Глава 7

Отвратный городишко этот Аддис-Абеба. Грязный — до безобразия!

Насчет «городишко» я конечно погорячился — просто мне не нравится эта «абеба», а на самом деле в нем четыре миллиона населения, то есть десять городов вроде Твери.

Никогда не пойму — почему нельзя бросать мусор в мусорные бачки? Почему всю эту дрянь надо кидать под ноги? Если эти люди станут править планетой — они ее просто убьют. Земля покроется ровным слоем мусора.

И люди-то вроде не злые! Лица обычные — смуглые только. Похожи на арабов, или евреев. Довольно-таки красивый народ эти эфиопы, и резко отличаются от остальных обитателей Африки. Ну хотя бы с мурси сравнить — те ярко выраженные негроиды, страшные, как обезьяны! А эти совсем на них не похожи. А страна-то одна! И разговаривают можно сказать на одном языке!

Я попросил Марвина отвезти нас с Джози до ближайшего торгового центра и внушил ему мысль упросить меня принять три тысячи долларов так сказать безвозмездной помощи. Когда мы расстались, американец был очень доволен собой (и это я ему внушил), ведь деньги пошли на благое дело — спасение несчастных путешественников. А для него эти три тысячи совсем плевая сумма — Марвин богатый человек. Можно было вытащить у него больше, но я решил что и этого хватит. В крайнем случае — у меня есть золотые монеты и драгоценные камни.

Нет, я не законченный альтруист и человеколюб — просто у Чейза наличными была именно эта сумма, а ехать в банк обналичивать — мне не захотелось.

Первым делом нам с Варей-Жози надо было прибарахлиться. Если я выглядел еще более-менее прилично, штаны и рубаха практически не истрепались, и ботинки были как новые (спасибо кикиморе!), то Варя одета совершенно отвратно. Хорошо еще, что дочь Чейза дала ей свои старые кроссовки, иначе пришлось бы шлепать по мостовой босыми ногами. Так-то этим самым ногам все нипочем — Жози привыкла ходить босиком по саванне, обувь ей никто не выдавал — но европейская девушка, которая ходит по городу босиком вызвала бы слишком много вопросов. Так что пришлось нам идти в торговый центр и набирать себе всяческого барахла. Которое, кстати сказать, оказалось совсем не дорогим. На мой взгляд.

Продавщица смотрела на нас просто дико, и я ее понимаю. Является в дорогой по их меркам магазин (можно сказать бутик) парочка — лохматый мосластый здоровила с дочерна загорелым лицом, с ним почти лысая девица модельной внешности, одетая в старые драные мужские джинсы, обрезанные под самые карманы, и в клетчатую мужскую рубашку, тоже драную, завязанную узлом на пупе. У здоровилы из карманов торчат пачки денег, а еще он свободно говорит на местном языке, будто всю жизнь прожил в Эфиопии. Парочка набирает кучу дорогих вещей и свободно расплачивается за них наличными бырами. Красотка тут же в примерочной переодевается, и дальше они идут уже отличаясь от окружающих только цветом кожи и европейскими чертами лица. Вполне нормальные туристы.

Кстати, зашел в парикмахерскую, где за сущие копейки мою голову привели в порядок. Тут же сделали маникюр и педикюр Жози-Варе, с трудом обработав ее твердые как копыта подошвы ног (женщина, делавшая педикюр была просто в ужасе — у европейки и такие подошвы?!). Пришлось доплачивать за трудность работы.

Затем мы пошли искать отель, в котором будем ночевать и питаться — при отеле всегда имеется ресторан, так что если найдешь отель, найдешь и питание.

Эту проблему решили мгновенно — стоило только усесться в такси, которое кстати сказать было советской машиной ВАЗ-2101. Здесь, в Аддис-Абебе невероятное для заграницы количество советских машин, в основном — жигулей. Как сказал водитель, которого я спросил — эти машины меньше ломаются и долго ездят. Чему я был несказанно удивлен — у меня сложилось ровно обратное впечатление. Может это так из-за климата? Он здесь сухой и жаркий, и никаких тебе снега и грязи. Не гниют машинки, работают себе, да работают.

В общем, таксист нас отвез туда, куда нам было нужно — в сравнительно приличный и не очень дорогой отель. Плохо было то, что документов у нас не было совсем никаких, так что поселиться в отель было бы совсем не просто — если бы не мое колдовство. Я внушил портье, что документы мы предъявили, и он записал у себя в книгу все, что было ему нужно.

Пока я даже не представлял — как выбираться домой. Думал над этим постоянно, но так и не смог прийти ни к какому выводу. Ну вот, к примеру, являюсь я в российское консульство, и говорю: «Я Василий Каганов, и мне нужно вылететь домой с моей подругой Варварой. Помогите!»

И…как я объясню, каким образом оказался в Эфиопии? Откуда я здесь взялся? И каким образом работники консульства смогут меня отправить? Тем более с Варей-Жози. Если я хотя бы числюсь, на меня можно послать запрос и ответ будет положительным, а на нее вообще ничего нет! Вернее — есть, на Варю в родном теле. Ее фото, ее данные. Но Вари-Жози ни в каких базах данных нет! И что тогда? Вот абсолютно не представляю — «что тогда»!

Есть еще вариант. Никуда не ходить, ни в какое консульство, а поехать в аэропорт, подчинить себе экипаж какого-нибудь самолета, летящего в Европу (а то и сразу в Россию), и заставить их отвезти нас «зайцами». Там таким же образом выбраться с территории аэропорта, и…в общем-то все. С Варей-Жози я потом решу вопрос, это будет уже и не так уж и сложно. Можно годы и годы жить вообще без каких-либо документов. Лишь бы были деньги. А денег у меня хватает.

Третий вариант. Пойти во французское консульство, и рассказать им, что нашел некую Жози, которая осталась в живых больше десяти лет назад. Что тогда будет? Они сделают запрос, возможно, сюда прискачут родственники Жози чтобы взять ее под свое крыло. И тогда…

Хмм…нет, я в это не верю. Если родственники у этой семьи и остались, скорее всего они уже давно похоронили и родителей Жози, и саму Жози, благополучно поделили наследство, оставшееся после исчезновения этой семейки, и живут себе спокойно, не желая знать никаких самозванцев, вдруг вынырнувших из глубин прошлого. Никто и никуда не поедет спасать вынырнувшую из ниоткуда девчонку.

Четвертый вариант, и на мой взгляд самый интересный: я иду в полицию и нахожу там наиболее в этом месте важного чина. Или не очень важного, но дельного чина. Подчиняю его себе, чин делает нам с Жози нормальные эфиопские документы. С этими документами мы спокойно покупаем себе билет на самолет и едем на родину! Нормальное такое дело. И будет гораздо проще, чем договариваться с российским консульством. И начинать нужно именно с этого.

Мы пообедали в ресторане. Слава богу, тут готовили и европейскую еду. Например — ту же пиццу, которую в России я терпеть не могу, а здесь ей обрадовался, как родной. Не умеют готовить эфиопы!

Затем я оставил Варю в номере отеля, отдав ей часть денег на всякий случай (ходить с раздутыми деньгами карманами по городу — не самое умное дело), и отправился на поиски полицейского управления. Не участка, а именно управления. Начинать нужно с высоких чинов.

И снова это оказалось делом совсем простым. Поймал такси ВАЗ-2102 (вот ездят еще такие монстры!), и оно за десять минут домчало меня до искомой цели. Поднявшись по ступеням длинной каменной лестницы, я распахнул тяжелую дверь и предстал пред темными очами полицейского на КПП — темнолицего, украшенного небольшими щегольскими усиками. На голове — белая каска, на плечах голубой жилет, штаны заправлены в высокие ботинки наподобие берцев. Да берцы это наверное и есть. На поясе кобура, из которой торчит рукоять здоровенного револьвера. Нормальный такой полицейский, можно сказать — собрат!

Увидел меня — построжел лицом, хотел что-то сказать, но я шагнул к нему и протянул руку, улыбаясь как можно более ласково.

Как ни странно — полицейский мою руку принял. Это ведь не Штаты, где за такое могут и дубинкой по башке обласкать: прикоснулся к полицейскому — можно посчитать и за нападение. А значит — огребай по-полной, вплоть до отсидки. А тут…бардак, одним словом.

