Гора Сезам

В вольном пересказе Венни Вёкера

Два брата. Две ветви одного дерева. Двое детей, растущих в одном месте, в одной семье, в одном и том же скромном доме, но при этом таких разных, как север и юг, ночь и день, тьма и свет.

Два брата, двое детей, растущих вместе, и с каждым днем все больше расходящихся в разные стороны, и вот уже никому и в голову не приходит, что они в родстве друг с другом, что у них общие корни.

Два брата, из которых один со временем разбогател, а другой так и остался бедным. Первый богател все больше, второй все больше нищал и под конец едва мог прокормить себя и свою семью.

Богач же бедняку не помогал.

Ни разу не выручил он своего несчастного брата, ведь поди-ка разбогатей, если осыпать людей деньгами, каждый должен выкручиваться сам, как умеет.

Бедняк торговал зерном. На зерне не очень-то разживешься. Он частенько возвращался к жене и детям с пустым кошелем, и семье приходилось голодать и надеяться, что завтра станет лучше. От богатого-то брата помощи ждать нечего. Хоть и жили они в одном городе, и из плохонького, захудалого домишки бедняка был виден дом брата, огромный, роскошный, возвышающийся над остальными домами в городе.

Плод стал каждодневным спутником бедняка, и тот день, когда он катил по лесу свою тележку, не был исключением. Бедняк шел на рынок в соседний город продавать зерно, но бочки на тележке были полупустыми, больших денег с них не выручить.

На ужин придется опять есть черствый хлеб, и бедняк размышлял о том, что скоро скатится на самое дно. Он работал до изнеможения, но не мог заработать даже на еду своим домашним. Если не произойдет чудо, придется отправлять жену с детьми на улицу просить подаяния. От одной этой мысли делалось тоскливо.

Он был так поглощен мрачными перспективами, что не заметил, как свернул с дорожки, по которой обычно шел через лес. И сообразил, что очутился в незнакомом месте, только когда добрался до холма, которого прежде не видел.

Бедняк в удивлении остановился. Видно, он слишком углубился в лес. В самую чащу, куда солнечные лучи напрасно пытались проникнуть сквозь гнилые листья и высохшие ветки, и где все живое было объято холодом и мраком.

Холм возвышался над окрестностями, и бедняк никак не мог взять в толк, отчего он не замечал его прежде. Не то чтобы он изучил каждый закуток леса, но уж точно исходил его вдоль и поперек по дороге на рынок и обратно, или в поисках хвороста, или когда браконьерствовал, невзирая на королевские указы, если совсем донимала нужда.

Но этого холма прежде не видел, хотя тот был таким огромным, что издалека виднелся между деревьями (и, если не знать разницы, можно было принять его за небольшую гору). Бедняк, опершись спиной о тележку, с изумлением разглядывал холм, как вдруг услышал вдалеке треск веток под чьими-то шагами и грубые голоса. Звуки долетали до него, минуя толстые ветви деревьев.

Бедный брат не стал мешкать.

Голоса в самой чаще леса явно не сулили ничего хорошего. Тропки, по которым через лес шел честной народ, были далеко, здесь же оказывались только те, кто заблудился или не хотел, чтоб другие видели, чем они занимаются.

Не иначе это разбойники.

Шайка разбойников шла по лесу. И если бедняк не хотел лишиться надежды живым вернуться домой к семье, нужно было убираться отсюда. Он живо закатил тележку в кусты и прикрыл ее листьями. А сам забрался на корявое дерево. Едва он успел надежно устроиться на ветке высоко над землей, как голоса зазвучали совсем близко.

Он прижался к ветке, наклонившейся под его тяжестью, и взглянул на кустарник, в котором спрятал тележку. Случится беда, если ее найдут и украдут ту малость зерна, что у него осталась. Но будет в сто раз хуже, коль обнаружат его и перережут ему горло. Так обычно поступают местные разбойники.

