23 августа, среда
В отличие от многих начинающих журналистов, которые долго не могут отыскать свою основную тему, Сергей Блинов с первого курса, а точнее, ещё со школы знал, что будет рассказывать о книгах, писателях и вообще обо всём, что так или иначе связано с литературой. И ему было плевать, что тема «бесперспективная» и «мало кого интересует» – так говорили сокурсники: Сергей с детства был влюблён в книги и собирался посвятить им всю жизнь. И посвятил. После журфака Блинов заочно окончил филологический, сотрудничал с несколькими известными журналами, писал обзорные и критические статьи и постепенно стал одним из авторитетнейших людей в российском литературном мире. Сейчас он вёл еженедельную колонку в крупном издании, регулярно записывал весьма успешный подкаст и владел небольшим книжным магазином, полки которого заполнял исключительно по своему вкусу.
В магазине они с Вербиным и встретились. Феликс отыскал Сергея в первом из двух небольших залов и узнал мгновенно: среднего роста, худощавый, темноволосый, в чёрной футболке, кедах и рваных джинсах – именно так Блинов описал себя в телефонном разговоре. Но забыл упомянуть о многочисленных татуировках: по случаю тёплой погоды хорошо были видны разноцветные «рукава», а из-под ворота футболки выглядывали краешки других рисунков, судя по которым можно было сделать вывод, что Сергей «забит» очень плотно.
Посетителей в небольшом магазине оказалось довольно много, человек десять, поэтому мужчины вышли на улицу и расположились на лавочке. Блинов сказал, что давно отказался от сигарет, но не будет против, если Вербин закурит. Феликс ответил, что воздержится, и поблагодарил за встречу. Блинов попросил называть его не Сергеем Аркадьевичем, а просто Сергеем, после чего негромко, но очень твёрдо произнёс:
– Хочу сразу предупредить: я рассказал Тае о нашем телефонном разговоре. И о нашей встрече расскажу. Подробно.
Держался Блинов не настороженно, а недружелюбно, без стеснения показывая, что общение с полицейским не доставляет ему удовольствия. Но от встречи не отказался. То ли не рискнул, то ли захотел узнать, что нужно Вербину.
– Не сомневался, что вы так поступите, – мягко ответил Феликс, доставая записную книжку.
– Вы говорили, что не будете записывать, – тут же напомнил Блинов.
– Я говорил, что не будет официальной записи, под протокол, а это просто заметки для памяти. – Вербин помолчал. – Если хотите, я уберу записную книжку, но, когда мы закончим, всё равно запишу все основные моменты. Придётся потратить время.
– Которое вы могли бы использовать с большей пользой. – В тоне Блинова отчётливо прозвучали саркастические нотки.
– Да, мог бы, – спокойно подтвердил Феликс. – Я очень дорожу своим временем.
– Ладно, записывайте, – сдался Сергей. И тут же поинтересовался: – Почему вы сказали, что не сомневались в том, что я обо всём расскажу Тае?
– Потому что не сомневался, – пожал плечами Вербин.
– Вы меня совсем не знаете.
– Но мы ведь говорили по телефону.
– Хотите сказать, что этого достаточно?
Вербин сделал вид, что делает пометку в записной книжке.
– Вы не предупреждали, что наш разговор следует оставить в тайне.
– В нём нет ничего секретного, я проявляю обычный интерес.
– У людей вашей профессии редко бывает обычный интерес. – Блинов опять не удержался от сарказма. – Трудно поверить, что вы заинтересовались книгой просто так.
– Почему? – искренне удивился Феликс. – Роман достаточно хорош, чтобы им заинтересоваться.
– Вы читаете книги?
– Представьте себе.
– Вы сделали мой день, – пошутил Сергей.
– За что-то привлекались? – Вопрос прозвучал неожиданно и потому показался резким.
– Вы не посмотрели? – огрызнулся Блинов, не глядя на Вербина.
– Нет. А нужно было?
– Захотите – посмотрите.
– На вопрос ответите?
– Зачем?
– Хочу понять причину вашей неприязни, – объяснил Феликс.
– Будто вам не всё равно.
– Не люблю, когда разговор идёт в агрессивном ключе.
– То есть на самом деле вам всё равно?
– Мой ответ ещё раз сделает ваш день.
Несколько мгновений Блинов пытался понять, что имел в виду Вербин, а когда понял – прищурился и недоверчиво спросил:
– Не всё равно?
– Представляете?
– Почему?
– Потому что убили человека, Сергей. Убили хладнокровно. И я обязан узнать, кто совершил это преступление.
– Именно обязаны?
– Именно обязан, – очень серьёзным тоном подтвердил Вербин. – И если я не смогу раскрыть преступление, то буду очень недоволен собой. А я не люблю быть недовольным собой, и, поверьте, такое случается не часто. Для того, чтобы найти преступника, мне требуется сотрудничество, в идеальном случае – добровольное и активное, но сойдёт и нейтральное. Вы же, хоть и согласились на встречу, показываете, что она вам неприятна, и хотите как можно быстрее закончить разговор. А значит, к примеру, вы можете о чём-то забыть и не ответить на какой-нибудь из моих вопросов так, как следовало бы.
– В смысле, сказать неправду? – Блинов, очевидно, сбавил тон.
