Глава 13

— Княже, — поклонился я, зайдя в кабинет.

— Заходи, заходи, Кеннер, — рассеянно ответил князь, перекладывая бумаги на столе. — Что остановился на пороге, как неродной?

Последние года два примерно князь позволяет мне многие вольности, но я стараюсь этими вольностями пользоваться как можно реже. И прежде чем позволить себе какое-то неформальное поведение, стараюсь удостовериться, что князь в подходящем для такого настроении. История учит, что не так уж мало царедворцев погорело как раз на этом — когда слишком много позволено, человек быстро начинает терять берега, а любой правитель очень резко реагирует на недостаточное уважение. Умный человек не станет обманываться расположением властителей, а я считаю себя умным, пусть это и звучит немного нескромно.

— Твоё доброе отношение, княже, — ответил я, устраиваясь на стуле, — это не повод бесцеремонно к тебе вламываться.

— Вон оно как, — недоверчиво усмехнулся князь, но в эмоциях у него явно промелькнуло одобрение. — А чего пришёл-то? Случилось что?

Прежде чем я успел ответить, он внимательно посмотрел на меня и ответил сам:

— Да нет, что это я? Если бы что-то случилось, ты запросил бы срочную аудиенцию, а не пришёл на приём вот так, в общем порядке.

— Ничего не случилось, княже, — подтвердил я. — Моё дело вообще княжества не касается.

— Для себя хочешь что-то попросить, — догадался он.

— Нет, княже, — отрицательно покачал головой я. — У меня всего хватает, не в последнюю очередь благодаря тебе.

— Вот прямо заинтриговал, — иронически хмыкнул он, отодвигая свои бумаги в сторону. — И что же тогда у тебя за дело и кого оно касается?

— Тебя касается, княже, — уверенно ответил я.

— Меня? — удивился он, и настроение его сразу стало серьёзным. — Вот сейчас точно заинтересовал. Излагай.

— Кальцит каким-то образом сумел раздобыть сразу две Слезы Пожирателя — похоже, изловчился запустить руку в неприкосновенный запас племени. В общем, он сделал два кулона — кулоны разные, но оба прекрасны, произведения искусства без всякого преувеличения.

— Такие же артефакты, как та брошка? — заинтересовался князь.

— Получше, пожалуй. Брошку делал студент, пусть и талантливый, а эти кулоны всё-таки работа другого уровня, так что качество повыше, воздействие посильнее. Но в целом, если говорить о функциях, то же самое.

— Клаус делал?

— Он, конечно, кто же ещё, — утвердительно кивнул я. — Другого Старшего ремесленника у нас нет. Так я к чему тебе это говорю, княже… мы с компаньонами решили так: один из этих кулонов по выбору княгини Радмилы товарищество готово продать тебе помимо аукциона за фиксированную сумму в сто тысяч гривен. При условии конфиденциальности сделки.

— Вот как! — князь задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Компаньонов долго пришлось убеждать?

— Клауса и не пришлось убеждать, — пожал я плечами. — Он с полуслова всё понял и одобрил. А до Кальцита я сумел донести, что это будет правильным.

Мне сразу ярко вспомнился разговор с компаньонами. До Кальцита это и в самом деле не сразу дошло — всё же рифы очень плохо понимают, как функционирует наше общество. Мы вполне обоснованно ожидали выручить за каждый кулон двести тысяч или около того, и мысль о том, чтобы отдать один из них всего лишь за сотню, Кальцита просто шокировала. Как-то очень уж быстро он привык к большим цифрам и уже забыл, как надеялся получить за «Рифейскую розу» хотя бы пятьдесят тысяч. Пришлось устроить ему целую лекцию на эту тему:

— Вы совершенно правы, Кальцит, мы никак не зависим от князя — он занимается государственными делами, а мы делаем и продаём украшения. Однако вы забыли добавить одно важное уточнение: «в теории». На практике же большие деньги неотделимы от политики. Впрочем, это не наш случай — деньги у нашего товарищества небольшие…

— Небольшие? — искренне удивился Кальцит.

— Несколько сот тысяч гривен даже для меня деньги вполне обычные, Кальцит, а князь привык оперировать совсем другими суммами. У нас же немного другой случай: наше товарищество прямо влезло в политику, потому что наши украшения хотят получить очень влиятельные люди. В частности, такое украшение очень хочет княгиня Радмила и она уже довела этим князя до белого каления. Вы представляете себе последствия, если на очередном аукционе она опять ничего не получит?