Так-то оно было вернее – не оставлять свидетелей, что могут поведать об их злодействах и привести на виселицу Лучше перерезать на одно горло больше, чем меньше, ведь коль скоро ты попал на виселицу, поздно жалеть.

Их было двенадцать, бодро шагающих по лесу. Двенадцать дюжих и с виду диких мужланов, кричали, гоготали и толкали друг дружку.

Двенадцать жутковатых мужиков тащили набитые мешки и полные сундуки, а из-за пояса у них торчали ножи.

Ножи, все еще красные от крови.

Бедняк был рад-радешенек, что успел схорониться.

Прижавшись к дереву, он наблюдал, как разбойники остановились у высокого холма.

Если это, конечно, были люди.

Всем ведь известно, что не одни разбойники и шайки бродячих наемников бесчинствуют в лесах, едва стемнеет.

Есть еще и тролли.

Пр о них особо не болтали. Большинство старалось вообще не говорить слова «тролль», но тролли-то существовали. Уж это как пить дать.

Тролли обитали в лесах испокон веков. А когда-то они жили здесь повсюду. Были первыми обитателями здешних мест, порождениями огня и скал. Сколько люди помнили, тролли всегда селились в лесах и холмах. Одни тролли были небольшими, похожими на гномов, другие – огромными великанами, но все обладали недюжинной силой, и, скажем так, у них лучше получалось драться, чем разговаривать.

Старухи рассказывали, что тролля всегда можно обмануть. Если он прежде не убьет тебя.

Наверное, вам странно, что бедняк сомневался, кто эти двенадцать, стоящие перед холмом на том самом месте, где минуту назад стоял он, – тролли или обычные люди.

Тому есть простое объяснение – отличить тролля от человека практически невозможно. Кто-то примется убеждать вас, что это не так. Что, дескать, человека никогда не спутать с троллем. Тролли хвостатые, поросшие шерстью и больше напоминают зверей, чем людей.

Вовсе нет.

У тролля может быть и хвост, и шерсть, и сросшиеся брови, и ходить они могут сгорбившись, будто принюхивающиеся звери, выискивающие добычу, и облизываться, собираясь отведать человечины.

Но тролли могут жить и среди нас, одеваться, как люди, разговаривать, как люди, и вести себя, как люди. Пока не обнаружат себя.

А потому бедняку с его ветки было не разобрать, от разбойников ли он прячется или от стаи троллей, обитавших в этой части леса, но поразмыслить над этим ему не удалось, потому что в этот миг произошло нечто необычное.

Все двенадцать выстроились перед холмом. И один из них прокричал:

– Сим-сим, сим-сим, откройся!

После этих слов земля на холме разверзлась, и вся дюжина скрылась внутри. Затем холм закрылся, и все вокруг стало прежним. Бедняк удивленно таращился вниз. Казалось, что на самом деле ничего этого не было. Что ему все почудилось.

Может, это от голода сводило кишки, вот он и стал грезить наяву?

Да только внизу была запрятана его тележка, а сам он сидел наверху, прижавшись к дереву. А раз так, значит, не привиделось.

Бедный брат не рискнул спуститься – а вдруг они снова появятся? И правда – прошло совсем немного времени, как холм разверзся и все двенадцать вышли один за другим. Они говорили, хохотали и бахвалились пуще прежнего, да только их мешки и сундуки опустели. Лишь ножи все так же отливали кровью.

Когда все они вышли из холма, один из них прокричал:

– Сим-сим, сим-сим, закройся!

Вход в пещеру исчез закрылся, и вся дюжина углубилась в лес.

Бедняк все сидел на дереве. В надежном месте.

И не слезал, пока не смолкли разговоры и хохот. Не смолкли их харканье, и их покашливания, и их топот, разносящийся по лесу. Он все сидел, пока не опустилась ночь. Ему уже давно пора было быть дома, ведь жена и дети начнут недоумевать, что же с ним стряслось.

