Глава 9

— Я — Трайодасан, тринадцатый маг крови Обители, удостоившийся возвышения. Рад знакомству с братьями и сёстрами.

Если я думал, что произведу фурор своим появлением, то просчитался.

Одна из девиц с розовым ёжиком волос на голове скептически окинула меня взглядом и ответила за всех:

— И тебе не хворать, но что-то как-то быстро ты вознёсся… и пары тысяч лет не прошло после меня, да и с силой у тебя что-то не то…

Это у нас выходит Двенадцатая, моя предшественница. Интересно, судя по цвету волос, не из Найядов ли, случайно?

— Что именно? Я вижу, что сильный, но не такой, как мы… — напряжённо ответил полуэльф, перебирая пальцами в воздухе и явно создавая что-то атакующее.

— Магии крови в нём едва ли на четверть от остального будет, — пояснила Двенадцатая.

— Давайте не будем горячиться… Я такой же гость, как и вы… — попытался я разрядить обстановку.

— Врёт! — тут же отреагировала брюнетка.

— За ним ещё и дракон стоит, и первородная сила в нём! — розовый ёжик волос нахмурился. — Намешано, жуть. Когда смотрю, тошнить начинает.

А брюнетка продолжала меня топить:

— Не приглашала его Великая Мать, даже Седьмого приглашала. А его нет. И имя его не выбито на вершине Башни Крови…

— А вот здесь попрошу без оскорблений! — возмутился я. — «Трай» там успели выбить, но не закончили, потому что выбивали имена только тех, кто улетал на Острове. Я же решил остаться.

Вот здесь уже скептицизмом повеяло от всех и сразу. Четвёрка Возвысившихся мужчин попыталась незаметно меня окружить, но для этого необходимо было выйти за пределы фундамента пирамиды. Стоило им сделать шаг на песок, как я покачал головой и предупредил:

— Не выходите за периметр развалин. В песчаных глубинах живут твари, с которыми нам с вами воевать не с руки. У них крови нет.

— А ты откуда знаешь?

Вопрос задал парень по виду ненамного старше Михаила Комарина, но внешность у сильных магов обманчива. Выделялся из общей компании он обилием татуировок на лице и теле, а ещё заплетённой в косу бородой. Северянин, как пить дать.

— Нас тут однажды чуть не схарчили с друзьями, — пожал я плечами.

— Не врёт, — задумчиво пробормотала брюнетка, — были твари на червей похожие. Я что-то нихера не понимаю.

— Что не так? — полуэльф не спешил нападать, пытаясь разобраться. То ли самый старший, то ли самый рассудительный.

— Он лица меняет, потом возвращает, по мирам скачет… То человек, то дракон, то глист змеиный какой-то…

— У каждого свои способности, — снова спокойно отреагировал я.

— В Обители он учился? — снова заговорил бородач северянин.

— Учился! — подтвердила брюнетка. — А на крыше Башни Крови стоял даже перед приходом сюда, н-но… крыша какая-то другая. Как будто накопитель копьём до самого Сердца пробили…

— Не пробили, а объединили в единую систему, — возразил я. — Мне вообще-то этот фокус жизни стоил!

Брови братьев и сестёр по Обители поползли вверх.

— Не врёт, — снова кивнула брюнетка.

Понятно, что принимать меня в свою компанию они не спешили. К тому же обе девушки так или иначе проявили свои дары: у одной — видение прошлого, скорее всего, эпизодами, у второй — видение природы силы. А вот что за подарки были у остальных, ещё предстояло узнать.

— Лица мы все меняем регулярно, да и по мирам нас носит не хуже шелудивых псов, — вступил в разговор лысый и плосконосый и даже чем-то похожий на Райо маг крови. — Посмотри его нутро. Шестой упоминал про семя безумия.

— Я сейчас блевану, если продолжу смотреть, — возмутилась Двенадцатая.

