Глава 14

Воздух был наполнен ароматом хвои и сырой земли, а где-то вдалеке слышался шум горной реки, несущей свои воды через каменистые пороги. Солнце, пробиваясь сквозь туман и вековые кроны деревьев, оставляло на земле причудливые узоры из света и тени. Мы сидели на поваленном стволе старого дерева, покрытого мхом и лишайником.

— Николай, просвети нас, беспамятных, — я облокотился на ствол, чувствуя под ладонью шершавую кору. — Ты, видимо, понимаешь больше, чем мы… Какого хрена здесь происходит? — мой голос звучал мягко, но в нём чувствовалось напряжение, которое я не пытался скрыть.

Николай Полозов, сидевший рядом, хмыкнул и провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть усталость.

— Я просто понимаю чуть больше остальных, — наконец ответил он, его голос звучал сдержанно, но в нём чувствовалась горечь. — А ты… — он резко повернулся к сестре, сидевшей по другую сторону от меня, — вообще должна сидеть в схроне и носа не показывать. Невес-с-ста! — последнее слово Николай прошипел, и в его голосе зазвучали нотки, напоминающие шипение змеи.

Мирослава, услышав это, вздрогнула и опустила глаза. Её пальцы нервно теребили край куртки, а губы дрожали, будто она собиралась что-то сказать, но не решалась.

— Коль… — жалобно протянула она, но брат резко прервал её:

— Цыц, дура! Иди наслаждайся возможностью посидеть, а то, когда это закончится, я надеру тебе задницу так, что сидеть ты не сможешь ещё долго!

Даже я сейчас понимал, что это была не угроза, а обещание.

Эфемерный кошак, который обычно скрывался ауре за спиной Еремея, вдруг взрыкнул, словно выражая своё недовольство поведением Полозова. Его глаза, светящиеся в полумраке, сверкнули, но сам Тигров даже бровью не повёл, продолжая спокойно есть уху из деревянной миски, которую он держал в руках. Казалось, его совершенно не волновала эта перепалка.

Мирослава, виновато опустив голову, медленно поднялась с поваленного дерева и поплелась в сторону бора.

— Я бы, на твоём месте, не выпускал её из поля зрения, чтоб ещё чего-то не учудила, — как бы между прочим заметил Еремей, не отрываясь от своей ухи. Его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась лёгкая насмешка.

— Еремей Аристархович, хоть вы не начинайте! — Николай бросил на него раздражённый взгляд, но Тигров лишь пожал плечами, продолжая есть. Оборотни обменялись понимающими взглядами, и я почувствовал, как моё терпение начинает иссякать.

— Мирослава, назад, — скомандовал я, и мой голос прозвучал так резко, что девушка вздрогнула и остановилась, не решаясь повернуться. — Николай, нож! Если уж у вас языки в одно место засунуты, сам всё узнаю! — я протянул руку, ожидая, что Полозов передаст мне нож, но вместо этого он и Тигров хором воскликнули:

— Не надо! — их голоса слились воедино, и я удивлённо поднял бровь. — Сами расскажем!

Я откинулся на ствол дерева, скрестив руки на груди, и смотрел на них, ожидая объяснений.

* * *

Мантуя двумя днями ранее

Вечер на берегу озера был наполнен теплом и уютом. Вода, гладкая как зеркало, отражала последние лучи заходящего солнца, окрашивая поверхность в золотисто-розовые оттенки. На берегу, среди высоких сосен и раскидистых ив, горели костры, вокруг которых веселились люди. Аромат жареного мяса смешивался с запахом дыма и свежести, принесённой с озера. Кто-то смеялся, кто-то танцевал под звуки гитары, а кто-то просто сидел у воды, наслаждаясь моментом покоя. Дети Тильды, мокрые и довольные, бегали по берегу, оставляя следы на песке, а их смех разносился далеко вокруг.

Мирослава сидела на поваленном бревне, наблюдая за шахзаде Абдул-Азизом, который, казалось, был везде одновременно. Он ловко управлялся с шампурами над углями, то и дело подбегая к воде, чтобы побрызгаться с малышами, а затем возвращался к костру, чтобы перекинуться парой слов с баронессой Белухиной. Её взгляд время от времени задерживался на Мирославе, что не ускользнуло от внимания девушки.

Когда баронесса, наконец, подошла к Мирославе, та даже удивилась. Они раньше не были близко знакомы, и такой интерес со стороны столь влиятельной женщины заставил Миру насторожиться. Но ситуация располагала к общению, и девушка решила воспользоваться моментом, чтобы закрепить знакомство.