– Забыть о чём-то важном, – с нажимом повторил Феликс. Он не хотел намекать на то, что собеседник способен намеренно о чём-то умолчать. – Это произойдёт машинально, потому что вам неприятен разговор и вы хотите, чтобы мы поскорее расстались. В результате я могу остаться без важной информации, а я, повторяю, ищу преступника, который убил человека.
Некоторое время Блинов молчал, затем, не глядя на Вербина, буркнул:
– По малолетке получил условный. За угон мотоцикла.
– Действительно угнали? На продажу?
– Нет, конечно. Хозяин ключ забыл, я и поехал сдуру. Перед компанией решил выпендриться. – Блинов грустно усмехнулся. – Байк вернул в целости, но хозяин уже заявил об угоне. Он потом помогал мне, отмазывал, но ваши, видимо, план в тот месяц не сделали, долго меня мурыжили, еле-еле отделался условным… Ладно, дело прошлое. – Сергей хлопнул себя по коленям. – Что вам нужно? Почему хотите поговорить о Тае? Какое отношение она имеет к вашему убийству?
– Это я и пытаюсь понять: имеет она отношение или нет, – вежливо ответил Феликс.
– Из-за книги?
– Да.
– Она ведь взяла материалы из архива.
– Совершенно верно, – подтвердил Вербин.
– Тогда в чём дело?
– Меня заинтересовала её интерпретация материалов уголовных дел.
– Тая подкинула вам неожиданную версию?
– Можно сказать и так.
– Не удивлён.
– Почему?
– Потому что хлеб писателя – воображение. Хороший писатель всегда задаётся вопросом: «Что было бы, если?» И начинает на него отвечать, выстраивая такие цепочки, которые человек без фантазии не способен вообразить. Писатель берёт реальные события, крутит их, прикидывает, что осталось вне поля зрения, и складывает кирпичики заново. А потом вы читаете выдуманную историю и неожиданно понимаете, что так действительно могло быть. Смотрите на собранные улики и понимаете, что действительно – может. Только вы ту версию не рассматривали, воображения не хватило. А у писателя – хватило. У Таи – хватило. – То ли тема была ему близка, то ли Вербину удалось «пробить» Блинова, но Сергей явно увлёкся разговором, говорил быстро, и глаза его горели. – Но есть тема интереснее. Ведь в начале было Слово… Помните откуда это?
– Евангелие от Иоанна. Первая глава, первый стих.
– Приятно иметь дело с образованным человеком. – Блинов не иронизировал, просто констатировал. – Так вот, в начале всегда Слово, и Слово обретает плоть, как вы наверняка помните, если читали дальше первого стиха. А писатели работают со Словом, это их инструмент, их мир. И бывает так, что их Слово обретает плоть.
– Писатели достигают уровня Бога? – прищурился Феликс.
– Ну, не то чтобы Бога… – протянул Блинов. – Но история знает случаи, когда написанное становилось явью.
– То, что называют предсказанием? – уточнил Вербин. – Предвидением?
– Или случаи создания реальности. – Сергей улыбался, но глаза его оставались серьёзными. Он верил в то, о чём говорил.
– И вы знаете такие примеры?
– Вы слышали о «Титанике»? – вопросом на вопрос ответил Блинов.
– Даже кино смотрел.
Но Сергей не принял шутки, продолжил говорить с прежней увлечённостью и напором, словно не рассказывал, а доказывал Вербину свою точку зрения.
– Так вот, за четырнадцать лет до того, как «Титаник» напоролся на айсберг, в свет вышла книга американского писателя Моргана Робертсона «Тщетность, или Крушение „Титана“», в которой автор сделал, можно так сказать, идеальное предсказание катастрофы. При этом, заметьте, «Титаник» ещё даже не был заложен.
– Идеальное предсказание? – недоверчиво переспросил Феликс. – Что вы имеете в виду?
– Вижу, вам хочется курить, – улыбнулся Блинов. – Повторю: пожалуйста.
– Спасибо. – Вербин достал сигареты. Нужно было показать собеседнику, что он управляет происходящим.
– Так вот, совпадения реальной истории с литературной просто завораживают. Во-первых, названия: «Титан» – «Титаник». Книжный описан как самое большое, роскошное, быстроходное и безопасное судно своего класса. Настоящий таким и был. Во-вторых, айсберг, оба судна затонули, столкнувшись с ним правым бортом. В-третьих, характеристики: длина настоящего двести сорок четыре метра, вымышленного – двести шестьдесят девять, одинаковая скорость, примерно равное число пассажиров: три тысячи по книге, две тысячи двести в реальности. Робертсон предсказал даже то, что в случае катастрофы находящимся на борту людям не хватит шлюпок.
Закончив, Сергей шумно выдохнул и посмотрел на Вербина.
– И как вы объясняете эти совпадения? – Феликс выделил местоимение «вы».
– Слово обрело плоть, – пожал плечами Блинов. – Разве не очевидно?
– А как эта история связана с романом Таисии?
В целом, Вербин не имел ничего против совпадений, предсказаний или предвидения – если с их помощью можно отправить преступника за решётку. Однако в данном случае Феликс никакого предсказания не разглядел.