— Смотри! — настояла остальная пятёрка чуть ли не хором.

«Вот, сука, и здесь подгадил!» — выругался я, мысленно костеря Саптаму, а так хотелось решить всё миром. Если уж Алесандро дель Ува смог рассмотреть у меня проблемы, то уж Двенадцатая и подавно рассмотрит. Ещё и Великая Мать Кровь где-то запропастилась. Ладно, нужно заканчивать этот фарс и переходить к основной части балета. Умирать так с музыкой.

— Вы в каких отношениях между собой? — задал я вопрос в лоб.

— Ты о чём? — набычился северянин с бородой.

— Да уж явно не о том, перекувыркались ли вы друг с другом за эти десятки тысяч лет. Тут, памятуя о наших нравах, ответ явно положительный, — криво улыбнулся я, ибо сам с удовольствием участвовал в обительских развлечениях. — Я о другом. Я могу вам привести мага крови с семенем кровавого безумия. Но у меня вопрос: вы не передерётесь между собой за право его убить и получить колыбель? Просто чисто статистически… Убить его вшестером будет проще, ну и в случае победы мир получит сразу малый пантеон. Возникнет, правда, проблема с управлением, нужно будет учиться договариваться между собой… Но с учётом перспективы вернуться в родной мир, это же не станет для вас непреодолимым препятствием?

— Если ты знаешь, где находится обезумевший, то почему сам не убьёшь и не получишь мир себе? — полуэльф явно заинтересовался моим предложением, даже свечение заготовленного атакующего заклинания стало тускнее. Но природная осторожность заставляла его искать подвох.

— Может быть, потому, что мир и так мой?

Я сейчас не блефовал, но и не говорил всей правды. Технически, всем миром я не владел. Как император я правил лишь его обитаемой частью. По ту сторону океана был ещё один материк, но это я лишь недавно узнал от Райо. Дед же настоятельно советовал не соваться туда. Но… Защита мира пропускала только порталы семьи Эсфес, а поскольку я был главой семьи и допуск к миру был лишь у нас… То с большой натяжкой можно было объявить себя владельцем родного мира. Да простит меня Великая Мать Кровь. На владельца колыбели я не претендую.

Пятеро возвысившихся уставились на брюнетку, ожидая подтверждения или опровержения моих слов, но та молчала. Глаза её были прикрыты, но при этом глазные яблоки хаотично дергались во все стороны под веками.

— Да, млять… — выругалась она. — Херня какая-то.

— Что?

— Его предложение про шестёрку… Саптама нам показал кусок разговора, я увидела второй… мутно очень, но похоже на то, как раз про шестёрку! Это затея Великой Матери. Кажется, она и правда решила оставить мир за собой, предъявив Вселенной сразу малый пантеон.

— А этот? Как он владеть может? Или он другой мир имел в виду?

— Этот? — она посмотрела на меня с прищуром. — Он в нашем мире императором уже числится, объединил народы песка и горных долин. И… ох!

Зрачки у неё побелели.

— О-че-шу-еть! Там древние из яиц лупиться начали! И это нихера не люди!

Я же замер, уловив мысль за хвост. Так иногда бывало, когда одна единственная брошенная вскользь фраза переворачивала всю картину с ног на голову, становясь недостающим кусочком пазла в картине.

— Повтори, что сказала?

Вид у меня был напряжённый, потому остальные не обрадовались перемене моего настроения.

— Про владение и Вселенную… Когда приходит окончание срока владения колыбелью, что нужно предъявить Вселенной, чтобы мир оставили за тобой?

— Так Высшего же… — бесхитростно ответила Двенадцатая.

— Не говори! — одновременно с тем прозвучал приказ полуэльфа.

— Почему не говори? — возмутилась богиня. — Меня вы учили, а младшенькому даже слова сказать нельзя?

— Тебя в Чертоги Высших принёс Остров, а откуда этот взялся, ещё нужно узнать у Великой Матери Крови.

