Глава 27

Никогда не думал, что божественное безумие будет у меня ассоциироваться с волком. Видимо, это подарочек от Фенрира, зуб которого я добровольно вогнал себе в бедро для наказания Крысина на заре собственной жизни в новом мире.

М-да… казалось бы, простая мысль, а выходит, что кровь Занзара действительно научилась подчинять безумие ради защиты собственного рода. Из поколения в поколение сценарий повторялся, и даже меня в теле Михаила он не обошёл. Хоть у нас и не было доступа к амулету с родовым семенем, но мы всё равно воспользовались безумием для выживания рода. Не знаю почему, но мне от этой мысли стало спокойнее. Как будто безумие не было проклятием или наказанием, а было верным спутником, идущим по следу и всегда готовым оказать поддержку. Хм… интересно, а если Ольга стала Высшей, обуздав эмоции, то существовал ли Высший, обуздавший безумие? Если да, то он явно покровительствовал роду Занзара. К тому же, если воспринимать безумие не как часть себя, а отдельную личность или сущность, то с ней можно договориться и дать цель.

Чем я и занялся.

Семя божественного безумия, полученное от Вселенной, стало ядром для формирования сущности, и если ранее я хотел не дать той объединиться с осколками безумия моих предков, то сейчас напротив решил, что это неверная политика. С зубом Фенрира ведь вышло так же, я дал безумию цель, оно мне — ресурс для её достижения. Здесь же ситуация была ещё интересней, с меня была и цель, и ресурс… с него — услуга в нужный момент.

— Что бы ты ни было, но ты должно было видеть, по чьей вине мы оказались здесь.

— Будешь молить о помощи? Сделать всю грязную работу моими руками?

— Мне нужна не помощь, а услуга.

— Не вижу разницы.

— Помощь — деяние бескорыстное, услуга — оплачиваемое.

— И чем же ты можешь оплатить… мою услугу?

— Жизнью Творца… своей жизнью. Выбирай.

— Твоего ресурса не хватит, чтобы исполнить задуманное. Благотворительностью не занимаюсь.

— Я впитаю две сотни семян родового безумия. Они твои.

Сущность задумалась.

— Ты столько не выдержишь.

— Выдержу… есть ради чего…

— Не боишься, что я после утоплю твой мир в крови?

— Что-то мне подсказывает, что после всего какой-то вшивый мирок будет тебе неинтересен…

Сущность расхохоталась

— Тонко чувствуешь перспективу… Будет даже интересно посмотреть, во что мы сольёмся… Давай так, я готов не трогать твой мир, если ты сам этого не захочешь… Ломать всегда вкуснее.

Ломать… кто же знал, что ценой двух сотен кормёжек для божественного безумия станут мои воспоминания. Не все подряд… Не-е-ет! Безумие последовательно пожирало всё самое светлое и доброе, что было в моей жизни, любые жесты дружбы, преданности, любви, поддержки, уважения, оставляя после себя только боль, страх, ненависть, ярость и разочарование.

С каждой утратой волк рос, усиливался, мой же мир сужался до одной единственной точки, за пределами которой властвовали жажда мести и жажда крови. Настойчивый шёпот внушал мне, что вся моя жизнь — сплошная чернота.

Приют… ненависть, боль, унижение, бессилие… кровь, смерть… Обитель… боль, кровь, смерть… предательство… Лана… предательство, жажда власти, ярость, отвращение… орденцы… ненависть, жажда мести… биологический отец… на сознание опустилась алая пелена, когда пришли воспоминания, как вырезали меня из живота матери…

Я, казалось, совершенно потерял светлую нить памяти, рассеиваясь в пространстве, осыпаясь мельчайшими песчинками и становясь таким же перегноем, как до того был адамантий. Шёпот боевыми барабанами требовал отдать ему бразды правления для наказания всех обидчиков. Но я почему-то всё пытался удержать в фокусе одну единственную искру света, различить которую уже не представлялось возможным… Я просто откуда-то знал, что она есть. Если я потеряю её, то окончательно потеряю и себя.

Где-то глубоко под сердцем, там, где тело и душу отравляло безумие, всё ещё саднила кровная связь, не толще волоса. Но она была. Трепыхалась, не хуже паутины на ветру, царапая сознание неправильностью происходящего.