Он все сидел, и только когда убедился, что эта шайка ушла так далеко, что уже не обнаружит его, рискнул слезть с дерева.

Бедный брат вовсе не был смельчаком. Он вытащил свою тележку из кустов и собрался было со всех ног кинуться домой. Но не мог не бросить прощального взгляда на таинственный холм, которого прежде не замечал.

Он и подумать не успел, как с его губ, будто сами собой, слетели слова:

– Сим-сим, сим-сим, откройся!

Он произнес их, запинаясь, почти шепотом, словно вовсе не то хотел сказать, словно он страшился произнести эту приговорку, но эффект был тем же. Волшебные слова подействовали, как и прежде, – холм открылся.

Самым верным было бы тотчас уйти оттуда. Не вмешиваться в дела, которые бедняка не касались. Сразу же бежать домой к семье. Но открытый настежь холм, казалось, затягивал его зияющим темным проходом, ведущим глубоко внутрь, во мрак и неизвестность.

Будто у него и выбора не было, кроме как отправиться внутрь, оставив за спиной последние отблески дневного света.

Бедняк шел вперед по проходу, следуя его поворотам, изгибам и извивам, пока темнота не обступила его со всех сторон, и он скорее чувствовал, чем видел, что минует одну пещеру за другой. А еще он понял, что эта дюжина из высокого холма вовсе не разбойники.

Или, вернее сказать, необычные разбойники.

А все потому, что в темной пещере стоял жуткий смрад. Воняло мочой и потом, застарелой кровью и еще чем-то более жутким и намного более древним.

Вонь была того рода, что бывает только в местах обитания троллей. И даже если прежде вам не доводилось встречать запах тролля, вы бы не ошиблись. "Такую отвратительную вонь не может выдержать ни человек, ни зверь.

Нет бы бедняку бежать, едва учуяв запах тролля. Но он не убежал.

Он шел все дальше в темноту.

Бедный брат зажал нос и попробовал дышать через ткань плаща, он кашлял и хрипел, задыхаясь в этом ужасном смраде, но продолжал идти дальше навстречу темноте.

Не мог остановиться.

И вдруг тьма рассеялась, и он увидел, как среди черноты что-то блестит. Но это не был отблеск крови, и наткнулся он не на останки несчастных, павших жертвами ненасытных и кровожадных троллей. Поговаривают, что есть у троллей еще одна неуемная страсть.

И страсть эта – богатство.

Бедняк подошел ближе и увидел, что в этой пещере хранилось столько сокровищ, что от их блеска вокруг было светло, как днем. Он отважился пройти еще немного вперед и увидел золото. Золотые монеты, стопками и грудами лежавшие на полу, напоминали горы зерна или припасов в амбаре. Здесь хранились жемчужины всевозможных размеров, драгоценности, искрившиеся в отсветах золота и серебра, и прочие богатства.

В этой пещере были собраны все сокровища троллей, и в таком количестве, которое бедный брат никогда бы и представить не мог.

Что же ему теперь делать?

Он с самого начала знал, что не уйдет отсюда с пустыми руками. Ему придется что-то забрать. Тут столько золота, что даже одна пригоршня может изменить его жизнь. Ему больше не придется засыпать голодным. Жене и детям не придется побираться. Ох, и заживут же они!

Да и вообще, эти сокровища не принадлежат троллям. Каждому ведь ясно, что они нажиты грабежами и убийствами, которыми обычно промышляют эти злобные создания. И ничего нет постыдного в том, чтобы забрать немного домой. Даже наоборот, золото сослужит кому-нибудь добрую службу вместо того, чтобы просто тут лежать.

Ничего страшного не случится. Особенно если взять совсем немного. И не трогать алмазы, рубины, сапфиры и жемчуга, а взять только по горсти золотых монет в каждый карман.