Кстати сказать, я не уверен, что наш постовой где-нибудь на проходной областного УВД отказался бы пожать руку, если бы ему ее протянули. Хотя это абсолютное нарушение правил. Особенно, если ее подал ему негр. Почему негр? Ну там, у нас, редкость — это негр. Тут редкость — белый человек. И вот белый человек подает руку постовому — как тот должен отреагировать?

В общем, постовой уже был в моих сетях. Готов. Спекся. Теперь он меня просто обожает (сам не знает почему) и мечтает оказать мне любую посильную, и даже непосильную помощь.

— Как мне попасть к самому здесь главному? — спросил я, оглядываясь по сторонам — Можешь меня к нему отвести, и чтобы он меня принял?

— Если я тебя поведу, мой брат, меня уволят! — постовой трагично сморщился — Но если тебе это очень важно, тогда я все брошу и тебя поведу!

— Нет — отказался я от такого щедрого предложения — У тебя есть телефон. Вызови ко мне какого-нибудь своего самого большого начальника, который умеет решать проблемы с документами. Скажи, здесь очень важный человек и он хочет с ним поговорить. Что дело очень и очень важное!

Постовой посветлел лицом, снял трубку служебного телефона, что стоял перед ним на столике и соединившись, сказал в трубку то, что я ему велел. Через пять минут ко мне подошел смуглый мужчина в мундире, в фуражке с высокой тульей, явно в чине примерно на уровне майор или подполковника. Он внимательно меня осмотрел, и строгим начальственным голосом спросил:

— В чем дело? Что случилось? Кто вы?

И снова мой маневр сработал — протянутая рука не осталась без рукопожатия, и через минуту я уже шагал следом за майором, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

— Итак, кто вы такой, и что вам нужно? — дружелюбно, как лучшего друга спросил меня майор, опускаясь в свое кожаное кресло. Я сел напротив за стол.

— Я русский колдун — без всяческих предисловий начал я, не обращая на то, как округляются глаза полицейского — У меня было сражение с моим врагом, другим колдуном, в результате — я был им выброшен сюда, в Эфиопию, без денег, без документов. Вместе со своей подругой. Мы попали к мурси, где я некоторое время прожил, называя себя Великим Колдуном. Теперь мне нужно вернуться домой, но вернуться я не могу — у меня нет ни единого документа, и я не могу объяснить, как я попал сюда, если не проходил пограничный контроль и не летел на самолете. Потому — мне нужно сделать документы, такие, чтобы они прошли любой контроль любых пограничников любой страны. То есть — настоящие эфиопские документы. И мне нужна виза России. И как можно быстрее. Потому что моей жизни угрожает опасность. Ты должен мне помочь, иначе со мной случится беда. И если ты разболтаешь то, что я тебе рассказал — со мной тоже случится беда. И с тобой случится беда. Все понятно?

— Понятно! — сдавленно пробормотал мужчина, и внимательно посмотрел на меня — Так вот что за волнения у мурси! До нас дошла информация о клановых войнах! Это вы убивали их колдунов?

— Я. И об этом тоже никому нельзя говорить — отрезал я.

— Вы что-то со мной сделали, так? — рассудительно заметил мужчина — Вы сейчас рассказали мне такие вещи, что я должен был бы вызвать сюда компетентных людей и выяснить, кто вы такой и почему мне такое рассказываете. Но я этого сделать не могу. Мне сразу становится плохо. Вы меня заколдовали?

— Я тебя заколдовал — не стал отпираться я — Но это неважно. Когда все закончится, я сделаю так, что ты об этом забудешь. Но сейчас мне нужно только одно: сделать документы и визы мне и моей подруге. И как можно быстрее. Ты можешь это сделать?

Мужчина подумал, и через минуту выдал результат:

— Я могу это сделать. Но это будет стоить денег. Каждый комплект документов — тысяча американских долларов. И нужны будут ваши фотографии.

— Мы живем в отеле (я назвал адрес) номер двадцать три. Дай нам сопровождающего, он отведет нас к фотографу, и потом заберет фото. И я передам ему две тысячи долларов США. Как долго нам придется ждать?

— Завтра к вечеру будет готово. Если денег не хватит, я доложу свои, не беспокойтесь.

— Я и не беспокоюсь. Если не сделаешь, обманешь — ты этим нанесешь мне большой вред. И значит, тебе будет очень плохо.

Десять минут спустя я садился в полицейский автомобиль, за рулем которого сидел вызванный майором рядовой полицейский. А еще через час мы с Варей вышли из салона фотографии, став беднее на две тысячи долларов. Можно было бы конечно не отдавать эти деньги — пусть полицейский за нас платит, но я решил, что так будет правильнее. Конечно эфиопский полицейский чин человек совсем не бедный, но и богачом его назвать можно только с натяжкой. Бедная страна, очень бедная. Практически — нищая.

Ну что же, дело сделано. Теперь остается лишь ждать. А пока — не погулять ли нам по городу? Смотреть тут особо нечего…если только памятник Пушкину, которого эфиопы считают своим национальным поэтом. Да, именно так — помню, прочитал где-то в сети. Фото видал! Памятник «нашему все», очень ухоженный — эфиопская национальная гордость! Ну как же, русский поэт-эфиоп! Странные выкрутасы делает жизнь…

Прошлись по центральным улицам, скоро устали от жары, суеты, беготни и грязи (даже в центре), решили пойти в отель. Принять душ, поваляться на условно-чистых простынях…сексом заняться. Ну а что еще делать двум молодым-здоровым?

Такси как на грех не попадалось, пошли пешком, по прикидкам — вроде бы недалеко ушли от отеля. Но это была ошибка. То ли пошли не туда, то ли поездка была гораздо длиннее…то ли мы просто заблудились. В общем — когда справа и слева появились халупы, собранные из листов ржавого гофрированного железа, в сердце начало закрадываться смутное подозрение, что мы забрели в какие-то трущобы. В Африке — это плевое дело, там трущоба на трущобе и трущобой погоняет. То-то они рвутся в благословенную Европу! Там их накормят, напоят, денег дадут. А нажравшись — можно трахнуть дочку какого-нибудь бюргера, которая потом заявит, что сама виновата — была слишком вызывающе одета, вот парень и не выдержал.

Кстати, этих парней, которые никак не могут спокойно выдержать вида вызывающе одетой белой красотки в один не очень прекрасный момент вокруг нас оказалось целый десяток, а то и больше. Они смотрели на Варю-Жози, одетую в довольно-таки сексуальные шорты, открывающие ее длинные загорелые ноги, переговаривались и говорили скабрезности, которые я прекрасно понимал, хотя они об этом не догадывались. А еще они говорили о том, что неплохо было бы освободить нас от груза денег, которые белые всегда таскают с собой в большом количестве. Не знаю, что они считают большим количеством, но деньги у нас были, и отдавать я их не собирался. И тогда я подошел к тому, кого считал старшим, и на эфиопском языке спокойно ему объявил:

— Парень, сейчас вы убираетесь отсюда, и больше к нам не подходите. Иначе я вас прокляну — я колдун. И ни один другой колдун не сможет вас расколдовать!

Парень вначале удивился — обезьяна и разговаривает на человеческом языке! Потом сморщил нос и презрительно сплюнул:

— Ты белое дерьмо! И девка твоя шлюха! И сейчас мы научим тебя, как ходить по нашей земле!

Мда. Все очень запущено. Да, я помню, что вообще-то в Эфиопии неспокойно, что тут действуют исламистские террористические группы, но, чтобы нарваться вот так, на улице? Надо было сидеть в отеле и не выходить. Убивать их сейчас…это привлечь к себе лишнее внимание.

Я приказал парню не двигаться час. То же самое проделал с остальными, ухмыляющимися в предвкушении развлечения. Их ухмылки быстро слетели с лиц, ставших бессмысленными масками зомби. Почти все попадали — мозг уже не мог регулировать действия мышц, отвечающих за поддержание равновесия. На ногах остались только двое — главарь, и тот, что стоял рядом с ним — худой длинный парень с ножом в руке. Когда он успел его достать — я даже не заметил. Но успел.