— Наверное, князь будет не очень доволен, — предположил Кальцит.

— Это вы слишком мягко сформулировали, — засмеялся я и Клаус тоже не удержался от улыбки. — Так вот, довольный князь непременно так или иначе расплатится с нами какими-то льготами и преференциями, а он же недовольный вполне способен осложнить нам жизнь вплоть до полной невозможности нормальной работы.

— Льготами? — непонимающе нахмурился Кальцит. — О чём вы говорите?

— В качестве примера подобных льгот можно вспомнить, что рифы получили полное освобождение от налогов на двадцать лет и частичное ещё на двадцать. Как вы считаете — много денег вы на этом сэкономите?

— Очень много, — до Кальцита начало, наконец, доходить.

— Фокус здесь в том, что князь получает что-то для себя лично, а расплачивается, по сути, государственными деньгами, понимаете? Дать нам какие-то преференции от княжества для него почти ничего не стоит.

— Разве это не называется взяткой? — нахмурился Кальцит.

— Конечно же нет, Кальцит, — ласково сказал я. — Как связано то, что у княгини Радмилы появится кулончик, с тем, что нас, скажем, через год или два после этого освободят лет на двадцать от разных пошлин и сборов? Или что-нибудь другое в подобном роде? Где вы увидели здесь взятку? Взятками балуется мелкая конторская шушера, а это обычная жизнь — если вы относитесь к людям с душой, то они отвечают вам тем же. И наоборот.

Клаус уже откровенно засмеялся.

— Прекрасное объяснение, Кеннер! Хотел бы я, чтобы мой отец в своё время объяснял мне настолько же ясно и доходчиво — как педагог он был слабоват. Впрочем, — усмехнулся он, — его объяснения мне так и не пригодились. Кальцит, — обратился он к рифу уже серьёзно, — Кеннер всё сказал правильно. Если по нашей вине князя будет пилить жена, это отразится на нас самым неприятным образом.

— Я не против, — смутился Кальцит. — Я полностью доверяю Кеннеру — если он говорит, что надо, значит, надо.

Воспоминание промелькнуло быстро и я снова вернулся в кабинет князя.

— Ну что же, Кеннер, не буду скрывать, — с некоторым облегчением вздохнул князь, — то, что ты у меня с шеи Раду снимешь, дорогого стоит. Она меня уже почти догрызла с этой твоей побрякушкой. Но у меня тоже условие: в детали сделки Радмилу посвящать не нужно. Она выбирает, а я дарю — это всё, что ей надо знать.

— Ты мог бы этого и не говорить, княже, — заметил я, — это само собой подразумевается. Сам я никогда и ничего лишнего не скажу, а мои служащие твёрдо выучили, что с болтунами у меня разговор короткий.

— Мог бы и не говорить, — согласился князь, — но напомнить никогда не вредно. А скажи-ка мне вот что: к тебе же на днях императрица прилетает, так?

— Прилетает, — подтвердил я. — Только не ко мне, а к моей жене. Она прилетает как бы вместе с Баварскими, за ними дирижабль Лены уже вылетел. Но Мария летит отдельно, на дирижабле императора. Дитрих, похоже, решил, что отправлять жену на баронском дирижабле будет не совсем уместно.

— Это да, — согласился князь с усмешкой. — Выглядело бы для него даже немного унизительно, пожалуй. Кстати, Лехтонены надеются на новые заказы — они неплохо на тебе заработали и совсем не против повторить. И да, я знаю, сколько они с тебя взяли за этот твой дирижабль.

— Главное, что ты не от меня это узнал, княже, — пожал я плечами. — А на новые заказы они, как мне кажется, вполне могут рассчитывать. У нас-то с этим попроще, а вот в империи общество довольно иерархическое. Я же там всего-навсего барон откуда-то с дальних выселков и этот дирижабль их, как оказалось, сильно задел.

— Порушил им иерархию? — хохотнул князь.

— Что-то вроде того, — согласился я. — Когда барон может позволить себе вещь, которая по карману далеко не всякому герцогу, это у них в голове плохо укладывается. С одной стороны, они понимают, что имперский титул для меня нечто побочное и малозначительное, но с другой, они настолько привыкли относиться к нашему дворянству с пренебрежением, что для них я всё равно прежде всего барон.

