Глава 16

— Зачем, зачем вы это сделали, студент?! — ректор выскочил из-за стола и заходил по кабинету, заложив руки за спину. Побегал, остановился передо мной, стоящим навытяжку, посмотрел мне в лицо и со звуком: «Уууу!» — погрозил пальцем. Что это должно означать — я так и не понял.

Потом ректор подбежал к Диссамблю, стоявшему чуть подальше от меня, у окна, задумчиво наблюдавшему за происходящим в саду, и яростно, срывающимся голосом завопил:

— А все вы, Диссамбль! Все вы, с вашими опытами! Кто разрешил использовать снадобье усиления?! Как так вышло, что вы позволили черному магу убивать?! А если бы он убил людей?!

— Если уж вы приняли черного мага в Академию, то вероятно оценивали его возможность убивать — холодно парировал профессор — Что касается его способности убивать, то я до сих пор не уверен, что он на это способен. Потому что не может убить даже свинью!

— Студент Ольгард, почему вы не убили этих животных? — вмешалась Содия Альфарец, на щеке которой красовалась здоровенная царапина от когтей обезьяны. Смыть дерьмо успела, даже прическу сделать успела, а вот царапину еще не устранила. Впрочем, и царапина ее не портила — красивая женщина!

— А почему я должен их убивать? — пожимаю плечами — Они мне ничего плохого не сделали. А я не забойщик на бойне, чтобы вот так расправляться с ни в чем не повинными животными. Я вообще не хочу никого лишать жизни! И вообще это подло — засунуть животных в клетки и потом смотреть, как они медленно и мучительно умирают. Не ожидал от наших преподавателей такого!

— От наших преподавателей можно ожидать чего угодно! — ядовито проскрипел ректор, и тут же спохватился — Не о том речь. Почему вы тогда просто не отказались от эксперимента? Зачем было выпускать животных из клеток?

— Я не ожидал, что все так получится — честно ответил я — Думал, что слегка попугают этих напыщенных бол…хмм…в общем — пугнут преподавателей, потом загонят животин в клетку и увезут. Не думал, что они устроят такую бойню. Кстати, надеюсь, никто не умер?

— Не умер — мрачно ответил Диссамбль — Но не вашими стараниями. Инквизиторы едва не погибли. Если бы на месте не было заведующего лекарской кафедрой — точно бы истекли кровью.

— А что сталось с животными? — задал я мучивший меня вопрос — Поймали?

— Ловят — нехотя ответил профессор — Кабана. Обезьяна убежала в город. Кабан перепрыгивать забор не умеет, так что никуда не денется. Надеюсь.

В этот момент за окном завопили — кто-то истошно кричал что-то вроде: «Обходи слева! Слева, долбо…! Да что же вы за идиоты?!»

Потом раздался совсем уж дикий вопль: «Аааа! Сволочь! Сволочь! Лекаря! Лекаря давайте! Сука!»

Я усмехнулся про себя, сохраняя скорбно-мрачный вид — похоже, что у ловцов все не так уж хорошо получается, и этот кабан, больше напоминающий трицератопса, еще даст им как следует прикурить. И поделом!

— Что там? — забеспокоился ректор — Бассом, узнайте, в чем дело?

Секретарь, мужчина лет сорока, шагнул к двери, но она открылась сама, и в кабинет вошел начальник охраны, кряжистый человек, явно из бывший военных. Он отдувался, вытирал пот с лица, а правая его рука с тыльной стороны была испачкана красным.

— Что случилось? — спросил ректор, не дав раскрыть рта новоприбывшему — Пойман? Убит?

— Это смотря кто… — проворчал главный охранник — В этого хряка вселился главный демон ада! Мы загнали его к административному зданию, но кабан увернулся от копий, снес трех бойцов — одному едва не вывернул кишки — и снова ушел в парк! Парк большой, если как следует затаится…в общем — нужно самое меньшее две сотни людей, ставить их цепью и вытаптывать! И не факт, что не уйдет. Он хитер, как сто демонов! И силен как бык!

— И не надо ухмыляться, молодой человек! Это ваших рук дело! Вот вас бы и заставить искать эту тварь! — это ректор мне.