— У тебя никогда не будет стоять член! — сообщил я главарю и подошел к тому, что с ножом:

— У тебя отсохнет рука, которой ты держишь нож. И вообще — ты больше никогда не сможешь взять в руки нож — если возьмешь — тебе будет так больно, что ты потеряешь сознание.

И так я обошел всех, кто присутствовал на месте. Одному, тому что особо радостно ухмылялся, я наколдовал недержание кала. Теперь он будет постоянно обделываться. Пусть ходит в памперсах до конца жизни.

Надо отдать должное Варе — все это время она стояла спокойно, не плакала и не впала в истерику. Побелела, но только сжала кулаки, готовая к драке. Да, это не та Варя, которая была раньше. И не только потому, что находится в другом теле.

Я оглянулся по сторонам — улица была пуста. Вот только недавно тут куда-то шли люди, на бордюре сидел беззубый алканавт, и вот — пусто! Как вымело! Что ни говори, а во всех странах люди одинаковы, никому не хочется встревать в неприятности.

Я развернулся, взял Варю за руку, и мы быстро пошли прочь — туда, откуда пришли. Лучший способ выйти, если заблудился — вернуться по своим следам. А свои следы я помнил прекрасно.

Двадцать минут мы шли быстрым шагом, и вдруг — о счастье! Голубая машинка родных обводов! «Двойка»-жигули! И на крыше «шашечки»! Останавливаю, прыгаем в машину, и…понеслись! Через пять минут мы уже у входа в отель. Оказывается — от тех трущоб, в которые мы влезли до нашего отеля расстояние совсем плевое. Впрочем, это не редкость, когда рядом с центром города обнаруживается анклав частных домишек, заселенных всяческим криминалитетом. В то же Нью-Йорке, на Манхеттене — есть такие районы, в которые обычным людям соваться не рекомендуется. Останешься без бумажника, а то и без головы. Что говорить тогда об Африке?

Но все хорошо, что хорошо кончается. М забрались в душ, вымылись, толкаясь скользкими мокрыми боками, а потом завалились в постель — благо, что кондиционер в номере работает исправно. Отлежимся, отдохнем, а затем и пойдем в ресторан ужинать.

Особо отдохнуть нам не пришлось, само собой — занялись сексом. Я соскучился по Варе…да и вообще по нормальным женщинам без тарелок в губе и шрамов на руках и ногах. Я не знаю — то ли тело Жози было таким чувствительным к сексу, то ли Варя по мне тоже очень соскучилась, но я видел и чувствовал — ей со мной очень хорошо.

Уже когда мы лежали рядом, опустошенные, довольные, покрытые любовной испариной, я не удержался и спросил:

— Варь…скажи, а как ты чувствуешь себя в новом теле? Ну…как-то отличается от своего, родного? Ощущения?

Она повернула голову, посмотрела меня в глаза долгим взглядом, слегка улыбнулась:

— Когда ты во мне, не чувствую, что я в другом теле. Я вообще ничего не чувствую, кроме этого ощущения! Я просто улетаю…теряю сознание! Даже не помню — что делаю, что говорю… Я что-то говорю во время секса?

— Хмм…да! — тоже усмехнулся я — Ты называешь меня по имени, а еще просишь, чтобы я тебе сильнее, быстрее, и все такое. И самое интересное — просишь на трех языках.

— Трех?! — Варя поднялась на локте, брови ее поднялись — как это — трех?

— Русский, эфиопский и французский.

— Откуда французский?! Эфиопский-то понятно…но ты же говорил, что Жози была совсем маленькой, когда ее захватили?

— Но слышать-то она родителей слышала. Слова отложились в мозгу. И вот теперь, когда ты частично теряешь контроль над мозгом — он вытаскивает знакомые слова. Ничего удивительного.

Варя вдруг захихикала, потом засмеялась громче, еще громче, приговаривая:

— Ничего удивительного! Я в теле французской девчонки! Рядом со мной колдун! Я разговариваю на трех языках! Ничего удивительного! Ха ха ха…

Наконец она успокоилась, и недоверчиво мотая головой, спросила:

— А что будет с моим…настоящим телом? С ним как? И как я буду общаться с моей дочкой, с родителями? Как это все будет выглядеть?

— Давай-ка мы решим проблему с выездом, а потом все остальное! Степ бай степ — знаешь, что такое?

— Знаю.

— Ну а раз знаешь, давай-ка я тебя спрошу о твоей прошлой жизни. Ты все помнишь? Всю жизнь?

— Честно сказать — смутно! — призналась Варя — Кое-что вообще не помню. Лицо бывшего мужа, например. Ну вообще! Встреть я его на улице — и не узнаю. Помню дом родителей, дочку помню — само собой разумеется. Тебя помню. Но почему-то не помню, как мы с тобой встретились. Ты пришел к нам в дом, да?

— Да, пришел… — не стал запираться я — Там тебя впервые и увидел.

— А как мы с тобой начали встречаться? Как это все было? — Варя наморщила лоб — Вот не помню, и все тут! Вообще не помню! Помню, что живу с тобой в твоем старом доме. Мы занимаемся любовью на старой кровати… Ты работаешь участковым. Ты ведь участковым работаешь, да?

— Служу — усмехнулся я — Да, участковым.

— У меня какие-то обрывки памяти — тут густо, а тут пусто! — созналась Варя — Расскажи мне, кто я, и откуда взялась. А то мне что-то страшно становится…

Я провел пальцами по ее маленькой груди — твердой, упругой, какая и бывает у совсем молоденькой девчонки, Варя поежилась, ойкнула, прикрылась простыней. Я вздохнул (Потом! Все — потом! Пока хватит), и начал свой рассказ.

Закончил я рассказывать через час. Рассказал Варе о том, как я приехал в Кучкино, как встретил ее. Рассказал — опустив ненужные подробности, например, о том, как скормил ее мужа нечисти. Как скормил алкашей, которые ее избили. Ну и дальше — о том, как лечил людей, и к чему это привело. И куда привело — например о том, как я «весело» и со смыслом провел предыдущие три недели, пачками убивая аборигенов и самое главное — их колдунов.

Варя слушала меня, ухватившись за мою руку крепкими, привыкшими к работе пальцами. Ее обнаженное тело напряжено, глаза широко раскрыты и едва моргают. Когда я закончил рассказ, она выдохнула и тихо сказала:

— Никто и никогда в это не поверит! Колдунов и колдуний не существует! Магии нет! Стоит заикнуться о чем-то подобном — тут же окажешься в психушке!

— А вот ты и не заикайся — посоветовал я — А чтобы ты была уверена, что я существую, вот тебе доказательство!

И я навалился на Варю, ойкнувшую, а потом…счастливо вздохнувшую. И понеслось!

Мы так развлекались до самого вечера, пока не стало темнеть, и только тогда отправились в ресторан. Народа на улицах полно — здесь вообще многие предпочитают выходить только вечером, когда солнце уже село. Те, кто может не выходить днем. Так что в ресторане почти все столики были заняты.

Однако нам столик быстро нашли, и скоро мы уже сидели, попивая пиво и сок, в ожидании, когда приготовят наши блюда. А потом, когда ели бараньи ребрышки с картошкой фри, я вдруг спросил Варю, не менее активно чем я поглощавшую мягкое сочное мясо:

— Ты жалеешь, что со мной связалась? Ты только посмотри — что с тобой случилось за все то время, пока мы вместе! И где ты оказалась! Жила бы сейчас спокойно в своей деревеньке, воспитывала дочку, работала по хозяйству, и никаких тебе волнений и опасностей! Жалеешь?

— С ума сошел! Не порть мне аппетит! — Варя и вправду отложила баранье ребрышко, которое только что обгладывала со скоростью голодного дятла — Серая, беспросветная жизнь! Постылый муж! Никакой перспективы! Впереди — одна серость, старость и чернота! А теперь?! Африка! Молодое, красивое тело! Молодой, красивый, сильный мужчина, какого нет ни у одной женщины на свете! Приключения! Вкусная еда! Вкусный секс! Вася, да что ты говоришь?! Да я молиться на тебя должна! Ты лучшее, что есть в моей жизни! Я для тебя все сделаю! Все на свете!

— А если сейчас скажу раздеться догола и пройти между столиками? — ухмыльнулся я.

— Давай! — азартно сказала Варя и потянув за топик подняла его настолько, что стали видны коричнево-розовые соски.