— Мирослава, — начала Мария Петровна, её голос звучал мягко и вкрадчиво, — расскажи, откуда ты знаешь шахзаде Абдул-Азиза?

Мирослава, не таясь, поведала историю их знакомства, опустив лишь роль отца в этой истории. Она не хотела порочить имя семьи, да и сама тема была для неё болезненной. Баронесса слушала внимательно, её глаза сузились, когда она услышала о предложении шахзаде.

— Он тебя ни к чему не принуждает, этот кошак иранский⁈ — вдруг резко спросила Белухина, её брови сдвинулись в строгой складке. — А то я ему шкуру сниму и не посмотрю, что принц заморский.

— Нет, что вы! — замахала руками Мирослава, её щёки слегка покраснели от смущения. — Он, напротив, сделал мне весьма щедрое и, что немаловажно, достойное предложение стать его официальной супругой. Думаю, здесь не обошлось без влияния Михаила Юрьевича.

— Да, Мишенька у нас такой, своих в обиду не даст, — задумчиво прокомментировала Белухина, её взгляд на мгновение задержался на фигуре Комарина, который сидел у костра и о чём-то оживлённо разговаривал с Еремеем. — А ты что же? Думаешь согласиться или?..

— Думаю, Мария Петровна, — кивнула Мирослава, хоть её голос звучал уверенно, но в глазах читалась лёгкая неуверенность. — Только вот всё по правилам и традициям должно быть. А пока обстановка этому не способствует.

— Да уж… с правилами да традициями нынче сложно, — согласилась Белухина, её взгляд стал отстранённым, будто она вспоминала что-то из своего прошлого. — Мы, когда моей старшей Ксении обряд организовывали, семь потов испустили, чтобы учесть разность традиций родов, а у вас с тегеранцем и подавно не легче будет…

— Да уж, как-нибудь сдюжим, — улыбнулась Мирослава, стараясь скрыть своё волнение.

— Как-нибудь оно и само случится, тут надо всё в свои руки брать, — немного невпопад ответила баронесса, её лицо снова стало строгим. Она нахмурилась и, не попрощавшись, резко развернулась и ушла, оставив Мирославу в лёгком недоумении.

Девушка лишь пожала плечами и направилась к костру, где шахзаде с улыбкой протянул ей ещё один кусочек запечённого мяса. Аромат был настолько соблазнительным, что Мирослава не смогла удержаться и с благодарностью приняла угощение.

* * *

Терская область, Алания, Дигорское ущелье

— Что последнее вы помните? — задала вопрос Мирослава. Её голос звучал мягко, но пальцы, нервно теребящие край куртки, выдавали волнение.

— Как вечером Тильда с Тэймэй отправились укладывать детей, мы танцевали между костров… — на этом чёткие воспоминания у меня обрывались. Я закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти события того вечера. Огонь костров, смех, музыка, танцы — всё это сливалось в одно яркое, но размытое пятно. — Кажется, потом мы все отправились спать.

— Почти все, — потупила взгляд оборотница. Её голос стал тише, и в нём появились нотки смущения. — Шахзаде договорился с баронессой о моём воровстве. Предварительное согласие от меня он получил, баронесса моё согласие тоже слышала, ну а желание Абдул-Азиза попросить моей руки у отца во время воровства посчитала вполне адекватным. Правда, баронесса всё же оказалась женщиной строгих нравов, и раз уж взялась помогать в воровстве невесты, лично решила сопроводить меня, чтобы со мной, не дай Пардус, чего не случилось.

Еремей на этих словах тихо хмыкнул и почему-то потёр себе челюсть.

— А при чём здесь твой отец? — резонно возразил я, чувствуя, как внутри меня начинает копиться раздражение. — Вы вышли из состава семьи, согласия нужно было спрашивать либо у Николая, либо у меня.

— Баронесса не знала таких тонкостей, я умолчала о роли отца в моей несостоявшейся продаже в гарем, — повинилась Мирослава.

— Допустим, вы улетели на дирижабле в… А куда вы, собственно, улетели? — уточнил я, так и не удосужившись узнать, где до того жили мои вассалы.

— В родовую башню в Стур-Дигоре, — ответил за сестру Николай. Его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась лёгкая усталость. — Здесь недалеко, всего в паре километров отсюда.

— И… — поторопил я рассказчиков, чувствуя, как моё терпение начинает иссякать.

