Глава 11

— Дамы и господа, рад всех вас видеть! — с энтузиазмом поздоровался я, обводя взглядом присутствующих.

Ленка с отсутствующим видом полировала ногти, играя привычную роль блондинки, не понимающей, зачем муж притащил её на это скучное совещание. Как ни странно, в такой образ верили даже наши слуги, которые прекрасно знали о её службе в архивном отделе. Вероятно, они считали, что раз госпожа не принимает участия в обсуждениях, то ей и в самом деле скучно. Ленка действительно редко участвовала в разговоре — её обычной задачей было внимательно наблюдать за эмоциями. А позже мы с ней, как всегда, набросаем табличку, кто и как реагировал на все заявления в ходе встречи. Что поделать — если не хочешь, чтобы твои слова пропадали впустую, тщательно отслеживай, как люди их воспринимают.

Эрик, слегка хмурясь, ожидал продолжения, а в эмоциях у него присутствовала опаска — от подобных встреч он ждал только новой нагрузки. Впрочем, справлялся он неплохо, никогда не жаловался и, по-моему, уже почти адаптировался. Во всяком случае, глупых ошибок он больше не делал и уже перестал выглядеть постоянно замотанным.

Зайка… Что можно сказать про Зайку? Она видела уже столько подобных встреч, что сегодняшняя не вызывала у неё ни малейших эмоций. Она делала какие-то пометки в пухлом блокноте, совершенно игнорируя окружающее. Когда будет сказано что-то стоящее её внимания, тогда и отвлечётся.

Фон Абенсберги у нас были новичками. Клаус ждал продолжения спокойно, с лёгким любопытством, а Лада явно собралась играть роль глупой девочки, пришедшей сюда, чтобы открыв рот, слушать все те умные вещи, которые обязательно скажет её муж. Играла она довольно талантливо, так что выглядел этот образ вполне убедительно. Однако, как эмпат, я был заметно сильнее Лады и прекрасно различал искусственность верхнего слоя эмоций и внимательную собранность под ним.

Какая-то не совсем правильная у нас семейная встреча, как мне кажется, с какими-то не совсем простыми подводными течениями. Хотя у нас всё-таки достаточно сердечно, так что не стоит жаловаться.

— Должен признаться, — продолжал я, — что наша с вами ситуация для меня достаточно новая и непонятная, да и для вас, скорее всего, тоже. Создание фамилии произошло довольно неожиданно для меня — я рассчитывал, что это произойдёт гораздо позже и не особенно об этом задумывался. У нас ещё совсем недавно была крохотная семья из трёх человек и вдруг практически мгновенно наша семья разделилась на две ветви и в дополнение приобрела две вассальные семьи. Не буду скрывать — я в некоторой растерянности.

— Я думаю, что это для всех нас немного непривычно, — деликатно выразился Эрик и Клаус согласно кивнул. — Но мы верим в нашего главу.

— Глава решит — мы выполним, — спокойно сказала Кира, оторвавшись от своего блокнота.

— Вот не надо этого, Кира, — недовольно сказал я. — Вассал — это не подчинённый и не слуга. Это скорее ближе к партнёру.

— К младшему партнёру, — уточнила она.

— К младшему, — согласился я. — Но вовсе не в унизительном смысле. У вассала есть право голоса и сюзерен всегда учитывает интересы вассала. Хорошей аналогией вассала будет член совета директоров компании, а сюзерен, соответственно, председатель. Но я продолжу, с вашего разрешения. Неожиданно это произошло или нет, но мы должны с этим теперь жить и нам придётся найти какие-то варианты для взаимодействия. Очевидно, нам необходимо проводить как формальные заседания с протоколом для принятия важных решений, так и неформальные встречи для обсуждения текущих вопросов. Предлагаю неформально встречаться раз в две недели, а формальные заседания проводить по мере необходимости. Ну а там станет уже понятнее, надо ли встречаться чаще или реже и в каком формате.

— Разумное предложение, — сказал Эрик.

— Согласна, — отозвалась Кира.

Клаус просто молча кивнул. Ну, в этом моменте я и не ожидал никаких возражений.