— Стой! — я оглянулся, не заметил ли кто? Вроде бы нет…если только вот тот пожилой мужчина, англичанин, или норвежец. Взгляд его был задумчивым и заинтересованным, а заметив, что я на него смотрю — взгляд быстро отвел.

— Не надо — повторил я, незаметно выдыхая — Это шутка была! Верю тебе, верю! Давай, ешь своего барашка.

Взяли еще и вина. Точнее — шампанского. Французского — нынешнее Варино тело принадлежало француженке, так вот! На меня спиртное не действует, но пить все равно приятно — как газировку. Да и несколько минут легкого опьянения, прежде чем организм уничтожит алкоголь, мне обеспечены.

А потом снова в номер, и снова в постель. А чего еще делать-то? Тем более что делать ЭТО хочется и очень приятно. Мы будто в свадебном путешествии — отель, романтический ужин (если можно так назвать нашу обжираловку), секс без остановки. Разве не хорошо? Отступают мысли, уходят волнения…только гладкая кожа, только возбужденное дыхание, только стоны и сладкая любовная истома. Да шоб мы так жили!

Но кому-то не хотелось, чтобы мы так жили. Примерно в три ночи — грохот автоматных очередей, крики, визг! Меня как ветром сдуло с постели!

— Варя, подъем! Похоже, что влипли! Одевайся!

Варя вскочила, села на постели, протирая глаза спросонок, я схватился за одежду, но…не успел. От сильного удара в дверь замок сломался (Да что те двери-то? Фанерка! Смех один!), дверь распахнулась и на пороге возник высокий мужчина с автоматом в руках. Лицо его было закрыто цветастым платком по самые глаза, на лбу черная повязка с белой надписью арабской вязью. Исламисты!

Все, что я успел сделать — сдернул Варю с постели и прикрыл своим телом. Амулеты я не снимал ни днем, ни ночью, так что пули мне были не страшны.

— Вот они! — вдруг крикнул кто-то из-за плеча первого, и я узнал этот голос. Тот самый парень, которому я посулил вечную импотенцию. Посулил — и сделал.

— Проклятый белый колдун! Убить колдуна! Алла акбар!

И они повалили в комнату — морды замотаны тряпками, в руках автоматы, все как на подбор будто с картинки об исламских террористах, захватывающих отель в Аддис-Абебе.

Бам! Проклятье вырвалось из меня вместе с мыслью: «Тебе жертва, Морана!» — и террористы повалились, как кегли, дергаясь, извиваясь в судорогах. Волна эйфории, и…голос: «Я тобой довольна, Жнец!». Или мне показалось? И это просто стоны умирающих боевиков?

Быстро натягиваю трусы, штаны, сую ноги в ботинки и выхожу в коридор отеля. Там вижу еще двоих, которые волокут за волосы двух молодых женщин, одетых только в трусики и майки. Девушки вопят, визжат, боевики радостно гогочут, явно довольные своей добычей. Интересно, куда они собрались их определить? Уж точно девиц не будут обращать в ислам.

«Тебе жертва, Морана!» — валятся оба, из глаз, ушей, рта и носа у них брызжет кровь. Их будто разорвало изнутри!

Интересно, кто-то вообще может мне сейчас противостоять? После того, как я сожрал столько колдунов? Эдак действительно можно заделаться богом! Такого количества колдунов я бы в России и Европе не нашел. Их там давным-давно повывели, а вот в Африке…тут институт колдунов развит, как больше нигде. Если заняться истреблением оставшихся в живы колдунишек, можно набрать такой уровень, что мне сам черт не брат!

Что-то меня не туда понесло. Это не игра! Это жизнь! И это живые люди! Зачем мне уровень бога? Мне и так теперь живется очень даже недурно!

Прошел до самого выхода, по дороге уложил трех боевиков. Вроде все. Морана сегодня очень довольна. А вот те, до кого добрались боевики…

Интересно, а как они нас нашли? Это ведь по нашу душу приходили, уверен. Или нет, не по нашу? Может они таким образом объединили полезное и приятное? Ну а что — идут убивать белого колдуна, который навел на них порчу, и обставляют все как акцию деятелей исламистской группировки. Мол, захватили отель, постреляли его жителей — Аллах Акбар! Как там называются эфиопские группировки…ну-ка, пороемся в памяти! Ооо…да тут их как собак нерезаных! И ИГИЛ, и Аш Шабаб! Так что все в порядке, теперь в Игиле вакансии освободились.

Я развернулся, чтобы идти назад, и тут же получил очередь из автомата — практически в упор. Откуда вылез этот козленыш — не знаю. Прятался где-то, что ли? И зачем стрелял — тоже не понимаю, ему бы свалить отсюда по-тихому, и жить поживать, детей Игила наживать. А он вот…

Палил гад до тех пор, пока не щелкнул и не замер затвор. Потом потянулся за здоровенным ножом, висящим в ножнах на поясе (я такой видел в кино и Данди, который Крокодил), но я ему не дал такого шанса — крюк справа, и парень осел, как куча тряпья. Хватаю его, переваливаю через плечо и быстрым шагом, почти бегом — поднимаюсь на свой этаж. Скоро из номеров полезут люди, сейчас они залегли у себя в номерах, боятся, но минут через пять, поняв, что все стихло — начнут так сказать эвакуацию. Потому мне надо «работать» быстрее. Что именно работать? А допросить гаденыша — откуда они здесь взялись и зачем.

Я оттащил негодяя в дальний конец коридора, где укрылся за кадками с пальмой и фикусом, и начал свой допрос. С пристрастием. То есть — с колдовством.

Парень этот был из тех подонков, которые докопались до нас на прогулке в трущобах. На самом деле совпало — акция должна была случиться и без нашего участия, но почему бы не совместить? И совместили. Пятнадцать человек, один из которых сейчас лежит передо мной, пошли захватывать отель с иностранцами — а тут практически все иностранцы, туристы, которых черт занес в эту занюханную Эфиопию (век бы ее глаза мои не видали!).

Как они нашли нас? Да запросто. Я одного кадра не заметил, он следил за происходящим в щель одной из халуп, а потом побежал за нами, чтобы потом сообщить своему брату, одному из боевиков, которых я проклял. Увидел машину, в которую мы сели, таксиста нашли, расспросили, ну и…вот. Все сошлось. Если бы не мои магические способности, если бы не колдовство… Впрочем — если бы не колдовство, все закончилось бы еще там, на заплеванной улице в трущобах. И вообще — что было бы, если бы…это для фантастов. А мы, колдуны, реалисты! Что случилось — то и случилось.

Остаток ночи прошел сумбурно и отвратительно. Набежала куча полицейских (где они были, когда нас шли убивать?!), нас допрашивали, пытались проверить документы, которых не имелось в наличии. Пришлось внушать, что документы уже проверены, и даже вписать в протокол допроса несуществующие их номера. Это все было хлопотно, муторно и просто опасно. Но все когда-то кончается — кончилось и это. Наконец, часам к девяти утра все успокоилось, и мы с Варей спрятались за дверями номера (и замок уже починили) от назойливых журналистов, пытавшихся взять у нас интервью. Слава богам — никто и не заподозрил, что в этой истории моя роль ключевая. Само собой — единственного оставшегося в живого террориста я отправил к Моране. И да, совесть меня не гложет. Он шел меня убивать. Я его убил. И так — правильно.

Никто не мог понять — как были убиты террористы, почему они все попадали и померли от внутренних кровотечений, остановки сердца и всяческих других причин, например — от кровоизлияния в мозг. «Ну померли, да и померли! Откуда я знаю? Вышел в коридор, посмотрел — а они все дохлые! Может их бактерии убили? Ну как в «Войне миров»! Или музыка! Я фильм видел голливудский, там инопланетянам не нравилась ковбойская музыка. У них от нее головы взрывались. Может стоить проверить — так и весь ИГИЛ можно искоренить? Да нет, я не шучу — я ничего не знаю, просто версия!»

Когда разбежались и репортеры, поняв, что больше с этой падали выклевать ничего не удастся, мы с Варей пошли в ресторан — очень уж проголодались. А после ресторана снова в номер — хоть немного поспать, ночка-то была бурная во всех отношениях. То секс, то война! Не до сна… За документами мне идти вечером, так что спешить совершенно было некуда.

