Глава 19

— Пойдем! Да пойдем же!

Я поднимаю Содию с места, закинув ее руку себе на плечи, и медленно шагаю в сторону лестницы. У дверей в заведение ждет извозчик — я попросил официанта его «вызвать». Платье из шелка, скользкое, как черт знает что, а ко всему прочему женщина норовит соскользнуть на пол, и подол этого продукта местных кутюрье поднимается вверх, обнажая идеальную, без малейших следов целлюлита попу, ну и…все остальное с противоположной стороны. Я матерюсь, и как ни странно — по-русски, ни один язык не подходит для того, чтобы так энергично выразить свое отношение к происходящему. Как там в анекдоте? «Что говорит профессор, автор двадцати академических трудов по филологии, провалившись в открытый канализационный люк? То же самое, что и слесарь-сантехник Михалыч, разбивший при падении свою поллитру»

Одергиваю платье, чтобы прекратить слюнопад у окружающих меня мужчин, и стоически тащу свой крест по направлению к выходу. «Крест» стонет, что-то бурчит себе под нос, а из уголка рта на прекрасную грудь, практически выпавшую из декольте спускается тягучая нитка слюны, таинственно мерцающая в свете магических фонарей.

Уже когда, изнемогая под тяжестью женщины лежащей на плече я подошел к двери, мой груз внезапно активизировался, и руки, недавно только болтающиеся плетями зашарили у меня по поясу, а затем одна из них нырнула в штаны и ухватила меня за задницу, пробираясь в святая святых. Я взвыл, сдернул с плеча хулиганку, и не обращая внимания на то, что рядом стоял администратор и официант, хорошенько врезал Содие по обтянутой тканью заднице, так, что аж звон пошел по полупустому помещению. Вернее — практически пустому, ведь мы уходили последними. Содия до последнего, категорически не желала покидать насиженное место и требовала продолжения банкета. Потом стала кричать, что снимет комнату в этом чертовом борделе, и там оттрахает меня так, как видела это в сегодняшнем спектакле.

Мда…иногда в дамах, на вид абсолютно благовоспитанных и чопорных, просыпаются самые настоящие демоны страсти. Или это моих рук дело — кто, как не я накачал ее любовной магией? Развлекся, называется! Отомстил за пренебрежение моей мужской статью!

Вот потому я и не могу ее бросить. Сейчас ее хоть ротой гвардейцев трахай — она все равно ничего не вспомнит. Потому я не уверен, что мужчины, которые находятся рядом с нами, не поймут состояние дел, и не воспользуются случаем, чтобы…ну, понятно. Как говорится, перефразируя: «мы в ответе за тех, кого околдовали».

Уже сто раз проклял свою глупость. Ну, на кой черт мне надо было так развлекаться? Поел бы, посмотрел эту порнушку, да и пошел бы по своим делам, оставив Альфарец наслаждаться своим белым вином. Так нет же, выпендрился!

Кстати, весь ужин пришлось оплатить мне. И это тоже меня напрягло. Само собой, пьяная баба и не вспомнила, что обещала проспонсировать мое питание. Смешно, конечно, но факт есть факт. Не мог же я шарить в ее сумочке, которая сейчас болталась у меня на шее? Да и как-то не по-мужски это было бы…

Ладно, не обеднею. Сегодня неплохо «заработал». И кто говорил, что преступления не приносят прибыли? Циник, ага. Но попробуй остаться альтруистом, проработав двадцать лет в ментовке, а потом десять лет занимаясь только тем, что учился убивать людей всеми возможными способами? На той стороне на мне хватает трупов, на этой…на этой — больше. Гораздо больше. Так что нечего удивляться.

— Будешь слушаться? Будешь? — бью по заднице преподавательнице, она тихо всхлипывает и детским, тонким голоском отвечает:

— Буду, папочка! Не бей меня! Мне больно! Я все для тебя сделаю, все!

