Глава 12

Академиум к моему появлению отнёсся совершенно равнодушно. Преподаватели тех немногих дисциплин, что у нас ещё оставались, едва заметили моё возвращение — или же просто не показали вида. Правда, встретившаяся мне в коридоре куратор группы поздоровалась весьма сухо, но Ясенева здоровалась со мной сухо уже года три, так что заметной разницы я не уловил. Приятным исключением оказался лишь Генрих Менски, который при виде меня дружелюбно ухмыльнулся и поинтересовался:

— Хорошо отдохнул, Арди?

— Вы же и сами прекрасно знаете, наставник, что я человек подневольный, — хмуро отозвался я. — Дворянин обязан служить, и князя мало интересуют мои проблемы с учёбой.

— Ну, положим, я тоже дворянин… — заметил Генрих.

— Личное дворянство почти ничего не значит, — пожал я плечами. — Но как только вы пройдёте аттестацию, станете Старшим и получите наследственное дворянство, Дворянский совет вами обязательно заинтересуется. Впрочем, их интерес вряд ли будет сильно обременительным — они стараются не лезть в дела Владеющих, чтобы избежать конфликтов с Кругом Силы. Да и вообще, младшие дворяне — птицы невеликие, так что до девятого ранга на вас никто особо не станет обращать внимания. Но вот когда и если вами вдруг заинтересуется князь, то вы меня обязательно вспомните, поверьте.

— Хм, возможно так, — не очень уверенно согласился он. — В любом случае, дела князя меня не касаются. Однако я услышал упоминание о неких проблемах с учёбой и мой долг, как преподавателя, убедиться, что эти проблемы не затрагивают боевую практику.

— Давайте убедимся, наставник, — согласился я, одновременно с последним словом резко и неожиданно пиная его в колено.

Генрих совсем немного передвинул ногу, и мой пинок пришёлся в пустоту.

— Ты хотел меня этим удивить, Арди? — с весёлым удивлением осведомился он.

— Разумеется, нет, — решительно отказался я. — Не думаю, что вас можно этим удивить, наставник. Я просто продемонстрировал, что готов к спаррингу — если, конечно, вы пожелаете его провести.

— Пожелаю, — кивнул он, сопровождая это ударом ногой в живот.

Менски обожает пинать людей в живот — можно сказать, это его коронный удар и Генрих исполняет его на высочайшем уровне. Каждый студент испытал это незабываемое ощущение множество раз и, надо заметить, регулярно продолжает его испытывать даже на выпускном курсе. Хотя доставать этим ударом нас с Ленкой у Генриха последнее время получается совсем уже редко — вот и сейчас я довольно легко уклонился.

— Вы хотели меня этим удивить, наставник? — невинным тоном спросил я.

— Я просто поздоровался, — ухмыльнулся он и начал нападать уже всерьёз.

Всерьёз, но не сказать, что особенно успешно — у меня довольно неплохо получалось сопротивляться. Впрочем, справедливости ради надо признать, что пару раз он меня хорошо достал, хотя и сам пропустил от меня удар, от которого почти поплыл. Его любимые трюки с Силой практически не работали — после нашей поездки в северные земли я стал очень остро чувствовать напряжение Силы даже в том случае, когда оно, как у Высших, не сопровождалось заметной концентрацией поля. Когда пол пытался приклеить мою ногу, я просто отшагивал чуть в сторону, а когда Генрих попробовал швырнуть мне в голову один из разбросанных по залу металлических шаров, я просто перенаправил этот шар в него самого. Менски с заметным усилием уклонился, пробормотал что-то явно ругательное и больше не пытался в меня ничего бросать. Без его любимых подлых приёмов дело сводилось к честной драке, а в честной драке он не сильно-то меня превосходил.

— Неплохо, Арди, — наконец, сказал Менски, подавая знак остановиться.

— И в самом деле неплохо, — послышался голос сзади, и я вдруг ощутил присутствие, которого раньше совершенно не ощущал.

— Здравствуйте, Анна, — я обернулся и поклонился. — Прошу прощения, я почему-то не заметил вас сразу.

— Здравствуйте, Кеннер, — она вернула мне поклон. — Не заметили, потому что я не хотела, чтобы вы меня заметили. Благодарю вас, Генрих, за эту демонстрацию, — обратилась она к Менски. — Кстати, Арди верно вам сказал: князь очень многого требует и чужие проблемы его ни в малейшей степени не волнуют. Так что не судите Кеннера слишком строго — он и в самом деле делает всё возможное, чтобы учёба не пострадала.

