али быстро, очень быстро убирает ноги из-под ударов и бьет в ответ! Да так, что я получаю нокдаун!

— Раз… два… три… четыре — это рефери на ринге. Я не упал, нет, но после удара, на который нарвался — меня повело. Но восстановился. Я быстро восстанавливаюсь! На беду тебе, чертов сукин сын! Но ты хорош… да, очень хорош! Никто из моих соперников, с которыми я бился эти десять дней тебе и в подметки не годятся! Ты бы их разбросал, как щенят! Боец высшего ранга, без всякого сомнения.

Гонг! Слава богу… есть время восстановиться. Стив льет на меня воду, она стекает по груди, и мне это очень приятно. В голове проясняется, уходит муть из мозгов.

— Ты как? Может ну его к черту, этот бой? Этот сукин сын слишком силен!

Да, слишком силен. И сейчас кажется чудом, что я выиграл у него в прошлый раз. Видимо тогда он не знал, чего от меня ждать — вот и попался. А теперь… теперь он готов. Ко всему готов! Видимо кто-то умный и дельный выработал с ним тактику боя, одну, единственно верную — не подпускать меня ближе, чем на вытянутую руку! А он выше меня, и значит — достает дальше. И это очень хреново. Нет, надо что-то делать. Применим тактику Спартака?

Гонг! Али бросается вперед! Сукин сын будто вообще не устает! Это не человек, это биоробот! От него только убегать!

И я убегаю. Али носится за мной, прыгает по рингу, я уклоняюсь, убегаю, постоянно перемещаюсь, да так, чтобы он не мог до меня достать. Никакой атаки — полная паника!

Зал свистит, вопит, я слышу это будто сквозь вату в ушах. Мне плевать, что они там думают — мне нужно выиграть! Любой ценой! «Глупый самурай! Для ниндзя — главное не честь, для ниндзя — главное победа!»

Гонг! В свой угол. Стив смотрит на меня со странным выражением лица — жалеет, что ли? Неужели он поверил, что я испугался и начал тянуть время? Или настолько хреново выгляжу? Вообще-то кровь из брови уже не течет, и вообще бровь потихоньку начала зарастать! Я же мутант, черт подери! Меня так просто не возьмешь!

Пятый раунд. Или четвертый? Или шестой? Я уже потерял счет раундам — перед глазами только мокрая от пота, лоснящаяся туша Али, белые канаты ограждения, рефери, который перемещается, бегает рядом, и… больше ничего. Совсем ничего!

Бегаю. Али совсем расслабился, видя, что я не отвечаю итолько сваливаю от него по рингу, как запуганный заяц, и даже наглеет — останавливается, и начинает прыгать на месте с криками: «Я победитель! Я Величайший! фак ю, Карпофф!.». Я жду, когда он приблизится — с самым что ни на есть жалким видом жду — тяжело дыша, покрытый кровью, замордованный несчастный писатель-фантаст. Писателя всяк может обидеть, но убежать сможет не всякий!

Али идет добивать, даже не идет, а коршуном бросается на меня, уже не думая о защите, не думая о том, что…

Что я могу прыгнуть вперед, сделать кувырок и с подката обеими ногами врезать ему в живот так, что Али буквально уносит к канатам! Его даже приподняло! И прежде чем рефери успевает открыть счет, я прыгаю на противника, вцепляюсь в него руками и начинаю «уродовать» — одна моя рука зажимает точку в подмышке, причиняя Али сильную, практически непереносимую боль, отключая мышцы, вторая вцепляется в глотку, зажимая сонную артерию.

Али в сознании, но он явно потрясен моим неожиданным нападением. Не удивлюсь, если я повредил ему какой-то внутренний орган — например, напрочь отбил печень. Но это в рамках правил и никто не застрахован от такого удара. Боксерский удар по печени — это вам тоже не сахар! Вырубает — просто на-раз. Болевой шок, и готово, нокаут!