— С этим вопросом решили, — подвёл итог я. — А сейчас давайте поговорим о серьёзном. Наша семья — я имею в виду главную ветвь — приобрела у семейства Форсберг компанию, которая производит оборудование и занимается строительством волновых электростанций.

— Обанкротившуюся компанию, — как бы между делом заметила Кира.

— Формального банкротства не было, — возразил я. — Но дела у Форсбергов действительно шли плоховато.

— Магнус Форсберг не мог сдержать радости, когда я предложила ему продать компанию, — сказала Кира. — Если бы он её не продал, очень скоро ему неизбежно пришлось бы подавать на банкротство. Либо гасить долги компании из средств семейства, чего он явно не хотел.

— Всё верно, — согласился я. — Поэтому мы смогли купить её совсем недорого, правда, с обязательством погасить задолженности.

— Я, правда, так и не поняла, зачем нужно было её покупать, — проворчала Кира.

— По-моему, это совершенно очевидно, — пожал плечами я. — Мы купили компанию по строительству волновых электростанций для того, чтобы строить волновые электростанции. Именно их, а не что-то другое. И, кстати говоря, это и есть главная причина, почему я вас сегодня собрал.

— Полагаете, у вас это выйдет лучше, чем у Форсбергов? — скептически спросила Кира.

— Полагаю, — кивнул я. — Более того, я в этом уверен. И я готов уступить вам всем доли в новой компании. Наша ветвь оставляет за собой контрольный пакет, но все вы можете войти в дело. При желании, разумеется. Однако приобрести каждый из вас может не более шестнадцати процентов, и если вы пожелаете выйти из дела, то сможете продать свою долю только главной ветви по текущей стоимости активов.

— Я выкуплю все шестнадцать процентов, — сразу же заявила Кира.

Тот, кто больше всех сомневается, первым готов купить всё что угодно и без лишних вопросов. Ну, это же Зайка — она всегда скептична, но её скепсис каким-то удивительным образом сочетается с безграничной верой в мои способности.

— Я должен посоветоваться с Милославой, — сказал Эрик после минутного колебания. Он посмотрел на меня с извиняющимся видом и пожал плечами: — Это её деньги, Кеннер.

— Доля при разделе нашей семьи была выделена не ей лично, а вашей ветви, — заметил я с намёком. — Но разумеется, советуйся, несколько дней у тебя есть.

Надеюсь, Эрик уловил намёк. Либо он является главой семьи и имеет достаточно полномочий для принятия решений и распоряжения деньгами семьи, либо зачем он мне здесь? Я с тем же успехом могу посадить в это кресло соломенное чучело.

Клаус посмотрел на Ладу, и она почти незаметно кивнула.

— Мы берём полную долю, — объявил он.

Тоже интересный момент. Я не думаю, что Клаус под каблуком — подкаблучником он ни в коем случае не выглядит. Но он явно советуется с женой в важных вопросах и голос Лады определённо является достаточно весомым. Не очень тянет меня разбираться в тонкостях взаимоотношений в чужих семьях, но, похоже, никуда от этого не деться. Невозможно эффективно управлять фамилией и влиять на общие решения, не зная подобных нюансов.

— А если кто-то откажется, — спросила Кира, бросив быстрый взгляд на Эрика, — то можно будет выкупить бóльшую долю?

— У меня нет особого желания отдавать долю в своей компании, Кира, — мягко ответил я. — И я предлагаю это вам вовсе не потому, что мне нужны деньги. Поэтому если кто-то откажется, меня это только обрадует.

— Понятно, — вздохнула она. — Но всё-таки, на чём основана ваша уверенность, что у нас дело пойдёт лучше, чем у Форсберга?

— Он сильно переоценил свои возможности, — объяснил я. — Дело в том, что у нас эти электростанции негде ставить, все заказчики за границей, а там у него никаких связей нет. Электростанция — это же не мелочёвка вроде самобега, вопрос о таких покупках решают на очень высоком уровне. Он даже киевлянам не смог их продать — начал вести переговоры с их управлением промышленного развития, а они такие серьёзные вещи решать не вправе. А те, кто вправе, с Магнусом вряд ли стали бы разговаривать. Так что киевляне просто выдавливали с него взятки безо всякого результата.