— Я и не сужу его, сиятельная, — пожал он плечами. — Было бы глупо предъявлять какие-то претензии лучшему студенту, который показывает результаты, далеко выходящие за рамки ожидаемого.

— Благодарю вас, сиятельная, наставник, — довольно кисло сказал я.

Обсуждение меня в таком ключе мне определённо не понравилось. Максакова прекрасно это уловила и усмехнулась.

— Мы обсуждаем вас не просто так, Кеннер, — мягко сказала она. — Генрих подал официальный доклад о том, что он не обладает достаточной квалификацией, чтобы обучать некоторых студентов, вот я и зашла это проверить. И как я сейчас имела возможность убедиться, ваш уровень и в самом деле превосходит предполагаемый уровень студента выпускного курса. Впрочем, я уже достаточно знакома с вами и Леной, так что чего-то в этом роде и ожидала. Но давайте всё-таки проведём ещё одну проверку — кстати, как вы относитесь к драке с женщиной?

— Смотря с какой женщиной, — галантно ответил я. — С вами, Анна, всегда готов.

— Даже не знаю, рассматривать это как комплимент или же наоборот, — засмеялась она. — Ну раз так, то давайте подерёмся.

— Переодеться в комбинезон не хотите? — спросил я, взглядом указав на её элегантный брючный костюм.

Анна оценивающе посмотрела на меня и немного подумала.

— Пожалуй, всё-таки переоденусь, — решила она и двинулась в раздевалку.

— Я бы на твоём месте загордился, Арди, — негромко хмыкнул Генрих. — Не уверен, что она стала бы переодеваться ради боя со мной.

— Не надо себя недооценивать, наставник, — укоризненно покачал головой я.

— Это всего лишь объективная оценка, — пожал он плечами. — Мы же говорим об Анне Максаковой. У меня точно не получилось бы попортить её костюмчик и я не совсем понимаю, почему она решила, что ты на это способен. Похоже, я не всё знаю о некоторых своих студентах.

Я не нашёлся что ответить и дальше мы ждали Анну в молчании. Наконец, она появилась из раздевалки, одетая в белый одноразовый комбинезон.

— Ну что же, удивите меня, Кеннер, — с улыбкой сказала она.

Я сформировал у неё под ногой конструкт, создающий что-то вроде ямы — один из любимых приёмов Менски, который он с неизменным успехом на нас использовал. Анна, разумеется, никуда не провалилась. Она даже не стала отходить, а просто приподняла ногу и с иронией посмотрела на меня. В этот самый момент я ударил её сзади под колено опорной ноги силовым кулаком — тем самым приёмом, который показала мне Ленка когда-то в пещере Нижнего мира. Волевой приём поле Силы никак не тревожил, вот и Максакова не чувствовала ничего до тех пор, пока внезапно не потеряла опору. Впрочем, она не упала, а каким-то невероятным образом изогнулась в воздухе, перекувырнулась и вновь оказалась на ногах.

— Прекрасная реакция, Анна, — с искренним уважением прокомментировал я. Не уверен, что сам в такой ситуации не плюхнулся бы на задницу. Так ведь, собственно, и плюхнулся, когда Ленка в первый раз этот приём на мне опробовала.

— Надо же, и в самом деле удивили, — сказала Максакова, с изумлением на меня глядя. — Мне стыдно, Кеннер. Я тридцать лет вбивала студентам в головы, что никогда нельзя недооценивать противника, и вот сама не отнеслась к вам всерьёз.

В этот момент я почувствовал еле уловимое напряжение Силы рядом со мной и понял, что она просто заговаривает мне зубы. Лучше всего было бы попробовать уклониться, но я совершенно не понимал, что это за угроза, и с какой стороны её ждать. Просто оставаться на месте и ничего не делать было совсем уж плохой тактикой и я интуитивно выбрал нападение. Сформировал сразу два силовых кулака — один рядом с её головой, а второй сзади. Оба получились довольно слабыми, но Анна этого, разумеется, понять не могла, ощутив всего лишь неясную угрозу — как и я. Она бросилась кувырком вперёд ко мне, а я отпрыгнул влево. И прыгнул как раз в неправильную сторону, но мне повезло — чувство опасности завопило, но тут же умолкло, когда Анна, кувыркаясь, потеряла концентрацию и не смогла довести до конца то, что она собиралась сделать. А вот я сумел её подловить в неустойчивом положении и прижать её к полу гравитационной линзой. Прижать вышло всего лишь на мгновенье, но этого мгновенья мне хватило, чтобы подскочить к ней и отвесить хорошего пинка в бок. На этом мои успехи и закончились — Анна откатилась в сторону и это было последним, что я увидел. Дальше сознание погасло.

