Глава 12

— Да бросьте, герцог или граф, как к вам, собственно, обращаться, раз уж у нас завязалась столь тесная дружба?

— Зовите Михаилом или Траем, как вам удобней, — ответил я, макая воздушный эклер в малиновый джем. Вкус малины мне напомнил мордашку Имал, вдоволь объедавшуюся ягодами. Я с нотками грусти вспомнил свою кошечку, так быстро повзрослевшую. Теперь она было под присмотром отца и не нуждалась во мне как раньше. Но я всё равно скучал.

— Так вот, Мишель, — на французский манер произнесла магичка, — с цветами у Госпожи всё сложно. Любое её прикосновение уничтожает жизнь. Потому и тронный зал в месте силы украшен лишь каменными цветами.

Я, честно говоря, убранство зала особо рассмотреть не успел. Не до того было, но слова Легата не просто не разочаровали мне, а напротив подарили надежду.

— Кстати, насчет вернуть из посмертия я не шутила, — за столом послышался хруст свежевыпеченного багета. А нет, это Бланш-старшая отломила у себя средний палец и бросила мне: — Лови!

Подарочек вышел неординарный, но я дожидался пояснений.

— Если надумаешь умирать, то засунь палец в рану. Создастся дополнительная привязка между душой и телом на сорок восемь часов, даже если тебя в фарш перекрутят. Там уже лекари восстановят. Главное, не допустить ухода души из тела. С этим я помогу.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я. Такой подарочек — это же второй шанс практически. — Это очень щедрый дар, оторванный почти от сердца. На вас это никак не скажется?

— Отрастёт лет через десять новый, — хмыкнула магичка смерти.

— Он сработает на ком-то, кроме меня? — на всякий случай уточнил границы возможностей артефакта.

— На любом, у кого есть душа и тело. Неужто пожертвуете такую редкость?

— Да как-то и божественной крови не жалко, если родной человек загибается, — не стал я вдаваться в подробности, вспоминая, как спасал сына кровью Комаро.

— За что я ценю вас, Занзара, так это за то, что кровные узы для вас не пустой звук, да и слово вы держите. А такими союзниками не разбрасываются, — отсалютовала Легат бокалом с вином, но поставила его на место, не отпив.

Я взаимно отсалютовал магичке чашкой с кофе и отпил ещё один глоток. В спокойной обстановке мысли вяло перебирали текущие дела: принятие присяги от родов, вернуть обратно в собственность активы рода, возврат голов сахарным баронам, отправка дирижабля на ремонт, оставить Агафью с Белой Занзара разбираться с местными делами. Нужно ещё было что-то решить с пленницами и отыскать останки последнего герцога. Кстати, об останках…

— Госпожа Легат, а вы случайно не в курсе, куда запропастились душа и тело последнего герцога Занзара? А то дух рода не признаёт его погибшим.

Бланш-старшая задумалась на долгую минуту, прежде чем ответила:

— Об этом нужно было спрашивать у Госпожи. Я не смею обсуждать её решения.

— Зря, — совершенно искренне отреагировал, — и я имею ввиду не случай с герцогом. Насколько я понял, становясь сущностями, подобно им, они теряют всякие яркие чувства, кроме излишней предосторожности. И хоть они считают нас чересчур импульсивными, это не наша слабость. Это наша сила. Чтобы защищать людей и не только, в нас должно остаться хотя бы что-то человеческое. Поэтому мы боремся до последнего вздоха, а они осторожничают.

* * *

Чертоги Высших

Разговор двух высших больше напоминал ссору заклятых друзей. Встречались на сей раз в Чертогах, хотя оба существа вот уже почти сотню тысяч лет не любили здесь находиться.

— Твой заёмыш приходил, — Смерть рассматривала схемы двух соседних ветвей вселенной, отмечая, что фракция магического развития миров постепенно сдаёт свои позиции. Всё больше центральных миров переходит под руку техносов, тогда как они несут потери. Нет, количественно магических миров, измерений, подпространств всё ещё больше, но качественно… вот и их ветвь постепенно сдавала позиции. Тем более, что ветвь без демиурга всегда была лакомым куском для остальных. Разорвать на куски, выкачать ресурсы — этим грешили все.

— И как он тебе? — лениво поинтересовалась Кровь, одна из тех, кто в своё время относился к столпам магической фракции, вместе со стихиями, Жизнью, Смертью, Энергией и Эфиром.

— Порывист, горяч, самонадеян. Всё как ты любишь.