Тьфу! На душе стало еще мерзее. Неужели я раскрыл какую-то тайну, которую никому знать не следовало? Поворачиваюсь к администратору и официанту, тому самому пареньку, которого заколдовала Содия, и пристально смотрю им в глаза. Официант смотрит на задницу женщины, которая почти не прикрыта сползшим в очередной раз платьем, администратор же бесстрастен и спокоен, как будто такие сцены для него не то что не впервой, а вообще в ранге положенности, и тихо, веско говорю:

— Если узнаю, что вы болтаете об этом на каждом перекрестке — вернусь, и убью вас всех. А этот притон сожгу — и головешки не останется! Поняли?

Официант косится на меня, будто испуганный жеребец, администратор же чинно отвечает, сосредоточенно глядя в пространство надо мной:

— Не беспокойтесь, господин…я прослежу, чтобы ни слова не вышло наружу. Если смогу…

Я понимаю, лезу в кошель, достаю большой серебряник и кидаю его мужчине. Тот ловит, буквально вынимая его из воздуха, и с достоинством прячет в широкий пояс. Кивает, и делает жест что-то вроде земного «окей». Мол, «заметано!». А я с натугой вскидываю женщину на плечо и шагаю дальше. Администратор предлагал мне помощь в переноске «груза», двух дюжих кухонных рабочих, но я посчитал, что будет невместно, если чужие руки касаются почти обнаженного тела моей пусть и не подруги, но влюбленной в меня женщины. Потому с некоторым сожалением отказался. А сейчас вот пожалел, что не воспользовался услугой. Но да ладно. Авось зачтется! Где? Да где-нибудь. Благородный херр…не пожелал, видишь ли, чтобы его спутницу лапали за жопу. Что от нее, убудет, что ли? Дурак!

Наконец-то выхожу из трактира — прямо в густую, темную южную ночь. Да, именно что южную — здешний климат сродни сочинскому. Субтропики, можно сказать. Летом жара и влажность (море же!), зимой может и снег выпасть — прямо на пальмы.

Усеченный круг света метров десять в диаметре — над входом висит магический светильник. Тащу свою даму к пролетке, а в голове вертится: «Ночь, улица, фонарь, аптека. Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века — все будет так, исхода нет!» Цепочка ассоциаций, однако.

Подхожу к пролетке, кладу даму на сиденье повозки. Лошадь прядает ушами, всхрапывает, и начинает испражняться, попердывая и шлепая дерьмом по мостовую. Вонь стоит — неимоверная. Ругаюсь, и ставлю ногу на ступеньку пролетки. Издержки средневековья! И вдруг слышу:

— Вот он! Давай!

Вижу тень слева, автоматически качаюсь вправо, и тут же в крыло пролетки врезается то ли дубинка, то ли вообще что-то вроде булавы. В общем — «оружие ударно-дробящего типа». Крыло, покрытое черным лаком, тут же трескается, сыплются чешуйки краски и лака, лошадь ржет и дергается вперед, возчик ей не мешает — перепуганный, как и его «мотор».

Рука скользит к кинжалу, уже побывавшему сегодня в деле. Я не думаю о том, кто напал и почему. Главное ясно — меня хотят убить. А потому я без раздумий выхватываю одной рукой свое оружие, ножны которого крепко принайтованы к бедру (чтобы удобнее выхватывать!), и засаживаю его в глаз нападавшему, мгновенно отскакивая в сторону. А отскакиваю я потому, что нападавших здесь минимум трое — одного я уже считай завалил, двое обходят меня с боков, намереваясь доделать то, что не успел первый. Похоже, они еще даже и не поняли, что их товарищу пришел конец — труп даже не успел осознать, что он уже труп. Ноги убитого только-только начали подгибаться, а я уже перекатом подскочил ко второму и снизу засадил ему в печень, по самую рукоятку. И то же самое проделал со вторым, только не в печень, а в пах, по пути распоров бедренную артерию. Все это заняло считанные секунды — по секунде на человека, если не меньше. А дальше я бросился следом за убежавшей пролеткой, маячившей где-то в темноте, за пределами освещенного круга.