Так все и вышло. Весь день то валялись в постели, отсыпаясь и занимаясь сексом, то ходили в ресторан — пока не пришло время отправиться за документами. И тогда я оделся и вышел из номера, строго-настрого приказав Варе не выходить и вообще не показывать носа из номера до моего прихода.

Возле отеля стояла очередь из такси — подошел к первой машине, ей опять же оказался жигуленок-«копейка», уселся, и приказал ехать к полицейскому управлению. Через десять минут я уже поднимался по знакомой лестнице, думая о том, что сейчас увижу.

На КП стоял другой полицейский, я снова проделал маневр с рукопожатием, затем попросил вызвать майора, и через несколько минут мы с майором вошли в его кабинет, охлажденный мощной настенной сплит-системой.

— Ну что, вашу проблему я решил! — радостно заявил майор, и выдвинув ящик стола достал два паспорта. В центре каждого — серебристая звезда на бордовом фоне обложки, внизу «паспорт» на английском и эфиопском, вверху, так же: «Федеральная демократическая республика Эфиопия». Открыл страницу там, где проставляют визы — есть! Российская виза есть! О…кстати сказать…еще и французская есть. И когда только успели?

— На всякий случай поставили и французскую визу — пояснил майор — Если госпожа Жозефина Паре соберется посетить свою родину. Виза Российской федерации — на три года, рабочая виза. У вас то же самое, господин Вайс Каган.

Я не стал писаться Василием Кагановым — Вайс Каган звучит гораздо лучше и подходяще для жителя Эфиопии. Странно было бы, Василий Каганов — гражданин Эфиопии. Подозрительно! Еще бы Петр Сидоров — знатный эфиоп.

— Господин Вайс, а что случилось в гостинице? Шум стоит в газетах! Я видел ваше имя в сводке происшествий!

— Ну ты же знаешь, что именно случилось — пожал я плечами.

— Как они умерли? Что на самом деле случилось? Это же ваших рук дело?

— Я их всех убил — вздохнул я, и начал свой рассказ. А когда закончил, у полицейского был вид попугая, на глазах которого сломали его клетку. Видел такой ролик в сети — у какаду гребешок вверх, клюв раскрыт и глаза вытаращены. Только попугай сразу начал орать и материться, а майор продолжал молчать. А когда речь у него прорезалась, медленно сказал:

— Скажите, Великий Колдун…а вы только убивать умеете? А лечить?

— И лечить умею — кивнул я — Кого надо вылечить? Кстати, мне нужны билеты на ближайший рейс самолета до Москвы. Устроите? И вот еще что — мне надо, чтобы меня провели мимо металлодетекторов. У меня тут небольшой груз, не хотелось бы, чтобы зазвенело на входе.

Я достал мешочек и высыпал из него на стол кучку монет. Их тут было восемьдесят штук — 15 рупий 1916 года. И снова глаза полицейского выпучились, как у надутой лягушки. Золото! Это золото!

— Знаете что…я бы их лучше продал — сказал я, собирая монеты в мешочек. Может подскажете, где это можно сделать?

— Сделать? — майор засуетился — я сейчас! Сейчас узнаю!

Он сфотографировал несколько монет на свой айфон, и выскочил из кабинета, хлопнув дверью («Я сейчас вернусь!»). Появился минут через пятнадцать — довольный, как сытый кот на подстилке.

— Сейчас поедем к одному человеку, он у вас все купит оптом! Он разбирается в монетах!

Мы уселись в «лендкрузер» с опознавательными знаками полиции. Кроме нас в машине был водитель и охранник с автоматической винтовкой в руках. Машина рыкнула мощным движком и понеслась по улице, распугивая толпы «тырчиков» и другого колесного железа пронзительным звуком сирены.

Остановился «кукурузер» через полчаса у ворот в высоком заборе, «украшенным» по гребню заостренными пиками. Ворота тут же отъехали в сторону, и вот мы на территории поместья. Я огляделся по сторонам — если бы не знал, что нахожусь в Эфиопии, решил бы, что поместье находится где-то в Британии — стриженые газоны, кустарник, постриженный причудливыми фигурами и длинными стенами, цветники, фонтан — самый настоящий фонтан. Не было бы пальм — точно, старая добрая Англия!

Когда поздоровался за руку с хозяином поместья и влез к нему в голову — все понял. Один из местных олигархов, которые реально правят этой страной. Кукловод, если можно так его назвать.

И цену монет я узнал, честно сказать — удивился. Чтобы за такое дерьмо давали пять-шесть тысяч долларов? А то и десять, если хорошо сохранились!

Когда я вывалил на стол перед хозяином поместья все восемьдесят монет, он довольно сощурился, и покосился на полицейского. Тот тоже довольно улыбался, явно предвкушая наживу. Ну что же…посмотрим, как вы на мне наживетесь! Чисто интересно!

— Очень хорошие монеты! Где вы их взяли? — очень доброжелательно спросил мужчина, рассматривая монеты под большой лупой — Очень хорошо! Я вам могу дать за все монеты пять тысяч долларов!

Я с трудом удержался от хохота! Он мне дает за все монеты столько, сколько стоит одна! Вот ведь чудак на букву «М»! Нет, надо это дело прекращать. Ишь, расхулиганились!

— Здесь восемьдесят монет. Каждая стоит от пяти тысяч долларов. Я понимаю, что вам тоже нужно заработать, потому снижаю цену до четырех тысяч. Итого вы должны мне триста двадцать тысяч американских долларов. Продаю я все, или ничего. Итак? Ваше решение?

— А вы не боитесь…? — начал олигарх, и тут же запнулся. На его лице проступило такое удивление, что мне стало смешно.

— Нет, не боюсь — хмыкнул я, и предложил — Несите триста двадцать тысяч, пока я не передумал. Они могут превратиться и в пятьсот тысяч. А то и в миллион.

Хозяин поместья кивнул мужчине, который тихо и безмолвно стоял у него за спиной, тот вышел и через десять минут вернулся с дипломатом. Положил его на стол, и снова встал за спинкой кресла хозяина. Тот же открыл дипломат и показал мне содержимое:

— Тут триста двадцать тысяч сотенными купюрами.

— Если это фальшивые деньги, вам будет очень плохо — предупредил я — Это будет означать, что вы хотите нанести мне вред. Вас будет неудержимо рвать, пока я…

Олигарх сложился едва не пополам в приступе рвоты, и несколько минут его драло какой-то полупереваренной массой, пока в желудке не осталась только желчь. Но и при этом его все равно полоскало так, что я даже слегка обеспокоился — не дай бог сейчас удар хватит! Кому потом продавать монеты?!

— Я не знал, что деньги фальшивые! — пролепетал майор — Это он сам! Я ничего не знал! Я предложил ему монеты со своими комиссионными, он согласился, вот и все!

— Я тебя не виню — успокоил я полицейского, и участливо спросил у побагровевшего, вымазанного в блевотине богача — Все, проблевался? Тогда давай сюда честыреста тысяч долларов.

— Почему четыреста? Было же триста двадцать! — простонал боач, продолжая сгибаться в позывах рвоты.

— Это было раньше. До того, как ты попытался меня обмануть! — нахмурился я — А если сейчас денег не будет, я уйду, а ты будешь блевать, пока не сдохнешь.

— Али, принеси! — приказал богач, и помощник буквально галопом убежал за дверь, чтобы появиться с таким же дипломатом, в котором лежали фальшивки.

— Все нормальные деньги? Не фальшивые? — бодро спросил я, считая упакованные в банковские ленты пачки — Точно тут четыреста тысяч? Пересчитывать не нужно?

— Не нужно! Освободи! Помоги! — простонал олигарх, и я тут ему ответил:

— Хорошо. Хватит! Перестань блевать. Ты не нанес мне вреда. Но если еще раз попытаешься нанести мне вред — выблюешь свои внутренности. Кстати сказать — и тебя касается — обернулся я к майору — Все, поехали!

И мы поехали. Майор был слегка удручен, но в конце концов даже развеселился и назвал олигарха тупым зебу — ведь он ему сказал, что едет с колдуном! А этот дебил попытался кинуть великого колдуна — как всегда пытается кинуть любого своего партнера! Так и нажил состояние, кидаловом, и еще наживет — если не убьют. Что-то он уж слишком круто взял, зарвался. Главное теперь успеть снять с него свои комиссионные, по сто баксов за монету. Но никуда он не денется, демон хитрозадый, отдаст! Он, майор, тоже не зебу деланный, и на этого придурка у него найдется управа!

