этой ночью
Наверное, у каждого есть подружка или друг – любитель татуировок. Нет, не такой, чтобы сделать одну большую, красивую, или маленькую, едва заметную, например, умную надпись тонким пером, и на том остановиться. И только изредка, как бы невзначай, демонстрировать тату окружающим. Нет, в наши дни среди знакомых обязательно отыщется подлинный фанат, использующий своё тело, как холст. Регулярно посещающий мастера и постоянно придумывающий, чего бы ему ещё набить. И где. Размышляющий, как соседние рисунки будут сочетаться, и будут ли они сочетаться, и можно сделать так, чтобы один плавно переходил в другой?
Фанаты…
При этом среди больших любителей татуировок есть не только представители контркультуры, музыканты, футболисты и футбольные фанаты, и все те, кого общество привычно называет «неформалами» или «маргиналами» и на ком татуировки смотрятся если не органично, то хотя бы не вызывают удивления. Не только они. Среди любителей тату много успешных людей, будничной одеждой которых являются деловые костюмы, в том числе – дорогие деловые костюмы, и потому их многочисленные татуировки не выходят за границы закрытых зон. Приходя на работу, они видят в зеркале себя обычного, такого же скучного, как все окружающие, а дальше… Дальше возможны три варианта: или терпеть себя скучного, преображаясь только после работы; или внутреннее Я заставит выделиться из ровной шеренги коллег; или взбунтуется, потребовав сорвать границы и покрыть татуировками кисти рук, шею, а иногда даже голову и лицо.
Один такой, сорвавшийся, был среди знакомых убийцы: до какого-то времени он не позволял себе выходить за рамки, затем предохранитель сгорел и человек начал превращаться в живую картину. Или в живую галерею, поскольку картин на нём было множество. К счастью, лицо пока не трогал и на том, как говорится, спасибо.
Убийца такого фанатизма не одобрял, но был далёк от мысли воспитывать знакомых, поскольку, по его мнению, взрослые люди должны сами принимать решения и сами за них расплачиваться. Однажды они договорились встретиться в тату-салоне, чтобы потом вместе отправиться на встречу с друзьями. Убийца, которому никогда раньше не доводилось бывать в подобных заведениях, ожидал увидеть нечто «байкерское»: флаг Конфедерации на стене, мотоцикл американской марки в углу, соответствующие картинки на стенах и девушку в соответствующем прикиде за стойкой администратора, другими словами, увидеть те штампы, которыми обычный человек снабжает подобные заведения.
Но, к своему большому удивлению, убийца оказался в холле, больше напоминающем приёмную офиса: стойка, диваны, кофемашина, на журнальных столиках – толстые альбомы с вариантами тату, на стенах фотографии клиентов и знаменитостей, демонстрирующих сделанные здесь татуировки. Но первое, что бросилось в глаза, была табличка: «Добро пожаловать в твою новую зависимость!» И не сказать, что она висела на самом видном месте… Хотя, нет, на видном – на стене за стойкой, за спиной администратора. Висела на видном месте и бросалась в глаза. В твою новую зависимость… Очень ёмко. И очень точно. А главное – совершенно необязательно о тату. Потому что увидев табличку, убийца мгновенно понял, что она – о нём. Странно, но до случайного визита в тату-салон убийца никогда не задумывался над тем, что с ним происходит. Теперь всё встало на свои места.
«Добро пожаловать в твою новую зависимость!»
Убийца купил такую же табличку для своего логова и часто вспоминал тот случай. И признавался себе: да, зависимость. Такая же поганая, как наркомания – вылечиться невозможно, а в его случае даже за помощью обратиться не к кому, потому что способ лечения предложат один-единственный: пожизненное заключение. И сейчас, лёжа в тёмной спальне и перебирая в памяти своё появление на могиле Русинова, убийца неожиданно вспомнил визит в тату-салон. Свои эмоции. И в очередной раз, то ли сотый, то ли тысячный, сказал себе:
– Да, зависимость.
И улыбнулся.
Сейчас убийца улыбался, но вовсе не потому, что признал свою зависимость и принял её – просто настроение было таким. Он знал, и это знание тоже вызывало улыбку, что в другом настроении и в других обстоятельствах, одна мысль о зависимости наполнит его бешеной яростью, которая потребует немедленного выхода. Но сейчас убийца вспоминал табличку с сентиментальной теплотой.
– Зависимость…
Не она ли виновата в том, что на пустынной подмосковной дороге пролилась кровь бывшего полицейского?
– Какая разница?
Разница в том, что когда убийство тщательно продумано, удаётся избежать неприятных последствий. Полицейские потопчутся вокруг мёртвого тела, посмотрят по сторонам, ничего не найдут и будут вынуждены отступить. Как обычно. Если же нанесён спонтанный удар, просто потому, что захотелось крови, то могла быть допущена ошибка…
– Не было никакой ошибки, – сказал убийца, глядя в темноту спальни. – И последствия будут, ведь на этот раз человек не случайный. Полицейские обязательно догадаются, где следует искать, подойдут совсем близко… Но всё равно упрутся в полное отсутствие улик и каких бы то ни было следов. А главное – в абсолютную бессмысленность преступления. Не сразу, но сообразят, что связь между убийством и книгой, за которую они ухватились, не может являться мотивом убийства. И отступят? А куда им деваться? Это будет красиво… – Улыбка убийцы стала намного шире. А ноздри раздулись. – И наверняка прольётся не только эта кровь…