Я с трудом стер с лица ухмылку, и это было довольно-таки сложно. Не знаю почему, но я очень сочувствовал кабану. Чем-то он похож на меня — такой же узник, которого того и гляди пустят на мясо. Пусть перед смертью порезвится. Все равно догонят и убьют, но…пусть пока поживет.

— Идите, найдите и уничтожьте эту тварь! — ректор посмотрел на главного охранника — Нет пока возможности добавить вам людей! И вообще — считаю, что десяти человек хватит, чтобы загнать одну свинью. Вы что, совсем неумелые? Кабана они не могут подстрелить! Смешно!

— Вам смешно… — обиженно прогудел начальник охраны — Вы бы видели этого гада! Таких надо в армию — он бы все войско врага вытоптал за считанные часы! Где наши маги?! Почему они не помогают?! Между прочим — их рук дело! Это они сюда его привезли! А мы расхлебывай! Три человека вывел из строя за три секунды!

— Идите, идите! — махнул рукой ректор, и дождавшись, когда подчиненный уйдет, посмотрел на меня со смесью ненависти и ярости — О Создатель, будь проклят тот день, когда вы, Ольгард, попали в Академию!

— Как будто я рад был тут оказаться… — не выдержал я — Мне ваша Академия…

Я прикусил язык, решив что молчание все-таки если и не золото, но кучка серебра — точно. За язык можно сильно пострадать! Аксиома, конечно же. И банальность. Но так реально…

— Подождите! — это психологиня. Похоже сейчас меня будут разбирать по досточкам.

— Подождите! — повторила Содия — Ольгард…Эдвин, скажите, и все-таки…почему вы не стали убивать этих зверей? Искренне, правду! Я помню — вы сказали, что не хотите никого убивать. И мне послышалось тут «НО». Есть тут «НО»?

Молчу. А что я скажу? Вернее — что могу сказать? Если искренне.

— Ну что молчите? Значит, «НО» тут есть. Какое — «НО»? Звери ничего не совершили, вам не угрожали. Потому вы их не убиваете. А если бы совершили? Ну, например — кабан безумен и убил…ребенка. Или женщину. Убили бы его?

— Простите, но глупый вопрос! — не выдерживаю я — Какого ответа вы ждете? «Нет, я все равно не убью живое существо, даже если он совершил такое злодеяние!» — так, что ли? Ясное дело — убью. Нападет на меня — тоже убью. И есть захочу — убью. Но вот так — в клетке, мучительной смертью — это только наши преподаватели могут устроить! Я такого не сделаю!

— Ага! — Содия торжествующе смотрит на Диссамбля — А я вам говорила! Я была против этого эксперимента! И хорошо, что студент отказался это совершить! У нас в руках…хмм…у нас в Академии — черный маг. Юноша, который жизни не видел! Белый лист бумаги, на котором можно написать все, что угодно. И что вы пишете? К чему приучаете? К убийству? Да вы на него посмотрите — чистый, юный, домашний мальчик, который и ребенка не обидит! Который даже своего обидчика не убил! Который любит весь мир! И что вы из него лепите?! Убийцу?!

— Вы перехлестываете — вяло бросил профессор, глядя в окно — Ему же не человека подставили убивать. Хряка и так хотели заколоть на мясо — а у нас он бы послужил науке. Обезьянку хотели удавить — она весь дом загадила. Хозяин свечку поставил в храме, когда ее отдал. Радовался. Так что…причем тут убийство? Кстати, Ольгард, а человека могли бы убить? Ну…если он виновен?

— Запрещаю! — тут же вскинулся ректор — Запрещаю проводить опыты на людях! Диссамбль, вы переходите все границы! Чтобы потом пошли слухи, что у нас казнят преступников?!

— О нас и так уже идут слухи — скривился Диссамбль — И кстати сказать, слухи эти касаются как раз Ольгарда! Вы знаете, что вся Академия считает его убийцей…сами знаете кого?