Я не стал комментировать — не мои проблемы. Почему-то мне кажется, что «тупой зебу» вертел этого майора на одном месте. А может и сразу на двух. Киданет он его.

От олигарха мы домой не поехали. Я потребовал отвезти меня в банк, который может прямо сегодня выдать мне дебетовую карту, и на счет этой карты я положу свои деньги — чтобы снять их уже в Москве. Или где захочу. То есть мне нужен банк с представительствами в России, например — в Москве. Или просто карта, с которой можно снять деньги в России, пусть даже и потеряв в процентах. Я уже выиграл, забрав лишние восемьдесят тысяч долларов за моральный ущерб, так что мне пофиг эти проценты за снятие или перевод.

Но меня ждал облом. Карты надо было где-то там печатать, готовить, ждать недели…и не факт, что по ним смогу снять деньги в России. Потому я плюнул и приказал отвезти меня в отель. Но когда ехали, полицейский несмело попросил:

— Эээ…Великий…помните, я спрашивал про то, что можете ли вы лечить? Мой начальник…у него болен сын. Если вам не трудно, не могли бы мы отправиться к нему? Вы сможете его вылечить?

Мы вернулись в полицейское управление, и поднялись на третий этаж, где майор попросил меня подождать в приемной на кожаном диване рядом со столом темнокожей, довольно-таки милой молодой секретарши в юбке до колен. Она с интересом поглядывала на меня, как наверное смотрела бы любая секретарша в России, если бы к ее начальнику пришел…хмм…негр. Интересно же! Зачем негру ее начальник! Или начальнику — негр.

А может девушке хотелось попробовать секс с белым. Мечтают же некоторые белые женщины о сексе с неграми! Так чем негритянские женщины хуже? Им хочется белого! Хе хе… Чего только не придет в голову, пока ждешь в безвременьи…всякая чушь!

Через несколько минут дверь распахнулась, и оттуда вылетел небольшой полноватый человек в голубовато-сером мундире и фуражке с огромной тульей, изукрашенной золотыми узорами. Типичный африканский начальник-командир, какими я не раз видел их на картинках и в роликах фильмов. Просто-таки карикатурный африканский диктатор. Он как-то дико посмотрел на меня, а потом протянул свою пухлую руку, оказавшуюся на удивление твердой и сухой. В нескольких словах он обрисовал ситуацию, и через десять минут мы уже сидели в длинном белом лимузине типа «майбах», а впереди и сзади нас ехала охрана в белых же крузаках.

Хорошо живется власти в отдельно взятой Эфиопии! Нищая страна, точно. Только в нищих странах власть живет так хорошо. Показательно хорошо.

Мальчишка лет десяти умирал, ему оставалось жить максимум неделю, может две. И это притом, что вокруг него толпились сразу трое колдунов, или лучше сказать — целителей. Ауры у них были слабенькими, даже не знаю, с чем сравнить — с нашими ведьмами самого низшего пошиба? Так…легкие отголоски колдовства. Не более того. Зато разодеты как настоящие…хмм…даже не знаю, с чем сравнить. На ум приходит только Киркоров с его совершенно дебильными, аляповатыми, безвкусными костюмами. Тут и перья, и золото, и вышивка серебром, и куча амулетов из драгоценных камней, золота и серебра. Ну и ко всему прочему — барабаны, в которые они упорно били, веера, которыми обмахивали, и колокольчики (серебряные!), в которые названивали. Возле них суетились помощницы — молоденькие симпатичные девицы, больше напоминающие о телесных утехах, чем о душевных страданиях.

Увидев нашу группу, эти эпичные колдуны запели, заголосили с гораздо большей энергией, видимо рассчитывая на более щедрое вознаграждение. Бубны загрохотали, голоса возвысились, сливаясь в стройный хор.

Вдруг откуда-то сбоку, из дверей выскочил еще один колдун — толстенький, невысокий, но одетый так же ярко и богато, как и остальные. Над этим аура светилась покрепче, это был настоящий колдун, хотяне дотягивал и до уровня Дамбадзу. А я сейчас сильнее Дамбадзу…не знаю в сколько раз, но…гораздо, гораздо сильнее!

Увидев меня колдун замер, вытаращив глаза, а потом спросил куда-то в пустоту, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Что здесь делает этот белый?! Он все испортит! Белые только портят!

— По-моему это ты тут все испортил, тухлый навоз зебу! — ответил я по амхарски — Едва не довел до смерти мальчишку, бездарь!

— Гоните отсюда этого белого! Иначе я откажусь лечить! Он все испортит! Он наведет порчу!

Колдун верещал так, что у меня уши заложило. По щекам его катились капли пота, нижняя губа тряслась то ли от возмущения, то ли от страха. Я шагнул к нему, схватил за руку, и…колдун сразу затих, обмяк. Через минуту я уже все знал.

Бездарь и правда не умел лечить. Он был неплохим заклинателем — делал амулеты, приворотные зелья, другие полезные штуки. Немного лечил, да. Но совсем немного — на уровне бородавок, остановки крови и устранения боли. Тяжелые болезни ему были не по плечу. Потенциал у него имелся, и силы хватало — если бы он был заточен под лечение болезней. Однако нет, не мог. Напустить проклятие мог, а снять — практически нет.

Я отпустил его руку, он мне был уже не интересен. И теперь не может навредить. Может с него денег потребовать? Пусть принесет! За лечение бабла получил, и неслабо по здешним меркам — десять тысяч баксов. Правда это на всю гоп-компанию, вместе с малосильными помощниками и штатом «медсестер». Но после недолгого раздумья, решил: ну его к черту. Пусть валит отсюда. Убивать его не буду, тут не саванна, за убийство могут быть проблемы, но и видеть этих ряженых я не хочу.

У парнишки был рак печени, и на лечение у меня ушло около часа. Пришлось выжигать все гнезда «порчи», которые темнели по телу, как вбитые в него ржавые гвозди. Работать приходилось очень осторожно — организм ослаблен, лишние нагрузки для него смертельны.

Когда я выходил из комнаты, мальчишка спал — розовый, без малейших следов желтизны в лице и глазах. Когда меня спросили, что я хочу за свои услуги (по дороге к больному, еще в машине), я сразу сказал, что мне нужен спокойный и свободный выезд из страны. Билеты в бизнес-класс мне и моей подруге. Больше ничего. Можно был бы конечно стрясти с них денег — все-таки заместитель министра внутренних дел, не какой-то там простой постовой коп! Но я не захотел. Деньги у меня есть — лучше пускай меня вывезут из страны, которая надоела мне так, что и не передать. «Не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна».

Меня отвезли в отель, где ждала, волнуясь, Варя-Жози. Увидев меня, она едва не расплакалась, сказала, что ожидала чего-то плохого. Уж больно страна такая…суматошная! Поскорее бы домой, в глухой уголок Тверской губернии, в деревню Кучкино, в которой никогда и ничего не случается. Хмм…не случалось, пока я туда не приехал. Но это уже частности.

Вылет завтра, в десять утра по местному времени. Хмм…как ни смешно — и по Московскому! Время в Аддис-Абебе и в Москве полностью совпадают.

Кстати, сегодня сделал еще одно открытие: оказывается, я говорил не только на языке мурси и сури, но и на амхарском языке! И не просто говорил — я читал на нем, и наверное — могу писать. Официальный язык Эфиопии — амхарский, на нем разговаривает большинство местных жителей. Ну а долина Омо и дальше, к границе — язык мурси и сури, который суть одно и то же. Они понимают друг друга.

Вечер провели в безделье — никуда не ходили, кроме как в ресторан, нас никто не беспокоил. Дверь в номер заменили на новую, у выхода из отеля теперь дежурил охранник с автоматом — не знаю, может из-за нас, а может поставили после теракта, но факт есть факт — охраняли.

Ночь провели как два молодожена, полночи не спали, только когда небо стало сереть — успокоились и заснули. Встали в семь утра — еле-еле, сонные и вялые. В самолете отоспимся! А пока — в душ, причесаться (это я, Варе причесывать нечего, ежик на голове), одеться и ждать, когда за нами приедут.

