Глава 20

Ох, голова болит и спать охота! Все-таки я вчера хорошо нажрался. А потом еще с этой чертовой бабой кувыркался до самого утра. Надеюсь, никто не видел, как она выходила из моей комнаты…не то скандал будет.

Есть совершенно не хочется…ковыряюсь в чашке, с отвращением поглядывая на ее содержимое, а еще — на моих коллег-студентов, активно и с аппетитом поглощающих и кашу, и сыр, и яичницу, все, что нам предложено этим утром. Ну что же…вчера было хорошо, так теперь терпи и не ной.

Впрочем, я и не ною. Запихиваю в себя липкую кашу с маслом, зная, что единственное средство от похмелья, это как следует поесть, попить, и…дождаться, когда все пройдет само собой. Нет — конечно же можно еще воспользоваться услугами магов-лекарей, но…бесплатно мне никто ничего делать не будет, даже академские лекари — похмелье никак не входит в перечень болезней, которые лечат наши доктора. Вот если бы простуда, или ранение после взрыва амулета, на худой конец сломанная рука или нога — тогда, да. Но похмелье почему не считается болезнью, которую должен устранить наш лекарь. Или, например, что-нибудь венерическое. Нравятся грязные девки — ну так и плати тогда за лечение! Или покупай амулет, который предохранит тебя от таких болезней (да, такие есть — дорогие штуки, между прочим).

Минут через пять замечаю, что те, кто не всасывает в себя кашу подобно пылесосу, а просто сидят за столиками и уже переваривают эту липкую массу не просто так сидят, а что-то обсуждают, и многие из них поглядывают на меня. Заметил группку девочек человек пять — со второго курса, которые пялились на меня с неприкрытым отвращением и хихикали так, будто на моем стуле сидел не парень со следами ночных излишеств на лице, а самый натуральный катях — вонючий и облепленный мухами. Неужели я теперь выгляжу так, что могу вызывать лишь отвращение?

Стоп! А может кто-то видел, как Содия проскользнула из моей комнаты? И теперь все ждут скандала? А дожидаясь секс-скандала обсуждают тот факт, что я позарился на такую вот старушку? Чушь — насчет «старушки». Содия очень красивая женщина, хотя я не знаю — это натуральная красота, или результат вмешательства магической силы. Ей на вид двадцать пять-тридцать лет, хотя я точно знаю, что гораздо больше, чем тридцатник. Сорок, не меньше. Но вообще-то я всегда считал, и теперь считаю, что женщине столько лет, на сколько она выглядит. Знавал девчонок семнадцати лет, которые выглядели старыми усталыми кобылами, и пятидесятилетних красоток, способных затмить иную королеву красоты своей яркой, запоминающейся внешностью.

Кстати, в этом мире для женщин, желающих сохранить молодость и обладающих достаточным капиталом нет никаких преград в этом деле. Можно до самой смерти оставаться двадцатилетней красоткой — только плати магам-лекарям, и будешь всегда молодой. Увы, бессмертие волшебники все-таки дать не могут. Сами маги живут очень долго, а вот обычные люди, как ни старайся, умирают гораздо, гораздо быстрее любого из самых слабых волшебников. Магия, пропитывающая организм, каким-то образом сохраняет, консервирует его ткани. И процесс этот до сих пор так никем и не описан. Просто принимается как факт: все маги являются долгожителями.

— Привет! — раздался знакомый голос за спиной, и я не глядя указал рукой — садись, мол. Керл тут же плюхнулся напротив, бухнув подносом с едой о стол. Я поморщился от грохота. А может и не от грохота — мне сейчас даже легкий стук казался грохотом.

— Эд…можно тебя спросить? — нерешительно начал Керл, и я едва не поморщился. Вот оно! Сейчас начнет выпытывать про Содию — как, что, почему…и какова она в постели А еще — откуда у меня свежие царапины на спине, и засосы на шее. Ну что за привычка у женщин оставлять такие следы? Почему надо обязательно драть спину партнеру?! С чего они решили, что это приятно?

