II. Белые люди – психи

И тут очень кстати вспомнить про Милтон-Кинс. Здесь в начале 2015 года в местной художественной галерее 25 художников организовали проект под названием «Как построить машину времени». Общее руководство осуществлял Маркард Смит, заведующий докторантурой Школы гуманитарных наук Королевского колледжа искусств. Как можно было надеяться, он предложил несколько классических работ на эту тему. Посетителей у входа встречали революционные часы с 10-часовым циферблатом Рут Эван, а чуть подальше – произведение Джона Кейджа «4.33», обозначенное в каталоге выставки как «музыка чистого листа» (самое известное произведение композитора, хоть чем-то выделяющее его среди прочих, – это 4 минуты 33 секунды тишины. Разумеется, не абсолютной тишины; это косвенный звук. Пианист или оркестр собираются и на протяжении всех трех частей ничего не делают, само произведение – это звуки окружающей среды: самого концертного зала, гудения ламп, шороха тараканов у нас в голове). В 2010 году произведение «4.33» было впервые представлено в лондонском театре Барбикан. Публика терпеливо ждала перерывов между частями, чтобы покашлять. Они могли кашлять в любой момент в течение ничего, но они ждали, пока это ничто закончится, чтобы произвести нечто. По завершении раздались бурные аплодисменты; дирижер играл бровями, оркестранты раскланивались, расплывшись в улыбках. Это была беззвучная комедия. Если посмотреть это исполнение на YouTube (более 1,6 миллиона просмотров), можно почитать комментарии:

«Ни у кого случайно нет экземпляра нот? Я хотел бы разучить».

«Самое тяжкое – оркестру пришлось шесть недель репетировать, чтобы сыграть правильно».

«Кому-нибудь надо было громко пернуть».

«Белые люди – долбаные психи».

Можно еще вспомнить «Представление года 1980–1981 (Карта времени)» Техчина Се – 6-минутный фильм тайваньского художника, который отражает его невозможность получить разрешение на работу в США. Каждый час в течение года Се облачался в серебристо-серый рабочий комбинезон и штамповал время, но больше ничего не делал: таким образом этот процесс стал его художественным произведением. Фильм состоит из 8627 застывших изображений, отражающих этот перфоманс. Проштампованные карты демонстрируют ход времени, но Се придумал еще один способ: в начале года он обрил голову и по ходу «действия» фильма волосы отрастали.

В каталоге выставки Маркард Смит объясняет, что объектами искусства и времени становятся те, чье время пришло. Он ссылается на исследование Кристины Росс «Прошлое в настоящем; Оно же Будущее: Временной Поворот в Современном Искусстве». Она пишет, что с 2005 по 2012 год (время публикации книги) состоялось как минимум 20 выставок, посвященных времени. В 2014 году Маркард провел свой подсчет, добавив выставки в Гарлеме, Амстердаме, Роттердаме, Барселоне и Загребе, а также пару конференций. У него нет другого объяснения этому явлению, кроме того, что сама тема увлекательная, многогранная, вездесущая и неизбывная. Смит отмечает, что несопоставимые произведения, демонстрируемые совместно, спорят и взаимодействуют друг с другом, насмешливо пересоздают естественный порядок прошлого, настоящего и будущего и оказываются своего рода машинами времени. Некоторые из них просто забавны, как, например, проект Мартина Джона Калланана «Улетают все» – табло вылетов 25 авиарейсов: из Амстердама в Гран-Канарию, из Мельбурна в Дубай, из Парижа в Рийяд; все рейсы отравлялись одновременно в 2:11. Или проект Марка Уоллингера «Время и относительная размерность пространства» – полномасштабное переосмысление лондонской полицейской будки и ТАРДИС из сериала «Доктор Кто», только в серебре, предполагающее бесконечные возможности для приключений внутри, а снаружи – только отражение нас самих.

Цикличная природа времени особо увлекает художников, но вам придется встать ни свет ни заря, чтобы увлечься течением времени больше, чем Он Кавара. Он покинул родную Японию в конце 50-х, а в 1965-м приехал в Нью-Йорк, где вскоре начал серию рисунков «Сегодня» – коллекцию живописных произведений, которые представляют собой только изображение конкретной даты. Обычно размером с ноутбук, они изящно исполнены акриловыми красками Liquitex в несколько слоев на белом или темном фоне. Буквы и цифры созданы в стиле, который характерен для той страны, в которой Кавара рисует в данный день. Большинство создано в Нью-Йорке, поэтому работы выглядят как APRIL.27,1979 или MAY.12,1983. Работа, представленная в Милтон Кейнс, создана в Исландии, поэтому выглядит так: 27.ÁG.1995. По завершении проекта работы укладываются в коробки вместе с местной газетой соответствующей даты, но если Кавара не успевает завершить работу за день, он ее уничтожает.

Взгляд на его работы произвел на меня возбуждающий эффект, подобно таким событиям, как рискованная ситуация на велосипеде или восстановление после тяжелой болезни, которые заставляют нас задуматься, сколько дней жизни осталось. Я не почувствовал ностальгии, я почувствовал облегчение. Можно ли определить духовную ценность такого рода уникального и свихнувшегося искусства? Кавара до своей смерти, наступившей в июне 2014 года, нарисовал – и таким образом завершил и, возможно, освоил – около 3000 дней.