Пришёл я в себя, сидя на лавочке у стены. Наша целительница Дея внимательно вглядывалась мне в глаза.

— Как вы себя чувствуете? — требовательно спросила она. — Не тошнит?

— Вроде нет, — я прислушался к себе. — Думаю, всё в порядке, спасибо.

— Тогда посидите спокойно ещё немного, чтобы окончательно прийти в себя, — кивнула Дея. — А я пока займусь сиятельной.

Я немедленно осознал, что рядом со мной сидит Анна Максакова.

— Вы мне ребро сломали, Кеннер, — укоризненно заметила она, болезненно морщась.

— Простите, Анна, — виновато сказал я. — Мне следовало быть осторожнее.

— Кеннер, вы нечто, — засмеялась она, всё ещё морщась от боли, пока целительница что-то делала с её боком. — Вы ещё виноватым себя почувствуйте. Я тоже ведь хороша. Совершенно не ожидала, что вы настолько сильны, и немного запаниковала, вот и не сдержалась.

— Как оказалось, не так уж я и силён, — заметил я с досадой.

— Вы что, в самом деле рассчитывали меня победить? — Анна посмотрела на меня с изумлением. — Кеннер, я лучший боевик в княжествах. Есть кое-кто посильнее меня — ваша мать, например, — но именно среди боевиков я определённо сильнейшая. И то, что студент отправил меня к целительнице — знаете, если бы это были не вы, то это был бы, наверное, позор на все княжества. А о вас уже легенды ходят, так что дело, скорее всего, ограничится просто шутками. Но я, конечно, сама виновата — надо было с самого начала воспринимать вас как опасного противника, а я почему-то настроилась на студента.

— Гм, — промычал я, не зная, что сказать.

— Нет, в самом деле, Кеннер — у вас уже уровень Владеющего достаточно высокого ранга. Вам добавить боевого опыта и я, пожалуй, побоюсь с вами связываться. Кстати, на какой ранг вы собираетесь заявляться? Обычно преподаватель боевой практики даёт рекомендацию, на какой ранг претендовать, и студент этой рекомендации следует — ну, за исключением отдельных идиотов, — но это явно не ваш случай.

— Почему? — переспросил я с непонимающим видом.

— Потому что вам никакой рекомендации не дадут. И вашей жене, кстати, тоже. Преподаватели в некоторой растерянности, и сейчас, после боя с вами, я их полностью понимаю. Вам придётся решать самим.

— Моя наставница Стефа Ренская считает, что мне следует аттестоваться как минимум на восьмой ранг. Насчёт девятого она не вполне уверена. Я всё же считаю, что она меня переоценивает.

— Вряд ли переоценивает, — в раздумьях сказала Анна. — Мнением Ренской не стоит пренебрегать, к тому же она, как наставница, знает о ваших возможностях лучше, чем кто-либо иной. Менски, кстати, тоже полагает, что вам с женой следует аттестоваться на старший ранг, но он просто недостаточно знаком со старшими рангами, чтобы дать более конкретную рекомендацию.

— То есть вы тоже считаете, что нам надо аттестоваться на восьмой?

— Не знаю, — она пожала плечами и тут же поморщилась от боли. — Одного спарринга всё-таки недостаточно, чтобы составить полное впечатление, но на первый взгляд, получить восьмой ранг для вас вполне реально. Не исключаю, что вы потянете и девятый. А кстати, вы не хотите заявиться на открытую аттестацию? Это, конечно, сложнее, зато снимет все неопределённости.

— Что такое открытая аттестация? — не понял я.

— Точнее говоря, она называется аттестацией с открытой заявкой. Обычно соискатель заявляется на конкретный ранг и результатом является «сдал» или «не сдал». На открытой аттестации соискатель заявляется на диапазон рангов, например, в вашем случае — с восьмого по девятый. Или если совсем не захотите рисковать, то с седьмого по девятый. Сдача происходит последовательно по заявленным рангам, с нижнего по высший — ну, или до какого получится сдать. Открытая аттестация устраивается очень редко и о такой возможности многие не знают, но в вашем случае она, вероятно, будет наилучшим вариантом. Но должна вас предупредить, что сдавать сразу на несколько рангов очень тяжело, тем более речь идёт о высоких рангах. Восьмой, не говоря уж о девятом, — это далеко не четвёртый, и требования там совсем другие. У вас может просто не хватить выносливости. Собственно, это и есть причина, почему на открытую аттестацию мало кто заявляется — намного ведь проще двигаться постепенно, с перерывами. В общем, такая возможность имеется, так что решайте сами.