Я перестал слушать, сопоставляя все известные факты. Ольга — новоявленная Высшая, в мире под покровительством Смерти. Первый раз она попала в этот мир и почти вознеслась, но местные поставили кровавую точку в красивой истории. Кто-то из предыдущих владельцев колыбели лишился неоперившейся Высшей. Но если душа начинала срастаться с миром, то перерождение случилось рано или поздно в том же мире. Что и произошло. Мученическая смерть прирастила душу эмпатки к миру вопреки воле всех богов. Она переродилась второй раз уже во владениях Смерти и снова должна была погибнуть от рук местного пантеона при помощи кинжала из лапы Анубиса. Его Крысе «помогли» создать, и, если бы не мы с алтарём стихий, Смерть бы тоже лишили новоявленной Высшей.

Причём обе смерти были столь прекрасно срежиссированы, что не подкопаться.

Моя же душа всё чутче реагировала именно на силы Заката и Рассвета. И меня тоже убили за то, что я не взошёл на Летающий Остров, а решил остаться в родном мире.

Чем я и Ольга были так опасны в родных мирах? Тем, что мы продлевали сроки владения колыбелями для богинь из магической фракции, в то время как техносы уже точили зубы на новые владения.

Но твою ж мать… Я сдох дважды и собирался повторить смерть ещё разок на бис. Моя нынешняя сила была подкреплена поглощённым адамантием, хоть в базисе и был максимум в магии крови.

Теория весьма стройная, если бы не одно «но». Я-то не бог. Я это повторял не раз и не два и, судя по всему, оказался прав. Будь я Высшим, как Ольга, Великая Мать Кровь уже бы взяла меня под ручку и предъявила Вселенной для продления сроков владения колыбелью. Но она этого не сделала, значит, есть что-то ещё, чего я не понимаю или не учитываю. Либо я не дорос до Высшего, либо моя способность поглощать адамантий временно сделала меня исполняющим обязанности Высшего, но Вселенная-то мигом раскусит подделку.

«Я прав, адамантий?»

Ответом мне была тишина. Причём сейчас божественный металл не ощущался симбионтом, а чувствовался как некий самый обыкновенный неодушевлённый кусок металла, растекавшийся поверх души.

«Что за?..» — окончательно сформировать вопрос не вышло.

— Что это с ним? Парень, с тобой всё нормально? Тринадцатый?

Возгласы братьев и сестёр проходили мимо, не тревожа. Я будто застывал внутри, отрешаясь от эмоций и чувств.

Лишь голос покровительницы смог пробиться сквозь броню отчуждения и безразличия:

— Трайодасан!

Я медленно повернул голову на звуки своего имени и услышал лязг металла.

— Рано, слишком рано! Нет! Опоздала! — Великая Мать Кровь заламывала руки. Её кровавые ленты рванули ко мне, ощупывая моё изменённое тело. Что-то явно было не так, и это что-то было связано с адамантием.

— Я его больше не слышу. Почему? — чтобы спросить, пришлось приложить усилие.

— Слишком много рассказал. Нарушил запрет. Это кара… Тысячелетия развития до осознания себя, чтобы вновь откатиться назад до бездумной железяки.

Великая Мать Кровь закрыла лицо и наверняка бы разрыдалась, не будь она лишена глаз с рождения. Вместо того она завыла.

Я же попытался протянуть руку к покровительнице, чтобы утешить её, но моё движение сопровождалось громким лязгом, будто бы я намеревался сдвинуться с места в тяжеленном латном доспехе. Такой доспех теперь покрывал меня с ног до головы, заменяя кожу адамантиевыми чешуйками.

Я попробовал сменить ипостась, но ничего не вышло. Адамантий застывал в моём человеческом теле, превращая меня в вечный памятник самому себе.

Времени было всё меньше, Мать Великая Кровь мне была не союзница. Та пребывала в животном оцепенении, не реагируя ни на что.