Администратор и официант, которые стояли у входа, возможно что ничего и не разглядели — все произошло в полумраке, свет сюда почти не добивал. Единственное, что могли увидеть, это то, как я убил первого нападавшего. Но тут уже ничего не поделать. Сомневаюсь, что они сейчас вызовут стражу — кому нужны эти разбирательства? Подождут немного, потом обшарят карманы убитых, и запрутся в трактире, справедливо решив, что за крепкими дверями лучше всего обсудить все происшедшее. Надеюсь, я им достаточно заплатил, чтобы не трепали языками. Ну а если и растреплют — буду от всего отказываться. Я не я, и рука не моя.

Хорошо, что не расстаюсь с кинжалом. Как говорил Учитель: «Кулаки, это, конечно, хорошо. Голыми руками можно и нужно убивать. Но если у тебя есть нож — тогда ты практически непобедим. Если, конечно, перед тобой не человек с мечом. Но и тогда у тебя есть шанс, особенно если находишься в тесном помещении. Пусть всегда при тебе будет нож, и тогда ты будешь спокоен за свою жизнь». А Учитель зря не говорит. И знал, как я умею работать ножом. Делаю это не хуже его самого. А может даже и лучше — это он сам сказал. Впрочем, может просто хотел меня так похвалить.

Пролетку я догнал в квартале от места драки. Трясущийся, как осина под проливным дождем возчик вцепился в поводья так, что я их у него едва выдрал. Пришлось дать ему пощечину, чтобы пришел в себя. И воняло от него свежей мочой — похоже, что упустил в штаны. Хотя и не буду его осуждать — запросто ведь могло и ему прилететь, как свидетелю.

Когда заикнулся, что нужно доставить даму по адресу — возчик категорически отказался и сказал, что никуда больше не поедет, пусть молодой господин убивает его на месте. Ни за что, ни за какие деньги!

И я на секунду задумался — может и правда его убить? Раз предлагает? Я на взводе, у меня адреналин в крови кипит, аж из ушей дым валит. А потом заставил себя подумать, и пришел к такому выводу: нефиг сейчас мотаться по городу, когда неизвестно — сколько еще бойцов были нацелены на мою душу. А если я не всех убил, и они устроят засаду по дороге? До дома Содии ехать довольно-таки далеко, она жила в квартале магов, а это надо будет объехать Закрытый город, в котором живет император, обогнуть его по дуге, а потом по кварталу купцов. Запросто можно меня обогнать и устроить горячую встречу. Или еще веселее — зная, что повезу пьяную магиню к ней домой, устроить засаду именно там. Да не такую — с дубинками и мечами, а хорошую — с арбалетами и луками. Получить болт в живот — эта перспектива меня точно не прельщает. Так что ехать надо совсем в другое место! Которое находится рядом. Там тоже меня могут ждать, но…будем надеяться, что террористов на все возможные адреса все-таки не хватит.

Едва успел вынуть дрыхнущую магиню из повозки, как извозчик гикнул, вытянул несчастную лошадь кнутом и умчался в ночь, даже не попытавшись потребовать от меня дополнительной платы «за страх». Я дал ему мелкую серебрушку, но по-моему если бы даже я вообще ничего не заплатил, он бы не обиделся и был бы счастлив, что вообще унес отсюда ноги. Ну что же…хочешь зарабатывать извозом — готовься к тому, что некоторые пассажиры окажутся не вполне адекватны. Работа «таксиста»…она такая. Опасная.

Почему пьяные и мертвые такие тяжелые? Меня всегда занимал этот вопрос. Если человек мертвецки ужрался, он кажется невероятно тяжелым, не таким, каким был бы в сознании. Ну а про мертвецов и говорить нечего — общеизвестно, что они вдруг становятся будто налитыми свинцом. Вот и Содия сделалась такой тяжелой, что при ее весе килограммов в пятьдесят, и при моей довольно-таки недюжинной для малолетки силе, я ее едва тащил на руках. Может потому, что устал? Или потому, что и сам хорошенько наклюкался. Удивительно, что в таком состоянии сумел завалить этих негодяев. У пьяного реакция совсем не как у трезвого.