Словно отголоски шёпота сквозь бой боевых барабанов доносились обрывки фраз:

— … сын… дочь… семья… любим… верим… Обитель… братья… эрги… аспиды… не уходи… мы рядом…

Как только удалось сконцентрироваться на отдельных словах, искра вспыхнула ярче, добавляя к словам обрывки образов: ребёнок на руках… погребальный костёр… молитва… белый котёнок, свернувшийся на груди в языках пламени… но умильно лопающий малину на кухне и заедающий всё пирожными… копьё, торчащее из груди, и вампирша за рога сдергивающая меня с алтаря… та же вампирша, распятая на крестовине, а сильно до того дающая мне подзатыльники на болоте и кормящая своей кровью… комар с опалёнными крыльями, падающий в бездну… и дающий кольцо с собственной кровью… он же защищающий кого-то мне близкого и родного… азиатка с торчащей в животе стрелой, и она же, стоящая на коленях и читающая молитву под ударами драконов… девица со вспоротым животом и младенцем на пуповине… и умирающая на моих руках… она же, идущая за мной вслед в самое пекло против сорока тысяч врагов… дракон, умирающий в неволе, и он же, качающий на руках малютку… девица в шкурах, обнимающаяволчицу и собственной кровью латающая прорыв, чтобы до меня не добрались враги… огромная тварь на болоте, щупальцами кошмарящая людей, и милая осьминожка, плавающая в бассейне и брызгающая мне водой в лицо… блондинка, больше похожая на мумию без волос и ногтей… и та же девочка, сосредоточенно восстанавливающая мне магические каналы…

Вспышек было много… Часть образов явно навязывалась мне в попытках показать, что жизнь — дерьмо и править её нужно радикально, но в противовес кто-то подкидывал воспоминания иного толка. Но кто бы это ни был, искра разрасталась, освещая мрак и тьму мнимого одиночества. Меня и мои воспоминания заново собирали по кусочкам, не давая уйти в небытие ненависти и крови.

— Ты никогда не будешь один… — услышал я шёпот. — Ты отвоевал меня у смерти, я отвоюю тебя у безумия!

Связь налилась силой, а следом через неё хлынула волна всепоглощающей любви и преданности такой силы, что я физически ощутил, как отшатнулось безумие. Прояснение в сознании случайным образом совпало с рывком в мою сторону Творца техносов. Тот совершенно игнорировал адамантий и, выкрикивая на бегу что-то про перерождение, превратился бесформенную кляксу с множеством гибких лоз с пастями на концах. Теперь понятно, у кого адамантий подсмотрел эту форму. А я уж думал, что сам придумал… ан нет, всё придумано до нас.

Раздираться на куски больно, а раздираться на куски изнутри и снаружи — вдвойне. Аппетиты у Безумия были моё почтение. Выжрав воспоминания и не сломив меня, оно принялось за жизненную силу. Я же отчаянно сопротивлялся техносу для вида. Адамантий на полном серьёзе со своей стороны драл техноса, защищая меня… А Творец подбирался к сердцу… в момент, когда оно сделало последний удар в стальных тисках врага за пределами моей груди, я тихо прошептал:

— Фас!

Огромная сущность, вскормленная на безумии моих предков и на моих воспоминаниях, вцепилась волчьей пастью в Творца. Тому резко стало не до меня. У него начиналась битва с собственными демонами.

Лишь на секунду я услышал шёпот в собственной голове:

— Я выбрал плату. Спасибо за перерождение!

Уж не знаю, что я такое переродил, заодно вскормив для равновесия всем добрым, что было у меня в жизни, но это явно уделывало Творца техносов всухую. Куски совершенно разных размеров летели от Творца, словно клочья шерсти во время линьки у шелудивого пса. Что удивительно, улетали они точно в порталы, откуда я вытянул крупнейшие осколки адамантия.

Мы с Адиком вдруг оказались не у дел. Тот поцокал языком, глядя на дыру в моей груди, и принялся, как умел, создавать мне новое сердце.

Внезапно ткань реальности затрещала и заискрила, возвещая о скором открытии ещё одного портала. А адамантий вдруг засуетился, вставляя мне в грудь своё недоделанное творение и наскоро залечивая дыру:

— Если что, молчи! Я всю вину возьму на себя!

Портал открылся… время замерло, и из него вышло нечто…

Проще наверное будет сказать, что появился поток энергии неизвестного содержания без всякой формы или банальной видимости. У энергии не было цвета, полярности, она просто была, рождаясь каждое мгновение и угасая.