Крепок, гад! Рычит, пытается выбраться из моих объятий! Хреново ему! Еще секунда, Две…

Гонг! Суукааа! Еще чуть чуть, еще немного и я бы его уработал! Ах ты ж мать твою за ногу… ну что же я такой невезучий?!

— Здорово! — Стив в восторге, он бьет кулаком себе по бедру — ты его едва не завалил! Молодец!

— Едва — не считается! — хриплю я, споласкиваю рот и делаю маленький глоток, чтобы просушить глотку. Капа прополоскана, холодит рот. Пора!

Гонг! Шестой раунд. А всего их двенадцать.

Теперь он не лыбится. Теперь — он осторожен и насторожен. Я выдал себя, мне верить нельзя. Я коварный русский медведь, который ищет осла, чтобы его сожрать. И этим ослом очень уж не хочется быть!

Ладно. Если осел не идет к медведю — медведь пойдет к ослу! Наседаю на противника, истово охраняя целостность вместилища разума, а так же — вместилища кишок. Очень уж не хочу получить в поддых! Точный удар в солнечное сплетение гарантированно отправляет в нокаут — проверено, и не раз.

Засыпаю Али градом ударов, при этом истово стараясь беречь целостность своей нежной кожи. Ну как Дартаньян — по описанию он очень шустро размахивал шпажонкой, но при этом отнюдь не забывал заботиться о защите. И получалось у гасконца, затыкивал несчастных гвардейцев своей железякой! Хорошо, что я попал не в те времена, в добрых семидесятых шанс выжить гораздо выше! Если только этот гаденыш не засветит мне промеж рогов!

Мда… вот про рога не надо. Ниночка, сучка ты… красивая! Эх, Ниночка, Ниночка.

Удар! Еще удар! Какая только чушь в голову не лезет! «Первым делом, первым делом — самолеты! Ну а девушки, а девушки потом!»

Ага! В клинч, да?! Ты все-таки устаешь?! Ты не робот?! Ну тогда получи! Терминатора я бы не поднял, а твои сто килограммов после того, как я десять дней подряд швырял двух здоровенных ирландцев… да запросто!

Прогиб! Бросок! Али с грохотом врезается в пол ринга, и я тут же обхватываю его глотку сгибом руки! Ноги ему на бедра, руки в замок, и на себя! На себя! Помнишь, как это было в первый раз?! Понравилось?! Решил еще попробовать?! Приходите, их есть у меня! Я о пилюлЯх! Подходите, получите! Пришел Большой Полярный Лис!

Тело у меня в руках обмякает, и я отпускаю скользкую глотку. Рефери ведет счет… и так медленно-медленно… Тянешь, сука?!

— … Десять! И гонг! Йееессть! Победа! Я все-таки победил! Я снова выжил!

Стив скачет в углу, вопит, размахивает полотенцем, на ринг выскочили секунданты Али, врач, дают моему противнику понюхать ватку (нашатырный спирт?). Али дергается, смотрит по сторонам мутными глазами, будто не понимая, где находится. С трудом встает, шатаясь, удерживает равновесие цепляясь за канат. По команде рефери идет к центру ринга. Рефери делает жест и мне, я подхожу, и он берет меня за руку. Ждет, а когда ведущий объявляет победителя (Ммааайклл… Карпоффф!), поднимает мою руку.

И тут же рефери отлетает в сторону, отброшенный могучей рукой берсерка, в глазах которого не осталось никаких мыслей, кроме как: «Убить врага!». Я в это момент смотрел на Стива, который радостно скалил мне зубы, и потом у проморгал начало нападения, и только когда зубы Али впились мне в ухо, понял, что меня просто-напросто жрут живьем. И это было настолько неожиданно, и настолько больно, что я завопил по весь голос, рванулся, и едва не лишился уха насовсем!

Кровища! Сукин сын рычит, пытаясь меня жрать (хорошо хоть ухо отпустил, чертов бабуин!), а я луплю по его черной морде, превращая ее в кашу!

На ринг выскочили охранники, Али оттащили, но я уже успел превратить его физиономию в кровавый пудинг. Это не боксерские перчатки у меня на руках, это всего лишь накладки, чтобы не загубить руки ударами по твердым тупым предметам — например, по голове!