— А у вас есть выход на нужных людей?

— С императором уже есть твёрдая договорённость, — кивнул я. — Да и в Киеве меня выслушают, туда тоже как-нибудь загляну.

— Я мог бы поговорить с Оттоном… — предложил фон Абенсберг.

— В Баварии нет морей, Клаус, — с лёгкой иронией напомнил я.

— Да, действительно, — смутился он.

— Ещё какой-то вопрос, Кира? — я посмотрел на неё, заметив, что она хочет, но не решается что-то спросить.

— Может быть, это глупый вопрос, — нерешительно начала она, — но не будет ли у нас проблем с князем? Как он отнесётся к таким поставкам иностранцам?

— Точнее говоря, как он отнесётся к нашей помощи в развитии промышленности империи? Отрицательно отнесётся, конечно, — пожал я плечами. — Точнее, он уже отрицательно отнёсся. Мы с ним обсуждали этот вопрос и он был очень недоволен, так что разговор был трудным. Но у меня получилось протолкнуть эти заказы в межгосударственное соглашение и представить их, как выполняемые в интересах княжества. В результате князю пришлось всё-таки признать, что мы оказали княжеству услугу. Не то чтобы он хотел это признавать, но деваться ему было некуда. Так что мы не просто поставляем технику иностранцам, а выполняем важную государственную миссию.

— Так я не поняла, — с недоумением сказала Кира. — Мы оказали услугу княжеству или же воспользовались соглашением княжества с империей для своей выгоды?

— Хочешь определённости, Кира? — засмеялся я. — Так её не существует. Можно сказать, что мы влезли в межгосударственный договор ради своей прибыли, и князь предпочитает видеть ситуацию именно так. А можно сказать, что мы пожертвовали своими интересами, чтобы добиться выгодного для княжества договора — это моя точка зрения. Обе эти трактовки являются истинными, несмотря на то, что они друг другу противоречат, да и вообще являются взаимоисключающими.

Я посмотрел на её непонимающее лицо — впрочем, все прочие лица тоже не выглядели понимающими, — и привычно вздохнул.

— Ну хорошо, давай посмотрим на примере. Человек спас ребёнка из горящего здания — он, получается, герой?

— Герой, — осторожно подтвердила Кира.

— Но на самом деле в горящее здание он полез вовсе не из-за ребёнка, а чтобы спасти любимую коллекцию порнографических открыток. А на ребёнка он просто наткнулся на обратном пути и прихватил с собой. Он герой?

— Не знаю, — растерянно ответила она. — Наверное, нет.

— Вот видишь — факт никак не изменился, но человек стал уже не героем, а мерзким извращенцем. Трактовка ситуации превратилась в совершенно противоположную. Так происходит, когда вместо беспристрастной оценки люди начинают примешивать свои личные эмоции и моральные предпочтения. Или, как в случае князя, нежелание принять неудобную для него интерпретацию событий. Если ты хочешь правильно оценить событие, хотя бы для себя, — оценивай только факты, без морализирования. Не позволяй эмоциональной трактовке события влиять на себя — особенно когда тебе пытаются таким образом подсунуть чужое мнение. Он спас ребёнка, значит, он герой, а с какой целью он полез в горящее здание, в данном случае особого значения не имеет.

— Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — кивнула она.

— А возвращаясь к твоему вопросу: я хотел заключить выгодную сделку с императором и я этого добился. Это факт. Эта сделка помогла княжеству заключить государственный договор с заметным перевесом в свою пользу, но при этом наложила на нас некоторые дополнительные обязательства — это второй факт. А третий факт состоит в том, что сделка с императором для князя достаточно выгодна, чтобы тот смирился и с нашим договором, который ему не очень нравится. Эти факты можно при желании интерпретировать любым удобным для себя образом, но если смотреть объективно, то все здесь получили свою выгоду — мы, князь, император. И князь это прекрасно понимает, поэтому он не стал предъявлять никаких претензий, а просто выплеснул на меня своё плохое настроение.