— В общем, ты плохо укладываешься в их картину мира, — понимающе кивнул князь. — То ли ливонский барон, то есть по определению голодранец, то ли язычник, которому положено вообще в шкурах ходить.

— Изрядно утрировано, княже, но по сути верно, — не сдержал я улыбки. — В принципе, император мог бы дать мне графство, и моё богатство выглядело бы уже не настолько вызывающе, но раздавать графства просто так, безо всяких обязательств, ему не хочется, — (князь понимающе усмехнулся). — Думаю, Дитрих пойдёт другим путём и просто закажет себе дирижабль ещё роскошнее. У имперцев большие дирижабли не очень хорошо получаются, так что если Лехтонены как следует подсуетятся, то вполне смогут перехватить заказ.

— Судя по тому, как они недавно начали суетиться, они и сами до этого додумались, — заметил князь с лёгкой насмешкой в голосе. — Ты с императрицей будешь что-нибудь обсуждать? — резко сменил он тему.

— Попробую, княже, — пожал я плечами. — Она ведь может и не захотеть ничего обсуждать — насколько я понял, Мария предпочитает влиять на события незаметно, из-за спины Дитриха. Так что сложно предсказать, будет ли она о чём-то разговаривать. Официально она прилетает к жене на примерку платья, вполне может этим и ограничиться.

— Платья ещё эти твои, — вздохнул князь. — Ты же и с ними Раду мне охмурил. Ну, она с этим платьем хоть про брошку на время забыла, всё облегчение. Вот скажи мне — как вообще можно такие деньги за тряпку отдавать? Может, ты и вправду на бабские мозги ментально воздействуешь?

— Я просто даю женщинам то, что они хотят, — скромно ответил я.

— А сначала объясняешь им, чего они на самом деле хотят, — саркастически хмыкнул князь. — Ладно, в выходной заеду к вам с Радмилой, пусть выбирает себе висюльку, может, успокоится наконец.

* * *

Мы стояли перед зданием хранилища, в котором я так и не удосужился ни разу побывать. Здание я тоже видел впервые, и оно мне понравилось с первого взгляда — тёмно-серое, мрачноватое, с узкими окнами, — оно выглядело скорее крепостью, чем административным зданием. Именно так и должно было выглядеть защищённое хранилище. Пусть даже в самом здании и не содержалось никаких ценностей, однако оно сразу же создавало правильное первое впечатление, которое, как известно, можно создать только один раз.

— Ты не знаешь, Кира, кто делал проект этого здания?

— Архитектурная мастерская «Мельница», они всё здесь делали, — пожала плечами Кира, потом задумалась. — Хотя они же многое на субподряд отдавали… не знаю, в общем.

— При случае скажи им, что мне очень понравилось это здание, оно внушает правильные эмоции. Архитектор прекрасно уловил дух хранилища, — сказал я ей и повернулся к Эрику: — Ну, веди нас, показывай своё хозяйство.

Небольшой группой мы — я, Кира и профессор Монссон, — двинулись в хранилище за Эриком.

— Главный зал, — Эрик обвёл рукой большой зал с рядом кабинок на противоположном конце. — Посетители в этом здании больше ничего не видят. Вообще-то, здесь больше ничего интересного и нет. Кабинеты, бумаги — обычная контора. Посетитель проходит в кабинку, там сотрудник удостоверяется в его праве доступа, а дальше они вместе идут в лифт и едут вниз.

Я окинул взглядом зал — в общем-то, ничего особенного. Сдержанное, но явное богатство в отделке, мозаичный мраморный пол, тяжёлые хрустальные люстры, много вооружённой охраны — всё как положено. Попробовал представить себя на месте человека, который пришёл сюда, чтобы оставить на хранение что-то очень ценное, и пришёл к выводу, что оставил бы здесь свои ценности без колебаний. В этом месте всё говорило о надёжности.

— А кстати, кто-нибудь из вас здесь уже бывал? — спросил я.

— Я не был, — коротко ответил профессор.

— Я была только наверху, — отозвалась Кира. — Вниз не спускалась.

— Неужели тебе было совсем неинтересно? — удивился я.

— Было интересно, даже очень, — призналась она, — но всё как-то времени не находилось.

