Глава 13

Ретроспектива

— Меня звать — Учитель.

— Просто учитель?

— Не учитель, а Учитель! Так меня зовут все.

— А я не хочу звать учителем! Я хочу звать вас настоящим именем!

— У меня нет другого имени, кроме как Учитель. Я же тебя буду звать Ученик.

— Мое имя Эдвин Ольгард! И только так!

— Мне безразлично, как тебя звали раньше. Теперь ты Ученик. И прекрати свои попытки вывести меня из равновесия, это бесполезно. Ничто на свете не может вывести меня из равновесия. Если ты будешь хорошим учеником — станешь таким же, как и я.

— Убийцей?!

— Мы не говорим — «убийца». Мы говорим «мастер».

— Но это же отвратительно!

— Что именно?

— Убивать людей!

— Почему?

— Ну…нельзя убивать людей! Это неправильно!

— Почему?

— Да что вы заладили «почему, почему»…неужели сами не понимаете, что это нехорошо — лишать людей жизни! Уж на то пошло, лишь тот, кто дал людям жизнь, вправе ее забрать! Создатель, например!

— А с чего ты взял, что мы не руки Создателя? И скажи мне, ты на самом деле считаешь, что все люди заслуживают жизни?

— А разве нет?

— На этой неделе казнили разбойника, который грабил караваны. Он убивал всех, кто там был. Но прежде забирал к себе в логово женщин, девочек, молоденьких мальчиков. В логове их насиловали — все, толпой, а потом устраивали игрища. Я не буду тебе рассказывать, что с ними делали, скажу лишь, что умирали они долго и трудно. Очень трудно. А потом их ели.

— Что-о?! Как это — ели?

— Как едят свиней. Баранов. Коров. Готовили специальным образом, и ели. Вожак любил человечину, и приучил к ней всю свою шайку. Их все-таки нашли. Пришлось задействовать гильдию магов. Уж больно страшные ходили рассказы об их художествах. Так что пришлось хорошенько потратиться на поиск, задействовали даже летающие корабли.

— Летающие корабли?! — поразился мальчик — А что, такие есть?!

— Есть. Но очень мало. Их осталось пять, или шесть, я точно не знаю. Вообще-то количество этих кораблей государственная тайна. Корабли остались от прежней цивилизации, которая была до нас. Но речь не о том. Итак, разбойников поймали, часть их перебили на месте — они отчаянно сопротивлялись, бросались на солдат как стая безумных шакалов, знали, что с ними будет. Но примерно треть шайки уцелела. Правда ненадолго — когда солдаты увидели, что творили эти мерзавцы, когда нашли маленькую девочку над костром на вертеле…большинство разбойников остались на кольях вокруг логова. И умирали они долго. И ни один офицер ничего им не сказал. А вот главаря и его ближних подручных не убили. Взяли с собой. А после суда казнили на Имперской площади. Главарю вспороли живот, вытащили внутренности, но не позволили умереть — за этим следили маги. Потом содрали с него кожу. А затем посадили в ящик и оставили на площади, и дежурный маг следил, чтобы этот негодяй продолжал жить. Месяц он продержался. Когда вытащили его из ящика, он был весь покрыт личинками мух, которые ели его живьем.

— Меня сейчас вырвет… — срывающимся голосом сказал мальчик — За каким демоном вы мне рассказали эту дрянь? Вы что, извращенец? Наслаждаетесь рассказами о зверствах?

— Вот теперь скажи мне, мальчик…этот человек заслуживает жить, или нет?

— Не надо меня путать! Само собой разумеется, что такая пакость не должна жить! Мы-то говорим о совсем другом! Например — если кто-то отдаст приказ убить своего политического противника, что это будет?