Впрочем, и в этом нет ничего такого особенного. Я ведь прошел курс пьяного боя. Нет, не так: боя в пьяном состоянии. Учитель мне некогда сказал: «В твоей работе иногда нужно хорошенько выпить — хотя бы для того, чтобы не отставать от своих собеседников и не вызвать у них подозрений. Потому ты должен научиться вести бой даже тогда, когда едва стоишь на ногах, и в глазах все двоится. Ты должен собраться, выкинуть из головы хмель и вышибить дух их тех, кто решил тебя подпоить и потом пустить под ножи». Он поил меня вином, а потом мы сражались. Так что я умею драться и тогда, когда небо и земля норовят поменяться местами. Впрочем, до такого состояния сегодня я не допился.

Охранник на проходной посмотрел на меня с веселым изумлением и попытался рассмотреть, кого же я тащу, а потом потребовал пропуск на мой «груз». Пропуск я ему дал — серебряный такой, зазвеневший по столу. Такой пропуск его вполне удовлетворил. Лицо же «подружки» я ему рассмотреть так и не позволил, имя тоже не сказал. Охранник и не настаивал — «уплочено».

До своей комнаты добрался без происшествий, больше всего опасаясь, что меня возле нее поджидает Верга. Придется тогда объяснять — что за девица в моих объятиях, и с какой стати я тащу ее в свою постель при наличии «официальной» любовницы. Но нет, девушки у комнаты не было, а если ночью начнет стучать в дверь — сделаю вид, что крепко сплю и ничего не слышу.

Первым делом — налил ванну. От женщины попахивало — то ли потому, что свалилась на пол в повозке и там лежала, то ли…в общем — выпито было много, и пьяные не всегда могут в себе это удержать. Даже красивые женщины. Как она была, в одежде засунул ее в ванну. Уже в воде раздел донага, теперь уж наверняка убедившись, что дама ходит без нижнего белья — прополоскал платье, отжал, повесил сушиться. Потом занялся его хозяйкой.

Ну что сказать…это было делом не очень-то и простым. Дама так и не пришла в себя — с закрытыми глазами мычала, что-то бормотала, и даже пыталась отбиваться, ругаясь при этом как портовый грузчик. Однако я снова прибег к уже проверенному средству — нашлепал ее по голой заднице, после чего моя «подружка» сдалась, и только тихонько хлюпала носом и размазывала по лицу краску для ресниц (да, здесь до такого додумались — красят). Я намылил Содию, потер мочалкой, сполоснул, затем спустил воду, вытер заснувшую даму полотенцем, обернул им ее, и отнес в постель. После помыл ванну, снова набрал, сам вымылся, и наконец-то отправился спать рядом с посапывающей и улыбающейся во сне Содией. С минуту смотрел на ее улыбку, прикидывая — что же такое она видит во сне, из-за чего так счастливо улыбается? Ну а затем меня сморил сон. Нет, даже не так — меня просто накрыло, и я провалился в бархатную, теплую тишину. Чистый, сытый, рядом красивая женщина, которая забросила на меня руку и ногу — ну чего бы не уснуть и видеть сны? Да, до секса у меня в этот раз дело не дошло, хотя и всерьез подумывал об этом славном деле. Но так устал, так понервничал, что мозг мой, перегруженный информацией, дал команду на выключение. И я вырубился.

***

Содия проснулась от того, что ей ужасно хотелось по-маленькому. Так хотелось, что она едва не упустила, тем более что ей снилась речка ее детства, с журчанием несущая свои воды мимо зеленой лужайки. Во сне она оторвалась от губ Гериона, вздохнула, и сказала, что сейчас вернется, пусть только подождет! Отошла за кустики, присела, и…проснулась.