Приехали в девять часов. Я уже начал слегка переживать — время-то уже на регистрацию идти! А еще паспортный контроль и все такое! Но меня успокоили — без нас самолет не улетит, это строгий приказ заместителя внутренних дел страны. Паспортный контроль мы пройдем со свистом — сопровождающий, молодой мужчина в строгом черном костюме, наводящем на мысль о похоронном агентства, пообещал быстро проставить все нужные штампы.

В общем — нас загрузили в машину, и с сиреной, с почестями так сказать — доставили в аэропорт буквально за пятнадцать минут. Машина проехала прямо на летное поле, остановившись у самолета, и сопровождающий рысью помчался внутрь здания, выполнять свое обещание. Через пятнадцать минут мы поднимались по трапу в «боинг», еще через несколько минут сидели в удобных «купе»-кабинках бизнес-класса, где можно было не только сидеть, но и лежать. Перед кабинкой в стене экран телевизора — все удобства, однако! Кабинка Вари рядом, так что мы могли с ней свободно говорить.

Но честно сказать — говорить особо и не хотелось. После бурной ночи меня хорошенько пробило на сон, так что я как только плюхнулся в кресло — тут же, моментально стал дремать. Разбудила миленькая смуглая стюардесса в темно-зеленом костюме, которая попросила меня пристегнуть ремень безопасности. Самолет уже разогревал движки, так что…скоро родина!

Интересно, как я сумею протащить свой дипломат с четырьмястами тысячами долларов? Придется, наверное, заполнять декларацию. А что с изумрудами и алмазами? Если их у меня обнаружат незадекларированными…будут проблемы. Придется колдовать!

Ну что же…поколдую, не в первый раз. Главное — я теперь не в хижине из говна и палок, а вернулся в нормальную цивилизацию.

Интересно, что там дома делается? Ведь все потеряли меня. Машина есть — а меня нет. Небось в розыск подали. В машине и телефон остался… Может стоило позвонить домой из Эфиопии? Но только как я объясню, что оказался в Африке? Да и зачем… Ни к чему лишним людям знать о моих проблемах. Если только Самохину можно было позвонить…но…днем раньше, днем позже — какая разница? Лучше сам появлюсь и все расскажу. Ну…почти все — кроме того, чего рассказывать не надо. Об убийствах колдунов, например. Об уничтожении десятков и сотен мурси. Ну и вообще…надо меньше рассказывать людям о своих способностях. Пора мне залечь на дно…если получится, конечно.

Ну а пока что я залягу на свое ложе — классно! Ох, классно! Может шампанского еще заказать? Закажу. И обед скоро принесут! Красота! Никогда в бизнес-классе не летал, просто слов нет, как здорово. Интересно, сколько это все стоит… В обычном классе самолета сидеть ужасно. Ноги упираются в спинку, а они у меня довольно-таки длинные… И девать их некуда. Корчишься, корчишься… Сдается мне, что производители самолетов это все нарочно сделали — чтобы вынуждать пассажиров покупать дорогие билеты в бизнес-класс. Иначе не могу объяснить такую дискриминацию людей с ростом 180 и выше. Салоны самолетов реально рассчитаны на карликов.

Самолет начал набирать высоту — все выше, выше, выше…скоро выйдет на крейсерскую скорость, и…

И тут жахнуло. Так жахнуло, что у меня заложило уши! И дым. Запах дыма!

Крики. Ужасные крики и ледяной ветер!

Я все понял. И такая меня взяла досада! Так бездарно, так тупо все закончилось! После того, что я перенес, после того, чему научился, после всего пережитого — и превратиться в куски обгоревшего мяса?! Да что же это такое?! Да не бывать такому!

И я уже действовал как автомат. Самолет падал, и в салоне возникла невесомость. Прямо передо мной в воздухе плавал мой дипломат — я уцепил его за ручку, и оттолкнувшись от стены ногой поплыл, полетел туда, где на кресле-лежанке замерла, вытаращив глаза перепуганная Варя-Жози. Я не стал ее отцеплять — плюхнулся на нее, так же сжимая в руке дипломат с деньгами, и…представив себе то самое место, где стояла брошенная мной машина — пожелал туда перенестись! Перенестись — вместе с Варей, дипломатом, со всем, что у меня было! И я знал, что у меня получится!

Вспышка, звон в ушах, и…солнце! Яркое июньское солнце! И велосипедист, который везет в пакете на багажнике янтарную бутылку пива, просвечивающую сквозь тонкий пластик.

— Вы это…откуда взялись?! — недоверчиво спросил мужик, бритый дня четыре назад и теперь заросший седым клочковатым волосом — Вас же не было!

— Мы были всегда! — веско сказал я, поднимаясь с травы и подавая руку Варе — Мужик, те чо надо? Едешь — ну и поезжай себе!

Мужик что-то пробормотал, покосившись на голые коленки Вари, встал на педаль, катнул свой древний аппарат и тот кряхтя завилял по дорожке.

Дома! Я — дома! О боги…никак не могу осознать эту мысль! ДОМА!

— Вась, это что было? — Варю колотила крупная дрожь, и я прижал ее к себе, поглаживая по спине.

— Террористы взорвали самолет. Теракт! А я немножко поколдовал, и мы перенеслись домой. Вот, в двух словах!

— Так ты мог и раньше перенестись? А зачем была вся эта суета насчет документов? Какого черта мы сидели в этой проклятой Африке?!

— Не мог, Варь — вздохнул я удрученно — Если бы мог, давно перенесся. Это когда мне конкретно прижарило зад — я и свалил. А до того не мог.

— А теперь можешь? Или это на один раз? — продолжала пытать Варя.

Я прошелся по своим ощущениям, по закоулкам памяти…

— Могу, Варь. Теперь — могу!

— И что мы будем делать? Сейчас? С моим новым телом? У нас документы на эфиопских граждан! Как мы поедем домой? Везде документы нужно предъявлять!

— Варь, не тупи! — хмыкнул я, и Варя хихикнула:

— Правда, и чего это я? Ты же можешь перелетать куда хочешь! Так полетели! Чего мы тут торчим! Домой хочу!

— Вначале я кое-что выясню… — туманно пообещал я, и подойдя к воротам, которые, кстати, уже поменяли, мысленно спросил:

— Где вы, бесовщина моя?

— Здесь, хозяин! — откликнулся радостный голос Прошки — Мы тебя уже давно слушаем, и пребываем в состоянии перманентного охренения!

— Точно, хорошо сказал! Перманентное охренение! — хохотнул Минька, и тут же серьезно добавил — Вижу, хозяин, тебе крепко досталось. Но ты вышел молодцом! Силы набрал немеряно! Теперь тебе никто не страшен, надеюсь! Может и Варю выручишь, почему бы и нет?

— А кто вон в том молодом теле сидит? — хмыкнул я — Ну-ка, посмотрите!

Секунда, две, и снова голос Прошки:

— Хозяин, ты меня удивляешь и удивляешь! Ты засунул половинку души Вари в эту молодую телочку! Хмм…интересное решение! Почему бы и нет? Ох, и интересно же с тобой! Ей-ей старый хозяин до такого не додумался! Если выручим прежнее тело Вари, можно жить сразу с двумя Варями! И обе будут одинаково тебя любить! Ну…наверное — одинаково.

— Стой! — приказал я — Ну-ка, объясни мне теперь, как это — две одинаковые? Честно сказать, я думал, что у них в памяти будут лакуны — что-то помнят, что-то не помнят. И настоящая, цельная душа Вари будет такой только тогда, когда половинки объединятся. А вы мне говорите, что все не так?

— Так, да не так…тут все сложно… — замялся Прошка — Хозяин, не хотелось бы тебя погружать в теологические частности и философские зауми, когда-нибудь мы с тобой это обсудим. Но пока прими на веру: эти две личности практически идентичны!

— Идентичны! Нахватаются по телевизору всяких гадких слов! Как это идентичны, если одна из Африки, другая с колдуном развлекается, если можно так выразиться! Хмм…нельзя, конечно…нехорошо. Но вы поняли!

