1 сентября, пятница

День, когда утром все в школе. Ну, или почти все: сами ученики, их родители, братья, сёстры, дедушки, бабушки… Лето закончилось, пора за парту: у кого-то она простецкая, муниципальная, у кого-то, дорогая, в гимназии «только для тех, кто может себе позволить», год обучения в которой стоит больше, чем многие за это время зарабатывают. Но разница между партами не способна изменить главного – это всё равно школа. И, как ни странно, первому сентября больше всех радуются те, кому предстоит провести в стенах заведения дольше всех – первоклашки.

– Михаил Семёнович! Михаил Семёнович! Учительница сказала, что у нас сегодня будет целых три урока! – Вихрастый веснушчатый мальчишка подбежал к коляске Пелека и прокричал: – Сначала про знания, а потом настоящие.

– А потом мы поедем в парк, – пообещал улыбающийся профессор.

– Правда?

– Конечно. Я ведь обещал.

– Бабушка, дедушка! – Мальчишка бросился к пожилой паре. – Мы поедем в парк.

– Конечно, Данечка, обязательно поедем.

– Сразу после школы.

Мальчишка радостно засмеялся и побежал к своему классу. Пелек проводил его задумчивым взглядом, погладил бороду и только хотел обратиться к семейной паре, как вздрогнул, услышав негромкое:

– Что вы сказали Даниилу о маме?

– Что она уехала в срочную командировку, – размеренно ответил старик. Он на удивление быстро взял себя в руки. – Доброе утро, Феликс.

– Доброе утро, Михаил Семёнович. Поздравляю с первоклассником.

– Позвольте полюбопытствовать, кто у вас ходит в эту гимназию? Племянник?

– У меня нет племянников, Михаил Семёнович, а если бы и были, вряд ли бы они ходили в такое заведение.

– Тогда что вы здесь делаете, Феликс?

– Заехал сказать, что вы необычайно добры к Дарине, Михаил Семёнович.

– Ко всем друзьям Володи, Феликс, вы же знаете.

– Да, Михаил Семёнович, я помню, о чём мы говорили, – мягко подтвердил Вербин.

– Очень хорошо. – Пелек повернулся к подошедшим Дубовым, поднял ладонь, показав, что не намерен слушать то, что они собирались сказать, и вежливо, но холодно произнёс: – Отправляйтесь, пожалуйста, домой. В парк с Даниилом поезжайте без меня, скажете, что меня срочно вызвали на работу. Мне нужно переговорить с молодым человеком. Это важно.

Дубовы молча направились к ожидающему их автомобилю.

– Вы позволили родителям Дарины жить в своём особняке, – заметил Феликс, наблюдая за удаляющимися Дубовыми.

– Я не люблю его после той истории и совсем перестал посещать, – ответил Пелек. – Так почему бы не растить ребёнка на свежем воздухе? Я предложил Дарине переехать в особняк, она сказала, что не хочет покидать город, и мы договорились, что Даниил будет жить с её родителями. Все в плюсе.

– Вы сказали мальчику, кем ему приходитесь?

– До сих пор я был лишён этой возможности, – с лёгкой грустью ответил профессор. – Но теперь всё изменится.

– Вы молчали из-за Таисии?

– Она не заслужила всего этого. – Грусти в голосе стало заметно больше. – Тая искренне любила моего сына, а он… – Пелек сложил на груди руки. – Как вы догадались?

– Мы нашли их логово.

Слово «логово» не вызвало у профессора удивления.

– Я приказал Дарине почистить все следы, – жёстким тоном прокомментировал он сообщение Феликса. – Это было условием сделки.

– Она не смогла избавиться от одной фотографии, – рассказал Вербин. – От одной-единственной фотографии, на которой они вместе. Дарина тоже любила вашего сына, Михаил Семёнович.

– И очень сильно любила. – Старик снова стал грустным.

– И теперь я знаю, что у них было много общего. – Феликс выдержал паузу.

Пелек прекрасно понял её значение, но промолчал. Вздохнул тяжело, но промолчал.