— Чушь! — фыркнула Содия — Вы на него посмотрите! Разве он мог бы справиться с этим здоровилой? Да тот чуть не на голову выше Ольгарда! Студенты умеют придумывать истории. Кстати, сыщик, что у нас был — уехал ни с чем, вы это знаете. Почему он не прихватил Ольгарда, если мальчик убил этого наглеца? Да, а что вы смотрите? Покойного…я даже имя его называть не хочу — ненавидела вся Академия, за исключением близких друзей этого типа. Он даже мне умудрялся сделать непристойные предложения! Я молчала, потому что не хотела иметь неприятностей с его родителями. А вот надо было написать докладную! Бедный мальчик…навесили на него грязные слухи, и теперь…

— А что теперь?! — внезапно резко выкрикнул ректор, покраснев и вытаращив глаза — Теперь он ходит в героях! Начальник службы безопасности доложил мне, что этот «домашний мальчик» теперь ходит в героях у всей Академии — за исключением небольшой группы бывших друзей покойного! Ну как же — убил, и ушел от справедливой кары! Вот так, дорогая коллега!

— Я настоятельно попрошу не марать мое честное имя — мрачно-веско сказал я — Если считаете, что я виноват в смерти этого парня — арестуйте, судите. А не за что судить — так и не марайте меня беспочвенными подозрениями! В конце концов, я потомок древнего дворянского рода, пусть и остался в нем только один. Мои предки служили императорам две тысячи лет!

— Видите? — ядовито спросил ректор — Этот мальчуган не так прост, как вам кажется! Ишь, как зубки-то показывает! Что же с вами делать, юноша? Сами-то что думаете? Что мне делать?

— Ничего не делать — дергаю правым плечом — Сообщите, что в некий эксперимент закончился тем, что подопытные животные вырвались из клетки. И что никто в этом не виноват — иначе будут обвинять Академию в том, что она не соблюдает правила безопасности. И я не буду рассказывать, что весь цвет академической науки был обосран обезьяной и затоптан свиньей.

Молчание. Голос ректора:

— Иди к себе, отдыхай. Потом поговорим еще…если понадобится.

Ну что же…вышел, плотно притворил за собой дверь. Пусть пообсуждают. Только результат будет один — замнут, да и все. Ничего они мне не сделают.

***

— И что скажете?

— Ну что сказать…парнишка-то прав. Если эта история вылезет наружу…дурно мы тут смотримся. Я дал ему снадобье усиления, рискуя его способностями, а может и самой жизнью — инквизиторы настояли. Кстати, не без вашего участия! (смотрит на ректора) Если бы не вы, я бы послал их подальше!

— Инквизиторы всем нам могут устроить неприятности — поморщился ректор — будут лезть, совать нос куда не нужно. Вам это надо? Мне — нет! Еще неизвестно, как они пронюхали, что у нас появился черный маг. Кто-то докладывает им, это точно. Интересно, кто этот мерзавец?

— Да кто угодно, начиная со студентов, и заканчивая преподавателями — фыркнула женщина — И да, я согласна с уважаемым профессором: это дело надо похоронить.

— Я бы с удовольствием отчислил этого…хмм…студента Ольгарда — мечтательно вздохнул ректор — Только ведь нельзя. Закон, есть закон. Он должен учиться, иначе…

— Иначе вам не поздоровится? — понимающе ухмыльнулся Диссамбль — Кто за него просил? Кто его сюда пристраивал?

Ректор молча показал пальцем вверх, и все, кто был в комнате тоже посмотрели в потолок. И промолчали, хотя все трое отчетливо увидели на потолочной панели здоровенного паука с крестом на спине. Ясно было, что устраивал в Академию этого парня вовсе даже не паук-крестовик.

***

— Эй ты! Да, ты! Тебе говорю, отродье!

О господи…мне только этого не хватало! Я ждал их гораздо раньше, сразу после смерти предводителя. Но эти придурки почему-то тормозили. Я так и не понял — почему. Ждал, что наедут на меня в первый же день после того, как. Но прошло довольно-таки много времени, и вот… Видимо, им надо было вначале убедить себя, что ЭТО сделал я, потом убедить друг друга, что наезд на меня будет безопасен для этой шайки, и затем уже поймать меня в коридоре возле двери, ведущей в мою комнату. Кстати, это те самые уроды, что насиловали Вергу вместе со своим главарем. Так что…виновны! Я и сам-то слегка подзабыл про них, просто руки еще не дошли, а вот теперь… Не знаю, кто участвовал в изнасиловании, вернее — не знал. Теперь знаю. Вот они, все трое собрались!

— От отродья и слышу — говорю холодно, с глумливой усмешкой — Чего тебе, деревенщина?

