Глава 19
— И куда мы теперь? — жалобным голосом спросил Рыжий.
Он хмуро глядел на редкие новостройки на окраине Ленинграда.
Семён ободряюще хлопнул Рыжего по плечу.
— Не допёр, братан? У егеря отсидимся! Михря про него не знал, так что всё будет тип-топ. Дождёмся, пока твой батя вернётся, позвоним ему. Пусть постарается ради сына.
— Он меня убьёт!
Рыжий даже всхлипнул, стараясь разжалобить... кого? Семёна? Судьбу, которая так несправедливо подставила его?
Семён искоса презрительно поглядел на Рыжего.
Мажор, б...! Такому только у девчачьей титьки слюни пускать.
Самого Семёна распирало буйное озорство. Несмотря на весёлую жизнь в городе, он порядком устал без дела. Да и бабки подходили к концу, а новой темы не предвиделось.
После того, как их с Рыжим чуть не накрыли в схроне, они носа не показывали к Жмыхину. Семён вообще месяц кочевал с хаты на хату — благо, бабки были. Рыжий жил дома, но так было даже лучше — если бы его повязали, Семён сразу узнал бы об этом и успел смазать лыжи.
Обошлось. Видно, и впрямь на случайных придурков наткнулись. Да и схрон Семён успел подорвать. Ох, и громыхнуло тогда! Вот бы ещё разок такое устроить!
Жмыхин раз в две недели звонил от какого-то знакомого. Убеждал, что пока лучше выждать, не палиться. Оружие, которое они успели вынести к егерю, он спрятал надёжно.
Семён не то, чтобы доверял Жмыхину. Но не к бабке же в деревню нести стволы и гранаты? А Жмыхин повязан крепко — никуда не денется.
Вывозили оружие только под заказ, на машине Рыжего — упакованный папаша купил сыну «Жигули» за то, что тот кое-как сдавал сессии. Эх, им бы сейчас машину! Но путь к «Жигулям» заказан — там менты их точно пасут.
Ничего!
Семён ободряюще хлопнул по плечу совсем сникшего Рыжего.
— А пойдём, пивка попьём! Смотри — вон бочка стоит!
Неподалёку на перекрёстке, и впрямь, стояла жёлтая бочка. К бочке тянулась цепочка страждущих с бидонами и трёхлитровыми банками в авоськах.
Семён с Рыжим пристроились в конце очереди.
Взяли по кружке холодного пива, и отошли в сторону.
Семён с наслаждением слизнул плотную горьковатую пену и сделал большой глоток.
Хорошо!
— Как мы до егеря-то доберёмся? — спросил Рыжий. — На автобусе?
Он потихоньку смирялся с судьбой беглеца. Да ведь это же ненадолго! Вот вернутся родители, и отец всё решит! Рыжему, конечно, влетит! Может, даже машину отберут. Да потом всё равно вернут — зачем отцу «Жигули»? У него две «Волги» есть — своя и служебная.
Семён почесал пятернёй в сивом заросшем затылке.
— Не, на автобусе нельзя. Спалят. На попутках поедем. Допивай, и пошли на трассу!
Они вышли на трассу, по которой проносились машины. Семён придержал Рыжего за рукав.
— Слушай внимательно! Поедем по отдельности — так меньше подозрений. Ты первый. У поворота на Морозовку попроси тебя высадить, и жди меня. Там дальше пост ГАИ — мы его пешком обойдём, по полям. Выйдем обратно на дорогу, а там уже поедем автобусом. Понял?
Рыжий торопливо закивал. Семён внимательно посмотрел на него.
— Не вздумай слинять. Без меня пропадёшь на хрен. А я тебя вытащу. Понял? Всё будет тип-топ!
Рыжий снова кивнул.
— Ну, давай! Лови тачку!
Рыжий вышел к обочине и поднял руку. Какой-то самосвал загудел и пронёсся мимо, чуть не сбив Рыжего. Тот еле успел отпрыгнуть.
Семён покачал головой. Угораздило же связаться с идиотом!
Через пять минут возле Рыжего остановились бежевые «Жигули». Форточка опустилась, и Рыжий просунул туда голову. Потом открыл заднюю дверцу и сел. «Жигули» рванули, умело встраиваясь в поток.
Семён посмотрел вслед приятелю. Не хотел он отпускать Рыжего одного, но что делать?
Он тоже подошёл к обочине и поднял руку. Идущий из Ленинграда «ЗИЛ» мигнул поворотником и качнулся к обочине. Семён сделал два шага назад. «ЗИЛ» прогрохотал мимо и остановился метрах в двадцати. Семён подбежал к машине. Влез на широкую ступеньку и открыл дверцу.
