девять лет назад

Он не знал, сколько времени провёл в плену. Он связан, примотан к креслу-каталке… Точнее, он думал, что к креслу-каталке, потому что ноги упирались не в пол, а в подножку, а дёрнувшись несколько раз, он понял, что кресло не такое устойчивое, как если бы стояло на четырёх крепких ножках. Но разглядеть хоть что-нибудь не мог, поскольку всё это время пребывал в полной темноте. А в темноте время течёт иначе даже если не спишь и не дремлешь, а он спал. А до этого какое-то время пребывал без сознания. И теперь невозможно понять, сколько времени прошло с того момента, как он угодил в ту дурацкую ловушку. Но мог ли он предположить, что это ловушка? В конце концов, он же не в кино! Кто в реальной жизни может напасть на одинокого туриста? Группа подвыпивших хулиганов? Подростки из ближайшей деревни или дачного посёлка? Банда гастарбайтеров? Эти опасности понятны, он давно научился их избегать. Это ведь не так трудно, как может показаться – не встречаться с тем, с кем не хочешь встречаться. Но кто мог предположить засаду в невинной просьбе о помощи? Кто мог ожидать, что к лицу прижмут тряпку с хлороформом и он очнётся в тёмной комнате без окон, наверное, без окон, потому что в темноте невозможно ничего понять! – привязанный к креслу-каталке? Наверное, к креслу-каталке. Сначала он кричал – рот ему не заткнули, но очень скоро понял, что смысла в этом нет: голос терялся в непроглядной тьме и было непонятно, действительно ли он кричит или ему по-прежнему снится кошмар?

Кромешная тьма делала мир воображаемым.

А потом вспыхнул свет и он, привыкнув к нему, огляделся и увидел, что действительно находится в комнате без окон, стены которой выложены белой кафельной плиткой, дешёвой, грязной и местами побитой. И он действительно сидит в кресле-каталке, дешёвом и не очень удобном, но когда ты связан, на эти мелочи можно не обращать внимания. Он находился в больнице, заброшенной, разумеется, судя по грязи, запаху и старой медицинской кровати. И ещё по тому, что свет включился не общий: не лампы под потолком загорелись, а светильник на стойке, направленный прямо на него. К светильнику по грязному полу шёл оранжевый провод. Когда же открылась входная дверь, послышалось далёкое гудение, и он понял, что где-то работает генератор.

А дверь открылась, потому что в помещение вошёл убийца. Вошёл и сказал:

– Добро пожаловать на вечеринку, турист.

Молодой, но большой, высокий, плечистый и красивый при этом: с кудрявыми волосами, большими глазами и лицом классических пропорций, вызывающим в памяти образы древнегреческих статуй. С лицом молодого бога. Но он сразу понял, что перед ним убийца. Его убийца. И последние остатки надежды исчезли: ему отсюда не выйти.

– Вечеринка будет в твою честь, турист, а продлится она столько, сколько ты выдержишь, – сказал молодой бог. – Надеюсь, ты достаточно крепок.

Убийца упивался происходящим. Ему нравилось то, что он говорит, и то, как он говорит. Нравился страх в глазах жертвы, страх, который турист как ни старался, не мог прогнать. Нравилось держать в руке острый нож с блестящим лезвием. Нравилось медленно разрезать одежду жертвы. Убийца с лицом молодого бога наслаждался каждым мгновением происходящего.

– Ты, наверное, гадаешь, почему именно ты оказался здесь, в моей маленькой хирургической комнате? Всё очень просто: тебе не повезло. Я выхожу на охоту не часто, но когда выхожу – мне лучше не попадаться. А ты попался. Но только не думай, что тебя могут найти, турист, не рассчитывай на это – не найдут. И даже останки твои не обнаружат. – Молодой бог чуть подался вперёд. – Видишь ли, турист, пока ты спал, ты путешествовал в багажнике моей машины и теперь находишься очень далеко от места нашей встречи. Здесь нам никто не помешает.

Произнося свою речь, убийца медленно срезал одежду и теперь жертва оказалась обнажена до пояса, остались лишь рукава, которые убийца не тронул по понятным причинам – ведь руки были крепко привязаны к подлокотникам.

– Скажешь что-нибудь?

– Ты для этого не заткнул мне рот? Хочешь, чтобы я умолял тебя о пощаде?

– Чаще всего меня оскорбляют, – улыбнулся убийца. – Или просят отпустить. Это два топовых обращения. Но иногда молчат, как ты. Делают вид, что сильные. Но это ненадолго, турист, твоё молчание продлится лишь до тех пор, пока я не начну заниматься тобой по-настоящему. Не только этим ножом, но всеми инструментами, которые у меня есть. – Убийца сделал шаг назад, несколько мгновений задумчиво смотрел на жертву, после чего театральным голосом произнёс: – Сестра! Инструментарий!

В комнату вошла девушка, одетая лишь в белую медицинскую шапочку, белые носки и кроссовки. Её лицо закрывала тонкая медицинская маска. В руках девушка держала поднос с большим количеством блестящих инструментов.

– Дарина, – произнёс убийца. – Сколько раз я просил вас не надевать столь игривые носочки на операцию. Вы смущаете пациентов.

– Извините, Владимир Михайлович, этого больше не повторится.

– Вы всегда так говорите. – Убийца поцеловал подружку в губы и замер, выбирая первый инструмент…