— И к обеду следующего дня Гепардеви явился с невестой к отцу с предложением провести сватовство по всем традициям, раз уж его кошечка захотела, — пояснил Николай. Его слова звучали с лёгкой иронией, но в его глазах читались злость и разочарование.

— Пока всё выглядит более-менее прилично, — вынужден был признать я, чувствуя, как внутри меня начинает копиться раздражение. — Кроме самого факта моего беспамятства.

— А дальше папаша наш, так и не бросивший азартные игры, увидел перед собой реальный шанс повторно продать дочку, только вполне на законных основаниях! — сплюнув под ноги, ответил Полозов. Его голос звучал резко, и в нём чувствовалась горечь. — Как же, традиции, воровство, выкуп и прочее… тем более шахзаде сам к нему пришёл с предложением. Среди местных объявили о грядущей охоте. Дали сутки на внесение калыма.

— Калым — это что? — уточнил я значение незнакомого понятия.

— Обычно, выкуп семьёй жениха за невесту. Но среди оборотней… — продолжал экскурс в местные традиции Полозов, — это взнос для участия в охоте на невесту. Платят все, а получает девицу тот, кто первый отыщет. Мира — оборотница молодая, сильная, к тому же непокрытая. Здесь очередь выстроилась. На этом моменте я и узнал о происходящем, — подвёл итог Николай. — Друзья сообщили, и я тут же обратился к вам.

— И что же я?

— А вы были немного не в себе, так же как и все остальные, обладающие второй звериной ипостасью.

— Насколько не в себе?

— Вы застряли в своей звериной личине, как и Ксандр, Тильда, Эон, Еремей Аристархович и прочие… — развёл руками Николай, — но радует, что у… вашей звериной части инстинкты всё же осталась.

— Например?

— Инстинкт собственника.

После этой фразы у меня в памяти всплыло размытое воспоминание…

— Я оторву ему хвост и выдеру усы по одному! Как он посмел снова посягнуть на моё⁈ — рычал я, даже не пытаясь сдерживать гнев. Если бы Гепардеви попался мне в тот момент, я бы его попросту сожрал.

Вокруг творилось демоны знает что. Ксандр скалился на всех и вся и не подпускал никого к Киране. Тильда и Эон с детьми едва уместились в озере и учили их там делать маленькие цунами. Тигров лениво развалился на апрельском солнышке… и облизывался при виде каждой проходящей представительницы прекрасного половины человечества. Каждого из двуипостасных заклинило на чём-то одном.

И посреди этого бедлама Ольга пыталась хотя бы слегка утихомирить наши эмоции, а Кирана получала консультацию по мобилету от Махмуда Кёпеклери.

Света предлагала всех усыпить от греха подальше, но санджакбей Трапезунда настоятельно советовал этого не делать.

На этом воспоминания оборвались.

— С горем пополам, я уговорил вас открыть портал для меня, — продолжил Николай. — Уже тогда я догадывался, что с вами приключилось. Вы попали под воздействие звероцвета. Это такая трава, которая способствует укреплению связи оборотня со своей звериной сущностью. Её подмешивают, чтобы на время зафиксировать нахождение в зверином облике. Зверь и человек должны срастись, а не подавлять друг друга. Зверю тоже нужна свобода.

— Передозировки возможны? Она может быть вредна детям? — тут же принялся я задавать вопросы, вспомнив про тройняшек Тильды. Мысль о том, что они могли пострадать, заставила меня напрячься.

— Нет, она, в сущности, безвредная, — возразил Тигров, его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась лёгкая насмешка. — В некоторых семьях её даже как приправу к еде могут использовать.

Я тут же вспомнил мясо по специальному рецепту от Абдул-Азиза. Зашибись, шашлычков поели. Мысль о том, что нам всем намеренно подсыпали эту траву, вызвала у меня смесь гнева и недоумения. Как такое могло произойти? Почему адамантий не отреагировал?

«Так она безвредная! — тут же отреагировал божественный металл. — Это всё равно, что на соль или перец реагировать».

«Безвредная⁈ Минус полтора суток из памяти! А если бы меня безумием накрыло в это момент? Не подумал? Мне контроль терять нельзя категорически!»

— И какой срок действия? — спросил я, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри меня всё кипело.

— Для впервые вкусивших — неделя, — чуть втянув голову, ответил Николай, будто ожидая всех кар на свою голову. — Для тех, кто имел с ней дело, эффект ослабляется и держится с каждым разом всё меньше. Поэтому и едят в качестве приправы.