— До поворота на Морозовку подбросите?
Усатый седой водила в промасленной кепке махнул рукой.
— Залезай!
Не дожидаясь, пока Семён захлопнет дверь, он воткнул передачу и нажал на газ.
За сорок минут пути водила даже не поинтересовался у Семёна, куда тот едет. А Семён всю дорогу сочинял убедительную версию. Оказалось — зря.
Ну, и чёрт с ним! Так ещё и лучше.
У поворота на Морозовку никого не было. Семён выпрыгнул из кабины и растерянно огляделся. Тут же взял себя в руки и помахал рукой вслед отъезжающему «ЗИЛу». Он понимал, что водитель наверняка наблюдает за ним в зеркальце. Ни к чему давать случайному человеку понять, что Семён не один.
Когда «ЗИЛ» укатил, Семён шагнул к придорожным кустам.
— Рыжий! — вполголоса позвал он.
И почти сразу, намного громче:
— Рыжий, б...!
Неужели свинтил? Вот сука!
Но тут кусты шелохнулись. Из желтеющих листьев показалась голова Рыжего.
— Я здесь. Живот что-то прихватило!
Семён был готов убить Рыжего и одновременно обнять.
— Вылезай оттуда?
— А если заметят? — возразил Рыжий.
Резонно.
Мгновенно поменяв решение, Семён сам шагнул в кусты. До поста ГАИ оставалось чуть больше километра. Трудно что-то разглядеть, но лучше перестраховаться.
Сразу за кустами была канава, а за ней начиналось поле. Коротко стриженная пожелтевшая трава напомнила Семёну о зоне. Вот так же подстригут и отправят...
На хрен! Нечего и думать об этом!
Семён снова хлопнул приятеля по спине. Хотел добродушно, а получилось зло.
— Шагай быстрее! Жрать охота!
Они пошли вдоль канавы по краю поля. Некоторое время Семён внимательно смотрел в сторону дороги, но ему быстро надоело. Да и пост был всё ближе — пора было искать дорогу вглубь полей, чтобы обойти милиционеров подальше.
Умом Семён понимал, что сквозь кусты их никто не разглядит, если только не будет вглядываться специально, но рисковать не хотел. Лучше сделать крюк в пару километров. Так оно надёжнее.
Семён настолько углубился в свои мысли, что не сразу заметил, как Рыжий дёргает его за рукав.
И только повернувшись к приятелю, увидел сквозь листья и ветки жёлто-синий бок милицейской машины. Она медленно катилась по шоссе.
Рефлексы сработали прежде, чем Семён успел хоть что-то сообразить. Бежать в поле — глупее не придумаешь! Заметят и спеленают.
Он схватил Рыжего за шиворот и толкнул прямо в канаву возле кустов. А сам навалился сверху, зажимая тому рот.
— Тихо!
В канаве было полно воды. Рыжий почти утонул в ней и барахтался под Семёном, глядя на него вытаращенными от ужаса глазами.
— Тихо! — повторил Семён, а потом чуть отодвинул ладонь со рта Рыжего. Тот судорожно вдохнул.
— Лежи, не шевелись! — прошептал Семён. — Не должны заметить!
И тут же услышал резкий хлопок автомобильной дверцы.
Чёрт!
Семён чуть приподнял голову над краем канавы.
Проклятые менты! Ну почему они остановились именно здесь? Или всё заметили их сквозь кусты? Тогда хана!
Жёлто-синяя машина с мигалкой остановилась на обочине. Один мент стоял возле неё, второй вылезал из-за руля.
Наверное, по выражению лица Семёна Рыжий что-то понял.
— Давай сдадимся! — вдруг зашептал он. — Сами! Нам же меньше дадут тогда! И отец поможет!
И вдруг закричал:
— Эй! Мы...
Но горло у Рыжего пересохло от волнения, и крик вышел хриплым, тихим.
Тут же Семён двумя ладонями надавил ему на лицо. Голова Рыжего ушла в тёмную воду.
Рыжий забился, засучил ногами, а руками попытался оторвать руки Семёна от своего лица.
Но Семён навалился всем весом, распластавшись по телу Рыжего. Он боялся только одного — чтобы его спина или голова не показалась над краем канавы.
Локти и колени ушли в воду. Опереться было не на что, и поэтому Семён тупо давил вниз, пользуясь весом тела. Рыжий трепыхнулся, дёрнул головой, выскальзывая из-под ладоней. Тогда Семён подобрал руки и навалился локтями. Он даже губу закусил, стараясь не выпустить Рыжего.