— Хорошо, давай разберем этот случай. Ну, вот представь, что некий высокопоставленный придворный решил захватить трон. В Империи стабильность, работают законы, люди живут вполне неплохо. Нет войны, есть у людей будущее. А этот бунтовщик хочет ввергнуть империю в хаос, пролить море крови, уронить экономику страны так, что людям нечего будет есть. Когда начинается война — горят посевы, вытаптываются поля, армии не смотрят на то, что жители голодают и умирают. Главное — достигнуть цели. Или отбиться от бунтовщика, или, наоборот — захватить трон. Всем плохо. И это только потому, что некий человек решил нарушить закон в угоду своим амбициям. Так вот скажи мне, Ученик…если устранение этого человек сохранит жизнь сотням тысяч, миллионам невинных людей — ты сделаешь это? Спасешь людей?

— Вы как-то все выворачиваете…с ног на голову ставите — угрюмо буркнул мальчик, и глаза его дернулись в сторону, будто он не хотел встречаться прямым взглядом с Учителем — Ну да, согласен…это стоит того.

— Так почему ты тогда сопротивляешься? Почему говоришь глупости о ценности жизни ВСЕХ людей?

— Честно? — хмыкнул мальчик, и глаза его блеснули — Чтобы вас позлить. Меня раздражаете вы, меня раздражает это дурацкое глухое поместье, меня бесит то, что не спросив моего мнения, меня увезли от матери, с которой мне было вполне недурно жить, и собираются сделать из меня палача! Понимаете?! Я что вам, вещь? Почему все решают за меня, не спросив, чего я хочу?

— А чего ты хочешь? — неожиданно, и так же спокойно спросил Учитель.

— Чего хочу? — слегка растерялся мальчик — Жить, разумеется! Жить как все люди! Как все дети, демоны вас задери! Уж на то пошло — я из древнего, благородного рода, и делать из меня палача просто…хмм…неприлично!

— Неприлично? — позволил себе усмехнуться Учитель — Забавное слово. Для тебя теперь нет этого слова. Все, что способствует достижению цели — прилично. Говоришь, что хочешь жить? А как ты думаешь, почему тебе, бастарду бунтовщика, позволили жить?

— Откуда я знаю? — помрачнел мальчик — Вам виднее. Нет, не знаю.

— И я не знаю — пожал плечами Учитель — Такова воля Императора, и никто не может его ослушаться. Ослушание — смерть. Ты хотел бы умереть? Не отвечай. Я знаю ответ. Так какого демона ты задаешь глупые вопросы? Ты должен исполнять волю Императора, так же, как и я. Ты живешь по воле Императора. А если ослушаешься — умрешь. Ты понимаешь это?

— Понимаю — вздохнул мальчик.

— Будешь учиться?

— Буду.

— Чему будешь учиться?

— Всему.

— Без нытья и рассказов о жалости к людям?

— А вот этого не обещаю. Я не цепной пес, чтобы грызть всех, на кого укажет хозяин. Я должен понимать, что делаю, и чем провинился человек. Если хотите превратить последнего в древнем дворянском роду в палача — как я вам могу помешать? И выбор ясен — смерть, или жизнь. Так пусть они сдохнут сегодня, а я — завтра.

— Интересное высказывание! — усмехнулся Учитель — Где-то слышал, или сам придумал?

— Где-то слышал — отрезал мальчик, не глядя на учителя.

— Хорошо. Тут мы добились прогресса. Теперь расскажи мне, где ты научился драться так, как дрался на балу?

— Читал книги, тренировался сам с собой. Делал бой с тенью. Ну я же уже рассказывал! Неужели вам не довели?

— Запомни, мальчик — я спрашиваю, ты отвечаешь. И без лишних слов.

— Ну, я и ответил. Сам изучил.

— Тогда иди сюда, покажи, что умеешь. Ударь меня! Ну что смотришь? Бей! Ты ненавидишь меня, ненавидишь всех, кто отнял тебя у матери. Отомсти! Ударь меня!