— Мы с женой обсудим этот вариант, — с сомнением сказал я. — Но честно сказать, не уверен, что нам действительно нужен девятый ранг. Мы не собираемся поступать на службу как Владеющие, так что формальная аттестация не так уж много для нас значит. А вот серьёзный минус в этом прослеживается.

— Минус? — удивилась Максакова. — Да ещё и серьёзный? И какой же?

— У нас уже три голоса в Совете Лучших — мой, нашей матери и голос Клауса фон Абенсберг. Это немало и меня постоянно пытаются втянуть в какие-то союзы. Если Лена получает девятый ранг, у нас внезапно оказывается уже четыре голоса и для многих близких к власти группировок это станет шоком. Я бы предпочёл более плавный подъём, чтобы люди успели привыкнуть к этой мысли и смириться. У нас и так чрезвычайно влиятельное семейство и новый неожиданный скачок вверх многими будет воспринят очень отрицательно. Возможно, мы и подадим открытую заявку, но девятый ранг в ней совершенно определённо фигурировать не будет.

— А вы, оказывается, очень продуманный молодой человек, Кеннер, — протянула Анна, разглядывая меня с каким-то странным выражением.

— Я глава очень богатого и очень влиятельного семейства, — напомнил ей я. — Чего вы ждали от меня? Каких эмоциональных поступков? Или вы полагали, что я потеряю голову от перспективы получить девятый ранг?

— В самом деле, что это я? — смутилась она. — Мне приходилось слышать, что в разговоре с вами не так-то просто сохранить ясность мысли и очень легко забыть, кто вы такой.

— Кто так говорит? — полюбопытствовал я.

— Неважно, — отмахнулась она. — Но похоже, что это действительно так. Как вы это делаете?

— Никак не делаю, — я с недоумением пожал плечами. — Я всегда говорю, что думаю, и никогда не пытаюсь играть какую-то роль.

— Возможно, это и есть причина, — задумчиво заметила она. — Очень интересный момент, который почему-то прошёл мимо наших аналитиков.

— Вы их ещё не разогнали? — с отвращением спросил я.

— Кого не разогнали? Наших аналитиков? — удивилась Максакова. — Почему мы должны их разогнать?

— Потому что они идиоты, — объяснил я. — По-моему, преступно тратить бюджет Круга на жуликов, которые сочиняют какую-то немыслимую дичь вроде того, что я реинкарнация Рюрика.

Анна весело засмеялась и я совершенно не понял, что её так развеселило.

— Вы разве не слышали об этой теории? — с подозрением спросил я.

— Слышала, конечно, — ответила она посмеиваясь. — Вам про неё Ивлич рассказала?

— Она, кто же ещё, — кивнул я.

— А про какие ещё теории она вам рассказывала?

— Не помню уже, — пожал я плечами. — Какая-то чушь примерно того же уровня, так что я даже не трудился запоминать.

— Вот теперь я вижу, что Ивлич вам и в самом деле никаких секретов не рассказывала, — сказала Анна уже серьёзно. — Неужели вы поверили, что мы стали бы держать подобных клоунов? Наши аналитики время от времени проводят мозговые штурмы, когда выдвигаются самые дикие теории — любые, на которые хватает воображения. Они утверждают, что иногда это действительно даёт полезные результаты. Но в докладах руководству ничего такого, разумеется, не фигурирует — разве что для таких выводов имеются очень веские основания.

— И что, есть хоть какие-то основания считать меня реинкарнацией Рюрика? — полюбопытствовал я.

— Никаких нет, — засмеялась она. — Вас не раскрыли, не волнуйтесь. Да и вообще, многие историки сомневаются в существовании Рюрика, есть в этой легенде серьёзные неувязки. Но в любом случае наши аналитики такой ерундой не занимаются. Какая разница, реинкарнация вы или нет? Это никому не интересно, поверьте.

— Драгана говорила, что такие теории появляются оттого, что у вас слишком мало данных обо мне.