Братья и сёстры смотрели на разворачивающуюся перед ними драму с немым удивлением, не представляя, что можно предпринять. Я же понимал, что если окончательно застыну, то шансов у родного мира почти не останется. Выпустив эфемерные когти, я полоснул адамантий у себя на руке, прорубая путь к собственной крови.

— Я, Трайодасан, тринадцатый маг крови, удостоенный возвышения… — собственная кровь стекала по адамантиевым чешуйкам, но не впитывалась в песок у меня под ногами, а медленно покрывала моё тело, — обвиняемый самой Вселенной в кровавом безумии собственной Волей и силой, данной мне Великой Матерью Кровью и Творцом Адамантием, приговариваю себя к смерти! Пусть меня рассудит Кровь! Да будут братья и сёстры свидетелями свершившегося правосудия!

О, нужно было видеть эти лица! Шестёрка братьев и сестёр застыли в немом изумлении, взирая, как воспламеняется моя собственная кровь, поглощая почти застывшую адамантиевую фигуру. Такого ритуального самоубийства им ещё не доводилось видеть.

Последнее, на что хватило моей подвижности, это прошептать:

— При-со-е-ди-няй…

Завершить слово я уже не смог, но этого и не потребовалось. Братья по Обители на то и братья, что подставят плечо и в жизни, и в смерти, позволяя пройти выбранный путь и завершить его с честью.

— Я, Агрима, первый маг крови, удостоенный возвышения, отдаю свою кровь моему брату Трайодасану для свершения правосудия! Да рассудит нас Кровь! — первый ручеёк крови потянулся ко мне, усиливая моё собственное пламя.

— Я, Двадасан, двенадцатый маг крови, удостоенный возвышения, отдаю свою кровь моему брату Трайодасану для свершения правосудия! Да рассудит нас Кровь! — последовала примеру полуэльфа моя предшественница с розовым ёжиком волос.

— Я, Тритья, третий маг крови…

— Я, Дасама, десятый маг крови…

— Я, Катурва, четвёртый маг крови…

— Я, Састха, шестой маг крови…

Моя кровь смешивалась с кровью братьев и сестёр по Обители, позволяя просматривать прошлое тех, кто рискнул и всё же помог, как того требовал кодекс. Тысячи и тысячи лет мелькали перед моим взглядом, радуя отсутствием откровенно паршивых овец в этом стаде. Выходит, хотя бы половина из нас была достойными детьми Великой Матери.

Огонь крови семи магов призывал меня к ответу по обвинению в кровавом безумии, но тело моё и не думало сгорать в пламени мести. Зато по ощущениям металл стал чуть более податливым. И всё же недостаточно, чтобы выбраться из адамантиевой ловушки Вселенной.

Когда я шёл на встречу к братьям и сёстрам, то предполагал при них призвать себя к ответу в древнем ритуале и выйти живым из собственного огня. Ведь вины за собой я не чувствовал. Семя безумия я контролировал, а обвинение и наказание Вселенной считал, уж извините, несправедливыми. Одним ударом я хотел вывести из игры сразу шесть охотников за моей головой, но ситуация с адамантием заставила менять планы на ходу. Огня собственной крови для расплавления металла мне бы явно не хватило, потому пришлось просить о помощи. Правда, и её оказалось недостаточно.

Мне отчего-то стало смешно. Первый раз недосдох на костре у святош, так третьим разом я сам решил завершить начатое.

Горел я ярко, не различая за пламенем лиц и эмоций остальных возвысившихся. Но слух оставался мне доступным. Потому, когда столь знакомый голос начал говорить, я сперва даже не поверил:

— Я, Великая Кровь, первая своего имени, обвиняемая когда-то самой Вселенной в кровавом безумии и победившая его собственной Волей и силой, отдаю свою кровь моему сыну Трайодасану для свершения правосудия! Да восстановится вселенское равновесие!

Отправить