Мальчик наносит, вернее изображает удар правой рукой в поддых, отвлекая внимание, и тут же резко выбрасывает ногу, пытаясь попасть носком ботинка в пах седовласому учителю. Именно пытаясь, потому что у него ничего не получается. Учитель ловко останавливает его ногу своей, упираясь подошвой мягкой туфли в голень выше ступни.

Мальчик мгновенно меняет стойку, и в развороте бьет пяткой в живот противнику. Пытается ударить. Тот вроде как и не двигается, но в последний момент каким-то непостижимым образом уходит от удара, и пятка проскальзывает по твердому, как доска животу, оставив на светлой рубахе темную полоску.

— Достаточно — кивает Учитель — Ты кое-что умеешь, но скорость движения у тебя настолько мала, что… Посмотри на стену, что там видишь?

— Деревянную обшивку — отвечает мальчик, переводя дыхание — Оружие.

— Выбери то оружие, которое тебе годится — кивает Учитель — То, что лучше всего подходит для твоей будущей работы.

— Хотите понять, не совсем ли я дурак? — криво усмехается мальчик — не возьму ли я вон то копье? (указал на трехметровое древко с длинными листовидным наконечником) Или этот меч? (показал на двухметровое чудовище, орудовать которым может только исполин).

— Я что тебе сказал ранее? — Учитель отвердел лицом, и в его руке будто по волшебству появился тонкий кожаный хлыст на небольшой, обитой кожей рукоятке — Одно предупреждение уже было, но ты продолжаешь болтать. Это недопустимо.

Хлыст-кнут свистнул, и мальчика обожгло резкой, острой болью, так что мальчугана перекосило. Рубашка на плече лопнула, и на белой ткани расплылось красное пятно. Мальчик с ненавистью уставился на мучителя, и его рука непроизвольно сжалась в кулак. Но Учитель не обратил никакого внимания на гнев ученика.

— Иди, и выбери оружие. А потом я позволю тебе попробовать меня им убить.

Глаза мальчика на мгновение сузились, губы скривились в неприятной, многообещающей улыбке. Он предвкушал месть!

Первым в руку лег острый как игла стилет, рукоять которого, совсем простая, без каких-либо украшений, за долгие годы была вытерта до блеска чьей-то ладонью. Похоже, что стилет постоянно был под рукой, и некто во время ходьбы держал на нем свою руку. Крепкий трехгранный клинок с крестовидной гардой позволял принять на него и довольно-таки тяжелый меч, но все-таки основным назначением стилета было тихое убийство. Раны от стилета почти не кровоточат, ткнул человека, и шагай дальше, а все вокруг так и не поняли, почему тот вдруг упал.

— Правильный выбор — кивнул Учитель — Видишь бороздки? В них может находиться яд. Выбирай еще оружие.

Вторым был пояс с небольшими метательными ножами. Они явно не могли сильно повредить человеку сами по себе — так, легкие раны, если, конечно, не попасть в артерию, или в глаз. Скорее всего, их окунали в яд, о чем и говорил темный налет на их лезвии (мальчик выдернул из перевязи пару ножей и осмотрел).

— И это верно. Еще!

Третьим был самый обычный нож из стали, которую на Земле называют «дамаск». Многократно, десятки, сотни раз прокованная сталь лезвия, собранная из пучка тонких стальных прутьев, имеет на своей поверхности специфический рисунок, похожий на морозные узоры. И этот нож выглядел совсем простым — если не знать его настоящей цены.

— Вот тебе три вида оружия, которое ты будешь применять. Можешь использовать все три против меня. Когда будешь готов — скажи.

Мальчик недоуменно посмотрел на учителя, потом дернул левой бровью вверх, и решительно надел на себя перевязь, хотя и не очень умело. Учитель наблюдал за его действиями стоя спокойно, будто статуя. На перевязи было место будто специально сделанное для стилета — мальчик сунул клинок в узкие ножны, потрогал — не выпадает ли, нож он держал в левой руке. Задумавшись, будто что-то вспоминая постоял на месте, опустив голову, потом как бы спохватился и посмотрев на учителя, негромко сказал:

— Готов!