— Спроси… — вздохнул я, с сожалением осознав тот факт, что от Керла отделаться невозможно, и что легче ответить на его вопросы, чем долго и мучительно объяснять, почему я отвечать не желаю. Липучка чертова!

— Скажи…тут такие слухи ходят…только ты не обижайся… — нерешительно начал Керл, и я даже удивился, чего это он так осторожничает?

— В общем…говорят, ты любишь мальчиков! Это правда?

— Что-о?! — я аж поперхнулся. Долго откашливался, да так, что из глаз выступили слезы, но зато в голове прояснилось и она даже болеть стала меньше — Какого демона?! Ты сдурел?!

— Ну не обижайся…просто видели, как из твоей комнаты утром выбегал какой-то парнишка. Я сразу сказал — не может быть! Эд настоящий жеребец, ему только девок подавай! А они — вон он, какой смазливенький, точно, с парнями спит! Я им — а как же Верга? Он же ее изъездил, как наездник кобылу! А они: это для отвода глаз. Все вранье. На самом деле он с мальчиками кувыркается! Еще раз прости — вот так болтают. Но я точно в такое не верю! Точно!

— Кстати, а где Верга? — вдруг пришло мне в голову — Я что-то ее давно не видел.

— И никто не видел — пожал плечами Керл — Пропала куда-то. Может, уехала? Отпуск взяла? Не знаю, Эд. Так что на мой вопрос? Ты не думай, в наших отношениях ничего не изменится…только в душ с тобой не пойду…ха ха ха…и нагибаться там не буду. Чисто интересно! Да и знать бы неплохо…

— Предложи тем девкам, которые распускают эти слухи, зайти ко мне вечером. Можно сразу несколько. И я им покажу, кого я люблю — мальчиков, или девочек — усмехнулся я.

— Хорошая идея! — просиял Керл — Могу помочь, если что! Если будет больше троих! Зови, ладно?

Я покосился на приятеля, собрал тарелки на поднос, и пошел к мойке. Оставил грязную посуду, и побрел на занятия, чувствуя взгляды на своей спине. В Империи за гомосексуализм не казнили, но если поймают за таким занятием — на хорошую государственную должность рассчитывать не стоит. Император в высшей степени негативно относился к таким людям. Он считал, что таковое занятие противно натуре человека и заповедям Создателя, а раз Создатель не одобряет, значит, это наущение демонов. И таких людей нельзя подпускать к управлению государством.

Честно скажу, я лично никогда не понимал, какое отношение к деловым качествам является сексуальная ориентация, но полностью был «за» решение Императора в этом вопросе. Ибо нехрен проводить в жизнь свои заднеприводные идеи. Империи нужны люди, хорошая рождаемость. Это северяне пускай занимаются такой дрянью и вымирают, а нам нужен народ. Занимайтесь этой пакостью с кем хотите — только детей не трогайте, и не афишируйте свои наклонности. И черт с вами — вымирайте. Ну да, я совершенно не толерантный человек.

И вот — какая-то скотина распускает обо мне слухи, и я знаю, откуда растут ноги у этой новости. Кто-то видел, как Содия выходит от меня в моей одежде, а некто меня очень сильно не любящий (непонятно почему, я ведь тут без году неделю и врагов вроде как нажить не успел!) тут же воспользовался случаем и распустил эти слухи. Так-то вроде и наплевать, и на должность в аппарате администрации Императора я никак не рассчитывал, но…неприятно же.

Ладно. Что будет, то будет. Плевать мне на мнение моих однокурсников и всех остальных вместе взятых. Учиться буду.

Но дойти до аудитории я не успел. Меня перехватил парнишка с моего курса, его звали Идир Адносс. Ничем не примечательный парень, я с ним почти не общался. Ну…парень, как парень — сидит, пишет, слушает, вот и все. Ни плохого, ни хорошего про него сказать не могу.