— Кто бы говорил. Сама его отметила для своих целей, — Кровь не преминула напомнить коллеге попытку сманить сильную душу из чужой песочницы.

— Будто ты таким не занималась, — и получила вполне справедливый ответ.

— Когда планируешь призывать к суду? — задала Кровь наиболее животрепещущий для себя вопрос, ведь у неё, в отличие от Смерти оставалось менее тысячи лет владения. В одиночку бороться против всей фракции техносов было заведомо провальной затеей. К тому же её заёмыш предпочитал пока проводить больше времени в мире Смерти. Заставить его или повлиять каким-либо образом она не имела права. Связь с миром должна была окрепнуть без посторонних вмешательств.

— Я, в отличие от нашего мечтателя, не планирую самоубиваться раньше времени, — ответила сущность совершенно не так, как ожидала Кровь. — К тому же, время в запасе ещё есть. Ну сунулись разок, проверили на крепость. Получили по зубам и затихнут на время. У тебя вон девять тысяч лет прорывались с разным успехом, и ты как-то жаловаться не побежала.

— Да потому что у меня баш на баш выходило. К техносам один из моих переметнулся. И вместо креационизма и восстановления мира занялся его уничтожением. У меня бы после такого мир изъяли до конца срока. Пришлось вертеться, не хуже Апопа на сковороде раскаленной пустыни. До сих пор не верю, что удалось!

— Ну вот, а меня ещё кто-то перестраховщицей считает. На себя посмотри. У тебя все стопоры напрочь снесло чередой случайностей, завертевшейся вокруг этого… заёмыша. Не спорю, получилась занятная зверушка, но Высший или даже Творец? Окстись! У тебя дюжина воспитанников от мира отказались, и этот недалеко ушёл. Живёт на два мира, не спешит ответственность брать. Только титулы да баб коллекционирует. И ради этого я должна выступать против целой фракции? Увольте!

— Он не такой, — тихо ответила сама себе Кровь, но коллега её услышала. — Он же и твою песочницу защищает.

— Свою песочницу я сама как-нибудь защищу! У меня для этого легионы по всему миру разбросаны. Я не лезла в твои эксперименты с советами, и ты в мои не лезь!

— Хоть кандидат есть? Ради кого тянешь время? — тихо спросила Кровь.

— Есть.

— Высший или?..

— Высшая, — нехотя ответила Смерть. — Но слаба, не лучше слепого котёнка.

Кровь раздумывала. Песочницы действительно у каждого были свои, и никто не вмешивался в чужие дела. Чревато было испортить тысячелетние труды. Высшая, конечно, не Творец… но тоже повод не высовываться. Их фракция уже давно нуждалась в пополнении. Вот только у Крови ставки были выше. Дюжина кандидатов в Высшие покинули мир стараниями техносов. И теперь Тринадцатый был её последней надеждой. Терять то, что старательно строили с… друзьями… было, пожалуй, больно. Так же больно, как терять друзей, разуверившихся в их идее.

Кровь грустно улыбнулась. Друзья… Когда-то это было так. Идеалисты, экспериментаторы, пробующие сообща разное… что с ними теперь стало? Разделились на две враждующие фракции и доказывают друг другу, кто лучше. Из печальных мыслей её вырвали слова Смерти:

— Дура ты! — увидев, что на неё обратили внимание, Высшая продолжила: — Они только и ждут, чтобы мы инициировали суд. Тебя обвинят в нарушении воли Вселенной.

— Меня⁈ — изумление, сквозившее в голосе Крови, было столь искренним, что Смерть прикрыла несуществующее лицо рукавом балахона.

— Тебя! У Хаоса исчез его креатор из песочницы, а у тебя вдруг появился. Хаос молчит и посмеивается. Ждёт, зараза, ради чего такой переполох затеяли. Даже сам о пропаже не заявлял и от обвинений отказался. Там Творец будет обвинителем. Будет требовать твоего низложения.

— Когда? — вопрос прозвучал приговором.

— Если сами не инициируем, то при передаче песочницы.

— С-с-с…

— Цыц! — шикнула Смерть. — Не вздумай активничать. Дотяни до срока, предъявишь своего заёмыша и отсрочишь ещё срок передачи. А ему какой-нибудь из миров-троек дадим для экспериментов.

Кровь только заторможенно кивнула.

— Ну и отлично! — успокоилась Смерть. — Пойду, что ли, готовность своих легионов проверю, а то вдруг и правда придётся в штыки поднимать.

Смерть исчезла, а Кровь всё прокручивала в голове их разговор.