Я прикинул. Если прошло всего два дня, то либо я имел дело с этой травой в прошлом, о чём просто мог не знать, либо…

— Есть от неё какое-то противоядие? — спросил я, чувствуя, как моё терпение начинает иссякать.

Тигров с Полозовыми переглянулись, не решаясь ответить. Их молчание только усилило моё раздражение.

— Да что ж из вас клещами нужно всё тащить? — разозлился я, чувствуя, как гнев начинает перехлёстывать через край.

— Есть не совсем противоядие, — заговорил за всех Тигров, его голос звучал осторожно, будто он боялся сказать что-то лишнее. — Есть катализатор. Выпиваешь, и срок нахождения в звериной ипостаси сильно ограничивается, как и… эммм… умственные способности. Его и принёс с собой Николай. Становишься тупым и сильным, море по колено, горы по плечо. Но есть побочный эффект.

— А отупение разве к ним не относится? — хмыкнул себе под нос я, чувствуя, как моё раздражение начинает перерастать в сарказм.

— Нет, — покачал головой Тигров. — Память может пропасть вообще. Это для того, чтобы потом не терзаться угрызениями совести, если вдруг задерёшь кого-то или… любвеобильным станешь… — в этом месте Тигров покосился на Мирославу, и та снова покраснела.

М-да, как оказывается всё просто у оборотней. Не помню, значит, не было. И даже ментатор не нужен.

— Судя по тому, что я мало что помню за последние сутки-полтора, я угостился катализатором? — спросил я, уже боясь услышать ответ.

— Угостился, ещё как, — кивнул Тигров, с едва сдерживаемой улыбкой. — А после мы явились к отцу Мирославы и популярно объяснили, что он не имел права объявлять охоту.

— Популярно — это как? — спросил я, чувствуя, как моё любопытство начинает перевешивать раздражение.

— Нет у Полозовых больше родовой башни, унёс один дракон, — сдерживая смех, ответил Николай, указывая на самую маленькую кучку золота, — вместе с калымами унёс. — А всем, кто будет возмущаться, ты предложил прийти и попробовать отобрать у тебя твоё!

— И что? Кто-то решился? — уже из чистого любопытства поинтересовался я. Ведь откуда-то же взялись ещё две золотые горки.

— Решились, — кивнул Николай, — вон ту, побольше, Гепардеви тебе в качестве выкупа привёз. Убеждал, что всё по взаимному согласию и хотел порадовать невесту соблюдением традиций.

— А я?

— А ты ему про хвост и усы… пообещал наглядно показать, если он ещё раз рядом с Мирославой окажется.

Похоже, Гепардеви я всё же обидел. А поскольку отступаться Абдул-Азиз явно не привык, тем более получив согласие девушки и заплатив за неё немаленький в прямом и переносном смысле выкуп, то фраза про экспедиционный корпус начинала приобретать смысл.

— А третья — чья? — спросил я, глядя на последнюю кучу золота.

— Моя, — коротко ответил Тигров.

Я молча уставился на делового партнёра. Ему-то какая блажь в голову ударила?

— Я уже под утро притащил это, — признался оборотень. — Выгреб всё из Дербентского филиала нашего банка, не хотел ударить в грязь лицом.

Я тут же вспомнил, как Тигров потирал челюсть.

— Я так понимаю, Белухиной сообщили о твоей выходке?

Тигров только кивнул.

— Хотел бы я видеть эту схватку, — невольно вырвалось у меня.

— Это была не схватка, а избиение младенца, — заржал Еремей.

— Но ты здесь. И золото тоже, — заметил я, вдруг начиная волноваться о Марии Петровне.

— Маша махнула рукой и сказала, что всё равно завтра всё вернётся в сейф, как только у нас мозги на место встанут. Но Миру из поля зрения не выпускала, чтобы мы по дурости девку не попортили.

— Не мы, а ты! — поправил я Тигрова, уже начиная догадываться, какой инстинкт у него возобладал над всеми остальными.

— Каюсь, грешен в части женского пола, особенно кошачьего, — не стал отнекиваться Еремей.

— Ты на Миру всерьёз претендуешь или как? — решил я уточнить, видя, что Николай не решается задать вопрос по существу.

Тигров открыл рот, чтобы что-то ответить, но я перебил его:

— А вот и гости пожаловали, и что-то мне подсказывает, что это не иранцы.

Словно в ответ на мои слова, раздался протяжный волчий вой.

Отправить