– У этого Слова плоть уже была, просто никто, кроме Таи, её не увидел. – Сергей втянул ноздрями сигаретный дым, видимо, отказ от табака не был твёрдым, и продолжил: – Слово не часть нашей реальности, Феликс, Слово и есть реальность. Всё, что мы видим вокруг, выросло из Слова: сначала мы его произносим, а потом создаём то, что произнесли. Что же касается писателей, они из тех, кто ходит по грани, отделяющей сказанное от созданного. Некоторых из них называют провидцами, но ведь возможно – возможно! – не они предвидели, а их Слово перешло через грань и стало реальностью. – Блинов хитро улыбнулся: – И может быть, именно сейчас кто-то пишет рассказ, в котором вас убивают… Что в этом случае будет?
– Расследование, – равнодушно ответил Феликс, которого не убедили слова собеседника.
Сергей понял, что Вербин не играет в безразличие, и покачал головой:
– И вас не беспокоит, что вас могут убить?
– Если бы меня это беспокоило, я бы выбрал другую профессию. – Феликс бросил окурок в урну. – Что же касается манги «Тетрадь смерти», я о ней слышал.
– Но не верите в подобное?
– А вы верите?
– Я привёл пример.
– Любопытный.
– И всё?
– Ваш пример не иллюстрирует дело, которое я расследую. Напомню, что описанные в романе преступления были совершены до того, как книга вышла из типографии, так что Таисия далеко не Робертсон. – Блинов хотел возразить, но Феликс поднял указательный палец, дав понять, что не закончил, и произнёс: – Когда я говорил с Эммануилом Тюльпановым, то услышал, что роман Таисии совсем не «женский».
– Абсолютно не «женский», – подтвердил Сергей.
– И ещё Тюльпанов рассказал, что после первого прочтения подумал, что книгу написал мужчина. Возможно, мой коллега.
– Неужели?
– Но, пообщавшись с Таисией, изменил своё мнение, убедившись в том, что именно она является автором текста, – закончил Феликс.
– В чём вопрос?
– У вас не было подобного ощущения?
– Хм…
Блинов откинулся на спинку скамейки, сложил на груди руки и надолго задумался. Вербин не мешал, понимал, что свои впечатления Сергей помнит, или быстро вспомнил, и размышляет над тем, нужно ли ими делиться. На размышления понадобилось две минуты, после чего Блинов решил ответить честно:
– У меня была такая мысль, но неустойчивая, если можно так выразиться. Книга действительно достаточно жёсткая, без натурализма, но жёсткая, в первую очередь, благодаря удивительной реалистичности… Но это не главный показатель. Литература – не точная наука, однако существуют признаки, по которым, с определённой вероятностью, конечно же, можно сделать вывод, кто автор текста: мужчина или женщина? Я познакомился с Таей задолго до того, как она принесла рукопись, она ведь журналистка, мы крутимся в одной тусовке, поэтому, читая роман, я видел перед собой Таю, как автора, разумеется, удивился тому, что умная, но не особенно опытная молодая девочка принесла подобный текст, но… – Следующая фраза должна была стать самой главной, и Блинов запнулся. – Если бы рукопись попала ко мне, как к Эму – не от человека, которого я хорошо знал, а от коллеги, так сказать… – Сергей вновь сбился и решил уточнить: – Эму рукопись принёс я. И я потом познакомил их с Таей.
Вербин молча кивнул.
– Так вот… Если бы я не знал автора и не видел её перед собой, я бы решил, что роман «Пройти сквозь эту ночь» написал мужчина. – Он тихонько вздохнул, возможно чувствуя себя предателем, и спросил: – Это плохо?
Ответа у Феликса не было, поэтому он пожал плечами:
– Я просто собираю информацию о романе, Сергей, для чего обращаюсь к самым разным людям. – И тут же поинтересовался: – Вы сильно переработали исходный текст?
– М-м-м… – Блинов чуть подался вперёд и обхватил себя руками. Это была странная поза для взрослого мужчины, но Вербин на неё не отреагировал. – Учитывая, что «Пройти сквозь эту ночь» – первый литературный опыт Таи… Я имею в виду – большой литературный опыт, статьи она пишет прекрасные… В общем, поработать над рукописью пришлось плотно. Тем не менее текст был на удивление чист. Изумительно чист для… дебюта.
– Такое бывает?
– Вы слышали о Михаиле Шолохове?
– Вчера мы обсуждали его с Эммануилом. – Вербин решил не использовать слово «парадокс».
– Это отличный пример блестящего дебюта: молодой гений, создавший роман колоссальной силы. Что же касается нашего вопроса… Я много работал с Таей и хочу сказать, что она полностью в тексте своего романа, дышит им, досконально знает каждый эпизод, каждую деталь. Мои ощущения – это одно, как и ощущения Эма. Но при этом у меня многолетний опыт, Феликс, я работал с большим количеством самых разных авторов, и не только работал, но и общался с ними, обсуждал их книги, брал у них интервью, и я точно знаю, писал человек свою книгу или нет. И я не сомневаюсь, что «Пройти сквозь эту ночь» написала Тая.
Он говорил не просто искренне, он говорил с искренней яростью и ставил на кон свой опыт и профессиональные знания. Не для того, чтобы выгородить Таисию, а потому что верил в каждое произнесённое слово. Поэтому спорить Феликс не стал. Кивнул, показав, что принял слова Блинова к сведению, убрал записную книжку, всем своим видом показывая, что разговор окончен, и спросил:
– Сергей, у вас сохранился самый первый вариант рукописи? Не тот, что вы отправили Тюльпанову, а тот, который Таисия прислала вам изначально.
