II. Что такого особенного в швейцарском?

Каким же образом эта непритязательная сухопутная страна стала доминировать в индустрии, которую даже не сама изобрела? Как она перешла от господства в молочном производстве к господству в молочном производстве и в миниатюрной точной механике? И как усовершенствовала мысль о вложении десятков тысяч швейцарских франков в предмет, который нередко хранит время менее точно, чем предмет стоимостью 10 фунтов? (Можно сказать иначе: каким образом Швейцария, экспортировав в 2014 году 29 миллионов часов, что составляет лишь 1,7 % всех часов, покупаемых в мире, получила на этом 58 % доходов от мировых продаж этого товара?)

В 1953 году, когда Эжен Жаке и Альфред Шапюи опубликовали свой обширный и авторитетный труд «Техника и история швейцарских часов», они лишь слегка затронули историю их происхождения. Первые часы, сначала круглые, затем овальные, которые носили как украшение на шее, появились около 1510 года, сначала в Германии, Нидерландах, Франции и Италии. Спустя несколько десятилетий небольшая фирма открылась в Женеве, в основном благодаря мастерам ювелирного дела. Филигрань, эмаль, опыт в тонкой гравировке позволили ремесленникам обратить внимание на миниатюрные механизмы. Жаке и Шапюи нашли сведения о 167 ювелирах, работавших в Женеве в XVI столетии. Их мастерство в изготовлении часов во многом объясняется появлением гугенотов, бежавших из Франции.

Первые часы были несколько громоздкими, но обладали конусообразным блочным механизмом, который называется барабаном. Его задачей было максимально равномерное распределение энергии заведенной пружины (иначе она станет раскручиваться со всей силой в начале цикла и замедляться к его окончанию). Балансирная пружина (скрученная волосковая пружина, которая обеспечивает энергию механическим часам) изобретена, скорее всего, независимо голландским математиком Христианом Гюйгенсом (1629–1695) и английским философом и ученым Робертом Гуком (1645–1703) в середине XVII века. Она существенно повысила точность хода часов. Механизмы, существовавшие до этого, осмеливались указывать лишь час, поскольку их точность нередко уступала даже солнечным часам. Минутная стрелка, тоже разработанная Гюйгенсом и впервые использованная английским часовщиком Даниэлем Кваром, появилась лишь около 1670 года.

Первые сведения об экспорте швейцарской продукции относятся к 1632 году, когда часовой мастер из Блуа по имени Пьер Купер II приехал в Женеву, чтобы заказать 36 часов у Антуана Арло; партия должна была быть доставлена в Марсель в течение года. Через несколько лет поступили заказы от сына Антуана – Абрахама Арло и некоего Жана-Антуана Шудена из Константинополя. Судя по всему, швейцарцы уже завоевали репутацию превосходным качеством и декоративной отделкой. В Женеве также изготавливали корпуса, покрытые изящной эмалью. В 1690-е годы часовых дел мастера работали в Базеле, Берне, Цюрихе, Люцерне, Ролле, Мудоне, Винтертуре и Шаффхаузене. Невшатель тоже стал известным центром, куда стекались опытные ремесленники, бежавшие от религиозных гонений со всей Европы. В Невшателе была создана, вероятно, первая школа, в которой обучали часовому делу; в нее набирали учеников старше 10 лет, что способствовало развитию часовой инфраструктуры в кантоне, если не во всей стране. Но на звание первого города часовых дел претендует Ла-Невилль в кантоне Юра: второй главной специализацией, помимо виноделия, в нем стало производство карманных часов.