Первое, что увидела — лицо и грудь парня, рядом с которым лежала. Молоденького парня, очень похожего на ее первую любовь — Гериона, с которым она занималась любовью в тот славный солнечный денек. Герион служил у них конюхом, и они вместе частенько выезжали на конную прогулку. И как следствие — Содия без памяти в него влюбилась. И…кончилось это все дурно. Когда обнаружилась их связь, Гериона высекли, и выгнали со службы, ну а Содия…ее тоже высекли. Отец. Он любил ее наказывать, устраивая из наказания нечто такое, о чем Содия не могла рассказать никому. Даже сейчас, спустя много-много лет… Она боялась его до беспамятства, и когда отец умер — испытала облегчение. Это был редкостный мерзавец, который сделал все, чтобы испортить ей жизнь. И у него это получилось. Содия так и не стала настоящей женщиной, мечтающей о семье и детях. Детей она не любила, а мужчин меняла как перчатки, используя их, и потом отбрасывая в сторону. Будто таким образом мстила папаше, превратившего ее в свою игрушку с самого раннего детства. Так что семьи у нее нет, и никогда не будет. Впрочем, Содия по этому поводу ничуть не расстраивалась. Ей ее жизнь нравилась, и менять что-то в ней она не собиралась.

Медленно выползла из-под одеяла, осмотрелась в тусклом свете, идущем из окна. Увидела дверь, ведущую в туалет, он же ванная комната, и легко ступая отправилась справлять свои делишки. Через пять минут, стоя у зеркала, висевшего в ванной (Дорогая вещь, откуда такая у молодого парня? Наверное осталась от предыдущего жильца), огладила бедра, грудь, провела ладонью по плоскому, как доска животу и осталась довольна — выглядит не хуже, чем пятнадцатилетняя девчонка. Даже лучше! Эти малолетние дурочки не понимают, как правильно содержать свое тело, а она знает — как сделать так, чтобы не было целлюлита, чтобы не висели ягодицы, чтобы грудь торчала вперед. И чтобы от тебя всегда хорошо пахло.

Содия вдруг поморщилась, отрывочно вспомнив то, что вчера происходило. Как она пила вино, возбужденная присутствием этого мальчишки, как пыталась заглушить вспыхнувшую страсть, напоминая себе, что такие как он не в ее вкусе, что она любит зрелых, опытных мужчин, что… В общем, в конце концов она набралась так, что уже не помнит окончание вечера. И это печально. Было у нее что-то с этим парнишкой, или нет? По логике — должно было быть — не так же просто они оказались в его постели? Неужели всю ночь так и проспали, и он не воспользовался ее…хмм…расслабленным состоянием? Мужчины все одинаковы — стоит оказаться в их руках беспомощной и растекшейся как вода — будешь потом ходить враскоряку несколько дней, морщась и ругая себя за глупость. Проверено, и не раз!

Она ощупала себя, внимательно обследуя кончиками ухоженных пальцев особо интимные места…нет, все вроде в порядке, не болит. И нет следов того, что ей воспользовались, пока она была без сознания. Содия вначале удивилась, потом разозлилась: этот щенок что, побрезговал ее телом?! Ее совершенным, прекрасным, лучшим в мире телом, в которое она вложила столько средств и сил?! Да как он посмел! Что он о себе возомнил, мерзавец?!

А может она стала непривлекательна? Может, уже не спасает ни магия земли, ни упражнения, которые она с истовостью маньячки делает каждый день по два часа?

Снова встала перед зеркалом, осмотрела тело внимательнее, чем раньше. Да нет же! Была бы она мужчиной — трахнула бы такую женщину во все возможные отверстия! А потом еще бы повторила — два, три, десять раз! Пока не запросит пощады! Так в чем дело? Может он импотент? Или любит мужчин? Хоть он и отказался, что ему нравятся мужчины, да мало ли что скажет парнишка пятнадцати лет от роду — может он стесняется своих наклонностей, дурачок… Вот Содия любит и мужчин, и женщин — так что такого? Женщины чистенькие, гладкие, всегда хорошо пахнут, и знают, как доставить удовольствие другим женщинам. Так почему Содия должна отказываться от секса с такими прекрасными партнершами? Это же естественно! После грубых, пахнущих потом мужчин иногда хочется нежной, постанывающей под твоим язычком красотки. Ощутить гладкость ее бедре, вдохнуть запах притираний и мускуса…это же прекрасно!

Но все равно обидно. И досадно. Но поправимо. Она же еще здесь! И парень никуда не сбежит!