— Поняли, чего уж тут не понять. Да и ты прекрасно все понял, только почему-то злишься. Одинаковы личности в основном: это Варя. Но в тот момент, когда ее душа раздвоилась на Ка и Ба, обе души, находясь в разных телах, начали собирать разный опыт. И вроде бы и Варя, сущность одна и та же, но…кое в чем не та же. Одна где-то там в Африке бродила, попку грела, другая…не знаю, что там другая греет, но в общем они и одинаковые, и разные. Вот!

— Все понятно, что ничего не понятно! — резюмировал я — Одно радует: вы теперь со мной, мы все целы, и значит — еще поборемся!

— Если только Варя еще жива. Та Варя, другая! — констатировал Минька, и чувствуя мое недовольство, быстро добавил — Хозяин, я же не могу тебе врать! Что там стало с другой Варей — я же не знаю! Но представляю, что колдун точно занялся тем, что усиленно тебе гадит. А как лучше нагадить? Истязать душу Вари! А как истязать душу Вари? Делать с ее телом то, что…хмм…Варе не понравится. И потому — никаких гарантий! Может он ее уже убил!

— Не убил. Он должен убить ее перед моими глазами, и только так насладится местью — мрачно заметил я.

— Не факт! — вмешался Прошка — Откуда он знает, что ты жив? Он зачем тебя выбросил в Африку? Чтобы ты там в мучениях погиб! Думая о том, что не сумел спасти подругу! А иначе зачем? А тут он как следует поистязает Варю, и затем мучительно убьет, выпустив душу в Навь. И душа будет страдать. В общем — все сложно, и теперь думай, как будешь искать Варино тело.

— Кстати, а почему вы за мной не последовали? Если знали, что я в Африке?

— Откуда мы знали? — Прошка был возмущен — ты исчез, оборвав нить! И где нам было тебя искать? На Луне? И без твоего приказания мы вообще не можем сдвинуться с места! А узнали о том, что ты был в Африке после ваших разговоров! Ну и посмотрели в вашей с Варей-Жози памяти. Кстати, позволь тебя поздравить, хозяин! Мало того, что ты выжил, так еще и стал раз в пять сильнее, денег заработал, и красотку с собой привез — молоденькую, красивую! Гордимся тобой!

— Гордимся! — добавил Минька, и у меня на душе даже потеплело. Вот гляди ж ты — нечисть, бесы, а тоже…переживают за меня! Приятно, что ни говори.

— Ладно…льстецы! Если вас это порадует — я тоже скучал без моих бесов. Ни поговорить не с кем, ни посоветоваться.

— Ни кишки вывернуть злодеям! — хохотнул Минька.

— И это тоже — легко согласился я — ладно, братцы-кролики, расскажите-ка мне, что тут было после того, как я исчез.

— Ну что было… — задумчиво протянул Прошка — Пожарные были. Потом полиция была. Машину твою на эвакуаторе отвезли, опечатали. Документы изъяли.

— Стоп! А на основании чего — отвезли и изъяли? — возмутился я — Просто так?

— Сторожа сообщили, что ты пришел, а потом вдруг исчез. И что приехал на машине. Машину ты не закрыл, ключи там торчали. И документы с телефоном остались. Они поглядели, поглядели — и машину увезли.

— Там и паспорт, там и полицейское удостоверение — вздохнул я — И телефон. Нужно будет ехать в отдел, выручать. Небось, уже на службу мне сообщили…вот же черт!

— Нет, а что ты хотел, хозяин?! Тебя почти месяц нет! Машина брошена открытой, документы остались — куда ты делся? В розыске ты теперь, точно. В отдел придешь — могут и повязать. Придумывай версию — куда пропал. И давай двигаться, день-то не бесконечный. Нам, кстати, ужасно надоело сидеть на одном месте.

— А дома не надоело? Вы там сколько? Лет пятьдесят одни сидели?

— Не одни! Там и домовой, там и банный! Опять же — время от времени кто-нибудь пытался вселиться, мы его пугали. Все забава какая-то! А тут…дурацкий дом, в котором никто не живет! Мы уж и не чаяли тебя увидеть, простились. Когда ты появился — умели бы, так просто заплакали.

— Ладно, хулиганы! Разжалобили. Щас сам заплачу. Цепляйтесь за меня, сейчас полетаем. Наверное.

Я пошел к Варе-Жози, которая присела на брошенный в траву дипломат с четырьмя сотнями тысяч баксов, и радостно объявил:

— Сейчас полетим домой! Забросим деньги, и…подумаем, что делать дальше. Документы мои где-то в ментовке, так что придется порыскать. Но ничего! Мы и не такие преграды брали, не правда ли? Давай, обхвати меня руками. Да дипломат, дипломат давай сюда! Все-таки деньги, черт их подери…

Я сосредоточился на образе моего дома, его окрестностей, и…опа! Жахнуло, ударило по ушам, и бах! Мы вывалились из никуда прямиком возле дороги, которая сворачивает к моему дому с грейдера. Куст жимолости ткнул мне в бок, сверху на меня приземлилась Варя-Жози, которая при ее худобе весила все-таки килограммов сорок пять-пятьдесят, не меньше, так что из меня чуть не выбило дух. Даже в глазах потемнело.

Интересно, а если бы я приземлился на какую-нибудь сухую острую лесину? Вот бы потом было удовольствие — вытаскивать из кишков двухметровую занозу!

Варя тоже поранилась — на бедре длинная кровавая царапина, как ножом его вспороли. Даже кровь по голени заструилась. Варя сморщила нос, на котором проступили веснушки и беспомощно оглянулась на меня.

— Щас! — кивнул я, подошел, и коснувшись ноги, толчком выплеснул заряд Силы. Кровь тут же остановилась, рана на глазах затянулась, будто ее стерли, и не осталось ничего, никаких следов того, что только что отсюда обильно лилась кровь.

— Даа… — протянула Вера, и помотала головой — Никогда бы не поверила, и вот… Чем бы кровь стереть, а то как-то нехорошо.

— Если только долларами — хмыкнул я — Ладно, шучу, вот тебе платок (извлек из кармана). Вытирай, потом отстираешь. Память из Аддис-Абебы!

— Век бы ее не видать! — хихикнула Варя, и начала уничтожать кровавые разводья на ноге. Платок сделался красным, Варя посмотрела кругом, видно хотела его выкинуть, но я тут же запретил:

— Нельзя. Вдруг твоей кровью кто-то воспользуется? Напустит на тебя порчу. Лучше взять с собой. Давай его мне, у меня одежда не пачкается.

— Кстати, почему? — заинтересовалась Вера.

— Колдовство такое — уклончиво пояснил я, и взял ее за руку — Пойдем домой! Кстати, посмотрим, что они там настроили!

И мы пошли. И когда вышли из-за деревьев, и стал виден мой дом…я слегка офигел! Дома совершенно не было видно! На его месте стоял огромный домина-поместье, который поглотил старый домишко, как кашалот маленького кальмара. Я угадывал то место, куда встроили старый дом, но, если не знать — никогда не догадаешься.

Вокруг дома — парк, по типу английского — уже лежал газон, торчали небольшие голубые ели, рядами стояли туи. Старый сад не уничтожили — проредили, облагородили, и ветки сейчас были густо усыпаны маленькими зелеными яблоками.

Работа теперь шла по периметру — возводили высокий кирпичный забор. Оно и понятно — забор в последнюю очередь, иначе как завозить стройматериалы?

Перед домом — вымощенная плитами площадка, уже построена новая баня с летней кухней, печью и мангалом. А посреди участка, позади дома — довольно-таки большой бассейн. Пока что сухой. Чуть поодаль — беседка на берегу небольшого пруда, обложенного большими камнями. Пруд уже был наполнен.

Мда, похоже, что придется еще доплачивать. Расходы здесь — точно не на один лимон баксов. Это надо еще внутри смотреть — что они там сделали. И как встроили старый дом.

Когда Вера увидела построенное — ойкнула, и даже захлопала в ладоши:

— Вот это да! У тебя дом покруче, чем у Самохина! Красота какая! Хочу в нем жить!

— А куда ты денешься? — вздохнул я, и продолжая держать Варю-Жози за руку, пошел вперед, туда, где стоял старенький пикап прораба Виктора. Вот как раз и переговорю с ним — как и что тут сделано. А потом уже и к Самохину.

Отправить