План, конечно, был рабочий, если бы не одно «но». Заёмыш не был кандидатом в Высшие. Ей некого было предъявить.

* * *

К обеду Европа гудела растревоженным ульем от новостей. Гудела она тихо, и, скажем так, неофициально. Символы французской дружбы горели свечками чуть ли не во всех столицах, а уж как пылала Франция.

Со мной даже связался Жером Шен дю Лимузен, наш добрый французский друг и восстановитель земель Великой Пустыни:

«Михаил, у нас пылают президентские подарки, а сам президент выступил с официальным заявлением, что с изнанки был завезён мимикрирующий паразит, захвативший весь президентский дендрарий. Гиббон прилюдно попросил прощения у граждан республики и попросил допуск на территории бывших родов для уничтожения в целях профилактики своих 'дружеских подарков».

«Жером, а от меня ты что хочешь услышать?»

«Признайся, это твоих рук дело?»

«Боги упаси! Просто ваш президент вдруг осознал, что ослаблять собственную страну не просто плохо, но и с большой вероятностью смертельно для него в будущем».

Шен дю Лимузен рассмеялся.

«Очень уж невовремя пришло это осознание. По слухам, сразу после утреннего посещения кабинета президента госпожой Хризантем и неким русским графом».

«Лишил монархистов козыря?» — предположил я.

«Ещё какого!»

«Значит, придётся гражданам Франции ещё пару лет пожить в мире без очередных потрясений, пока не появится новый».

Жером молчал, я уж думал, что он завершил разговор, но маг природы внезапно заговорил:

«Очень странно слышать, как иностранец переживает о моих соотечественниках больше, чем я».

«Люди везде одинаковы, две руки, две ноги, кровь по венам. Я не делю их по принципу границ. Но это вовсе не значит, что начнись у вас очередная свара, я не попытаюсь наловить рыбы в мутной воде. Ты уж будь добр, предупреди перед началом, договорились?»

«Активы будешь скупать?» — заинтересовался Жером.

«Нет, зачем? Меня всегда интересовали только люди, не более».

«Тогда договорились! Передавайте привет супругам!»

«Взаимно, Жером!»

Остальную часть дня гости отсыпались после бала маскарада, а я был предоставлен почти сам себе. Сходив порталом в Хмарёво, я забрал все наработки, созданные когда-то к Всемирной цветочной выставке. Тогда я создавал Марии Петровне радужную розу, плачущую, если о её шипы уколоться. Теперь же передо мной стоял гораздо более амбициозный проект. Я собирался создать растение, питающееся некротической энергией. Наверняка, таких было пруд пруди, но мне почему-то казалось, что любому существу будет приятно получить эксклюзивный подарок.

Принцип преобразования энергии оставил тот же. То есть при прикосновении к цветку происходил точечный отъём энергии извне и преобразовывался в энергию, дающую импульс к росту и более яркому аромату. Идея проста, но реализация… что только я не пытался использовать в качестве преобразователя: и собственную кровь, и адамантий, и макры, но в итоге нужный конструкт изъял из заклинания Тлена. Оказалось, что даже разрушающее заклинание может послужить созиданию.

Вышла у меня какая-то дикая помесь жасмина с кустовой розой. Причём преобразователи энергии крылись как раз-таки в шипах. Если само растение питалось некротической энергией, то именно шипы перерабатывали любую энергию в подобие не то удобрения, не то активатора для более скорого роста, цветения и насыщенного аромата.

Глядя на кустик в горшке, я запоздало подумал, что букеты с корневищем дарить не принято, а горшок — и вовсе неэстетично.

«Зато дёшево, надёжно и практично!» — хмыкнул про себя и открыл портал в тронный зал Города Мёртвых.

В этот раз даже я даже планировал осмотреться без спешки. Но у моего творения были свои планы. Стоило порталу закрыться у меня за спиной, саженец у меня в горшке начал расти со скоростью в геометрической прогрессии. Причем касалось это как побегов, так и корневища. Меньше, чем через минуту, горшок у меня в руках лопнул, земля осыпалась, а огромные лозы, словно живые, потянулись к колонным, увивая их, цепляясь за всевозможные выступы и трещины. В зале разом посветлело от белоснежных бутонов, набухающих на побегах. Гирлянды свисали с потолка, словно я был в тропических джунглях, а не под землёй. А уж зелёное пламя за спинкой трона и вовсе приобрело вид цветочной свадебной арки.