– Да, – машинально ответил Блинов. Но тут же поправился: – То есть надеюсь, что да. Как правило, я сохраняю оригиналы, на тот случай, если понадобится к ним обратиться, а редактирую копии. Но потом они становятся не нужны… Однако я редко стираю архивы, поэтому есть вероятность, что файл сохранился.
– Вы не могли бы мне его прислать?
– Зачем?
Вербин улыбнулся и, глядя собеседнику в глаза, ответил:
– Мне интересно.
* * *
– Нет, совсем неинтересно.
Гриша произнёс фразу с отлично сыгранной небрежностью, отчётливо показывая, что вопрос закрыт и обсуждать больше нечего. Однако его собеседник, по виду – ровесник Гриши, одетый в столь же дорогой костюм, только английский, а не итальянский, ожидал совсем другого ответа и не сдержал удивления:
– Почему? Я ведь говорю: проект реально «белый», никакого криминала или подставы – это абсолютно случайный инсайд, о котором мы с тобой знать не могли, а значит, не знали. То есть наше участие объясняется чистым везением: угадали, вложились, получили триста процентов прибыли через два месяца – и вышли из дела. Проект закрыт.
– А с нами что? – поинтересовался Гриша.
– Что с нами? – не понял Константин. – Что может быть с нами, дружище? Мы с тобой в шоколаде: берём отпуск за свой счёт и летим на острова праздновать невероятную удачу.
И сделал большой глоток холодного чая.
Они пересеклись в обед: Константин позвонил, попросил Гришу отлучиться из офиса на час и затащил в прохладный зал ближайшего заведения. Еду, конечно, тоже заказали, но в первую очередь их интересовал холодный чай – августовская жара, набросившаяся на город с начала месяца, хоть и отступила, но не ушла, и в плюс двадцать шесть по Цельсию, среди раскалённых городских камней, холодный чай выигрывал даже у холодного белого вина.
– Если там такие крутые проценты, значит, в игре большие дяди, – рассудительно заметил Гриша. – И вряд ли они нам с тобой обрадуются.
– От того, что мы впишемся, они свою прибыль не потеряют. А нас даже не заметят. – Константин на мгновение нахмурился, наконец-то сообразив, что приятель ведёт себя не как обычно, и с ухмылкой поинтересовался: – Ты что, на мели?
– С чего ты взял? – недовольно спросил Гриша. Недовольный тем, что его так легко «прочитали».
– С того, что раньше ты в такое предложение вцепился бы, как клещ в собаку. Вытащил бы деньги ещё до того, как я закончил описывать проект.
– Вот и довытаскивался.
– Что?
– Я пару раз крепко ошибся с инвестициями. – Гриша знал, что Константин не отстанет, и решил честно обо всём рассказать. – В общем, сейчас у меня со свободными средствами так себе.
– Но ты же не разорился? – Вопрос прозвучал с шутливой осторожностью. Но с осторожностью.
– Нет, конечно, но…
– Тогда всё в порядке, – с энтузиазмом перебил его приятель. – Гриша, заканчивай грустить. С таким дядей, как у тебя, ты не должен знать, что такое грусть. Ты можешь решить любую проблему.
– Я к его деньгам отношения не имею, – напомнил Гриша.
– Но ты ведь их ждёшь.
– С чего ты взял?
– А что тебе ещё здесь делать? – Константин допил чай и, поскольку еду до сих пор не принесли, попросил повторить. – Гриша, дружище, прости за откровенность, но с тобой всё стало ясно, как только ты прилетел из своей Америки и застрял тут. Или ты считаешь, что никто, кроме твоего дяди, не сумел сложить два и два и понять, для чего человек, который, скажу дипломатично, недолюбливает Россию, торчит в Москве уже восемь лет?
– Можно подумать, ты Россию обожаешь, – проворчал Гриша.
– Не то чтобы обожаю, но отношусь с теплотой, – рассмеялся Константин. – И ещё раз извини, если я тебя задел. Мы с тобой не один год знакомы, думал, имею право на маленькую откровенность.
Ругаться Гриша не хотел, но задетым себя действительно почувствовал. В первую очередь из-за того, что наконец-то сообразил, как всё это время его воспринимали здешние друзья. Правильно воспринимали – как охотника за большим наследством. Возможно, острили за спиной о том, что сам из себя Гриша ничего не представляет и не в состоянии заработать такой же капитал, как дядя. Гришу это бесило. Не остроты за спиной, о которых он до сих пор не задумывался, а вечное, с юности возникшее понимание, что в одном лишь дядином мизинце скрывается больше деловой хватки, чем в нём самом. И это понимание заставляло Гришу очертя голову бросаться во все предлагаемые приятелями авантюры, большинство из которых заканчивались провалами. В результате Гриша растерял почти весь капитал и приличный уровень жизни поддерживал лишь благодаря неприлично высокой зарплате, которую ему обеспечил всё тот же дядя…
– Обиделся? – Наконец-то принесли еду, и Константин взялся за нож с вилкой. – Ещё раз извини. – Он тоже не хотел ругаться.
– Задумался о том, что восемь лет кого угодно изменят, – проворчал Гриша, тоже берясь за приборы. Хотя аппетит куда-то пропал.
– У тебя за эти годы даже акцент исчез, – заметил Константин.