— Ольгард, скорее! Там тебя ректор ищет! Меня встретил — сказал, чтобы я тебя нашел и передал, чтобы ты поскорее к нему зашел. Поторопись!

Я кивнул и медленно побрел в сторону ректорского кабинета, гадая, что же такое мне хотят навесить. Вариантов немного — секс с преподавательницей, или убийство троих студентов. Впрочем, нет: еще драка у трактира. О чем меня сейчас будут допрашивать? Ставлю на секс с Содией. Троих отморозков я убрал чисто, не осталось ни малейшего следа. Нет тела — нет и дела. Кстати…если бы на службе у Империи были черные маги, которые якобы видят призраков умерших людей и умеют их вызывать, то совершение убийств было бы абсолютно самоубийственно. Попробуй-ка тогда скрыть следы убийства! Жертва сама тебе расскажет, кто ее уложил. Если только убить, и сразу в бега? Или…использовать другую личину. Хмм…а ведь точно, что-то я туплю. Если надеть маску — хоть призрак, хоть не призрак — попробуй-ка, узнай убийцу! Человек всегда найдет лазейку и совершит то, что хотел сделать.

Секретарь в ректорате увидев меня тут же попросил пройти в кабинет, что я и сделал безо всякой охоты. Когда оказался в кабинете, увидел ректора, сидящего за столом и женщину, смутно мне кого-то напоминавшую. На вид ей было лет тридцать, может чуть больше, она была бледна и по-моему недавно плакала.

— Вот! Студент Ольгард! — кивнул на меня ректор — Может он может что-то сказать? Насколько мне стало известно, ваша дочь и Ольгард были…хмм…очень дружны. И он последний из тех, кто ее видел. Ольгард, это мать известной вам Верги Олрад. Верга исчезла, и никто не знает, куда она подевалась. Может вам известно ее местонахождение?

— Да, вам что-то известно?! — женщина вскочила с места, прижав к груди сжатые в кулаки руки, и я поразился, насколько они с Вергой похожи. Сестры, да и только! Магия, конечно же…если есть деньги, это не сложно.

— Я заплачу! У меня есть деньги! Пожалуйста, скажите, где моя дочь?

— За что заплатите? — удивился я — Вы чего?! Я вам что, вымогатель, что ли?! Спрятал вашу дочь под кроватью, а за деньги отпущу?! Вы меня оскорбляете, госпожа! Господин ректор, это что еще такое?! Как вы это допускаете?!

— Тихо, тихо, Ольгард! — ректор поднял руку ладонью ко мне, будто пытался остановить — Госпожа Олрад не то имела в виду. Она сказала, что если вы поможете найти Вергу, она вам заплатит.

— И щедро, щедро заплачу! — мелко-часто закивала женщина, и тут же с надеждой и одновременно подозрением посмотрела мне в глаза — А может, она у вас в комнате?

— Госпожа! — возмутился я — Нам строго запрещено принимать у себя на ночь гостей, и оставаться до утра в других комнатах! С какой стати она может быть у меня? Но чтобы вы были спокойны — я могу дать вам ключ, и вы обыщете мою комнату сверху донизу! Я не видел Вергу уже пару дней, или больше, и думал, что она куда-то уехала по своим делам. Да, не отрицаю — я общался с Вергой, мы сидели рядом на занятиях, и…испытывали друг к другу приязнь. Но не более того. И куда она могла направиться — совершенно не представляю!

— Она должна была встретиться со мной, но не пришла — убитым голосом ответила женщина — Я ждала, потом поехала в Академию. Ее тут тоже нет. Она никогда никуда не уезжала без моего разрешения, потому… И я чувствую — случилась беда. Прошу вас, если есть хоть какая-то информация — скажите мне!

— Госпожа Олрад назначила награду в тысячу золотых тому, кто найдет ее дочь, или предоставит информацию об ее местонахождении — бесцветным голосом сказал ректор — Сегодня в обед объявят на всех площадях и рынках, и развешают листки с портретом девушки. Имейте это в виду. Идите, Ольгард…если что-то не вспомнили, конечно. Ничего? Тогда идите на занятия.