* * *

— Не боишься научить Зайку плохому? — насмешливо спросила Ленка. — Вот научится, и не сможешь её дурить.

Все уже разошлись, и мы остались вдвоём. Я разбирал свои бумаги, а Ленка придирчиво рассматривала ногти, отполированные в процессе совещания — то ли пытаясь обнаружить какую-нибудь недоработку, то ли просто восхищаясь достигнутой красотой.

— Ты о чём? — рассеянно переспросил я, пытаясь рассортировать перепутанные листы.

— Об этих, — она хихикнула. — Порнографических открытках. У тебя, кстати, такой коллекции нет?

— Нет, — я оценивающе посмотрел на неё. — Но вообще идея интересная.

— Даже не думай! — Ленка со смехом замахала руками. — Я не собираюсь тебе позировать!

— Тогда и не буди во мне подобные мысли, — наставительно сказал я. — А то ведь я могу об этом и задуматься.

— Ну а если серьёзно, Кени?

— А если серьёзно, то зачем мне её дурить? Она и так слишком уж мне верит, немного критического отношения не помешало бы.

— Критическое отношение к тебе? — усмехнулась Ленка. — Не могу себе такого представить. По-моему, если ты скажешь ей, что солнце восходит на западе, она поверит в это мгновенно.

— Вот о чём я и говорю, — кивнул я, — ни к чему мне это. На самом деле я никого не дурю и не собираюсь ничего подобного делать. Люди же не идиоты — даже если им мозги заморочишь, через какое-то время они обязательно это поймут. Недостаточно ведь просто что-нибудь наболтать — у твоего мнения должно быть веское обоснование, только тогда к нему отнесутся серьёзно.

— Может, ты и в самом деле не дуришь, — не очень уверенно согласилась Ленка, — но у тебя неплохо получается убеждать людей в том, что тебе нужно.

— Потому что я знаю один секрет, — заявил я с таинственным видом. — Зная этот секрет, можно убедить человека в чём угодно, вот вообще в чём угодно.

— Какой секрет? — у неё мгновенно разгорелось любопытство.

— Объясни человеку, что ему выгодно тебе верить, и он обязательно тебе поверит. Дурить, конечно, всё равно не стоит, потому что потом он больше никогда тебе верить не станет. Но если ты хочешь человека в чём-то убедить, первым делом дай ему понять, что это в его интересах. Если он не будет видеть в твоих словах своего интереса, он твои доводы проигнорирует, какую бы правду ты ему ни вещал.

— Звучит цинично, — заметила Ленка.

— Не я сделал людей такими, — пожал плечами я.

— Но ты их недостатки умело используешь.

— Не так уж умело, увы, но использую. А что делать? Приходится.

Ленка поулыбалась, но комментировать не стала, а сменила тему:

— А скажи, Кени, зачем ты вообще это затеял? Я имею в виду совместное дело. Деньги их нам не нужны, да и какие у них деньги? Что они могут нам дать?

— Да ничего они не могут нам дать, Лен, в том-то и проблема. Мы — только формально фамилия, а на самом деле непонятно что. Просто кучка людей, которые зачем-то сошлись вместе. Мама участвовать в делах не собирается, а Эрик пока что не ощущает себя главой семьи и принимать какие-то решения не рвётся. Зайка… ну, сама понимаешь. С верностью у неё всё в порядке, но сейчас от неё нужна не личная верность. Верность — это важнейшее качество для слуги, но для вассала это слишком шаткая база. Нужно что-нибудь посерьёзнее. Ну а Клаус с Ладой для нас пока чужие.

— И как это связано?

— Общие интересы должны быть, понимаешь? А какие у нас могут быть общие интересы?

— Лишь бы не марки, — усмехнулась Ленка. — А то знаю я ваши фамильные увлечения.