– Зато в английском появился, – угрюмо сказал Гриша. – Все заметили. – Пауза. – Дурацкая тема.
– Как здоровье дяди? – Поняв, что приятель слегка остыл, Константин перестал стесняться.
– Нормально, – коротко ответил Гриша.
– Кстати, ты не думал о том, что основные активы твоего дяди вывезти не получится, а управлять ими из-за границы сложно? Если же захочешь их продать, то по нынешним временам нужно готовиться к большому дисконту. К очень большому.
– И что?
– Ничего, – пожал плечами Константин. – Просто заметил, что если не хочешь потерять примерно половину наследства, купи себе валенки, заведи жену и готовься прожить здесь ещё лет восемь. И это оптимистичная оценка.
– Ты так говоришь, будто дядя помирать собрался, – тихо сказал Гриша, не поднимая взгляд от тарелки.
– Да я просто болтаю, – улыбнулся Константин. – Подсказываю, где можно денег одолжить для нашего проекта.
Он действительно хорошо «читал» Гришу. И при этом знал, что поправить свои дела иным способом Гриша не сумеет – только обратившись к богатому родственнику.
* * *
По вечерам в «Грязных небесах» становилось многолюдно и, поскольку постоянные посетители знали, что если не позаботиться заранее, ужинать придётся в лучшем случае за стойкой, большая часть столиков была зарезервирована ещё днём. По вечерам музыка становилась быстрее, голоса громче, но не развязнее – заведение не предназначалось для буйного веселья. Здесь просто было хорошо, и потому в «Грязные небеса» стремилось попасть намного больше гостей, чем мог вместить единственный зал. По вечерам в популярных заведениях жарко, работники на месте не сидят, но Антон, старший бармен, находил время перекинуться с Феликсом парой слов.
Подойдя на этот раз, он кивнул на томик «Пройти сквозь эту ночь».
– Кажется, я уже видел тебя с этой книгой.
– Ага, – подтвердил Вербин, двигая к себе принесённый Антоном шот виски. – Спасибо.
– Перечитываешь или не дочитал?
– Перечитываю.
– Так сильно понравилась?
– Хорошо написано, – поразмыслив, ответил Вербин.
– Можно? – Антон взял том. – «Пройти сквозь эту ночь»… Триллер?
– Типа true crime.
– Почему типа? – Что такое true crime бармен знал.
– Потому что убийства настоящие, а расследование – нет, – объяснил Феликс. – Преступления, о которых рассказывается в книге – «висяки», но Калачёва придумала, как можно было раскрыть эти дела.
– Обыграла вас на вашем поле?
– Получается так.
– Подожди… – Антон наморщил лоб. – «Висяки»… То есть убийства не были раскрыты?
Он не сразу уловил главную суть того, о чём рассказал Феликс.
– Ни одно из них, – подтвердил Вербин.
– Сколько их было всего?
– Пять.
– Вы не раскрыли пять убийств?
– Поверь, такое случается не часто.
– Вас, наверное, за такое ругают? – пошутил Антон.
– Ещё как.
– То есть вы получили по шапке, а потом прочитали книгу и узнали, как можно было раскрыть эти убийства?
– Что-то вроде этого, – улыбнулся Вербин.
– Никогда не поверю, что тебя обошла какая-то девчонка.
– Я не принимал участие в тех расследованиях.
– Хорошая отговорка, – рассмеялся бармен.
– Так и было.
– А теперь принимаешь?
– Теперь да.
Деталями расследований Феликс делился только после их завершения и очень скупо, поэтому короткое «Да» было максимумом, на который мог рассчитывать Антон. И он об этом знал.
– Она… – Бармен посмотрел на заднюю сторонку обложки. – Она красивая.
– Ага.
– Таисия Калачёва. – Антон прищурился. – Она действительно такая или ей на фотографии лет на пятнадцать-двадцать меньше?
– Действительно такая.
– Молодая и красивая… И талантливая, если верить твоим словам. – Бармен вернул книгу на место. – Что ты о ней думаешь?
– Я пока не знаю.
– Определяйся скорее, потому что Таисия Калачёва только что заглянула в нашу скромную обитель.
У Антона был потрясающий нюх на красивых женщин, он замечал их появление, даже стоя спиной к дверям, и никогда не ошибался в оценке. Причём речь шла не о данном случае – не узнать женщину, чью фотографию только что рассматривал, бармен не мог при всём желании, а никогда не ошибался: если он говорил, стоя спиной к дверям, что «Грязные небеса» посетила настоящая красавица, значит, так оно было.
И так оно было. И хотя сегодня Таисия выбрала не настолько дерзкий наряд, как для первой встречи, внимание она привлекала: волосы распущены, непослушные пряди то и дело падают на лицо, сквозь прозрачную белую блузку хорошо видно кружевное бельё, а стройные ноги обвивает тончайшая розовая юбка в пол.
Остановившись у дверей, Таисия бросила несколько фраз Кате, та с сомнением покачала головой и повернулась к Феликсу, Вербин помахал в ответ и указал на соседний табурет, который держал свободным как раз для подобных случаев. А когда молодая женщина оказалась рядом, вежливо склонил голову:
– Добрый вечер.
– Я на пару слов. – Таисия решила не здороваться.
– Угостить вас?
– Вы не расслышали? Я на пару слов.