И я пошел себе, пошел. Солнцем палимый, чистый, аки горлица! Чистый, да! Ночью два раз в душ с Содией ходили. Экстрим, так сказать Стоишь себе под струями воды, и смотришь, как женщина на корточках возится у твоих ног. Что на Земле-1, что здесь — желания людей ничуть не отличаются.

Вспомнил, что забыл блокнот, пошел к себе в комнату, и первое, что увидел — небольшой конверт, приделанный к двери так, что если не откроешь, то его и не увидишь. Как-то умудрились подсунуть под дверной косяк. Хватаю конверт, а внутри все холодеет — самые что ни на есть нехорошие предчувствия. Похоже, что сейчас я узнаю нечто, о чем не хотел бы знать. Вскрываю и читаю:

«Если не хочешь получить свою подружку по частям, приходи один, без сопровождения по адресу ул. Зеленая, дом двадцать один. И лучше уже сегодня, завтра утром тебе пришлют ее палец!»

И еще одна записка: «Эдвин, милый, сделай так, как они говорят! Я ужасно боюсь! Это страшные люди! Твоя Верга».

Я задумчиво уставился на обе записки, дождался, когда они вдруг пожелтели, побурели и рассыпались хлопьями тоньше чем пудра (стандартный трюк — самоуничтожающиеся письма), и только тогда сел в кресло и откинувшись, закрыл глаза. Мне надо было хорошенько подумать.

Итак — КТО?! И это первый вопрос. Второй: что делать? Ну, прямо-таки Герцен какой-то! Кто виноват, и что делать. Известный русский вопрос. На первый всегда находится ответ — «Ну конечно же не я!» Но тогда возникает подвопрос: «Ну, а кто?!» Выяснить можно только одним способом — пойти туда, куда меня зовут. Чтобы огрести там трендюлей и дать возможность моим неприятелям вволю поглумиться надо мной, и моей несчастной подружкой. Мда…не в добрый час Верга прыгнула в мою постель, а потом начала распространять информацию о том, что мы с ней…того. Ни к чему это было. Ошиблась.

Сидел я ровно пять минут, а затем начал собираться. Снял свой мундир, повесив его на плечики, надел гражданский костюм, один из двух, которые у меня были (второй у Содии, клятвенно обещала все вернуть), мягкие ботинки, такие некрасивые, и такие удобные, ну и все остальное, что может мне понадобиться на месте. Насчет того, что пропускаю занятия даже и не думал. Плевать на занятия. Потом нагоню. Выгнать меня все равно не выгонят — Тайная служба не даст. Я им нужен.

Надо было бы идти ночью — ночь моя стихия. Я вообще-то ночью вижу едва ли не так же, как и днем — только в черно-белом изображении. Столько лет меня опаивали какой-то дрянью для того, чтобы я смог видеть как кошка. Но сейчас время работает против меня.

Вообще-то, по-хорошему, мне надо забыть о Верге. Ну кто она мне такая? Случайная подружка. Любви у нас нет, и не будет. Секс я всегда найду, вон, даже преподавательница на меня клюнула. Но…ведь Верга погибнет из-за меня. А мне это неприятно. Да и красивая она девка, очень красивая. Нельзя чтобы красота так просто исчезла из мира. А кроме того — хочу знать, кто это выступил против меня и проиграл. Да, проиграл, потому что тот, кто выступил против Мастера — однозначно труп.

Заигрались ребята. Почувствовали свою безнаказанность. А как там сказал один литературный персонаж? «Человек может владеть миром, строить империи, но если найдется простой парень, который осмелится выстрелить ему в голову — он умрет так же, как и все остальные».