Адамантий, словно в чудовищном замедлении, опустился на одно колено и склонил голову в знак уважения. Я же усиленно пытался прирастить новый орган в груди, потому на подобные геройства сейчас не был способен.

— Великая! Первотворительница! Уповаю на твоё благоразумие и рационализм… — начал было Адик.

— Тебя мы уже однажды слушали… — оборвал глас адамантий на середине подхалимской фразы. — Теперь хотим услышать его.

А я мало того, что не испытывал особого пиетета к гостье, так ещё и не горел желанием общаться. Уж очень меня задело, что явилось это, лишь когда Творцу техносов стала угрожать опасность. Безумие вытрясало из него всё дерьмо. Пока что это было больше похоже на выбивание пыли из пыльного ковра, но фракция осколков постепенно увеличивалась.

Признав мои притязания, Вселенная не призвала его к ответу… зато, когда Творцу поплохело, тут же примчалась. О какой объективности или рационализме тут могла идти речь?

— Молчишь? — ехидство в голосе Вселенной, если это была она, плескалось через край.

— Вы меня уже осудили, к чему сотрясать воздух?

— Ну отчего же… у нас же каждый норовит причинять добро и справедливость по собственному разумению. Вот и ты… туда же… великий восстановитель равновесия.

Надо мной открыто насмехались и провоцировали, но мне отчего-то было безразлично на всю эту возню. Усталость физическая, очередная близкая смерть и моральное опустошение не оставляли ни сил, ни желания играть в политические игры.

— Я защищал свой мир.

— А он защищал свои… — вернула мне подачу Вселенная.

— Уничтожая чужие…

— Лучшая защита — это нападение, может, слышал?

Мне кажется, или надо мной сейчас изящно насмехались.

— К тому же… ты недалеко ушёл от Творца техносов… заявиться в его мир и создать свою версию, скажем так, было самой что ни на есть защитой в нападении, — не преминули припомнить мне моё случайное творение.

Здесь мне возразить было нечего. Уже из чувства противоречия ответил:

— Я хотя бы никого из Высших не убивал.

— Ой ли⁈ Если бы не твои действия, Великая Кровь и Система были бы живы…

О-о-о! Миры разные, а методы всё те же, я прямо-таки ощущение дежавю словил второй раз за этот бесконечный день. Похожую вину мне уже вменяли после нападения на Обитель и предательства Миро.

— То, что они не живы, не означает, что они мертвы, — пожал я плечами. — Вам ли не знать… У Системы есть тело, и кое-где, я почти уверен, хранится цифровая копия сознания. А Великая Мать… даже сейчас, стоя по щиколотку в её крови, я ощущаю пульс её жизни. Она перерождается. Потому…

— Потому ты посчитал себя вправе отменить мои наказания и собрать воедино низвергнутую мной сущность, лишив основы жизни колыбели? Не слишком ли много на себя берёшь?

— Я вернусь на слу… — заикнулся было адамантий, но был прерван мной.

— А толку от этих колыбелей? Если ради них резня такая идёт? Естественный отбор устраиваете? Особый фон нужен? Так обезглавить фракцию — это не естественный отбор, это обречение на вымирание.

— И это существо будет говорить мне об обезглавливании, при том, что сейчас занимается тем же с другой фракцией, — ехидно указала мне Вселенная на замерших в пляске безумия врага и нечаянного союзника.

— Я? — делано изумился я подобному утверждению. — Творца техносов наказывает некое иное существо, выросшее из вашего семени. Я вообще не при чём. Думал, это вы решили досадную ошибку в равновесии исправить, — я сейчас в наглую приписывала собственные выкрутасы Вселенной. — Если вашему протеже удастся, то шансы у фракций уравняются и количество колыбелей для экспериментов увеличится.

Вселенная пассаж оценила, но отступать от первоначальной линии разговора не стала. Разве что голос стал более задумчивый.

— Ты плодишь анархию!

— Анархия — мать порядка, а отец его — Первородный Хаос! Процесс перетекания одного в другое цикличен и вечен, вы же сами радели за развитие! Всё в ваших канонах!

Я тоже умел издеваться и язвить.

— Знаешь лучше меня, как управлять вселенной? Без году неделя, а всё туда же, дай порулить?