Я только покрутил головой — никогда не понимал трудоголиков. Нет, конечно же, надо упорно трудиться и всё такое, но должна быть и какая-то жизнь кроме работы.

— Больше жуликов не ловили, Эрик?

— Нет, тот скрипач был первым и последним, — ответил он. — Как докладывал Антон Кельмин, криминал вполне уяснил, что мы не потерпим любую попытку незаконного доступа.

— Но вы всё равно не расслабляйтесь, — посоветовал я. — Братства, конечно, рисковать не станут, но мелкие банды вполне могут посчитать, что у них всё получится.

— Мы не расслабляемся, Кеннер, — усмехнулся Эрик.

— Вот и замечательно, — кивнул я. — Но давайте же спустимся вниз.

— Может, на служебном лифте? — спросил Эрик. — На служебном будет удобнее и проще.

— Нет, — покачал головой я. — Давай лучше посмотрим, как видят хранилище обычные клиенты.

— Как скажешь, — пожал плечами тот. — Тогда нам сюда.

Я с любопытством оглядел просторный лифт — тоже дорого-богато.

— На какой уровень едем? — поинтересовался я.

— На второй, — ответил Эрик, вставляя в прорезь ключ сложной формы. — Первый и второй уровень очень похожи, только на первом больше стоек под мелкие ячейки, а на втором в основном более крупные камеры. Но разницы между ними большой нет, так что оба уровня осматривать нет смысла. А со второго уровня мы потом спустимся на третий по служебной лестнице.

— А лифт на третий уровень есть?

— Есть, но не этот, — отозвался Эрик. — Эти лифты для относительно мелких клиентов. Крупные клиенты — люди князя, например, — через клиентский зал не проходят; для них есть свои лифты с доступом через внутренний двор здания. Мы на таком лифте и поднимемся с третьего уровня в конце нашей экскурсии.

Путешествие вниз прошло совершенно незаметно — ускорение практически не чувствовалось, и когда двери вновь открылись, новые виды оказались немного неожиданными.

— Ой! — испуганно вскрикнула Зайка.

Профессор тоже издал было какой-то звук, но умело перевёл его в невразумительное мычание. Эрик ухмыльнулся.

— А ведь я их даже не видел ещё, — восхищённо заметил я, быстрым шагом направляясь к крокодилам. — Точнее, видел образец, но Лапа, похоже, их немного улучшила. Или это просто кажется из-за того, что их нарядили?

— Кеннер, не подходи к ним! — обеспокоенно крикнул Эрик, но я отмахнулся.

Крокодилы начали шипеть; ещё несколько шагов — и они начали подёргиваться в безуспешных попытках поднять свои булавы. Я осматривал их, не обращая особого внимания на их судороги. Буквально через несколько секунд шипение прекратилось и они успокоились — это подошёл Эрик с камнем-ключом.

— Никогда не слышал, как они шипят, — морщась, сказал Эрик. — Мерзкое ощущение. А как ты сделал, что они на тебя не нападали?

— А они нападали, — рассеянно ответил я, рассматривая крокодилов. — Я просто их связал, а так-то они дёргались вовсю.

— И что, любой Владеющий может так их связать?

— Не любой, конечно. Старший сможет — ну, наверное, не любой Старший. Высший точно сможет. Но знаешь, если нас пойдёт грабить кто-то из Высших, то крокодилы вряд ли помогут.

— То есть ты уже Старший Владеющий, получается? — с удивлением спросил Эрик.

— Аттестация покажет, — пожал я плечами. — Но, в принципе, да. Ну что, пойдём дальше?

Мы миновали крокодилов, злобно таращивших на нас красные глаза — Зайка непроизвольно прижималась к профессору, а Монссон галантно изображал из себя храбреца, хотя я чувствовал, что он тоже побаивается.

— А вот это клиентский зал уровня, — Эрик махнул рукой, очерчивая перспективу. — Это единственное место, куда допускается клиент, арендующий ячейку. Охранник открывает ему клиентский отсек и он там совершает операции со своей ячейкой. Для клиента, арендующего отдельную камеру, немного другая процедура: он вместе с сотрудником проходит в соответствующую зону к своей камере. Есть, конечно, варианты — он может, к примеру, запросить разгрузку, тогда ему открывается доступ к грузовому лифту. Есть разные процедуры доступа для разных случаев, но вас вряд ли заинтересует полный регламент.