С территории Академии вышел без проблем. Охранник мирно пил из кружки что-то парящее и пахучее, и на меня не обратил ровно никакого внимания. Я прошел с квартал в сторону центра, дошел до трактира, где обычно тусовались местные «таксисты», и нанял одного за мелкий серебряник, сбив цену в два раза. По тому, как блеснули глаза извозчика, сразу же понял, что он нагрел меня процентов на тридцать, не меньше. Таксисты одинаковы во всех мирах, сидят ли они в «логане», или же на козлах покрытой черным лаком пролетки.

И точно, надул он меня. Искомое место нашлось не так уж и далеко — в пятнадцати минутах езды от Академии. Высоченный забор из дикого камня, поверху — густой лес стальных прутьев, напоминающий акульи зубы. Ворота, окованные сталью, и хмурый, мордастый привратник со шрамом через всю самоварную морду. Видимо бывший вояка.

Стучал я недолго — три раза стукнул, и через несколько секунд «кормушка» в калитке открылась, и этот самый мордан отпер дверь, даже не спросив, кто я такой, и откуда взялся. Похоже, что его заранее предупредили. Другой здоровяк, который возвышался надо мной не менее чем на голову, проводил меня в дом — тихий, будто вымерший. Предварительно обыскав (я оружие не брал — все равно отнимут) Ну а я, пока шел, осматривал территорию на предмет отхода.

Что сказать…красиво живут богачи! Лужайки, цветники, прудик на заднем плане — все, как полагается дворянскому гнезду. Дом тоже красивый, похож на усадьбу, которую я некогда видел на Земле-1. Старинную усадьбу — то ли Тютчеву принадлежала, то ли еще кому-то. Белоколонный, с мраморными лестницами, полукругом спускавшимися к замощенной брусчаткой дорожке — прекрасный особняк. У меня даже что-то ностальгическое в душе проскользнуло. Вернуться бы домой! К обычной, нормальной жизни — без магии, со смартфонами и чушью в интернете! С бабками на скамейке у подъезда, и визгом мотоциклов, пролетающих по мосту через речку! Эх…не ценишь, а когда потеряешь — плачешь. Впрочем — если и возвращаться, то В ЭТОМ теле. В то тело, старое, простреленное, резаное ножами и рваное осколками — мне как-то и не хочется. Мда…человек никогда не бывает доволен своей судьбой. Такая уж у нас натура.

Меня провели в комнату, в которой не было ничего, кроме старого дивана и светляка, дающего не очень яркий свет, достаточный для того, чтобы в комнате было светло, как пасмурным днем. Окон в комнате не было, и пахло чем-то кислым — то ли застарелым потом, то ли блевотиной. А может и закисшей в диване кровью Вон, темные пятна в обивке — откуда взялись?

Дверь заперли, оставив меня стоять посреди комнаты в гордом одиночестве. Вероятно, отправились за центром принятия решений. Нужно только подождать. Я бы мог вскрыть эту дверь на-раз — замок здесь внутренний (если только снаружи еще не закрыли на засов. Но зачем вскрывать? Скоро она и сама откроется, и все узнаю.

Ждать пришлось два часа, не меньше. Может два с половиной. Но в конце концов в коридоре послышались шаги, и в замке провернулся ключ. Дверь открылась, и в нее вошли двое мужчин лет тридцати от роду, одетые во что-то вроде формы с цветами хозяина. Наверное — личная гвардия. Цвета эти я не знаю, мне только и дела есть, как чьи-то дурацкие вензеля да цвета запоминать.

Меня схватили за руки — без особой жестокости, но крепко, потом стянули их за спиной специальным кожаным ремешком — довольно-таки дорогим, кстати сказать. Ремешок практически артефакт, пропитанный магией — аккуратно затянули, так, чтобы не пережимал кровь, а если начинаешь дергаться, пытаешься ослабить, освободиться — он затягивается намертво и становится твердым, как сталь. Таким ремешком обычно вяжут особо ценных рабов, которых и упустить нельзя, но и покалечить не хочется.