Выстрела я не услышал. Только почувствовал удар в спину и первая мысль, которая пришла в голову «Он вырвался!». Я вдруг решил, что со спины ко мне подкрался Али и врезал мне кулачищем прямо промеж лопаток.

Обернулся, посмотрел — нет, Али держат. Стив что-то кричит, машет рукой… А у меня вдруг зашумело в ушах, да так, что шум зала стал гораздо слабее шума в голове. Я закашлялся, сплюнул на руку, и рука моя окрасилась красным. Изо рта полноводным потоком хлынула кровь. А потом зал закружился, закружился… и я ушел в темноту.

Когда я открыл глаза, долго не мог понять, где нахожусь. Белый потолок, белые стены… ширма — тоже белая. Спинка кровати — чужой кровати, не моей. И как я здесь оказался? Госпиталь? Я в Моздоке? Чечня? Меня снова подстрелили? Не помню. Ничего не помню!

Такое у меня уже бывало — дважды. И потому я знаю — скоро состояние безвременья и потери памяти исчезнет. Мозг устраивает что-то вроде перезагрузки, и стоит лишь появиться какой-нибудь зацепке, как процесс загрузки данных ускорится многократно.

А вот и зацепка! И звать эту зацепку… Стив! И Страус! Оба здесь! Здесь — где?!

— Очнулся! Слава господу, очнулся!

Это Стив. Он рад, и одновременно расстроен — видно, как переживает — Да, очнулся!

Это уже Страус. Он как всегда спокоен и деловит, встает из кресла, подходит, осматривает меня зорким взглядом, будто хочет убедиться в верности сообщения Стива.

— А я победил! — криво усмехаюсь я, выталкивая слова из глотки — Прости, ты потерял кучу денег!

— Да ни хрена подобного! — Страус искренне хохочет — Я выиграл кучу денег! Я поставил на твой выигрыш!

— Ты же ставил на проигрыш?! — удивляюсь я, и тут же все понимаю — Ах ты ж сукин сын! Ты с самого начала мне врал! Ты сразу все это придумал!

— Конечно! — Страус широко улыбается — Но тссс! Я знал, что ты никогда не сдашься, ты мне открыт, как книга! Как все твои книги! И ты не сдаешься, чертов русский медведь! И как все русские ты упертый и терпеть не можешь, когда на тебя нажимают! И я тебя мотивировал к выигрышу. А еще к тому, чтобы ты принял бой!

— И чуть не погиб! Он чуть не погиб! — Стив неприязненно смотрит на Страуса, и тот тут же скучнеет:

— Да кто же знал, что они такие сумасшедшие? Эти люди?

— Кто рассказывайте! Сколько я тут лежу? Что со мной? И вообще — что случилось?

— Тебя подстрелили — пожимает плечами Стив — Когда судья объявил победителя, Али едва не откусил тебе ухо. Помнишь об этом? Ага, помнишь. А потом в тебя пальнули с трибун, из кольта сорок пятого калибра — судя по пуле. Стреляли не один раз, но попала одна пуля. Остальные пули ушли в пол ринга. Зато эта одна едва не выбила из тебя дух. Попала в спину ближе к правой лопатке, сломала ребро, прошла рядом с сердцем и пробила легкое, вызвав очень сильное кровотечение. Доктор сказал, что он вообще не понимает, как ты остался жив. Ты должен был истечь кровью прямо там, на ринге.

— Но не истек… — задумчиво пробормотал я.

— Не истек! — довольно ухмыльнулся Стив — В общем, как ты свалился — началась бешеная кутерьма. Искали стрелка, и вроде как его нашли.

— Негр? Из бандитов?

— Неа! Школьный учитель. Он ненавидит Россию и русских, считает, что все русские коммунисты-казаки, и хотят захватить Америку. А главный у казаков ты — предводитель этой всей орды. И чтобы спасти страну, учитель обязательно должен тебя уничтожить. В общем — парень спятил на почве антикоммунизма. Что ничуть не помешало ему приобрести «кольт» и пронести его на трибуны. Хорошо хоть, что сидел он далеко от тебя, и то — одну пули хватило, чтобы ты пластом лежал здесь двое суток, двое эти чертовых, проклятых суток!