Рыжий ещё несколько раз дёрнулся и обмяк. И тут снова хлопнула дверца.
Семён приподнял голову.
Один мент уселся в машину. Второй шёл к ней, на ходу застёгивая ширинку. Он обошёл «Жигули» и тоже хлопнул дверцей. Машина тронулась в направлении поста.
Чёрт!
Семён слез с Рыжего. Тот лежал, не шевелясь. Одежда пропиталась грязной водой, облепила тощее тело.
Семён вытащил голову Рыжего из грязной воды и вздрогнул.
Рыжий широко распахнутыми глазами смотрел прямо на него. На глазных яблоках налипла грязь, к щеке пристал бурый прошлогодний лист. Губы Рыжего были плотно сжаты.
В груди Семёна шевельнулось отчаянное злорадство. А ещё глупая зависть к Рыжему, которому теперь не надо бояться и скрываться. Лежи себе в канаве, и всё.
— Вот тебе богатая хата! — негромко сказал он. — Вот тебе сильный батя!
Семён отпустил голову Рыжего, и она безвольно откинулась назад.
Опираясь на тело Рыжего, Семён приподнялся и вылез из канавы. Его мокрые, грязные руки заметно дрожали.
Надо забрать бабки, подумал он. Рыжему они теперь на хрен не нужны.
При одной этой мысли Семён почувствовал тошноту, но пересилил себя и повернулся лицом к канаве.
В этот момент из канавы послышался судорожный всхлип, а за ним — надрывный кашель.
* * *
— Проходите, Андрей! — сказал Дмитрий Николаевич, пропуская меня в крохотную комнатку за деревянной дверью. Комнатка располагалась за кулисами клубной сцены.
Мальчишки-волонтёры жили прямо в актовом зале. В репетиционном зале с большими, во всю стену зеркалами разместили камеральную лабораторию. Там находки очищали, реставрировали и заводили на каждую специальную карточку.
Девочки жили на втором этаже клуба в гримёрках. Они поселились по трое или четверо в комнате, и мальчишки из-за этого отчаянно завидовали девочкам.
Впрочем, все вечерние посиделки проходили внизу, у мальчишек.
В «кабинете» Дмитрия Николаевича едва помещались письменный стол и два обыкновенных колченогих стула. На одном сидел хозяин кабинета, второй стул предназначался для гостей.
Я заподозрил, что раньше комнатка служила кладовкой. Несмотря на это, в ней даже было крохотное окно, через которое пробивался дневной свет.
— Тесновато у меня, — улыбнулся Дмитрий Николаевич. — Но зато есть возможность поработать спокойно. А с этим контингентом, — он показал в сторону двери, — покой мне только снится.
Улыбка археолога стала чуть виноватой, и он продолжил:
— Вы не подумайте, что я недоволен. Ребята — прекрасные помощники! Они страстно увлечены поиском древностей, учатся прямо на ходу. Некоторые — например, Таня — даже помогают студентам в лаборатории, сортируют находки. Да вы присаживайтесь! Сейчас я угощу вас чудесным напитком! Вы когда-нибудь пробовали каркаде?
Если только в прошлой жизни, подумал я. Но отрицательно покачал головой.
— Нет, не доводилось.
На крохотной тумбочке в углу стоял электрический чайник. Дмитрий Николаевич воткнул вилку в розетку, и чайник почти сразу зашумел.
— Для каркаде нужен крутой кипяток, — объяснил археолог. — Этот напиток мне привез приятель прямиком из Египта. Он уже пятнадцать лет работает там. Первоначально спасал археологические памятники долины Нила во время строительства Асуанской плотины. Да так и остался в Египте. Теперь исследует Розовую пирамиду в Дахшуре.
Рассказывая, он одновременно всыпал что-то из бумажного пакетика в заварочный чайник и залил кипятком. По комнате поплыл яркий цветочный аромат.
— Пусть настоится, — сказал Дмитрий Николаевич. — Так вот, каркаде делают из высушенных лепестков гибискуса — так называемой суданской розы. Его пьют повсеместно в Западной и Центральной Африке, а в Египте каркаде считается национальным напитком. Он замечательно утоляет жажду и незаменим при жаркой погоде. Вот попробуйте! Я добавляю к гибискусу немного нашей мяты.
Археолог разлил по чашкам тёмно-бордовый, почти фиолетовый чай.
— Обязательно положите ложечку сахара, — добавил он, придвигая ко мне сахарницу с отломанной ручкой и жёлтым фарфоровым цветком на круглом боку. — С непривычки этот чай может показаться кисловатым.