Содия осмотрелась, и первое, что заметила — висящее на держалках свое платье. Подошла к нему, понюхала, поморщилась. Мдаа…похоже вчера она была не на высоте. Воняет, как из помойки. Непонятно, как в таком платье добираться домой. Зачем домой? Переодеться, конечно же! Ну не в платье с разрезом до пояса и без нижнего белья расхаживать по Академии и читать лекции?! Это шокирует не только студентов (те-то будут рады зрелищу), преподаватели начнут болтать всякую ерунду, а то еще и пожалуются ректору. Особенно эта мерзкая Гренда Боссом, старая кошелка, которая считает себя светочем нравственности. Старая дура! Лучше бы задницу себе поправила, а то висит, как бурдюк с кислым молоком!

Содия вздохнула, и начала шарить по шкафчикам, решив завершить ревизию. Нашла кое-что интересное, подняла брови — а мальчик-то продвинут в вопросах секса. Все у него есть — от различных видов масла, до средств очищения кишечника. Неужели и правда он ходок по мужчинам? Или это приготовлено для подружек? А может опять же — осталось от предыдущего жильца?

Содия выбросила эти мысли, выбрала то, что ей нужно, и забралась в ванну, включив душ не на полную мощность, так, чтобы не сильно шумел. Ей не хотелось раньше времени разбудить парня. Мужчину надо брать тепленьким, пока он еще спит и совершенно беззащитен. Содия всегда была сторонницей того, что женщина должна быть чиста, как снег на вершинах гор. Женщина, от которой дурно пахнет, растеряет всех своих любовников за считанные дни. Мужчины любят невинность и чистоту. И надо дать им и то, и другое. Кстати сказать — Содия восстанавливала девственность шестнадцать раз. Пусть вначале немного больно, но это так забавляет! Мужчины на полном серьезе думают, что женщина в тридцать лет может быть девственницей! И сохранила ее для него, единственного! Ха ха ха…

Через пятнадцать минут она была полностью готова. Чиста снаружи и внутри, причесана, и прекрасна, как распустившийся утром цветок.

Прошла к постели, посмотрела на парня…да, очень, очень милый парнишка! Она с первого взгляда определила, когда его увидела, что из него получится прекрасный мужчина, когда этот милый мальчуган вступит в пору зрелости. Чуть-чуть не хватает брутальности, уж больно нежная кожа, гладкое лицо с пухлыми губками, и…слишком милый и красивый. Нарядить его в женское платье — получится милая девушка.

Содия хихикнула про себя, и медленно откинула одеяло с парня. И тут же с удовольствием отметила, что его мужское достоинство ничуть не меньше, а то и побольше, чем у многих мужчин, которых она знала. Не такой, чтобы совсем уж испугаться — это только в мужских глупых мечтах женщины любят такие, как у жеребца. Но очень даже достойного размера, и как раз…какой ей нужен сейчас.

Содия встала на колени, на постель, потом легла поудобнее, и приняла парня в свои горячие губы. Он вздохнул, слегка пошевелился, Содия улыбнулась, и начала делать ЭТО быстрее. А когда почувствовала, что он готов — оседлала своего нового любовника, со стоном наслаждения констатируя, что это то, что ей нужно было именно сейчас. И лучше, наверное, и быть не могло.

Они занимались сексом до того самого момента, когда солнце полностью вылезло из-за горизонта и залило мир ярким потом горячих лучей. Эдвин оказался на удивление умелым любовником, такие в жизни Содии встречались довольно-таки редко, можно пересчитать их по пальцам одной руки. Странное ощущение? Иногда, когда закрывала глаза, ей казалось, что занимается любовью не с молоденьким парнишкой, а с опытным, взрослым мужчиной лет на двадцать старшее ее самой. Настолько он знал ВСЕ, что нужно было знать опытному мужчине. Соединение мальчишеского пыла и умения взрослого любовника — это было потрясающе и ново.