Но ничто из этого толком не объясняет, почему именно Швейцария, а не Германия или Франция стала в этой области признанным лидером с безукоризненной репутацией. Однако признанное лидерство с безукоризненной репутацией проявилось преимущественно в ХХ веке. До этого на лидерство претендовали и другие страны. Такие компании как Breguet, Cartier и Lip во Франции, A. Lange & Söhne и множество других мелких фирм, располагавшихся в немецком городе Глассхютте, создавали высококачественную продукцию и имели устойчивую репутацию. Да и в Англии, которая может справедливо претендовать на звание инновационного центра производства часов и часового дела XVII–XVIII веков, перечень высококлассных мастеров не мал: Эдвард Ист, Уильям Клэй, Томас Мадж, Джон Харрисон, Ричард Боуэн, Ричард Таунли, семейство Фродшэм, Томас Томпион и С. Смит с сыновьями в Лондоне и Челтнеме («Часовых дел мастера Адмиралтейства») – все имена нынче существуют только в каталогах и музеях, в основном благодаря привычной английской практике недоиспользования и странного пренебрежения областями (железные дороги, промышленные мануфактуры, сборная страны по футболу), в которых страна некогда занимала ведущее положение в мире.

Швейцарцы тем временем уверенно шли вперед, по случаю прикупая самые известные европейские фирмы, пользуясь беспошлинной торговлей часовыми механизмами, существовавшей в середине XIX века, и формируя торговые ассоциации и сертификационные нормы, которые гарантировали честность и качество продукции, повышая репутацию отрасли. В XIX веке ремесленные мастерские превратились в полномасштабные механические производства, которые максимально эффективно использовали недавно изобретенные устройства, повышающие надежность, такие как анкерный механизм и турбийон (изобретенные, соответственно, Маджем в Лондоне и Бреге в Париже). Создание все более плоских корпусов привело к тому, что карманные часы стали превращаться в наручные; часы на руке были особенно полезны при верховой езде. Швейцарцы также в полной мере использовали усовершенствования в заводной пружине, очень рано оснастив часы стержнем с заводной головкой, которыми мы пользуемся сейчас, отказавшись от существовавшей системы завода с помощью ключа. Все эти усовершенствования в значительной степени способствовали расширению экспорта.

К 1870 годам в швейцарской часовой промышленности было занято как минимум 34 000 человек; они производили, по некоторым оценкам, 1,3 миллиона часов в год.

Потом началась война. Швейцарские часовщики процветали благодаря нейтралитету страны, и IWC была не единственной компанией, кто поставлял часы противоположным воюющим сторонам во время двух мировых войн. Но нейтралитет, даже сосредоточенный на мирной продукции, сам по себе не объясняет эксклюзивность Longines или Ulisse Nardin, как и не объясняет появление часов-кукушки. Самый примечательный момент в знаменитой речи Орсона Уэллса в роли Гарри Лайма в фильме «Третий человек» – ее откровенная неточность:

Этот парень говорит, что в Италии за 30 лет правления Борджиа были войны, террор, убийства, кровопролития, но у них были Микеланджело, Да Винчи и Возрождение. В Швейцарии была братская любовь, 500 лет мира и демократии, но что они сделали? Часы-кукушку!

Это одно из немногих мест в сценарии, написанных не Грэмом Грином. И это неправда: часы-кукушку впервые сделали в Германии, которая не знала 500 лет мира и демократии.

В наши дни качество швейцарских часов оформлено юридически и отслеживается не менее строго, чем качество шампанского или пармезана. На часах всегда пишется Swiss made или Swiss, то есть «швейцарское производство» или «швейцарские». Но никогда не Made in Switzerland («сделано в Швейцарии»), и эта традиция существует с 1890-х годов. Чтобы получить квалификацию, часы должны соответствовать ряду строгих критериев. Как сказано в документе Fédération de l’industrie horlogère suisse FH (Федерация швейцарской часовой промышленности), которая и разработала эту классификацию, часы должны отвечать «новым требованиям, обусловленным швейцарскостью». Чтобы получить классификацию Swiss made, часы должны, во-первых, иметь швейцарский часовой механизм, во-вторых, механизм должен размещаться в корпусе, изготовленном на территории Швейцарии, и в-третьих, быть проверены и сертифицированы в Швейцарии. А часовой механизм, чтобы получить швейцарскую классификацию, должен быть собран на территории Швейцарии, проверен и сертифицирован в Швейцарии и состоять не менее чем из 60 % деталей швейцарского производства в стоимостном выражении. (В 1971 году норма составляла 50 %). Эти законы не писаны для весьма сомнительных сайтов, таких как perfectwatches.cn, где предлагаются китайские копии (т. е. фальшивки) Rolex Daytona за £370 и Breitling Navitimer за £127.