– Эксперты вскрыли ноутбук Дарины и сумели восстановить фотографии, которые Дарина удалила с него по вашему приказу. Вы видели те фотографии?

Профессор отрицательно покачал головой. Молча. То ли боялся, что голос дрогнет, то ли давал понять, что говорить тут не о чем – и так всё ясно.

– Мы нашли останки их жертв, Михаил Семёнович, в бункерах пять уровней, оборудован грузовой лифт, в его шахту они и сбрасывали тела… Вы знали, что ваш сын и Дарина Дубова творили в том подземелье?

На этот раз молчать было нельзя.

– Володя получился в деда, – очень больным голосом ответил Пелек.

– Вы знали?

– Случайно узнал: и об этом увлечении Володи, и о беременности Дарины. Попросил ничего не говорить Тае. Во всяком случае, сразу, в лоб. Попросил всё как следует обдумать. Володя пообещал…

– Вы узнали в день катастрофы, – догадался Вербин. – Ведь так? Тогда? И вы специально её устроили?

Но он знал, что ответа не будет.

– А ведь я так и не успел рассказать Володе о себе. О моих Ночах. О том, какое дело он обязан продолжить. – Профессор улыбнулся. – Забавно получилось, вы не считаете? Я не хотел, чтобы сын пошёл по моим стопам, а он оказался в деда. И сам вышел на ту дорогу, от которой я его изо всех сил отодвигал. Ирония судьбы. – Пелек снова вздохнул и погладил бороду. Судя по всему, он просчитал ситуацию и выбрал новую стратегию поведения. – Но зачем вы приехали, Феликс? Тот факт, что Даниил – мой внук, ничего не меняет.

– Меняет очень многое, Михаил Семёнович, – не согласился Вербин. – Этот факт означает, что ваше семейное дело может быть продолжено. У вас есть наследник и время, чтобы сформировать его, превратить в свою копию.

– Я не хотел, чтобы Володя пошёл по моим стопам, Феликс, я вам об этом говорил.

– Давайте не будем всерьёз рассматривать то, что вы мне говорили, Михаил Семёнович, – почти дружески предложил Вербин. – Вы умны и продумали наш разговор задолго до того, как он состоялся. Вы знали, что нужно сказать, чтобы я поверил, и почти достигли своей цели. Но ваша история базировалась на одном факте, на том, что вы остались совсем один. Теперь она рассыпалась.

– Ничего не изменилось, Феликс. – Однако в голосе старика не чувствовалось прежней уверенности.

– Если бы вы мне не лгали, то ничего бы не изменилось, Михаил Семёнович. Я бы сейчас не разговаривал с вами, а вы, встретив внука после третьего урока, отправились бы с ним в парк. Но вы мне лгали. И знали, что лжёте, знали, что у вас есть внук, который продолжит семейное дело Пелеков, и потому не уничтожили книги. Вам было кому их передать.

– Вы их нашли?

– Да, Михаил Семёнович, я их нашёл. Вы опасались обыска и попросили Аллу Николаевну отвезти небольшой чемодан в камеру хранения. Но забыли предупредить, чтобы она не брала с собой телефон, – рассказал Вербин. – Мы проследили её путь, и теперь все девятнадцать томов находятся у меня.

– Восемнадцать, – машинально поправил его профессор.

– Девятнадцать, Михаил Семёнович. Таисия не уничтожила украденную у вас книгу, и два дня назад её подруга передала мне посылку с бумажным блоком, заполненным вашим почерком, и письмо от Таисии, в котором она подробно описывает всю историю.

Ангелина позвонила тридцатого днём, когда Феликс возвращался из логова, и говорила очень расстроенным голосом. Сначала извинилась за то, что не пришла сразу после того, как узнала о смерти подруги, сказала, что плохо себя почувствовала. Потом сказала, что Тая оставила для Вербина посылку, как раз на тот случай, если с ней что-нибудь случится. Феликс догадался, что могла приготовить для него Калачёва, и попросил Ангелину приехать на Петровку, чтобы получить посылку в официальной обстановке и сразу снять с молодой женщины показания.