Замахивается, занося здоровенный кулак, но его останавливает другой парень — полная противоположность первого, кряжистого, похожего на борца-вольника. Этот — худой, длинный, с вытянутым, и будто вечно плаксивым лицом:

— Не надо! Все смотрят! Выгонят ведь из Академии, или штраф заставят платить! Все бои — только на Арене, по правилам!

Кулак опускается, пальцы разжимаются. Кряжистый тяжело дышит, и лицо его искривлено гримасой ненависти.

— Вызываю тебя на бой! — шипит он, и снова сжимает пальцы в кулаки — До смерти!

— А я не принимаю бой — снова ухмыляюсь, и шагаю к своей двери — Ты сильнее меня в три раза, и наверное быстрее. И старше на пять лет! Я что, дурак? Ты вообще знаешь, придурок, что запрещается вызывать на дуэль студента при разнице в возрасте больше чем в два года? Мне пятнадцать, осел! А тебе девятнадцать! Ты вообще дуэльный кодекс читал?! А если попробуешь меня избить — я напишу жалобу и добьюсь, чтобы тебя исключили. Понял, осел?

Говорю это тихо, с веселой, ласковой улыбкой. Какие бы они ни были идиоты, но все равно должны испугаться. Исключат из Академии — смерть! В крайнем случае могут принять в Академию простолюдинов, но и то…надо очень постараться. И кроме того — могут присудить огромный штраф, такой, что этого парня родители вывесят и высушат.

— Трус! Ты трус поганый! — задыхается от ярости крепыш, и я довольно киваю:

— Ага! Трус! А ты идиот! Пошел отсюда!

Вхожу в комнату и захлопываю дверь перед носом ошеломленных мстителей. Кстати, да — есть такой пункт в дуэльном кодексе, и в нем говорится, что меня нельзя вызвать на дуэль, если разница между мной и вызывающим более двух лет. В юности два года разницы в возрасте — это все равно как разница в силах между стариком девяноста лет, и сорокалетним мужчиной. Кстати сказать, считаю, что такое правило введено очень даже разумно. И скорее всего после того, как среди студентов первый курсов начался натуральный падеж — их просто убивали на дуэлях старшекурсники. Как говорится, все пункты техники безопасности написаны кровью пострадавших.

Ну что же…теперь все ясно. А то неизвестность меня слегка напрягала. Теперь стоит ждать нападения где-нибудь за пределами Академии. Здесь эти придурки ничего такого делать не будут. Трусливые твари… Завтра выходной день, пойду на рынок. Там и посмотрим, что эти типы придумали. Я даже им слегка помогу приблизить мечту…

Вечер прошел без приключений — занялся домашними делами, например, постирал. Задумался о том, что неплохо было бы завести служанку. Как-то неуместно отпрыску королевской крови стирать самому. Да и в номере убираться кому-то надо. Мне влом вытирать пыль и мыть полы. А чтобы завести служанку, надо иметь деньги, которых у меня пока что ограниченное количество. На жизнь хватит, и на безбедную, но чтобы завести слуг…этих денег явно не хватает. Насколько знаю, у всех, кто живет в платных номерах, имеются слуги — приходящие, конечно же, слугам студентов жить на территории Академии запрещено.

Смешно звучит: «слуги студентов». Но что поделаешь, если так обстоят дела. Большинство из здешних учащихся и дня не прожили без мамок-нянек и слуг, которые надевали им штанишки. Даже у самых нищих дворян обязательно имелись слуги — вольнонаемные, или рабы, которые работают по дому.

В столовой, на ужине, ко мне никто не подходил, только смотрели и перешептывались. Никого из тех, с кем общаюсь, не встретил. Не было ни Керла, ни Верги, ни других ребят, с кем более-менее сошелся. Да и слава богу…за все годы, что я живу в этом мире, с одногодками я практически не общался. Ну о чем может говорить с детьми взрослый мужик на склоне лет? Это даже не смешно. По здешним меркам все эти подростки совершеннолетние, но черт подери — какие же они…нет, не глупые…недалекие — вот это слово! Недалекие, необразованные, зашоренные! И притом при всем — взрослые, физически и морально сложившиеся люди. То, что им по пятнадцать лет ничего не значит — в средневековье, коим так и тянет назвать здешний период времени, взрослеют рано, и умирают рано. Все, как на Земле…настоящей Земле.