Одним из моих любимых экспонатов на выставке в Милтон Кейнс стал, вполне предсказуемо, фильм Кэтрин Ясс Safety Last. Фильм длится всего 2 минуты, но состоит лишь из одного 12-секундного ролика, который многократно повторяется (разумеется, это те кадры, когда Гарольд Ллойд висит на минутной стрелке, которая под его весом спускается с без четверти три на половину третьего). Но в версии Ясс качество ролика по мере повторения ухудшается, на изображении появляется зерно, царапины, а в конце, на десятый раз, это просто полосы – ураган статических помех. Ясс перевела оригинальную версию в цветной фильм, поэтому порча эмульсии выглядит более эффектно и красиво. Или, как говорит художница, «демонстрация пространства сна и памяти, которая работает против дескриптивной линейной перспективы монохромного изображения».

Я знаком с Ясс с подросткового возраста. Но до того, как побывал в Милтон Кейнс, даже не имел представления, что ее так интересует Гарольд Ллойд. Она сказала, что без ума от этого фильма. Ее очень привлекает сочетание комедии и потенциальной трагедии. Ей нравится мысль о возможности повернуть время вспять и распад изображения – тоже комментарий к фильму, который оказывается в сфере новых технологий.

Я поинтересовался у нее, почему среди художников и вообще людей творчества столь популярна тема времени. Она сказала, что многие художники сейчас оглядываются на модернизм, и творческое внимание к времени, безусловно, распространяется и на футуризм, вортицизм и кубизм (что такое кубизм как не один план под разными углами зрения, представленными одновременно?). Разумеется, еще раньше была фотография и ранний кинематограф, где можно было останавливать и обращать вспять время. Для современного художника возможности исследования времени практически неисчерпаемы.

Через несколько недель после закрытия выставки «Как построить машину времени» художница Корнелия Паркер внесла свой вклад в популярное дело. К ней обратилась компания HS1, которой принадлежит международный вокзал Сент-Панкрас, с предложением создать художественное произведение для проекта Terrace Wires, реализуемого совместно с Королевской академией. Было сказано, что она вправе делать что пожелает, но с условием, чтобы пассажиры, прибывающие и уезжающие с вокзала на поездах «Евростар», не могли не обратить внимания на величественную металлическую крышу вокзала. Ее работа должна висеть над головами, но что же там разместить? Два предыдущих участника проекта создали радужную стену из оргстекла (Дэвид Бэчелор) и несколько облаков (Люси + Хорхе). В своих оригинальных работах Корнелия Паркер уже ставила абстрактные вопросы о глубине времени и гравитации. В частности, это знаменитый застывший во времени взорванный сарай («Холодная темная материя: взорванный вид») и перфоманс в Бостоне под названием «На дне этого озера лежит кусок Луны»: она бросила в воды озера лунный метеорит, который купила в интернете. «Вместо того чтобы мы высаживались на Луне, кусок Луны приземлился у нас».

«Первой мыслью [по поводу предложения создать работу для вокзала Сент-Панкрас] было желание отказаться. На вокзале много чего происходит, как мне конкурировать с этим?» Но потом она сообразила, как это можно сделать. «Я как раз приехала из Франции на Евростар, шла по перрону, над головой висела работа Дэвида Бэчелора, которая частично закрывала часы. Я подумала: можно сделать нечто такое, что полностью перекрыло бы эти часы. А чем удобно закрыть часы? Другими часами!»

Паркер выступала в шампань-баре вокзала Сент-Панкрас, рядом со статуей Джона Бетчемана. Собралось около шестидесяти человек. Поскольку это был обычный вечер конца рабочей недели, на вокзале царили шум, гам и столпотворение. Мы представляли собой единственный тихий уголок в этом мире. Художница объясняла, как ей пришла в голову мысль сделать копию больших белых вокзальных часов, висящих в конце перрона. Только она хочет сделать часы черными, как негатив, и они должны как бы парить в воздухе. Они будут такого же размера, как оригинальные (5,44 метра в диаметре, 1,6 тонны стали), и висеть примерно в 16 метрах перед ними, непосредственно над головами пассажиров. Оба циферблата должны показывать одинаковое время, хотя читаться оно может слегка по-разному (плюс-минус полминуты) в зависимости от угла зрения пассажира. А с одной выигрышной точки оригинальные часы будут полностью перекрыты.

Паркер хотела, чтобы ее произведение отражало разреженную структуру времени на вокзале – постоянную спешку, опасение опоздать – и идея заключалась в том, что часы висят над нами как представляющий опасность канделябр или Дамоклов меч. Она также хотела донести идею напоминания о более медленном течении времени, о глубоком психологическом или планетарном времени. А также поставить головокружительный астрономический вопрос: что может стать причиной затмения времени, как не само время?

Паркер назвала свои часы или, по крайней мере, концептуальную идею произведения, «Еще Одно Время». Она сказала, что думала о том, чтобы часы показывали парижское время – на час опережающее лондонское, но побоялась, что это может ввести в заблуждение пассажиров, которые решат, что опаздывают на свой поезд. Часы, специально показывающие неправильное время, особенно такие авторитетные, как на международном вокзале, – явный перебор для художественной интерпретации времени. А что, если время на часах направить назад, а не вперед? Вероятно, такой трюк под силу только будущему королю Англии.