Сказано – сделано. Бедняк бросил на прощание взгляд на сокровища и поспешил выбраться из холма. Оказавшись снаружи, он стал хватать ртом воздух как тот, кто долго пробыл под водой и наконец снова смог вдохнуть. После бедняк сказал:

– Сим-сим, сим-сим, закройся!

Вход в пещеры закрылся, как тогда, когда тролли произнесли те же слова. Бедняк схватил свою тележку и ринулся из леса, словно за ним гнались все двенадцать троллей.

Может статься, бедняк сказал, что сокровища не принадлежат троллям, просто чтобы убедить себя, что не зазорно взять себе немного золота. Да только придя домой, он сдержал данное себе обещание.

Бедный брат потратил деньги на благие цели.

Конечно же, сперва он позаботился о собственной семье. Пусть спрятанное в холме золото и было обагрено кровью, да только ценность его оттого не становилась меньше, и бедный брат купил жене и детям хлеба, съестного и даже вина.

Они больше не ложились спать с пустым желудком. И всего у них теперь было вдосталь. Бедняк оставил торговлю зерном и вместо этого занялся добрыми делами, тратя на них неожиданно доставшееся ему золото. Он делился с теми, кто был беднее его самого, и пошла о нем молва как о щедром и честном человеке.

И потому золота хватило ненадолго.

Когда все монеты закончились, бедный брат постучал в дверь богатого. Для того не осталось незамеченным, что брат разжился деньгами. Он видел, что прежде нищий брат теперь мог позволить себе то одно, то другое, и мотал все на ус.

– Я пришел к тебе за помощью, – сказал бедняк.

– Не понимаю, – ответил богач, всегда готовый радоваться чужому несчастью. – Я-то думал, у тебя всего хватает. Думал, что теперь ты богат, как я.

– Да нет же, – покачал головой бедный брат. – Это все слухи. Ты же знаешь наш народ. И мне нужна твоя помощь.

– Конечно, – заверил богач.

Он мысленно в предвкушении потирал руки, вовсе не собираясь давать деньги в долг своему брату Никогда не давал и впредь не станет этого делать. Но он испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие, наблюдая, как унижается бедняк. Как кланяется ради незначительной суммы. Просто чтобы разок поесть – так обычно говорил бедный брат.

Но на сей раз он попросил о другом.

– Одолжи мне свой черпак для зерна, – сказал бедняк. – Свой-то я подарил. Я очень скоро верну его тебе. Не откажешь ведь в такой малости?

Отказать богач, конечно же, не мог, хоть и злился, недоумевая, зачем понадобился бедняку черпак для зерна, коли зерном он больше не торговал. И как так вышло, что вскоре он снова повел себя так, будто у него денег куры не клюют: отправил детей в лучшую школу и накупил жене новых платьев. Мало того, он стал строить дом на городской площади, побольше да понаряднее, чем у богача!

Снести такое унижение богатый брат никак не мог. Он не находил покоя от зависти и непременно желал вызнать, где бедняк раздобыл денег. Откуда у брата столько золота? Но как он ни просил, как ни умолял, как ни грозил и не ныл, бедный брат ничего не сказал.

Но когда тот в другой раз пришел за черпаком, богач решил узнать правду. Тайком он смазал дно черпака дегтем, и когда брат пришел его вернуть, ко дну и в самом деле что-то прилипло.

Это оказалась золотая монета.

– Ах, вон оно как, – пробормотал себе под нос богач. – Моим черпаком он таскает откуда-то золотые монеты.

Богатый брат спросил у бедного.

– И зачем тебе понадобился мой черпак? – Он снисходительно улыбнулся, как улыбается тот, кому открылась великая тайна, и продолжил: – Я-то думал, что ты бросил продавать зерно.

Бедняк покачал головой.

– Не так чтобы совсем, – ответил он. – И черпак мне понадобился, чтобы, как водится, отмерить ржи и ячменя.

