Клоунская студия при Московском цирке существовала с 1946 по 1982 год. За все это время произвела четыре выпуска. Другими словами, она работала по мере возникающей необходимости именно в коверных. Потому как всех остальных цирковых специалистов готовило Государственное училище циркового и эстрадного искусства имени М.Н. Румянцева (Карандаша). Но если ГУЦЭИ – среднее учебное заведение, то студия тем более не могла быть высшим. Получается, таким образом, что Юрий Никулин получил всего-навсего профессионально-техническое образование? Формально – да. Но если учесть, что почти три года он проработал затем на арене под началом кудесника клоунады Румянцева, именем которого не случайно названо единственное в стране и мире цирковое учебное заведение, то получается, что мой герой окончил академию Карандаша.

– Юрий Владимирович, мне «дядя тезка» Шуйдин и ваша жена Татьяна Николаевна не раз говорили о том, что Карандаш был если и не тираном, извергом, то, по крайней мере, человеком с очень тяжелым характером, и они вдвоем буквально вырвали вас из его цепких объятий. Это так?

– И так и не так. Правда, что характером Михаил Николаевич обладал далеко не сахарным. С этим трудно спорить. Но он был великим мастером клоунады. Временами – гениальным. И делился тем мастерством с нами, его учениками. А это не такое простое дело, как может показаться. Помнишь в фильме «Андрей Рублев» Бориска Моторин признается, что батя-жила унес с собой в могилу секрет выплавки колокола. Отец не стал делиться с сыном тайнами мастерства! А Румянцев делился, может быть, и не всегда отдавая себе в том отчет. Он нас постоянно учил непростому ремеслу клоунады, которым сам владел в совершенстве, на молекулярном уровне. А это дорогого стоило. Поэтому я ему многое, да почти все прощал. А Миша с Таней прощать не стали. И я, скрепя сердце, согласился в конце концов с их доводами. Но три года совместной работы с Карандашом – да никакой вуз с ними не сравнится.

Румянцев положил свой наметанный глаз еще на Никулина-студийца. Что-то такое Карандаш в нем рассмотрел, чего не видели даже маститые преподаватели, у которых глаз, что называется, замылился. И пригласил Никулина с Ильей Полубаровым на свою гастроль. До этого Михаил Николаевич выступал только в Московском цирке. А тут начались всесоюзные соревнования по боксу. Федерация арендовала цирковое помещение на неделю. В эту паузу и решено было съездить в Одессу. Никулин волновался ужасно. Первые в жизни гастроли, первые выступления на чужой площадке в чужом городе, первый раз увидит море. Да что там говорить, если первый раз придется лететь на самолете! Но волновался и Карандаш. У него не наблюдалось опыта выступлений на периферийных площадках – раз. И второе, он, как никто другой, понимал, что одесская публика – особая публика. Другой такой в Союзе не найти. Поэтому и молодых своих помощников мэтр подбирал с особым тщанием. Он не раз повторял: «У партнеров должно быть всегда какое-то противоречие, разница характеров, даже во внешнем рисунке». Вот и для длинного, сутулого, серьезного флегматика Никулина Карандаш подобрал маленького, кругленького блондинчика в очках и с вечной улыбкой. Даже рядом стоящие и ничего не делающие, эти клоуны уже вызывали улыбку.

Румянцев работал семейным подрядом. Жена – Тамара Семеновна, его правая рука во всем – выехала в Одессу заранее. Встретила на вокзале громоздкий багаж, отправленный поездом, наладила гостиничный быт, организовала быструю и четкую разгрузку реквизита. Так что прилетевшие самолетом артисты цирка во главе с Карандашом в буквальном смысле попали с корабля на бал.

Перед всяким своим выступлением Карандаш волновался. Со временем Юрий поймет, что так или иначе, но «мандражируют» все серьезные и глубокие актеры перед выходом на публику. Это нормально. Это идет от ответственности умного человека за то, что он скажет или покажет другим умным людям. Ибо если дурак будет выступать перед дураками, то чего ему в таком разе волноваться. Румянцев был человеком мудрым и потому понимал, что шутить с одесситами ой как непросто. Он нервничал, психовал, путал, где что лежит, долго не мог найти нужных вещей из реквизита. После краткой репетиции надо сразу гримироваться, а зеркал нет. Никулин достал из кармана маленькое круглое зеркальце и стал румянить себе щеки. Карандаш в это время метался по комнате с трясущимися руками. Заметив зеркальце у молодого помощника, выхватил его и… хрясть об землю. Юра обреченно подумал: «Ну вот и приплыл я к городу Одесса».

Меж тем первое представление прошло с невиданным успехом. Карандаша словно подменили. Он, маленький, шустрый, бегал по цирку и, потирая руки (так всегда выражал удовольствие), радостно заливался своим тоненьким дискантиком:

– Ура, ура! Первый блин не стал комом! Если дело и дальше так пойдет, а говорят, что все билеты на все спектакли уже проданы, то я обещаю вам, мои славные, что мы еще поколесим с вами по всему Советскому Союзу!

Забегая наперед, следует заметить, что свое слово Карандаш сдержал. Когда Никулин уже работал с ним штатно, труппа совершила длительную поездку по стране: от Москвы и до Владивостока. А тогда в Одессе Карандаш испытал величайший восторг от своих выступлений.

Из воспоминаний Никулина: «Мне приходилось видеть артистов в минуту упоения успехом. Приходилось слышать аплодисменты и скандирование. Но такого триумфа, какой выпал на долю Карандаша в Одессе, я никогда ни до, ни после не видел. Он по праву считался клоуном номер один. Он купался в славе. Люди его знали и по фильмам «Старый двор», «Карандаш» на льду», которые шли по стране. И любили. Мы легко влились в программу Одесского цирка. В первый день показали одно представление, а в остальные три дня мы давали по четыре представления. Остались на пятый день. За четыре с половиной дня мы выступили шестнадцать раз. Около цирка стояла конная милиция. Спекулянты продавали билеты втридорога».