— Ну, я не Бернар, мне марки ни к чему, — засмеялся я. — И я имею в виду интересы, а не хобби. Спаять фамилию вместе может либо общий враг, либо экономические интересы. Серьёзных врагов у нас нет, остаётся только экономика. На самом деле я бы дал им даже какую-то долю в наших старых предприятиях, не будь эти предприятия в особом реестре княжества. Мы ничего не можем сделать со списком владельцев.

— Милен Второв в это не верит, — заметила Ленка. — Я недавно видела Бажана — мы с ним посидели, поболтали. Второвы не теряют надежды выкупить у нас «Мегафон».

— Милен — это хорошая иллюстрация того, что невозможно быть умным во всём. Хороший инженер, неплохой управляющий и при этом совершенно не понимает и не желает понимать, как устроено княжество. Я уже перестал объяснять ему, почему невозможно изменить доли владельцев — он все мои слова пропускает мимо ушей. Он думает, что я просто не хочу уступать свою долю — кстати говоря, правильно думает, не хочу. Но боги с ним, со Второвым, его заскоки меня мало волнуют. А вот как превратить нашу случайную кучку людей в крепкую фамилию — это действительно важная задача.

— Думаешь, такой способ сработает? — усомнилась Ленка.

— Надеюсь на это, — вздохнул я. — Другого-то способа нет. Должна быть какая-то общность интересов, чтобы нам хотя бы было зачем встречаться и о чём разговаривать. Я, кстати, хотел и родственников в дело позвать, но Ренские сказали, что им запрещено иметь общие предприятия с дворянами, ну я и Хомских тоже не стал звать. Может быть, потом что-нибудь вместе устроим, а пока вассалы важнее.

* * *

По молчаливому согласию они ничего не говорили до тех пор, пока не сели в машину. Вряд ли их стали бы подслушивать — во всяком случае, от Арди такого никто не ждал, — но в любом случае не стоит разговаривать о важных вещах там, где могут быть чужие уши.

— И что ты думаешь насчёт этого предложения, дорогая? — спросил Клаус, когда машина, наконец, тронулась. — Это действительно выгодная затея?

— Я думаю, что нам повезло, милый, — ответила Лада. — Но если бы мы вдруг отказались, или даже просто начали колебаться, следующего предложения могли бы и не дождаться.

— Думаешь? — Клаус бросил на неё удивлённый взгляд, на мгновение оторвавшись от дороги.

— Не смотри на Эрика, милый. Эрик — это Милослава, а матери Кеннер простит что угодно. А вот нам надо быть осторожнее — нам ошибок прощать никто не станет.

— Согласен с тобой, дорогая, — задумчиво кивнул Клаус. — Но я всё же не вполне понимаю, зачем это вообще понадобилось Кеннеру.

— Да ты и сам мог бы легко догадаться, милый, просто не захотел задумываться, — Лада нежно на него посмотрела.

Клаус понимающе усмехнулся, игру жены он раскусил давным-давно — она старалась не показывать свой ум, чтобы муж не почувствовал себя глупее. Пожалуй, Клауса не особенно задело бы, если бы жена вдруг и в самом деле оказалась умнее, но её чувство такта он вполне оценил.

— Ты же прекрасно понимаешь, что наша семья даже близко не соответствует уровню Арди, — продолжала Лада. — У нас с ними совершенно разный масштаб, мы для них полностью бесполезны. Но Кеннер был вынужден принять нас в вассалы и у него было два варианта: либо просто игнорировать нас, либо попытаться поднять нас до своего уровня, чтобы мы стали вассалами не только по названию. Как человек чести, он выбрал второй вариант.

— Согласен с тобой, — подумав, ответил Клаус. — Выглядит именно так.

— Поэтому нам нельзя колебаться, принимая его предложения, — Лада серьёзно посмотрела на мужа. — Если он оскорбится, то новых предложений мы можем уже не дождаться.

— Всё-таки я чувствую себя немного неловко, принимая серьёзные решения без раздумий, — пожаловался Клаус.

— В этом случае риск ничтожен, — твёрдо сказала Лада. — Репутация Кеннера Арди хорошо известна и он никогда не предложит нам что-то, о чём мы впоследствии могли бы пожалеть.

Отправить