— Двое суток?! — у меня аж дыхание перехватило — я был в отключке двое суток?! Да не может быть!

— Да как не может быть? — Стив расхохотался, недоверчиво помотал головой — Я же говорю: пуля прошла у самого сердца! И кстати — должна была зацепить сосуды, но врачи сказали, что произошло чудо и она как-то умудрилась их… хмм… обойти. Пробила легкие — у тебя изо рта просто фонтаном лилась кровь! Мы думали — тебе конец! Пока врачи сбежались, пока тебя доставили в больницу — прошло не меньше часа! А ты все живешь и живешь! Врач смотрит на тебя, и говорит: похоже, что все, скончался! Щупаю пульс — живой! факингового врача посылаю в зад! И бежим по коридору с носилками, на которых твоя тяжелая туша! Ох и тяжел же ты, парень! А бежать трудно, мешают — там опять драка началась, да со стрельбой! Искали стрелка, так начали бить черных — все решили, что это они тебя грохнули! Хмм… попытались грохнуть. Черные, не будь дураками — взялись отбиваться! Началась стрельба. Пятеро убитых, двадцать ранено. По стране — выступления черных, беспорядки. Реднеки выкопали ружья и теперь запрещают черным въезжать в их города. Никто не верит, что это учитель тебя расстрелял. Говорят, что власть подставила учителя, чтобы скинуть вину с черных. Али все ненавидят — за то, что он врезал рефери, а потом откусил тебе ухо. Кстати — ухо пришили, на месте. Болит, нет?

— Почти не болит (пощупал повязку). Дальше, дальше что происходило?

— Ну что дальше… тебя в больницу, операцию, пулю вынули. Сделали экспертизу — точно, из пистолета учителя. Только кому теперь что-то докажешь? Говорят — власть подделала экспертизу, чтобы… ну — понятно. Чтобы черных не били. Кстати, на следующий день прошла массированная полицейская операция по уничтожению банд Нью-Йорка. Арестовывали пачками, стреляли на месте тех, кто сопротивлялся, или просто обозначал намек на сопротивление. Участвовала и национальная гвардия, практически — уличные бои. И бунт не стихает. Твой бой расколол Америку на две части.

— Кстати, из вашего посольства приезжали, требовали доступа к телу — усмехнулся Страус — Мол, советские врачи самые лучшие, а наши тебя до могилы доведут. Так-то я согласен насчет наших врачей, но сомневаюсь, что ваши все-таки лучше. Все они хороши! Особенно, если черномазые!

Мда. Страус никогда не отличался толерантностью, и «любовь» к черным у него в крови — Ну и пустили бы их, в чем дело-то?

— На высшем уровне принято решение — никого к тебе не пускать. Кроме строго ограниченного контингента лиц — мы со Стивом, и твоя секретарша Ольга. Кстати, она ночевала здесь, в больнице, все двое суток. Не отходила от тебя. Похоже, что она в тебя влюблена.

— Вам так кажется поплыло — Ох, черт! Голова кружится! — махнул я рукой, и в голове у меня зазвенело, перед глазами.

— Я же говорю — ты крови потерял с ведро! Когда тебя привезли, у тебя давление было как у покойника! Никто не верил, что ты выберешься! Кроме нас! — Стив ухмыльнулся — Только мы знаем, какой ты вредный и упертый черт! Тебя убить — это как сатану попытаться забить прутиком!

— Да ну тебя… — ухмыльнулся я — А что говоришь сделали с Али?

— Дисквалифицируют — Стив равнодушно пожал плечами — Если каждый придурок будет откусывать на ринге ухо — где ушей напасешься? Говорят, что еще и оштрафуют на всю сумму заработка и передадут деньги тебе — за моральный ущерб.

— А рефери? Ему что?