Глаза парнишки снова на мгновение прищурились, будто он выбирал себе мишень, и когда Учитель сказал: «Начали!» — рука мальчика дернулась к перевязи и первый нож отправился в полет. Чтобы загреметь по каменному полу.

Та же судьба ждала и остальные пять ножей — Учитель уклонялся от них легко, будто танцуя, и ясно было, что убить его можно, только если напасть на него со спины.

Когда метательные ножи закончились, мальчик ловким движением перебросил нож в правую руку, а стилет в левую, и осторожными шагами стал приближаться к Учителю.

Через несколько секунд два клинка звеня покатились по полу, а мальчик стоял на колене, прижав руки к солнечному сплетению и тяжело, с натугой дыша. Из глаз его катились слезы, а лицо было искажено гримасой ярости и боли.

— Больно? — участливо спросил Учитель, и тут же довольно кивнул — Это хорошо! Ты должен запомнить, что если на кого-то нападаешь, пусть даже он и безоружен, ты не должен считать его слабее себя только потому, что у тебя есть оружие, а у него нет. Возможно, что он может отобрать у тебя ножи и засунуть их тебе в зад. Это был лишь тычок пальцами, а ведь мог быть и нож. Да и тычка пальцами иногда хватает, чтобы убить наповал, не хуже чем стилетом. Как бить…

Он помолчал, и после минутного раздумья выдал заключение:

— Итак, кое-какие выводы в отношении тебя уже можно сделать. Первое, что заметил — да, ты кое-что умеешь. Дети твоего возраста с тобой не сравнятся. Для них ты бог войны. Ты быстрее и ловчее многих. НО! Многие из тренированных бойцов размажут тебя по мостовой, как соплю. Просто потому, что твои удары недостаточно сильны, и рассчитаны на бой со своими одногодками. Понимаешь, нет? Понимаешь. Ну, хорошо. Идем дальше. Ты умеешь метать ножи — что меня удивило, но потом я понял, кто тебя учил. Мать, да? Она прошла курс для телохранителей, как и положено каждой служанке властителя. И как правило все служанки великолепно владеют ножами, в том числе и метательными. Это их отличительная черта. Маленький ножик, смазанный ядом, всегда имеется в высокой прическе служанки или наложницы. Стилетом и ножом ты тоже владеешь недурно. На уровне…хмм…обычного бойца. Тренированного бойца. Видно, что ты уделил внимание этому оружию. Опять же — похоже что мать тебя обучила. Но…это низший уровень владения ножом. Само собой, чтобы уметь как следует работать ножом и стилетом, нужно посвятить этому годы и годы. Полугодового курса для этого недостаточно. Вот, сейчас я тебе продемонстрирую. Смотри, что можно сделать одним ножом.

Учитель легко подобрал с пола нож, шагнул к мальчику и нанес ему молниеносный удар, остановив кончик ножа у глаза «мишени». Эдвин успел отреагировать, но недостаточно быстро, он это знал. Плохо, когда тело не успевает за командами мозга. Тренировок недостаточно, чтобы как следует привязать тело к новой душе.

А потом нож стал порхать вокруг мальчика — жаля, чертя по рубахе и штанам полосы, и как бы Эдвин не пытался уклоняться, нож всегда находил щель в его защите. Если бы клинок касался ткани режущей кромкой — мальчик сейчас бы фонтанировал красной пахучей жидкостью. А через несколько минут умер. Несколько полос прочертили и бедренную артерию…

— Вот так, мальчик… — Учитель отступил на шаг, и почти не глядя, запустил нож в мишень, стоявшую возле стены. Нож со стуком вонзился в центр мишени.