Возможно, выдающиеся качества и репутацию швейцарских часов лучше всего проверить где-нибудь за пределами Швейцарии, скажем, в Австралии. Здесь, к примеру, один человек по имени Ник Хако пытается сделать часы не менее прочные и надежные, чем те, что предлагают Женева или Шаффхаузен, но собранные в Сиднее и продающиеся за более низкую цену, без маркетинговой накрутки. Но достичь этой цели очень непросто.

Хако, на вид здоровый как бык, но с мягким характером, не только изготовитель часов. Он еще их и ремонтирует, и продает. Он подсчитал, что продал более 9500 швейцарских часов и починил 17 000. Во всех своих ипостасях он с недавних пор в равной степени испытывает восхищение и отвращение к швейцарцам. Когда я пришел к нему в кабинет в середине февраля 2014 года, едва ли не первое, что он сделал, – вручил мне черную футболку, на спине которой размещался довольно пространный текст (шрифт – вездесущий Swiss Helvetica). Эта футболка скорее трактат, чем предмет одежды, и если вы встретите на вечеринке человека в такой футболке, вам, пожалуй, захочется отойти подальше. Он гласил, в частности:

Однако одна монополистическая корпорация выдавливает независимых трейдеров из бизнеса… Швейцарские часовые бренды стремятся к тому, чтобы любые ремонтные работы производились исключительно в их мастерских, на их условиях. Поддержите нашу кампанию. Подпишите петицию. Сэкономьте время.

– Вот, держи две, – сказал он, протягивая мне еще одну футболку. Одна была среднего размера, другая побольше. – Ты примерно посередине, – пояснил он.

Английский не родной язык для Ника Хако. Он родился в Югославии в начале 1960-х годов в семье, где занимались ремонтом часов. Сам он начал возиться с часовыми механизмами с 12-летнего возраста. Он уехал из Югославии в 1991 году, незадолго до начала войны, в Германию. В 1994 году перебрался в Австралию, с комплектом основных инструментов для ремонта и с 20 тысячами австралийских долларов, большая часть которых ушла в залог для приобретения первой мастерской. «Я очень много работал, – вспоминает Ник. – Нужно лет десять, чтобы обрести репутацию».

Его нынешняя мастерская похожа на офис и занимает несколько комнат на четвертом этаже здания на Каслри-стрит, сиднейского аналога Риджент-стрит. Прямо под ним – выставочные залы Dior, Cartier, Rolex и Omega, но он отмахивается от тех, кого привлекает их показной блеск. «Часовой мастер всегда смотрит внутрь, – говорит он. – А большинство коллекционеров интересуются лишь внешним видом. Им нравится название бренда».

Хако – это Ф. Т. Барнум диссидентствующего мира часовщиков, яркость которого особо заметна в той сфере деятельности, которая характерна неразговорчивостью и склонностью к уединению. У него 10 000 подписчиков на его информационный бюллетень, и еще 300 платят за более специализированный контент. Он характеризует себя и себе подобных как людей, «которые знают, что всегда правы. Часовых дел мастер много говорит, жалуется еще больше, но ненавидит тех, кто транжирит время. Если вы не видели таких в реальной жизни, представьте себе Тома Холландера, только пониже ростом и не столь представительного».

Стеллажи со стеклянными дверцами вдоль одной из стен офиса посверкивают изысканными предметами, но взгляд посетителя останавливается на солидных ящиках у входа – это ряд механизмов для автоподзавода часов, которые мягко раскачиваются в стороны, имитируя движения руки при ходьбе. «Это не для лентяев, – поясняет он. – Если у тебя коллекция автоматических часов, которые заводятся, если ты носишь их на руке, их нужно снабжать энергией. А также удобный способ демонстрировать их».