— Боги упаси! — тут же пошёл я на попятную. — Всю жизнь пытался избегать власти и всегда вляпывался в неё по самые уши. Видимо, с ней работает то же правило, что и с девушками.

— Какое? — в голосе Вселенной мне показался интерес.

— Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей!

— То есть власти ты не хочешь? — уже несколько сбавила напор Вселенная. — А ради чего же ты всё это затеял?

— Слушайте, у меня дети родились недавно. Им жить в колыбелях Великой Матери и Смерти, а у тех сроки владения подходят к концу… У меня тут аспиды начали из яиц вылупляться, люди только-только в мире жить учатся, с низшими богами, наконец, замирились, правда, с позиции силы, но даже никто не пострадал. Почти. И тут является этот хрен с горы и начинает всё с таким трудом созданное рушить, как тот ребёнок в песочнице, завидев чужой песочный замок. Я вот что, по-вашему, должен был сделать? Сидеть и смотреть? Вернее, я же по-вашему попытался, по-божественному. Пришёл, показания дал… А вы… Ай! Да что я перед вами распинаюсь!

Я разочарованно махнул рукой.

Вселенная молчала с минуту, а после задала ещё один вопрос:

— А какой результат планировался вот этим всем?

— Честно? Хер его знает! В идеале было бы шедеврально уравнять фракции главами. Адика восстановить и вернуть на магиков, Систему — на техносов. Эти двое точно договориться смогут. Чтобы колыбели не пострадали, дать вашему переродившемуся протеже возможность дорвать Творца техносов, как тузик грелку. Этому заносчивому гаду не помешало бы черпнуть сполна судьбы адамантия и послужить творящим элементом. Но я-то тоже понимаю, что полностью восстановить адамантий одним махом равносильно переделу влияния во многих ветках миров, где он использовался низшими для накопления. Поэтому замахнулся только на ещё один крупный осколок. Божественную тюрьму.

— А содержимое этой тюрьмы ты мне куда предлагаешь деть? — скепсиса в голосе Вселенной прибавилось.

— Никуда, там оставить. А вот тюремщиком в исправительное заведение Вашего перерождённого поставить. И при деле создание, и работу любить будет, и явно с удовольствием отдаст часть собственных мощностей для исправительной деятельности.

Я старательно избегал называть Безумие его именем. Несколько страшно было осознавать, что сам случайно стал базой для восстановления Высшего существа такой специфической направленности.

— Во всей этой схеме не заметила тебя и твоего вознаграждения.

— А меня и нет в ней. Моё вознаграждение — спокойная жизнь моих родных и близких. Есть у меня подозрение, что этот разговор я не переживу. Судя по тому, в каком фаворе у вас техносы. Да и сами сказали, я нарушил всё, что можно было нарушить. А это прецедент, который спускать нельзя.

— Фавор говоришь?.. А ведь и правда… — отчего-то в воздухе отчётливо повеяло вселенской подлянкой. Я шестым чувством ощущал грядущие неприятности, на фоне которых смерть уже казалась вполне оптимальным вариантом. — Наказать бы тебя надо за самовольство. Ты столько моих законов нарушил, что в пору тебя самого на перегной пускать. Тем более, что ты был уже и золой, и даже почвой для перерождения иного Высшего. Нет, для тебя это слишком легко будет… Не это твой главный страх…

У меня волосы во всех местах дыбом встали, когда я представил, на ком вместо меня может отыграться Вселенная.

«Наказание всегда касается только самого виновного, — тут же попытался успокоить меня адамантий. — Моих близких не тронули, если что».

Но Вселенная ещё не завершила оглашать свой приговор:

— Пусть будет всё, как ты сказал, посмотрим, как сработает. Кроме одного пункта.

Если бы не последняя фраза, я был бы, наверное, счастлив, зная, что мои близкие будут жить в безопасности. Ведь Творцы обеих фракций мне так или иначе были обязаны жизнью. Но всегда существовало это гадское «но».

— Какого пункта? — невольно хором вырвалось у нас с адамантием и с Творцом техносов в совершенно шоковом состоянии. Слишком много действующих игроков и временно сошедших с политического поля были мною упомянуты.

— Я выделю третью фракцию, в создании и развитии которой далеко и не туда в своё время зашёл Адамантий. А ты, Тринадцатый, или каким там именем тебя величать… станешь Творцом в техно-магических мирах. На своей шкуре поймёшь и прочувствуешь, как это удерживать равновесие.

Отправить