— Вряд ли заинтересует, — согласился я. — Просто покажи нам какую-нибудь клиентскую камеру. Я имею в виду свободную камеру, конечно.

Камера впечатляла. Бронированная дверь после нескольких оборотов штурвала плавно откатилась в сторону, открыв небольшое помещение, полностью отделанное бронеплитами.

— Средняя камера, — пояснил Эрик. — Таких арендовали пока только пять штук.

— Как клиенты реагировали, увидев это? — поинтересовался я.

— Правильно отреагировали, — усмехнулся Эрик. — Ирина Стоцкая докладывала, что они не только оказались под впечатлением, но и активно делятся сейчас этим впечатлением со знакомыми. Так что мы считаем, что клиенты ещё будут.

— Но обошлось нам это удовольствие очень уж недёшево, — со сварливыми нотками заметила Кира.

— Я думаю, всё окупится, Кира, — мягко сказал я. — Сейчас вот запустим продажу золота и посмотрим. Как у нас с этим обстоит дело, профессор?

— Всё готово, господин Кеннер, — уверенно заявил Монссон. — Мы с госпожой Кирой, — он обозначил в её сторону лёгкий поклон, — разработали план начальной кампании и подготовили полный пакет документации, вплоть до должностных инструкций исполнителям. Я полностью уверен в успехе.

— А золота у нас хватит?

— С тем золотом, что одолжили Орловские…

— Вообще-то, это мы одолжили им денег, а золото они дали нам в качестве залога, — поправил его я.

— Прошу прощения, господин Кеннер, вы полностью правы, — извинился профессор. — В общем, с этим золотом запас выглядит достаточным.

— Ещё раз проверьте расчёты на всякий случай, — распорядился я. — Золота должно точно хватить — нам ни в коем случае нельзя допустить скачка цены.

— Могу я спросить почему, господин Кеннер? — поинтересовался Монссон. — Разве это не увеличит прибыль?

— Увеличит, — согласился я. — Но вскоре после ажиотажа цена золота обязательно вернётся к норме и люди потеряют деньги. И у них неизбежно отложится ассоциация, что покупка золота — это убыток.

— И это ещё не самый плохой вариант, — заметила Кира. — Хуже будет, если мы получим репутацию мошенников, которые ограбили кучу людей, создав искусственный ажиотаж.

— Совершенно верно, Кира, — кивнул я. — Это, кстати, вполне вероятный исход — людям обязательно нужно знать, кто виноват в их глупости, а здесь даже и думать не надо. Словом, небольшое увеличение прибыли совсем не окупит будущего ущерба. Мы не спекулянты, мы играем вдолгую.

— Вы правы, господин Кеннер, — согласился Монссон, — я не учёл репутационные издержки.

— Кстати, профессор — хватит у вас данных на монографию? — поинтересовался я.

— Даже не на одну, — с довольным видом ответил он. — И первая уже почти написана. Надо, конечно, подождать практических результатов, но я полностью уверен, что эта монография станет научным прорывом. Разумеется, госпожа Кира будет в числе авторов — её помощь была просто бесценной.

Я с улыбкой посмотрел на Киру, которая заметно смутилась.

— Как ты считаешь, Кира — окупится хранилище? Выйдем мы, наконец, в плюс?

— Если добавить ожидаемый доход от золота и арендную плату от князя, то, пожалуй, и выйдем, — неохотно согласилась она.

— И не забывай, Кира, ещё один важный момент. Передача нам золотого запаса княжества — это событие не столько экономическое, сколько политическое. Мы таким образом открыли для себя возможность хранить ценности правителей. На днях к нам в гости по приглашению моей жены прилетает герцог Баварский Оттон XII с семьёй…

Все онемели. Впрочем, кроме Эрика — он, разумеется, об этом уже знал.

— … его высочество склоняется к тому, чтобы доверить нам свои ценности. Поэтому задание для тебя, Эрик — тщательно продумай экскурсию для герцога — она должна быть небольшой, но максимально впечатляющей.

— Сделаю, — кивнул Эрик.

— С такими политическими связями, господин Кеннер, — в лёгком ошеломлении заметил профессор Монссон, — совсем неудивительно, что вы способны сделать огромные деньги буквально на чём угодно.

— А действительно большие деньги делаются только на политике, профессор, — хмыкнул я. — Так уж устроена жизнь.

Отправить