Часы, которые он делает, называются Rebelde – по-испански «бунтарь». Механические часы с крупной головкой, диаметром 42 миллиметра, в тяжелом корпусе из хирургической стали, и имеют привлекательный циферблат – необычную смесь арабских и римских цифр. Хако сам спроектировал и заказал все компоненты, и причина появления этих часов проста. Они «задуманы не как бренд для демонстрации гения часовых дел мастера и даже не для реализации потребности в механических часах, – объясняет он в своем блоге. – Они родились просто из необходимости физического выживания».

– Ситуация в целом такова, – говорит он мне. – Изготовление часов началось неизвестно где. Но мы знаем, когда оно переместилось в Швейцарию для массового производства, и когда оказалось в Америке для дешевого массового производства. А потом японцы начали создавать фантастические вещи. Но то, что стало происходить в последнее время, гораздо понятнее: швейцарцы создали закрытый цех.

Он упоминает аргументы, изложенные на футболке, особенно о недоступности запасных частей.

– Самое плохое, что они не признаются, зачем это делают. Они жадничают, но не говорят, что «это защищает наши продажи». Они говорят, что независимым мастерам по ремонту часов за пределами Швейцарии нельзя доверять качественную работу. Но это ведь те же самые ремонтники, которые сотни лет поддерживают швейцарскую отрасль!

Он говорит, что швейцарская политика ведет к тому, что многим опытным ремесленникам приходится вести борьбу за существование. Его часы – протест против такого вытеснения. А то, что он в своем блоге выкладывает чертежи каждого этапа производства – это попытка вдохновить новое поколение часовых дел мастеров. Через полгода после моей встречи с Хако его часы были готовы выйти на рынок. Еще через полгода он продал почти 400 экземпляров по цене от $2500 (корпус из нержавеющей стали) до $13 900 (розовое золото).

Страсть Хако к часовому делу почти маниакальна (он рассказывает о страдающих женах, уставших от разговоров о часах, и хроническом геморрое от длительной сидячей работы), но у него появилось огромное количество сторонников. Однажды он подумал, можно ли отправить наручные часы – одни и те же часы – во все страны земного шара, и подписчики его интернет-бюллетеня пообещали ему помочь. Речь шла о часах Davosa, швейцарского бренда из Юрских гор, появившегося в 1860-е годы. Тиканье этих часов должно было быть слышно на суше в 340 точках планеты, в том числе на таких тихоокеанских крошках, как центральные и западные острова Республики Кирибати, в Северной Корее, Южном Судане и, разумеется, на обоих полюсах. В идеале хорошо бы иметь подтверждение (фото на фоне местной газеты или характерного пейзажа), а если часы потеряются или каким-то образом не вернутся к Хако, эксперимент будет закончен.

Хако уверен в успехе, но полагает, что для выполнения его плана потребуется от 5 до 12 лет. «Да, у нас дальний путь!» На тот момент, когда я это пишу, часы посетили Филиппины, западную Малайзию, Сингапур, Индию, Пакистан и, что, наверное, приятно Хако, Сербию, Боснию, Хорватию, Черногорию и Словению. Они приземлялись в Швейцарии и улетели из Швейцарии.

Я завидовал этим часам. После посещения компании IWC в Шаффхаузене я сидел в зале вылета цюрихского аэропорта с обязательной коробкой шоколада Lind selection; со всех сторон меня окружали огромные светящиеся рекламы IWC, обещающие дух приключений и мужества на экстремальной высоте и глубине. Скоро мне придется переводить стрелки на час назад, но рейс в аэропорт Хитроу задерживался; табло гласило: «оставайтесь в зале ожидания».

Через полчаса надпись на табло не изменилась, только добавилось еще несколько задерживаемых рейсов швейцарской авиакомпании. Затем швейцарцы отменили все рейсы. Мы направились к информационной стойке, где нам посоветовали ждать дальнейших объявлений, и все уткнулись в телефоны в поисках рейсов других авиакомпаний. Было уже около семи вечера, вылетов оставалось совсем немного. Потом нас пригласили пройти к стойке трансфера в другом терминале, и около ста человек побежали, хотя среди них было немало таких, кто явно очень давно не бегал. Там нам сообщили о какой-то технической неполадке с бортовыми компьютерами, хотя никто не мог понять, почему они все отказали одновременно. Двум-трем парам в голове очереди предложили билеты на рейс британских авиалиний, а все остальные получили ваучеры для размещения в городской гостинице. Все поспешили к такси, обгоняя друг друга, чтобы занять номера в отеле Best Western, а потом с теми же ваучерами поели что-то малосъедобное в баре отеля.