Она взлетала к вершинам наслаждения не раз, и не два — к тому моменту, когда они решили что все, хватит, сил больше нет — Содия кончила не менее десятка раз, и лежала опустошенная и даже ошеломленная. Она вдруг поняла, что теперь будет думать об этом парне днями и ночами, мечтая повторить эту ночь много, очень, очень много раз. И злилась на себя за то, что не удержалась и трахнула мальчугана. Ведь их связь невозможна, в высшей степени порочна — преподаватель и студент первого курса! Да это же…скандал! Один раз еще может проскочить, два, три…а потом все равно заметят, пойдут слухи, и…ей не хотелось терять выгодное и денежное место. Конечно же, она не пропадет — сильный маг всегда найдет себе место. Но так не хочется уходить из насиженного, теплого гнезда!

И все равно — она ничего не могла с собой поделать. Она мучительно хотела ЭТО повторить. Следующей ночью, и другой, и третьей.

А еще — заранее ненавидела всех этих мерзких молоденьких девок, которые кувыркаются в постели с ее молодым любовником, отнимая у Содии великолепные минуты наслаждения.

Впрочем, может потому она и получала такое удовольствие от секса с этим парнишкой, что запретный плод слаще всех плодов на свете? Может если бы ей не грозили неприятности, наслаждение не было бы таким острым? Она ведь психолог, и кто как не Содия знает все потаенные страсти человека.

Об этом она подумает завтра. А сейчас надо решить, как выбираться из комнаты своего любовника, если в коридоре уже слышны шаги и голоса. И очень не хочется надевать вонючее платье, в котором потом тащиться через весь город.

Проблему решил Эдвин — он предложил Содие одеться мальчиком, благо что она по росту и комплекции соответствует его габаритам. И тут же с улыбкой потребовал, чтобы любовница в обязательном порядке вернула ему одежду, когда в ней отпадет необходимость. Ибо он беден, а вчерашний ужин вместе с поездкой домой и так пробили дыру в его бюджете. Потом спохватился и слегка покраснел: «Забудь! Это я так…ляпнул не подумав». Содие стало и неудобно, и смешно — значит, вчера не расплатилась за ужин, и все повесила на мальчугана? Хороша же она в его глазах! На ней украшения стоимостью в сотни золотых, а она развлекается за счет своего нищего любовника! Стыдно, да.

Мальчик из нее получился очень даже милый, ей даже понравилось — приключение! Прикрыла лицо капюшоном курточки, и теперь никто не сможет сказать, что выскользнувший из номера Эдвина паренек на самом деле преподавательница Содия Альфарец. Впрочем, все равно на всякий случай дождалась, когда в коридоре не будет никого из студентов. Ждать пришлось минут пять, и то…едва не попалась.

Охранник выпустил из Академии без проблем — это впускают, рассматривая пропуск, а раз уж находится на территории Академии — значит, с документами все в порядке. Как-то же пропустили?

На улице тут же поймала извозчика, и скоро ехала домой, прислушиваясь к ощущениям внутри организма. А ощущения были очень даже приятные. Усталое и кое-где натертое тело мягко и сладко ныло, в животе до сих пор подрагивало и сжималось, когда Содия вспоминала случившееся ночью, и прикрыв глаза, она глупо и блаженно улыбалась. Ей давно не было так хорошо.

А расходы парнишке она возместит. Денег у нее полно, а куда девать деньги, если не на свои удовольствия? И первым делом — как следует одеть парня. Чтобы не было стыдно с ним выйти в свет.

Впрочем, ей давно уже плевать на мнение света. В глазах этих ханжей она уже имеет репутацию шлюхи, охотницы за чужими мужьями. Так одним слухом больше, одним меньше… Ничего, как-нибудь утрясется. Зато отыскала такой бриллиант, что…и кто бы мог подумать? Скромный, невзрачный парнишка, и вот тебе! Сокровище!

Кстати, а что случилось с ее амулетом? Почему пуст? Надо будет зарядить, нельзя выходить без магической защиты. Но это потом. Все потом!

Содия снова прикрыла глаза, откинулась на спинку скамьи, ее рука поднялась вверх и сквозь ткань рубахи тихонько погладила напрягшуюся, выпуклую грудь с острым соском. Сжала ее, и…Содия невольно вздохнула. Картины этой ночи снова встали перед ее глазами. Хорошо!

Отправить