Она яростно сверкнула глазами. Получилось агрессивно… И привлекательно. Таисии шли яркие эмоции. Любые яркие эмоции.
– Как вы меня нашли? – поинтересовался Вербин.
Секунд через десять молодая женщина поняла, что Феликс не ответит ни на один из её вопросов, пока она не примет его тон, и негромко произнесла:
– Бокал белого. У вас есть новозеландский совиньон?
Вербин знаком попросил Антона подойти, Антон нужное вино отыскал.
– Я спросила друзей, где вас можно найти… – Феликс не повторял вопрос, Таисия сама решила на него ответить. Уточнять она не стала, но Вербин понял, что «друзья» – это те самые люди, которые организовали ей доступ в полицейские архивы. – Оказывается, вы довольно известная личность в наших внутренних делах. Когда я назвала ваше имя, мне сразу сказали, что у меня крупные неприятности. И попросили забыть о нашем знакомстве.
– Да вы шутите, – с отлично сыгранным сочувствием произнёс Вербин.
– Насчёт «забыть» – да, о неприятностях – нет. – Таисия сделала глоток вина. – Зачем вы приходили к Эму и Серёже?
– Эм – это Тюльпанов?
– Не сомневалась, что вы догадаетесь, – язвительно произнесла молодая женщина. – Переставайте дурачиться, Феликс, я не настроена шутить.
– Что вас так разозлило?
– Вы издеваетесь?!
На мгновение Вербину показалось, что содержимое бокала влетит ему в лицо. А может, и сам бокал. Но Таисия сдержалась.
– Как вы посмели поставить под сомнение моё авторство?!
– Я просто задавал вопросы.
– Это оскорбительно!
– А мне кажется, это нормальный интерес.
– Оскорбительный!
– Далеко не все дебютные книги так хорошо написаны. Это большая редкость.
Она замолчала. Он улыбнулся. Она посмотрела на вино, которое чуть не расплескала, и сделала глоток.
– Вы что, меня похвалили?
– Изо всех сил, Таисия. – Вербин мягко подвинул молодой женщине книгу. – Вы обещали автограф.
А поскольку авторучка лежала тут же, рядом с записной книжкой, Калачёвой не оставалось ничего другого, как дать автограф.
– Пожалуйста.
– Спасибо.
– Но ваши расспросы всё равно выглядят… оскорбительными.
– Я думал, авторы отращивают толстую шкуру.
– У меня она достаточно толстая.
– Незаметно.
Таисия посмотрела на остатки вина.
– Я обещал вас угостить, – напомнил Феликс и сделал знак Антону повторить. Свой виски он едва пригубил.
– Я легко выдерживаю критику, даже глупую, но когда полицейский начинает сомневаться в том, что я написала книгу… Да и не важно, что вы полицейский. Мне не нравится, когда сомневаются в моём авторстве, это… Раздражает. Очень сильно.
– Я знаю, – не стал скрывать Вербин.
– То есть вы нарочно задавали провокационные вопросы? – Она вновь стала закипать. – Чего вы хотите?
– Получить ответы.
– Я ответила.
– Я пока не уверен в искренности ваших ответов.
– И будете меня преследовать до тех пор, пока не убедитесь, что я ответила честно?
– Я буду вести расследование, – уточнил Феликс. – Это немного другое.
– А мне кажется, что одно и то же.
– Ваше право.
– Почему вы меня… – Она посмотрела на бокал, который выставил перед ней Антон, но не притронулась к нему. – Почему вы ко мне прицепились?
– Меня заинтересовала ваша книга, Таисия. – Вербин плавно провёл указательным пальцем по обложке. – А поскольку я человек любознательный, то решил узнать больше и о ней, и о вас.
– С детства были любознательным?
– Теперь не важно, теперь это профессиональное.
Она едва заметно вздрогнула. Он заметил. Она это поняла и чуть надула губы. Как обиженный ребёнок.
– Я не смогу дать другие ответы.
– Значит, я поищу сам.
– Вы уверены, что они существуют?
– Нет, конечно, – покачал головой Вербин. – Если бы я наперёд знал, куда приведёт та или иная нить, я бы намного реже выслушивал претензии от руководства.
– Из того, что мне рассказали, можно сделать вывод, что вам не часто приходится выслушивать претензии.
– Ваши друзья слишком добры ко мне.
– Вы опять дурачитесь?
– Вечер, я слегка расслаблен.
– Не верится… – Она подвинула к себе бокал, но пить не стала. – Объясните, как я могу быть связана с убийством вашего товарища?
– Я пока не знаю. Точнее, мне известно только то, что Паша заинтересовался вашей книгой и был убит. – Вербин говорил прежним тоном, не показывая, насколько сильно его задело совершённое преступление. – Но вы не волнуйтесь, Таисия, у нас есть несколько версий, и мы проверяем все. Если выяснится, что смерть Паши не связана с его интересом к вашим литературным изысканиям, я лично принесу извинения. И постараюсь загладить вину.
– Вы уже нанесли мне моральный вред.
– Я действовал не публично, я задавал вопросы, которые имеют право на существование. Если ваши друзья разнесли информацию среди ваших знакомых или поклонников, то моральный вред нанесли они, а не я.
– Ещё не разнесли, – сказала Таисия после паузы. – Они хорошие друзья.
– В таком случае, всё в порядке.
– Мне бы вашу уверенность. – Она, наконец-то, взяла бокал, но прежде, чем сделать глоток, неожиданно отсалютовала Вербину.