– Надо же, – промолвил богач, – и на каких таких чудесных полях растет эта рожь?

И он протянул черпак брату, указывая на дно с монетой, она выдала бедняка с головой. Бедный брат попытался выкрутиться, но богач настойчиво выспрашивал, откуда у того золото, и в конце концов обвинил его в воровстве.

– Сейчас пойдем к судье, – пригрозил он, – ему-то ты расскажешь, откуда у тебя деньги.

Тут-то у бедного брата язык и развязался. Он рассказал о волшебном холме, набитом невероятными сокровищами, о том, как наткнулся на него, как оказался внутри и как одолжил у богача черпак, чтобы вернуться и набрать еще золота.

– Ты хочешь сказать, что там еще много осталось? – поинтересовался богатый брат.

– Я взял такую малость, что и заметить нельзя, – заверил бедняк.

Услышав это, богач отпустил брата, теперь-то он вызнал все, что нужно. И коли бедный брат не соврал, коли холм и впрямь набит золотом, алмазами, драгоценными камнями и сокровищами, ему-то черпак не понадобится, чтобы унести это богатство.

Как бы ни так.

Коль скоро судьба дает шанс, нужно разводить руки пошире. Брать все, что можно.

И потому богатый брат отправился в лес на самой большой телеге, а когда нашел холм, о котором рассказывал брат, то прихватил с собою все взятые из дома мешки и сундуки, чтобы набить их сокровищами.

– Сим-сим, сим-сим, откройся! – велел он.

Бедный брат не слукавил, холм в самом деле отворился. Богач вошел внутрь и скрылся в темноте.

Сперва он ступал осторожно. Если тролли внутри, вряд ли они ему обрадуются. Но убедившись, что он один и в темноте больше никто не прячется, богач ускорил шаг.

Под конец он помчался вперед по темным проходам и пещерам в погоне за сокровищами. До него тоже донесся жуткий смрад, которым, казалось, пропиталась земля. Смрад от того, что поколения троллей жили здесь в собственных нечистотах, смрад, который до смерти напугал бы все живое.

Но богач бежал вперед, влекомый желанием найти сокровища, о которых рассказывал бедный брат. И не разочаровался. Добравшись наконец до самой дальней пещеры и увидев золото и сокровища, сверкавшие в темноте подобно луне и звездам ясной зимней ночью, он понял, что и вообразить бы подобного не смог.

Бедняк не преувеличивал. Сокровищ было столько, что навали их богач навалом на телегу, в пещере еще осталось бы. Здесь высились груды драгоценных камней, добытых из глубочайших горных расселин. Здесь лежали золотые монеты. Горы золотых монет. Здесь были собраны изысканные ювелирные украшения: кольца, цепи и браслеты. И много чего еще.

Все это богатство было награблено и похищено у королей и императоров, купцов и крестьян, принцев и принцесс, мастеровых и коробейников. Троллям было все едино: они всех грабили и убивали.

А теперь все сокровища принадлежат ему.

Ему принадлежат все до единого драгоценные камни, все до единой жемчужины, все до единой золотой монеты. Он был просто богат, а скоро станет главным богачом в стране и всех заткнет за пояс!

Богатый брат стоял в этой необыкновенной сокровищнице и озирался. Не знал, с чего начать. Его мечты вдруг стали реальностью. И им нет предела. Богатство принадлежит ему, и оно такое огромное, что в голове не укладывается.

Богач зачерпнул горсть золотых монет и отшвырнул их. Вместо них зачерпнул горсть жемчугов и отшвырнул в сторону. Потом схватил большой алмаз, но и его отшвырнул. Так он перебирал сокровища, пока не дошел до королевской короны. Короны из чистого золота, украшенной камнями, они сияли один ярче другого.

Богач надел корону себе на голову и громко расхохотался. Он хохотал, радуясь своей удаче, глупости брата и светлому будущему, маячившему впереди.