— У нас впереди долгие годы — усмехнулся Учитель — Я не знаю, поднимешься ли ты до уровня мастера, но то, что тебя непросто будет одолеть — это я обещаю. А еще — я научу тебя готовить яды, снадобья, ты будешь знать травы, научишься скрываться в толпе, будешь лазить по стенам, как паук, и стрелять из лука, как профессиональный лучник. Все впереди. И запомни — не будет никакой жалости, никакого снисхождения. Ты будешь ненавидеть меня, желать мне смерти. И чтобы твоя мечта убить меня могла осуществиться, я приложу все возможные усилия. Теперь ты мой — до тех пор, пока я не решу, что ты готов. Или пока судьба не разлучит нас. А теперь пойдем обедать. Время пришло. Полдень уже…

***

— Привет, студент Ольгард — я обернулся, и замер. Ранее я видел эту женщину только издалека, и…она казалась мне выше ростом. Вот есть люди, которые всегда кажутся выше, чем на самом деле. Как-то умеют себя подать! То ли осанка у них прямая, потому и кажется что они высоки, то ли такое впечатление создается из-за того, что давят харизмой. От женщины просто-таки перло силой, уверенностью, холодным спокойствием. И при этом ее глаза улыбались, а взгляд оценивающий и доброжелательный.

— Идете заселяться в новую комнату? — своим мелодичным голосом спросила она, хотя ответ и так был ясен — ведь я держал в руках чемодан с вещами.

Ну а меня будто замкнуло — стою, молчу, смотрю ей в глаза, которые как раз на уровне моих глаз. Пятнадцатилетний подросток рядом с такими женщинами и должен смущаться до самых пяток, наливаясь кровью и желанием, так что со стороны это должно было видеться вполне нормально. А вот мужик в годах внутри моего тела недоумевал и возмущался — что я, красивых женщин не видел? Какого черта ТАК реагирую?!

— Да, заселяюсь — поборол я свой ступор, и тут же вдруг добавил, вложив в голос магии, передавая женщине толику страсти и желания — Приходите ко мне на новоселье! Я буду очень рад!

Лицо женщины изменилось, стало серьезным, даже злым. Глаза, такие широкие, вдруг сузились, а голос похолодел и заскрипел, как снег в двадцатипятиградусный мороз под ботинками школяра:

— Больше никогда так не делайте, студент Ольгард! Несанкционированное воздействие магией на человека — уголовное преступление! Это проходит с простолюдинками, которые и сами мечтают о том, чтобы вы раздвинули им ноги. Но посметь воздействовать на преподавателя?! Да вы с ума сошли!

Я густо покраснел, и закусил нижнюю губу. Вот дурак! Ведь и правда — моя сырая магия против мага высшей категории — как это я посмел такое сделать?! Они обвешаны амулетами с ног до головы, плюс у них сопротивляемость магии на высшем уровне. Я читал, что высшие маги неосознанно, автоматически держат магическую защиту от ментального воздействия. Нет большего страха для мага, чем попасть под контроль другого такого мага.

— П-простите… — залепетал я — Вы такая красивая! Вы такая…такая…

— Ха ха ха… — женщина захохотала, вздохнула, ее грудь в декольте поднялась выше и норовила выскочить из лифа — Неужели влюбился? Вот с этих слов и надо было начинать, а не долбить мою защиту своей дикой магией! Кстати, довольно-таки сильная у тебя магия, на удивление. Неужели действие снадобья еще не закончилось? Бывают остаточные явления, снадобья держатся в организме не часы, а дни, и даже месяцы. Впрочем, скорее всего дело в том, что ты черный маг, а черная магия суть сплетение всех магий, что существуют в мире, и снадобье может сработать чуточку иначе. Интересно, очень интересно! Нужно будет попробовать поработать в этом направлении. Я скажу Диссамблю, что забираю тебя для исследований на пару дней.