Феликс понял намёк и ответил своим виски. А затем Таисия продолжила, причём неожиданно проникновенно:
– Никто не верил, что я написала книгу. Никто. Серёжа сказал об этом прямо. Эм промолчал, но я видела в его глазах сомнение, и вы не представляете, как неприятна мне была эта ситуация. Это сомнение. Это недоверие! Мне было неприятно, обидно и очень больно. Но я сдерживалась, я работала и в конце концов сумела убедить их, что я и только я являюсь автором романа. Серёжа даже извинился, сказал, что ему очень стыдно. Эм признался, что год со страхом ждал, что вот-вот на пороге появится настоящий автор и докажет, что я украла у него рукопись. Они успокоились, они наконец-то полностью в меня поверили, и тут появились вы.
– Сначала – Паша, – заметил Вербин.
– Не понимаю, почему он заинтересовался книгой, – вздохнула молодая женщина. – Только потому, что пять лет назад не смог поймать убийцу?
Феликс понял, что короткий монолог Калачёвой был предельно искренним, шёл от сердца, и не мог не ответить тем же.
– Мы не любим подобные дела, Таисия: бессмысленные убийства без мотива и следов, в расследовании которых абсолютно не за что ухватиться. Преступления произошли в разных округах Москвы, было открыто пять разных уголовных дел, сотрудники между собой не контактировали. Возможно, если бы кто-нибудь из них посмотрел на происходящее так, как посмотрели вы, мы бы сейчас с вами не разговаривали, а вы бы на меня не злились. Но произошло то, что произошло: те дела почти канули в небытие, но тут вы подкинули новую идею, Паша ею заинтересовался… И вы знаете, что произошло потом.
– Но я всё выдумала! – почти выкрикнула Калачёва.
– Вы оказались слишком хорошей выдумщицей.
– И теперь за это страдаю?
– За всё приходится платить.
– Даже за талант?
– Добро пожаловать в реальную жизнь.
– Разбудите меня, – грустно пошутила Таисия. В бокале оставалось не меньше половины белого, но молодая женщина пока к нему не прикасалась.
– Кому вы рассказали о визите Паши? – спросил Феликс.
– Никому.
– Никому?
– Никому, – повторила Таисия. – Я решила, что это не та тема, которой нужно делиться даже с друзьями. И, если честно, не приняла интерес вашего друга всерьёз. Я ответила на все вопросы, он уехал, и больше мы не виделись.
– Эм сказал, что был бы не против использовать расследование в целях продвижения книги.
– Ваш друг в отставке, – напомнила Калачёва. – А значит, его расследование не представляло для Эма никакого интереса.
– Паша к нему не приходил?
– Эм не говорил.
– А к Блинову?
– Почему вы спрашиваете?
– Потому что Паша был опытным и очень въедливым опером, – ответил Феликс, глядя Таисии в глаза. – Я пытаюсь идти по его следам, но не вижу их, понимаете? Я не вижу его следов. Не вижу никакой активности, не вижу, как он вёл расследование, не вижу его действий, кроме одного – Паша приходил к вам. А раз так, то убийца к нему пришёл от вас. И поэтому, Таисия, вам необходимо вспомнить, кому вы говорили о визите Паши – это в ваших интересах.
Она допила вино, не глядя на Вербина, произнесла:
– Похоже, у меня и в самом деле неприятности.
Поднялась и не прощаясь направилась к выходу.
Однако сразу уйти не удалось. Во время разговора Таисия почти не смотрела в зал и, в отличие от Феликса, не видела, что была узнана: при её появлении в компании четырёх молодых женщин возникло заметное оживление, они принялись переговариваться, то и дело кивая на Таисию, но сразу не подошли, то ли воспитание помешало, то ли выражение лица Феликса. А когда Таисия направилась к выходу, вскочили и окружили её. И собой, и шумным гомоном.
– Это ведь правда вы?
– Я вас сразу узнала – я была на вашей презентации! Вы подписали мне книгу.
– И мне.
– И мне.
– Я ещё не читала, но подруги в восторге.
– Вы замечательно пишете.
– Мурашки по коже.
– От содержания.
– Конечно, от содержания. Написано превосходно.
– Вы позволите с вами сфотографироваться?
– Такая неожиданная встреча!
– Как жаль, что вы уже уходите.
– Может, посидите с нами?
Настроение Таисии оставляло желать лучшего, и это ещё мягко сказано, однако молодая женщина показала себя настоящей публичной личностью: в окружении поклонниц, Таисия мгновенно заулыбалась, с удовольствием выслушала расточаемые ими комплименты и, разумеется, не отказалась от фото. Перебросилась парой фраз, вежливо, но твёрдо отказалась и от бокала белого, и от «посидеть немножко» и только после этого покинула бар.
Зачем приходила?
Так мог поступить как возмущённый, даже разгневанный, ни в чём не виновный человек, так и запаниковавший преступник. Оставалась сущая мелочь: выяснить, кем на самом деле является Калачёва.
– Не возражаете?
Распрощавшись с Таисией, подружки вернулись за столик, занявшись обменом сделанных фото и громким обсуждением случайной встречи. Вербин, разумеется, не обращал на них внимания и не заметил, как одна из поклонниц Калачёвой приблизилась, задала вопрос и, не дожидаясь ответа, устроилась на том самом табурете, с которого несколько минут назад соскользнула Таисия.