Я послушно положил в чашку сахар и размешал его. Затем осторожно попробовал горячий напиток. Он, и вправду, сильно кислил и по вкусу больше напоминал не чай, а горячий ягодный морс. Заметная мятная нотка хорошо бодрила.
— Нравится? — спросил Дмитрий Николаевич.
Я улыбнулся и кивнул.
— Очень вкусно, спасибо! А вы никогда не бывали в Египте?
— Нет, — ответил археолог. — Я специализируюсь на нашей истории. Хотя, по сравнению с египетской, она очень нова. Вы знаете, что самые первые пирамиды были построены несколько тысяч лет тому назад? Да-да, в то самое время, когда здесь процветал родо-племенной строй — в песках Египта уже возводились эти гигантские сооружения. Скажу вам больше — некоторые исследователи утверждают, что нашли на Великом сфинксе следы водяной эрозии. Вы понимаете, что это значит?
— Честно говоря, не очень, — ответил я, с удовольствием прихлёбывая каркаде.
Напиток нравился мне всё больше и больше.
— Комплекс пирамид расположен в Ливийской пустыне, — объяснил Дмитрий Николаевич. — Даже простой дождь там — небывалая редкость. А чтобы на камне образовались следы водной эрозии — нужны ливни, потопы, целые потоки воды!
— Может быть, климат поменялся со временем? — предположил я.
— Именно так! — подхватил Дмитрий Николаевич. — Раньше Ливийская пустыня была плодородной саванной, и дожди там шли очень часто. Но штука в том, что было это не меньше десяти, а то и двенадцати тысяч лет тому назад. Представляете? А вся известная нам история цивилизации насчитывает от силы шесть тысяч лет!
Дмитрий Николаевич говорил увлечённо, глаза его горели.
Он настоящий энтузиаст, подумалось мне.
— Но кто же тогда построил сфинкса? — спросил я.
— Загадка! — ответил археолог. — Нет, конечно, существует официальная версия. И у неё есть свои доказательства. Но версия далеко не всегда является истиной. А в нашей науке — особенно. Взять хотя бы того колдуна, о котором я рассказывал вам в прошлый раз!
— Ради поисков которого вы собираетесь приехать ко мне в гости? — напомнил я.
— Совершенно верно! — подхватил Дмитрий Николаевич. — В той же летописи сказано, что колдун жил на одном и том же месте всё время.
— В каком смысле? То есть, всю свою жизнь?
— Нет! Это языковые тонкости, их трудно объяснить... в общем, современное толкование допускает версию, что колдун жил там много сотен лет. Понятно, это был не один человек. Но место пребывания колдуна всегда оставалось неизменным.
Дмитрий Николаевич наклонился ко мне и понизил голос.
— Знаете, я прочитал очень много архивных документов. В том числе, и шведских. Вы ведь знаете, что эта местность постоянно переходила из рук в руки? Она принадлежала, то славянам, то шведам. Потом России и снова шведам. И опять России. Так вот, скупые упоминания о местном колдуне существуют и в хрониках времён Ивана Грозного, и в документах Петровской эпохи. Но как это может быть?
— Не знаю, — ответил я.
А про себя подумал, что, кажется, знаю место, где жил этот древний колдун.
Чёрт, это мистика какая-то!
— Вам что-то известно, Андрей? — спросил Дмитрий Николаевич, внимательно наблюдая за выражением моего лица.
Я взял себя в руки и пожал плечами.
— Ничего особенного. Просто подумалось... Но эту мысль надо ещё проверить. Вот приедете — и вместе посмотрим. Когда вы собираетесь?
Дмитрий Николаевич задумчиво почесал подбородок.
— Это может показаться, неожиданным... но я, честно говоря, для того и затеял этот разговор. Видите ли, ребята загорелись идеей поехать со мной. Их можно понять — лес, озеро, романтика. Костёр и звёздное небо, песни под гитару. Я не хочу их разочаровывать. Но как руководитель — несу полную ответственность. Поэтому так обрадовался вашему приезду. Скажите, Андрей, не могу ли я сегодня съездить с вами на базу? Своими глазами посмотрю — как лучше разместить ребят. А потом вы довезёте меня до ближайшего автобуса, если это не очень трудно.
— Совершенно не трудно, — искренне ответил я.
Энтузиазм Дмитрия Николаевича вызывал уважение. Кому и помогать, если не таким увлечённым людям?
— Сейчас дождёмся брата, и можно сразу ехать. Вот только куда он запропастился?
— Действительно, странно, — согласился Дмитрий Николаевич. — Экспозиция не так велика. Сергей с Таней давно должны были вернуться.
— Может быть, сходим, поищем их? — предложил я.