— Песец! — констатировал я, глядя на буйство жизни в чертогах Смерти. Хер его теперь знает, кто это сможет обуздать: маг жизни, маг смерти или вовсе маг природы? Правда, два из трёх здесь загнутся. Прикинув, что лозы из серьги Винограда приобрели частичную разумность, смешавшись с моей кровью, я решил повторить попытку.

Выпустив эфемерный коготь, я сделал надрез на лозе и у себя на ладони, соединив их. Стоило соку растения и моей крови смешаться, как я обратился к цветочку:

«Дорогая или дорогой, уж не знаю кем ты вышло у меня, имей совесть! Не ешь всё за один присест! А то плохо станет, сам же уничтожишь свою питательную среду! Запас некротической энергии здесь не бесконечный. Опустошишь и умрёшь по собственной глупости и жадности!»

Мне показалось, что бутоны разом повернули свои нераскрытые головки в мою сторону, будто прислушиваясь. А потом последовал и вовсе неожиданный ответ:

«Вку-у-усно!»

Приплыли. Раньше мне хоть не отвечали. А теперь что? Переборщил с кровью? С другой стороны, хер бы с ним. Лишь бы случайно не уничтожить легион по глупости.

«Знаю, что вкусно! Но это как с кровью, стоит хотя бы раз поддаться, и голод будет постоянно тебя преследовать, пока окончательно не уничтожишь всё, что тебе дорого и себя самого».

«А как же цвести?»

«А это самое главное. Цвести просто так — это путь в никуда. Твою красоту и аромат оценят лишь те, кто добровольно поделится с тобой энергией через шипы. А ты их за это отблагодаришь».

«Честный обмен».

«Да, честный обмен!» — обрадовался я понятливости цветка.

«Мне нравится!»

«Обещаешь не хулиганить и пределы зала не покидать?» — попробовал я говорить с собственным творением как с ребёнком.

«А если никто не придёт?» — лепестки растения даже поникли в ужасе от такой перспективы.

«Придут, поверь мне! Хозяйка скоро появится. И она будет очень тебе рада. До этого живые цветы не переживали её прикосновение».

«Бедная!»

«Только пусть к шипам прикасается на всякий случай, — добавил я, чуть подумав. Мало ли, у неё энергия концентрированней, чем местный фон. — И передавай от меня извинения. Трижды являлся на свидание и всё без цветов. Вот реабилитируюсь».

Кустик захихикал совершенно по-девичьи.

«Хорошо!»

Уходил я из тронного зала слегка ошалевшим. Уверенности, что цветочек выполнит своё обещание, не было никакой. Почему-то подумалось, что и Смерть может не обрадоваться подобному подарку. Поэтому, перед тем как закрыть портал, я сказал:

— Если ей не понравится, пусть не убивает! Я тебя заберу! Мы в ответе за тех, кого приручили! Так ей и передай.

Почему-то я был уверен, что цветок меня прекрасно услышал даже без кровной связи.

«Надо бы Гемоса изъять из Талейрана и отправить воспитателем сюда на время. Он, помнится, ксенобиологом собирался быть» — размышлял я, возвращаясь в палаццо дель Те к ужину. Посвоевольничав в чужом доме, я решил предупредить хозяйку, соблюдая хотя бы минимальные правила приличия.

«Агафья, ты всё ещё с Бланш-старшей?» — уточнил покровной связи у вампирши.

«Да, в саркофаге. Мобилет твой отыскали, кстати».

«Передай Легату, что я оставил для её Госпожи букетик с извинениями. Пусть не пугается».

«Миша, ты же понимаешь, что только что раззадорил мою фантазию до предела? — тут же отреагировала Агафья. — Что значит „пусть не пугается“? Там есть чему пугаться?»

«Розу на выставке для принцессы помнишь?»

«Помню».

«Виноградовский ген селекции, чтоб его, проснулся. Я что-то подобное и для Госпожи Смерти сделал. Не должно помереть от прикосновения. Но выкорчевывать это с помощью магии смерти не советую, только хуже сделает. Да и в принципе любой магии», — я замолчал, прикинув, что чисто технически, цветочек можно было угробить только пустотной гранатой, откачав магию полностью. И то не факт.

«Выкорчёвывать? — переспросила баронесса. — Ты им там дендрарий под землёй организовал, что ли?»

«Оно само!»

Агафья расхохоталась.

«Первые лет пятнадцать твоего воспитания я слышала эту фразу по сто раз на дню. Потом реже, но теперь… — она смеялась чуть ли не до слёз. — Я хочу это видеть!»

«Хрена с два!»

Отправить