– Вы знакомы с Таисией Калачёвой? – В её голосе отчётливо читался интерес. И к факту знакомства, и к самому Вербину.
– Да.
– Вы её друг?
– Скорее, знакомый, – подумав, произнёс Феликс. – Мы иногда общаемся. – И поймал себя на мысли, что дал честный ответ.
– Мне нравится, как она пишет. – Женщина кивком указала на роман. – У Таисии получилась великолепная книга. Вы читали?
– Да.
Ответ произвёл на незнакомку хорошее впечатление.
– В наше время читающие мужчины встречаются не часто.
– Со мной такое случается.
– Мама приучила?
– В детстве долго болел.
– По вам не скажешь. – Она без стеснения окинула Вербина оценивающим взглядом.
– Детство давно закончилось.
– Теперь вы взрослый и самостоятельный… – Она протянула руку. – Меня зовут Ангелина.
Голос у неё был приятный, достаточно низкий, но не грубый, а рука – тонкая и прохладная.
– Очень приятно. Феликс.
– И мне приятно, Феликс. – Чёрные глаза, чёрные брови, помада красная, но настолько тёмная, что казалась чёрной. Рот маленький, но губы большие, припухлые. Волосы тоже чёрные. Ангелина носила каре до плеч, с выстриженной чёлкой, и причёска ей очень шла. К такому образу должно было прилагаться маленькое чёрное платье, и оно прилагалось, мягко облегая стройную фигуру молодой женщины. – У меня есть книжный клуб… Ну, как у меня… Мы с подругами его устроили, но я придумала, сделала так, чтобы он заработал, и теперь считаюсь организатором. Вам доводилось бывать в книжных клубах?
– Только в книжных магазинах.
– Это совсем другое.
– Неужели?
– Только не делайте вид, будто не поняли, что я имею в виду. – Ангелина чуть надавила. – Скажите, Феликс, вам было бы интересно обсудить прочитанную книгу? Поделиться мнением с людьми, которые тоже её читали, и выслушать их высказывания? Возможно, поспорить. Возможно, согласиться и порадоваться тому, что нашли единомышленников.
– Иногда очень хочется, – не стал скрывать Вербин.
– Тогда я вас приглашаю.
– Не уверен, что мы читаем одинаковые книги.
– А вы ещё и сноб.
– Это плохо?
– Это интересно. – В её глазах заиграли искорки. – Почему вы решили, что мы с вами читаем разные книги?
– Просто подумал.
– Тогда давайте обсудим «Пройти сквозь эту ночь», – предложила она.
– Уверен, вы её уже обсуждали.
Но смутить Ангелину у Феликса не получилось.
– Во-первых, книга достойна повторного обсуждения, – уверенно заявила молодая женщина. – Во-вторых, неожиданная встреча с автором подстегнула интерес к роману, ведь все мои подруги – члены книжного клуба. В-третьих, будет интересно принять участие в обсуждении вместе с профессиональным сыщиком.
– Полицейским, – поправил молодую женщину Вербин. – Сыщики живут в книгах.
– Хорошо, с полицейским, – легко согласилась Ангелина. И объяснилась: – Мне рассказывали, что баром владеет двухметровый полицейский с Петровки.
– Кто рассказывал?
– Да, точно – полицейский.
– Кто?
Ангелина чуть поджала губы, показывая, что слегка обижена проявленной настойчивостью, но увидев, что мимика не произвела должного впечатления, ответила:
– Друзья, которые рекомендовали ваш бар. Мы с подругами тут впервые, но нам понравилось. И мы не ожидали встретить тут одну из наших любимых писательниц.
– Это получилось случайно.
– Вы были её консультантом, да? – Ангелина выждала пару секунд, а поняв, что Вербин не собрался с ответом, продолжила: – Уверена, вам есть что поведать об этой книге. Это ведь настоящий true crime, да? Как раз по вашему профилю? Вы сможете рассказать, насколько точно Таисия воспроизвела преступление, а главное – преступника? Предупреждаю: вопросов будет масса.
Сначала Феликс хотел отказаться, но неожиданно понял, что встреча в книжном клубе может оказаться интересной, а главное, полезной. В конце концов, роман «Пройти сквозь эту ночь» стоит во главе расследования, с него всё началось, без него те пять убийств остались бы забытыми «висяками», а Паша был бы жив. Профессионалов – Тюльпанова и Блинова, он уже слышал, почему бы не пообщаться с внимательными читателями?
– А давайте, – с улыбкой произнёс Вербин.
– Правда? – Ангелина явно не ожидала, что получит желаемое настолько легко.
– Правда.
– Мы думали, вы откажетесь.
– Делали ставки?
– Просто поспорили.
– Может, я захотел, чтобы вы победили.
Ответ молодой женщине понравился.
– Почему вы решили, что я ставила на ваше согласие?
– Потому что вы пришли договариваться.
– Ах, да, полицейский… – Она прищурилась и, кажется, впервые посмотрела на Феликса с настоящим интересом. – Так вы придёте?
– Я пообещал.
– Тогда назовите номер телефона. И обязательно отвечайте, когда я буду звонить.
– Иначе что?
Она поправила волосы и улыбнулась, глядя ему прямо в глаза:
– Иначе я знаю, где вас найти.