— У нас хватает данных, — усмехнулась Максакова. — Есть определённые трудности, конечно, потому что нам запрещено целенаправленно добывать информацию о высшей аристократии, но публичных данных вполне достаточно. Вот, например, сегодня вы использовали на мне пространственные техники, а ведь мы точно знаем, что это дар вашей жены. Стало быть, можно считать окончательно доказанным, что вы каким-то удивительным образом разделили этот дар, а ещё из этого можно сделать и вывод, что Лена тоже способна управлять лесом вероятностей.

— И что это вам даст?

— Может и ничего, — пожала она плечами. — Но информацию всё равно лучше иметь, чем не иметь, потому что невозможно предсказать, когда она понадобится. А информация о таких интересных личностях, как вы с Леной, обязательно пригодится. И вообще, люди с подобными дарами просто не могут быть обычными.

— Что вы имеете в виду? — заинтересовался я.

— Считается, что чем сильнее воля Владеющего и чем интереснее он для Силы, тем более редкий дар он получит и тем больше у него шансов далеко уйти по пути возвышения. Кстати, очень интересный вопрос, над которым сейчас ломают головы наши аналитики — получите ли вы ещё какие-то дары при возвышении и если да, то какими они будут? В общем, по редкости и уникальности даров можно сделать разные интересные выводы.

— Ваш дар тоже сложно назвать ординарным, — заметил я.

— У меня довольно редкий дар, вы правы, — согласилась Анна, — так ведь меня и не назвать слабой. Но мы сейчас говорим о вас, а оба ваших дара крайне редки. Особенно дар Лены — у Круга нет вообще никаких сведений о таком даре. Я думаю, его смело можно назвать уникальным. И как раз Лене стоило бы всерьёз задуматься о девятом ранге.

— Мы обсудим и решим, — повторил я.

* * *

— Знаешь, Кени, ты меня поразил, — сказала Ленка, когда мы после занятий неторопливо шли к машине. — Даже не просто поразил, а потряс до глубины души. Когда ты пинками катал Высшую по полу, там даже Генрих разинул рот. Про студентов я не говорю, они, по-моему, до сих пор не могут отойти от шока. Тебя раньше просто опасались, а теперь будут откровенно бояться. Да я и сама буду бояться.

— Уж тебя-то я пинками по полу гонять не буду, — проворчал я. — Да и недолго я её катал. Как только она стала драться всерьёз, так сразу же меня и вырубила.

— Важен сам факт, — пожала плечами Ленка. — А оправдания после драки насчёт всерьёз или не всерьёз никому не интересны. Так зачем она приходила на самом деле? Не для того же, чтобы с тобой подраться?

— Насколько я понял, её в основном интересовала наша будущая аттестация. Хотела, чтобы мы сдавали на девятый ранг.

— Алина считает, что девятый ранг мне вполне по силам, — заметила Ленка.

— Стефа не так уверена насчёт меня, ну, или просто не хочет брать на себя ответственность. Но она, в общем, тоже думает, что девятый ранг для меня возможен. Но именно на девятый ранг мы с тобой сдавать не будем.

— Политика? — сразу же догадалась Ленка. — А в чём там интерес Максаковой?

— Максаковой совершенно плевать на наш будущий ранг — я уверен, что за этим стоит князь. Она не особенно нажимала на мою аттестацию, а вот насчёт твоего ранга была чуть-чуть слишком настойчивой. Причину легко понять, если вспомнить, что любой мой ранг на числе наших голосов никак не отразится, а вот твой девятый ранг даст нам ещё один голос в Совете Лучших.

— То есть князь зачем-то хочет всунуть нам ещё один голос? — нахмурилась Ленка.

— Очень похоже на то, — задумчиво кивнул я.

— И зачем ему это?

— Не знаю, Лен. Он со мной на эту тему не говорил. Скорее всего, просто хочет использовать нас, чтобы негласно проталкивать какие-то свои инициативы. Но вполне возможно, что затеял какую-то интригу.

— И ты не хочешь, чтобы он нас использовал?

— Да я, в общем-то, и не против. Как мне когда-то очень доходчиво объяснила Драгана, все мы друг друга так или иначе используем. И если это не будет противоречить нашим интересам, то почему нет? Все и так знают, что мы всегда поддерживаем князя.

— Тогда почему?

— Во-первых, я не уверен, что его цели этим ограничиваются, а я не люблю, когда меня ведут вслепую. А во-вторых, не хочу слишком резких изменений. Пусть люди сначала привыкнут к мысли, что у нас этот голос в скором времени появится. Сейчас к такому никто не готов — мы ведь ещё студенты и от нас подобного не ждут.

Отправить