Ждал, что Верга придет ко мне ночью. Не пришла. То ли ей нездоровилось после наших с ней хулиганств (что немудрено!), то ли были какие-то другие причины, но…я спал один. И честно сказать — спокойно и хорошо. Я вообще не люблю, когда кто-то спит рядом со мной, чувствую себя некомфортно. То ли привычка старого холостяка, то ли…привычка жить «на-щелчке», когда рычажок предохранителя сдвинут, и пистолет готов к стрельбе. Уснешь, а соседка тебе и воткнет нож в спину. Так что когда та же Верга была в моей постели, я дремал, но не так чтобы уж глубоко. Можно сказать вполглаза. Провалюсь в дрему, а сам все слышу и вижу. Впрочем, поспать она мне и не давала. Энергии у этой девчонки хватит на роту солдат. Откуда что и берется-то…пре ее стройных формах.

Утром позволил себе поваляться подольше — все-таки выходной день! Воскресенье! Здесь оно называется не так, что-то вроде «седьмой день завершение», если дословно, но суть все та же — в этот день работать нельзя, ибо в воскресенье Создатель отдыхал после создания мира, и кто мы такое, чтобы противиться его воле? Святое дело — воскресный отдых!

С вечера приготовил три камзола, рубахи, штаны, сложив их в найденный тут же мешок. Отнесу на переделку в швейную мастерскую. Мне не стремно, я ведь на войне, а на войне нет брезгливости и сомнений. Если твоя обувь развалилась — сними ботинки с мертвеца и носи. Все, что способствует твоему выживанию — в ранге положенности.

В столовой народа почти не было — она уже закрывалась, оставалось минут пятнадцать до сигнала колокола, так что я быстренько позавтракал подстывшей яичницей с беконом (очень разумный завтрак!) и куском черного пряного хлеба, выпил кружку теплого, как моча узвара из лесных ягод, и довольный, насвистывая какую-то земную мелодию (никак не могу отвыкнуть от этой привычки!) отправился в свою комнату. Быстро собрался, и через пятнадцать минут я уже шагал по шумной, пыльной улице, уворачиваясь от бесцеремонно толкающихся, наглых горожан.

Да, кстати сказать — городской люд отличается абсолютной наглостью и бесцеремонностью, и сравнить могу только с водилами в крупных городах Земли. Переть по встречке, обгонять по обочине, подрезать, пока тебе не навесят по морде — это считается нормально для настоящего (вах!) мужчины. Так и здесь — не увернешься, тебя шибанут плечом так, что может оказаться в канаве. И всем пофиг на тебя, если ты ниже их ростом. Ну а я не очень-то выдающихся габаритов, потому сам бог велел врезать мне так, чтобы я со своим дурацким мешком покатился в лужу лошадиной мочи. Право сильного — это наша жизнь.

Кстати сказать, если бы я вырядился в форму студента Академии — скорее всего меня бы не трогали и уступали дорогу. Потому что во-первых — я дворянин, а от дворянина можно огрести люлей просто-таки сходу, и ничего ему за это не будет. Ибо посягнувший на дворянина есть преступник, даже если он просто разбил ему нос. Могут и казнить. Если поймают, конечно.

Во-вторых, студент Академии — маг, а маги не отличаются долготерпимостью и добрым нравом. Дворянская спесь в купе с умением колдовать — что может быть страшнее? Про магов всегда ходили страшилки на уровне «Девочка, закрой дверь, к тебе летит гроб на шести винтах!». Маг может тихонько колдануть, и у тебя яйца отвалятся — так думает любой простолюдин, и не только простолюдин. Впрочем, скорее всего эти слухи поддерживают сами маги, чтобы к ним было побольше почтения.

Но я оделся как обычный горожанин — что-то вроде приказчика в лавке купца, или младший сын торгаша. Добротные, не новые ботинки, рубаха с длинными рукавами, заправленная в штаны с добротным кожаным поясом, на котором висит кошель, и небольшой, хорошей стали нож, скорее кинжал с обоюдоострой заточка и крестовидной гардой, способной принять на себя удар сабли или тонкого меча вроде шпаги. Все хорошего качества, неброское, и такое, что не стесняет движения. И перед людьми не стыдно, и для боя сгодится.