– Зачем она это сделала? – тихо спросил Пелек. И было абсолютно очевидно, что он имеет в виду не Ангелину.

– Таисия подслушала вашу ссору с сыном, Михаил Семёнович. Вашу последнюю ссору, которая состоялась в день катастрофы, – объяснил Вербин. – Таисия поняла не всё, тогда ей даже в голову не могло прийти, что и вы, и ваш сын – хладнокровные убийцы. Таисия решила, что главная причина ссоры – предательство Володи, и была очень благодарна за ярость, которую вы тогда продемонстрировали.

– А потом её благодарность приняла другую форму, – негромко произнёс профессор.

– Таисия увидела в вас человека, который безоговорочно выбрал её, а не единственного сына. Для неё это было очень важно. И ещё Таисия была благодарна вам за молчание, за то, что вы уговорили Дарину не раскрывать имя отца Даниила.

– Тая возненавидела Дарину?

– Нет, – покачал головой Феликс. – Из вашего с Владимиром разговора она сделала вывод, что инициатором отношений стал ваш сын, а Дарину сочла жертвой. Таисия понятия не имела о том, чем Владимир и Дарина занимаются в заброшенном бункере.

– Но догадалась?

– Нет. Даже после вашего предложения Таисия не поняла, что в действительности связывало Дарину и Владимира.

– Тая украла книгу, потому что испугалась? – уточнил профессор.

– Испугалась вас, – уточнил Вербин. – Семейство Пелек повторно разбило ей сердце.

Феликс не рассчитывал смутить старика, но с удивлением понял, что ему это удалось: профессор погрустнел, отвёл взгляд и вздохнул. И ни одно из этих действий не было наигранным. Но и комментировать слова Вербина Пелек не стал и после паузы спросил:

– Всё это вы узнали из её письма?

– Из очень подробного письма, Михаил Семёнович. У Таисии был несомненный литературный талант.

– А ещё у Таи было развитое воображение, что хорошо для писателя, но плохо для зала суда, – усмехнулся Пелек. – Мой адвокат с лёгкостью вам это объяснит.

– И объяснит книги, написанные вашим почерком?

– Каждый имеет право на маленькое хобби.

– И те миллионы, которые вы заплатили друзьям Владимира?

– Я хотел отблагодарить близких мне людей за оказанную после катастрофы поддержку.

– И ваши разговоры с Таисией той ночью?

– Что? – не понял Пелек.

– У неё был с собой диктофон, – объяснил Вербин.

– Аудиозапись можно подделать, – хрипло произнёс профессор.

– Расскажете об этом в суде, Михаил Семёнович.

– Это будет интересный процесс, Феликс, – пообещал старик. – Достойный своего Кафки.

– Возможно, вы и станете тем Кафкой, Михаил Семёнович, ведь у вас, как и у Таисии, есть несомненный литературный дар.

– Возможно, – согласился Пелек. И огляделся: дети давно скрылись в гимназии, родители разъехались, во дворе остались только охранники заведения, но даже перед ними старик не хотел терять лицо. – Вы ведь не станете надевать на меня наручники?

– Не думаю, что в этом есть необходимость, Михаил Семёнович.

– Спасибо. Я могу поехать на допрос в своей машине?

– Если позволите составить вам компанию.

– Конечно, Феликс, с удовольствием. – Профессор развернул коляску, намереваясь направиться к фургону, но остановился и с улыбкой посмотрел Вербину в глаза: – Я был неправ, когда сказал, что все козыри лежали на моей руке. Один у вас был. И вы его разыграли. Разыграли, Феликс, хотя не могли не понимать, к чему приведёт ваш разговор с Кариной. Это вы убили мать моего внука, Феликс, не Карина – вы. – Он выдержал короткую паузу. – Как там называется ваш бар? «Грязные небеса»?

– Которые я сделал чище, – убеждённо ответил Вербин. – А если вы не выйдете на свободу, они станут ещё светлее. Хоть чуть-чуть, но светлее.