В половине седьмого утра мы вышли, чтобы разместиться в микроавтобусах, но в аэропорту узнали, что все утренние рейсы снова откладываются. Кто-то пытался философски отнестись к ситуации, а меня захлестывала ирония – это же Швейцария, родина точного времени, с магазинами часов чуть ли не на каждом метре территории аэровокзала – и все эти задерживаемые жизни, все даром потраченное время… Но постепенно это уже стало всерьез беспокоить. Очередной утренний рейс, кажется, был готов к отправке. Судя по всему, мистические проблемы с компьютерами разрешились, хотя у многих, наверное, невольно возникал вопрос: а хочешь ли ты лететь этим первым рейсом, зная обо всех вирусах, с которыми любой сталкивался при перезагрузке операционной системы на смартфоне? Затем дама на стойке вылета сообщила нам точную причину задержки. Секунда координации.

Предыдущим днем было 30 июня. Каждые три-четыре года вращение Земли существенно выходит из синхронизации с земным атомным временем (Всемирное координированное время, UTC) и становится необходимо вносить поправку. (Продолжительность стандартных суток, измеренная по атомным часам, погрешность которых составляет 1 секунду в 1 400 000 лет, составляет 86 400 секунд. Но вращение Земли, на которое оказывает влияние лунная гравитация, очень постепенно замедляется. Ученые НАСА высчитали, что солнечные сутки длятся в среднем 86 400,002 секунды). Если ничего не делать для исправления этой аномалии, через сотни тысяч лет окажется, что заход солнца происходит в полдень. Добавление дополнительной секунды обычно происходит 31 декабря, и вместе с ним появляются предупреждения о возможности катастрофы. Чем плотнее мы все объединены в цифровом мире, тем больше наша жизнь оказывается в зависимости от настройки универсального времени. В конце 2012 года, когда в последний раз добавлялась секунда координации, австралийская авиакомпания Quantas задержала 400 рейсов, чтобы компьютерная сеть не дала случайного сбоя. Национальный институт стандартов и технологий в Мэриленде, который следит за средними показаниями всех атомных часов в мире, совместно с Министерством внутренней безопасности США выпускает специальные указания о дополнительной секунде; в частности, там говорится, что в момент перехода атомные часы (и те, которые на них ориентируются), будут показывать время (приближаясь к полуночи 30 июня 2015 года) как 23 часа 59 минут 60 секунд. Такое нечасто увидишь! В ином случае цифровые часы могут показывать «многократно 59 или… или даже остановить время на одну секунду».

После 1972 года, когда на Земле стало действовать Всемирное координированное время, секунда координации добавлялась 26 раз, но многие годы существовало сомнение, нужно ли это вообще делать. Американцы выступали против, называя возможные осложнения, типа Y2K («Проблема 2000 года») и задержки рейсов в аэропортах. Британцы были решительно настроены за, не в последнюю очередь потому, что эта секунда сохраняет связь с нашим самым первым, фундаментальным методом исчисления времени – по Солнцу и звездам.

Конечно, все эти подробности я узнал позже, после того, как провел последние часы в Швейцарии, то скучая, то злясь – маленькая шестеренка в огромном механизме. Я был частью атомных часов, в лучшем случае – временным туристом в жизни электромагнитных колебаний атомов цезия. В конце концов, мы не управляем миром с помощью наших маленьких прекрасных тикающих дисков на руке. Часовой мастер Кристиан Брессер может думать, что играет роль Бога, но это иллюзия. Все-таки не Солнце вращается вокруг Земли, а Земля вращается вокруг Солнца.