Корона сидела на голове удобно и плотно, и богатый брат не стал ее снимать.

Она принадлежала ему так же, как и все остальное.

Наконец он стал набирать себе сокровища. Карманы наполнил жемчугом и золотом, а все до единого мешки и сундуки, принесенные с собой, набил украшениями и драгоценными камнями.

Покончив с этим, богатый брат поспешил к выходу, чтобы поскорее вернуться и набрать еще, он закричал:

– Симели, Симели, откройся!

Ничего не произошло.

Богач поставил мешки и сундуки и попробовал еще раз. Наверное, он просто не отдышался после бега и нечетко произнес приговорку. Богач спокойно вдохнул и повторил:

– Симели, Симели, откройся!

Ничего не произошло.

Он схватился за голову. Все не то. Богатый брат стал колотить по стенам холма. Он забыл это чертово слово. Он был так поглощен сокровищами, пока пересчитывал золото, обдумывал, сколько же оно стоит, что забыл заветное слово.

– Сизам, Сизам, откройся! – кричал он.

И опять ничего.

Богач стучал по стенкам холма. Он брыкался, и топал ногами, и бегал кругами, пытаясь вспомнить это треклятое слово.

Под конец он просто молотил куда придется, так что кровь выступила на костяшках.

– Сезам, Сезам, – вопил он. – Сезам, откройся!

Он все выкрикивал и выкрикивал это и не мог вспомнить верного названия.

И чем больше он кричал и вопил, чем больше пинал холм и колотил по нему, тем страшнее ему становилось.

– Сезам, Сезам. Откройся! Сезам, откройся!

Он уже и думать забыл про сокровища. Да и зачем они, если ему отсюда не выбраться? Если ему не убежать из этого жуткого места?

Хам его и нашли двенадцать троллей. Они вернулись из очередного разбойничьего набега, неся под мышками мешки, набитые новыми сокровищами.

– Сим-сим, сим-сим, откройся, – прокричали они.

Вход в холме отверзся. Богач услышал троллей и тут же вспомнил. Ну конечно, вот они, нужные слова! Их он должен был прокричать. Но теперь было слишком поздно.

Тролли захохотали и зашумели, увидев лежавшего на грязном полу.

Сил у него поубавилось, пока он пытался выбраться, и вокруг валялись его сокровища.

– Наконец-то мы тебя поймали, негодник! – сказали тролли. – Неужто ты и впрямь думал, что мы не заметили, что ты наведывался сюда аж три раза?

Богатый брат хотел было вскочить на ноги и бежать, да куда отсюда убежишь.

Разве можно ускользнуть от двенадцати троллей – они окружили его, глядя голодными глазами и истекая слюной.

– Ты грабил нас трижды, – продолжали тролли, – но этот раз последний. Теперь ты попался!

– Это не я! – завопил богач. – Это не я, а мой брат!

Но тролли его не слушали.

Он кричал и молил не убивать его, говорил, что ничего не взял, что это все брат, бедный брат, это он приходил за сокровищами. Богач все умолял и просил прощения, и угрожал, и оправдывался.

Пока наконец один из троллей не вытащил нож и не отрезал ему голову. Больше богатый брат не сказал ни слова.

Золото и драгоценности тролли вернули на место в большую пещеру, прибавив к ним только что награбленные сокровища. Туда же отправилась и голова богатого брата. Корона была надета на нее так туго, что тролли не смогли ее снять, и просто швырнули в общую кучу.

Раздался звон – это голова богатого брата приземлилась на кучу золотых монет. Там ее и увидел бедный, когда в следующий раз решился отправиться в пещеру за золотом. Он лишь раз взглянул на голову богатого брата с остекленевшими глазами и в сверкающей короне и со всех ног бросился наутек, чтобы больше никогда не возвращаться.

А голова богача там так и лежит, если только не скатилась вниз.