А то, что будет бой — я по большому счету и не сомневался. Заметил их еще у Академии. Вероятно, им кажется, что они такие продуманные, такие опытные, великие мастера слежки. Шляпу на глаза, оглядываться как можно подозрительнее, жаться к стенам домов — так делают все опытные шпики. Ну а выслеживаемый, конечно же, полный дебил, и ничего не замечает!

Вот чего не отнимешь у этого мира, так это того, что все лавочники готовы расстелиться перед тобой, когда почуют запах денег. Никто тебе не скажет, что ты не так одет, или не так посмотрел, и потому они тебя не будут обслуживать. В Сочи, помню в магазинах висели объявления, что в пляжной одежде — шортах и купальниках — заходить нельзя, обслуживать не будут. Идиоты! Им деньги принесли — радуйся, встречай поклонами! Ан нет…рожи воротят, придурки. Тут же такого нет. Пришел какой-то парнишка, принес кучу барахла, чтобы перешить под себя — так счастье! Великое счастье! Клиент! Улыбаются, кланяются, просят еще приходить и приносить! И даже не спросили, где я это барахло добыл. Впрочем, я сам пояснил — осталось от старшего брата. Мол, надоели ему, и он отдал шматье мне. Вензеля рода покойного я спорол заранее. И кстати сказать — нарисовал вензеля своего Клана, чтобы нанесли на одежду там, где и положено. На два камзола. На третий — ничего.

Ботинки, новехонькие и ненадеванные, обменял в лавке обувщика на добротные, размером поменьше. Тоже хорошие, хотя и похуже качеством. Нет, не так — не качеством похуже, а отделкой, вышивкой и все такое. Мне такие клоунские сапоги ни к чему, чем проще, тем лучше. Ни золотых, ни серебряных нитей, зато кожа мягкая, подошва крепкая и не скользит. Башмачник остался очень доволен сделкой — явно «приобул» меня с разницей в стоимости — как минимум раза в два. Но я не в обиде — ему тоже надо зарабатывать, а мне досталось на халяву, если не считать за труд убийство хозяина вещей. Да, совесть меня не гложет. Я циничный убийца, выглядящий как мальчишка.

От башмачника отправился в сторону порта, туда, где народа поменьше, и вода почище. Да, решил искупаться в море. Если глубоко не заходить, то можно спокойно поплескаться в теплой, иссиня-голубой воде, прозрачной, как богемский хрусталь. Если зайти глубже, чем по пояс, можно лишиться выступающих частей тела, так как сразу не заметишь щупальца, или плавника акулы. Здесь они шустрее чем на Земле-один, есть даже гигантские акулы вроде земного мегаладона, который давно вымер, но которого регулярно видят охочие до самогона и баек моряки. В здешних морях столько этих тварей, что реально ни один моряк с корабля, потерпевшего кораблекрушение, не имеет ни малейшего шанса выбраться на берег. Сожрут в считанные минуты. А то и секунды.

Чуть выше по берегу, начинаясь от забора порта (он огорожен высокой стеной) — старые, заброшенные сараи-верфи, в которых некогда строили лодки. Кто строил — не знаю, вроде какой-то купец. Но разорился. Кому сейчас принадлежит этот кусок земли у моря — неизвестно. Но ангары стоят запертыми на замки, а возле них шикарнейший пляж с белым песком. Багамы, да и только! У нас бы давно уже эту землю прихватизировали, и на пляже лежала б куча загорелых телок, томно поглядывающих на проходящих мужчин: «Я Нитакуся! И даже не предлагайте мне ресторан и трахнуться! Обманщики!». Здесь же время от времени гуляют настоящие телки — рогатые и хвостатые, оставляя на песке круглые блины, тут же растаскиваемые хлопотливыми крабами.

Вот в этом укромном уголке я их и дождался. Полчаса ждал, даже успел искупаться и обсохнуть. Нет, все-таки хорошо, когда дичь сама идет к охотнику! Ни тебе беготни, ни потного затылку — сиди себе в прибрежной волне, наслаждайся шумом ветра и шелестом волн, и смотри, как три идиота радостно спешат навстречу своей судьбе. Ну чем не жизнь? Малина, ага!

Отправить