Руки мои так и не отпустили — один боец справа, другой слева, и повели. Молчком, как и до того. За все время я не услышал от местных обитателей ни слова, сам тоже молчал — зачем задавать глупые вопросы? Скоро и так все выяснится.

Поход закончился в большой комнате, в которой, как сразу бросилось в глаза, имелся полный набор инструментов для максимального выдаивания информации от «клиента» — жаровня с углями, щипцы, ножи, с потолка свисали цепи с наручниками. На полу — такие же цепи, только уже приделанные к полу. Комната была разделена на две половины — собственно пыточную, и «чистую» — с кушетками, низкими столиками, уставленными тарелками и кувшинами. Похоже, что меня собрались рвать на части с максимально возможным комфортом. «Чистая» часть находилась выше пыточной примерно на метр, видимо для того, чтобы господ зрителей не забрызгало чем-нибудь нехорошим. Да и вообще господам положено сидеть выше черни, не опускаясь до ее уровня.

На этом самом помосте сидели сразу восемь человек — мужчина лет пятидесяти, женщина лет тридцати, при взгляде на которую сразу вспоминаешь корейскую индустрию пластиковой хирургии. Две девушки — одной лет шестнадцать, другой около двадцати. Четыре парня — от шестнадцати и до двадцати лет. Конечно же, возраст я определил на свой взгляд, и могу ошибаться. Все восемь человек смотрели на меня с интересом и ненавистью, что и немудрено — я их узнал. Это семья убитого мной парня — его братья и сестры очень похожи друг на друга, как и на покойного. А еще — на свою мать, довольно-таки красивую женщину.

Кроме этой семейки, в комнате полно народу — человек десять, не меньше. Начиная с двух коренастых пожилых мужиков в кожаных передниках, и заканчивая двумя слугами в чем-то вроде ливрей, которые прислуживали своим господам. Ну и гвардейцы — увешанные оружием так, будто собирались в бой самое большее через минуту.

— Это он, мой господин! — гвардеец картинно показал на меня пальцем, напоминая Ленина на городской площади, который стоит и показывает пальцем в никуда, ибо светлого будущего коммунизма увидеть теперь не может даже самый упоротый фантаст.

Господин легонько шевельнул рукой, и меня тут же привязали к здоровенному стулу, стоящему возле стены и прикрепленному к полу стальными скобами. Ни руками, ни ногами я двигать не могу — привязали с душой, не за жалованье.

— Итак, приступим! — встал с места главный — Перед нами преступник, убивший нашего сына и вашего брата. Мы уверены в том, что именно он это совершил. Сыщик, которого мы наняли, был полностью уверен, что убийца этот…недомерок. Но будучи человеком основательным и справедливым, я решил, что нелишне будет получить признание от этого негодяя. Хочу, чтобы он рассказал, как убил, и за что убил. Казалось бы, все просто — влить в него сыворотку правды, и мерзавец сам все расскажет. Но выяснилось, что этот недомерок закрыт для сыворотки, и она может его убить. А нам это не нужно! Нам нужно, чтобы он ответил за свое преступление так, чтобы неповадно было всем, кто в дальнейшем попробует покуситься на самое святое — нашу семью. Он должен умирать долго, трудно, молить о смерти! А потому — мы применим старые добрые средства получения истины. Палачи! Они развяжут ему язык. А мы посмотрим, как корчится в муках тот, кто убил члена нашей семьи, моего бедного мальчика…

Мужчина замолчал, и было видно, что он едва справился с волнением и заставил себя говорить спокойно, а не вопить, как пожарная сирена. После паузы он уже обратился ко мне:

— Эдвин Ольгард…от тебя зависит — умрешь ты быстро, или будешь умирать месяц, сгнивая заживо, без рук, без ног, без глаз. Расскажешь, как все было, за что ты убил моего мальчика — и умрешь легко.

Взгляд его дернулся в сторону, и я все понял — врет. Расскажи ему правду — и точно без пыток не обойдешься. Ну что же…поговорим! Только не о том, от чем ты хочешь услышать.

Отправить