— А что рефери? Губу ему Али разбил. А больше-то и ничего. Это издержки работы! Такая у него работа, у судьи на ринге. Могут и в морду дать, да… но он знал, куда идет. Если бы был балет на льду, тогда другое дело. А это бокс!

— А где Ольга?

— Спит в соседней комнате. Тут двухместная палата, в одной палате ты обитаешь, в другой — обслуга. Лучший частный госпиталь! Между прочим — дорогущий! Не волнуйся, богатей… как ты там говорил? Халава?

— Халява — усмехаюсь я.

— Вот-вот! Тебе все по страховке оплачивается, это предусмотрено договором. Роджер постарался! Кстати, я на тебе кругленькую сумму заработал! Ставил на тебя — даже занял! Пятьдесят тысяч долларов поставил! Сто получил! Хорошая прибавка к жалованью, не правда ли?

— Хорошая… — вздыхаю я, и упершись взглядом в Стива, внезапно спрашиваю — Неужели ты так в меня верил, что поставил на кон все, что у тебя есть?! А если бы я проиграл?!

— Ты не мог проиграть — Стив отмахнул рукой, будто отбрасывал что-то грязное, неприятное — Я ведь десять дней с тобой дрался! Чувак, ты нереально крут! И Роджеру то же самое сказал — он не проиграет! Он никогда не проигрывает!

— А я не сплю! — моя дубль-Варлей была заспанной, встрепанной, косметики на лице практически нет… а все равно красивая! Красивую женщину ничто не испортит, даже полное игнорирование косметических ухищрений. Даже наоборот — на мой взгляд женщины почти не пользующиеся косметикой выглядят интереснее, чем те, кто намазывает на себя килограммы тонирующих кремов и губных помад. Нет, ну так-то можно — ресницы подкрасить, губы чуть тронуть помадой, но то, что в двухтысячных делают с собой «муклы» — так нельзя.

— Очнулись! Ну наконец-то! — Ольга говорила по-русски, и оба моих собеседника недоуменно переглянулись:

— Она что, объясняет тебе в любви? Точно! Вон глаза как горят! — фыркнул Стив, и Роджер махнул ему рукой:

— Пошли отсюда. Пусть отдыхает. Майкл, бай-бай! Завтра придем! Поправляйся! Олья, не слишком уж его мучай! Так… массажик, и ну и всякое такое. Ручками поработай! Хе хе хе…

Мужчины вышли и мы остались вдвоем с Ольгой. Она сидела на стуле рядом с моей кроватью, смотрела на меня, и в глазах ее плескалась искренняя радость. Интересно — почему? Потому, что сохранила свое рабочее место? А что — я бы помер, и пришлось бы ей вернуться к отцу вести прежнюю, можно сказать растительную жизнь.

А может и правда у нее ко мне что-то есть? Честно сказать — после Ниночки не хочется верить ни одной женщине. Обжегся раз, обжегся два… может хватит? Партнерство, дружба, дружеский секс — это еще куда ни шло, но серьезные отношения… нет уж, оставьте для других эту лажу. Серьезные отношения у меня только с одной женщиной — и она осталась там, в другом мире, в другом времени. А тут… тут только так.

— Ну что, привет, моя бессменная секратарша! Напугал я тебя? — я улыбнулся Ольге, которая смотрела на меня со странным, каким-то отсутствующим выражением лица, и вдруг губы девушки скривились, она упала на колени, уткнулась головой мне в живот и громко, горько зарыдала. Ошеломленный, сбитый с толку — все, что я смог сделать, это положить ей руку на спину и тихонько похлопать:

— Эй, ты чего?! Живой же я! Живой!

Но Ольга не унималась, рыдала, а я так и гладил ее по спине, и честно сказать — мне было приятно ее гладить. Мда… что там будет впереди? Провидение играет со мной, как с пешкой. Главное, чтобы не сбросило с доски… а в остальном — разберемся!

Правда, моя Варлейка? Прорвемся? Хе хе… а ведь красивая девчонка, черт подери! Бесы — кыш от ребра! Оно и так уже пострадало…

Отправить