— Не говорите профессору о том, что я пытался вас…хмм…обаять. Пожалуйста… — попросил я, и женщина посмотрела на меня с лукавым интересом:

— А чего ты стесняешься? Нормально, когда пятнадцатилетний подросток влюбляется в женщину старше себя.

И тут же вздохнула, а в голосе послышались нотки сожаления:

— Мальчик, между нами пропасть времени…если даже забыть о том, что ты студент, а я преподаватель, и нам категорически запрещено оказываться в одной постели. Я слишком сильна для тебя, ты бы ощущал это каждую секунду, каждый миг нашего общения. А я бы чувствовала себя не в своей тарелке от того, что соблазнила ребенка. Знаю, ты скажешь, что случаи, когда преподаватели спят со своими студентками вовсе не единичны. Соглашусь. Такое бывает. Студентки постоянно влюбляются в преподавателей, особенно если те хороши собой. Но если такая связь вскроется — проблем не избежать. Да и зачем тебе это? Неужели мало вокруг молоденьких девиц, готовых на постельные эксперименты в любое время суток и в любом месте? Даже забравшись на ветку дерева (она хихикнула, будто что-то припомнила). Пользуйся, пока молодой! Черпай полной ладонью страсть и любовь! Пройдут годы, опомнишься, и будешь вспоминать об этих днях с улыбкой и сожалением. С улыбкой — потому, что есть чего вспомнить, и это навсегда останется с тобой. С сожалением — об упущенных возможностях, когда и хотел бы вернуться и все изменить, а уже поздно. (вздохнула, помолчала) Знаешь, сколько мне лет?

— Двадцать пять? — предположил, явно занизив цифру.

— Дурачок… — усмехнулась женщина — Не магией, так словами, да? Много мне лет. Очень много. Магия и правильный образ жизни творят чудеса.

Она смерила меня взглядом, улыбнулась:

— А ты хорош, да. Этакий домашний мальчик с крупинкой порока в глазах. То-то на тебя так смотрят девушки — сожрали бы, да и только!

— Да что вы все как сговорились?! — не выдержал я — Какие девушки?! Кто смотрит?! Да ни одна девушка и близко ко мне не подошла! Придумываете всякую чушь!

— Я все вижу, Эдвин — хихикнула женщина — И не ошибаюсь. А что касается «не подошла» — а почему это девушки должны к тебе подходить? У нас вообще-то это не принято, и считается верхом разврата! Вот когда парень предложит, тогда…да и то надо состроить рожицу, что вроде бы и не нужно. Но ты не верь — всем нам нужно, всем! Эх, где мои пятнадцать лет?! Я бы тебя…

Женщина замолчала, посмотрев на меня слегка осоловевшими глазами, видимо представив — как она меня. Потом закусила губу, и вдруг похлопав меня по плечу, повернулась, и ушла. И ее уход больше походил на бегство. А я остался стоять, чувствуя просто-таки нестерпимый прилив крови к определенному месту. В той, в прежней жизни, я бы сделал все, чтобы остановить эту красотку, и будь что будет. В этой…я всего лишь пятнадцатилетний подросток со странной, мутной биографией. И мне ни к чему секс-скандалы с преподавателями.

Кстати…может и правда подвалить к какой-нибудь девчонке? Очень уж хочется…сны снятся эротические, а утром только холодный душ помогает. Самообслуживанием заняться? Да глупо как-то, когда вокруг целое стадо прекрасных половозрелых телочек, притом совершеннолетних. Пятнадцать лет здесь — как у нас восемнадцать, ты взрослый человек и можешь распоряжаться своим телом так, как того хочется.

Я вздохнул, поднял с полу чемодан и побрел по коридору, сопровождаемый взглядами стайки из пяти девчонок, которые издалека с интересом наблюдали за моим диалогом с преподавательницей. Интересно, какие слухи они распустят обо мне после этой встречи? Впрочем, мне на это плевать с высокой башни. Я и так в слухах — как бродячий кот в репьях. Одним больше, одним меньше…

Отправить