Глава 20

— Ну значит, совершим ритуальное самоубийство и пойдём дальше.

В конце концов, даже я знал несколько способов, как удерживать тело от окончательной смерти, а душу от ухода в Реку Времени. Неужто маги смерти в этом вопросе менее осведомлены?

— Хорошая шутка, — улыбнулся уголками губ Висконти.

— Знал бы ты его как я, то понял бы, что это нихера не шутка, — покосилась на бывшего мужа Агафья. — Есть ещё один вариант с проводником в городе мёртвых, правда, о нём не любят распространяться.

— Какой? — граф Борромео всё ещё пожирал взглядом жену, но, как мне показалось, понемногу начал осознавать, что Агата полуторавековой давности и нынешняя несколько разнятся что в повадках, что в пережитом опыте.

— Нам нужен свежеумерший маг смерти.

Вампирша демонстративно разглядывала свой маникюр.

— Я, конечно, догадывался, что ты не очень рада будешь меня видеть, но чтобы принести в жертву в Городе Мёртвых?.. — Борромео не то возмутился, не то восхитился наглостью бывшей жены.

— Боги с тобой, Висконти, — кривая улыбка Агафьи не коснулась глаз, — не стоит придумывать того, чего нет.

— О чём тогда вы шептались с Джованни? — не отставал граф.

— Да уж не о том, чтобы сделать его главой рода Борромео после твоей безвременной кончины, — отмахнулась вампирша. — Собрались ночью парочку тюрем проинспектировать на предмет подходящих кандидатов. Смертников во все века хватало, а так и семье будущее обеспечат и хорошему делу послужат.

— Кстати о деле… — вскинулся Висконти. — Вы так не сообщили для чего вам необходимо в Город Мёртвых.

— Дела рода, — пожал я плечами.

— Вы не маги смерти! Какие у вас могут быть интересы в эпицентре чужеродной силы?

— Чей бы единорог ещё ржал, — не удержался я от шпильки. — Это после Ока Сахары…

— Око — недешёвое, к слову, удовольствие, — толсто намекнул мне Висконти на коварно украденный и скрытый от всех глаз артефакт. — Пропажа его могла бы дорого вам обойтись, если бы не некоторые обстоятельства.

Висконти без зазрения совести указал взглядом на Агафью.

— Ну так и охота на моего двоюродного деда могла бы обойтись вам ещё дороже, если бы не некоторые обстоятельства, — я так же указал на Джованни. — И это я ещё не упоминаю покушения на меня и мою беременную супругу. Сколько там стоила дезинсекция? Пять миллионов?

— Это был самый удачный мой заказ, — расплылся в улыбке Джованни. Вот уж кто лучился непробиваемым оптимизмом. А так и не скажешь, что лич. — Я бы за такое стечение обстоятельств, которое позволило пролить свет на скелеты в шкафу нашего рода, ещё и сам бы приплатил некоторым.

— За недоразумение с Николя мы уже расплатились с кланом Бенуа, — тут же встал в стойку, словно борзая, Висконти. — А нападения на вас с супругой, по сути, не состоялось. Так что не вижу оснований для претензий.

— Если бы у меня были к вам претензии, — я нацепил на лицо самую доброжелательную из имеющихся улыбок, — вы бы просто не проснулись всей семьёй однажды. И ветер разнёс бы прах ваших останков по пустым комнатам, наводя ужас на многочисленную челядь.

— А потом ещё маги крови жалуются, за что их бедненьких уничтожают! — откровенно язвил Висконти.

— Отец, прекращай, — голос Джованни звенел металлом. — Нет смысла ссориться. Предлагаю забыть разногласия и поработать в команде. Пока мы с… — он запнулся, не решаясь назвать Агафью мамой… — с баронессой подыщем подходящую жертву для похода в Город Мёртвых, вы попытайтесь решить хотя бы часть вопросов по прошедшей войне. А по нынешней… Если граф обещает завтра предоставить имена и фамилии с доказательствами, то одна ночь роли не играет. Пообщайтесь пока с донной Бэллой. Все равно после разговора с ней графу придётся приходить в себя какое-то время. И да, нам уже с Занзара делить нечего. Поэтому постарайся не начать новую войну, пока мы с баронессой отправимся на променад по тюрьмам.

Джованни с Агафьей растворились в тенях, после чего последовал глубокий вздох графа Борромео:

— Такой же сумасшедший, как и его мать. Никакой степенности или ответственности. Первый в очереди, если впереди маячит задница и поглубже.

— Эм… — я даже опешил от такой двусмысленной формулировки.

— Я не об этом, — отмахнулся Висконти, сообразив, что только что выдал. — Такое ощущение, будто он намеренно ищет смерти всю свою жизнь. А я только успеваю его вытягивать из её объятий.

— Вы не правы, граф, — покачал я головой, имея ввиду ещё один вариант для подобного поведения, — он не ищет смерти. Таким поведением он старается ощутить вкус жизни. А на грани адреналин всегда вырабатывается. Поверьте, я знаю разницу. Кровь человеческая тоже меняет вкус в зависимости от ситуации.

— А говорили, что вы не пьёте кровь, — Висконти обронил замечание себе под нос, окидывая меня изучающим взглядом.

— Дегустация крови — не потребность, а всего лишь инструмент. При желании я могу притянуть к себе кровь людей и магов всего этого города, а если не проявлю сдержанность, то и региона. Но зачем, если мне достаточно капли? Это все равно что убивать корову каждый раз ради стакана молока. Нерационально.

Висконти вздрогнул, но попытался скрыть свою реакцию.

«Опасается тебя. Мысленно накинул тебе плюс два ранга владения, а ещё переживает за донну Беллу, чтобы ты её не убил случайно, — отозвалась Ольга, отпивая из маленькой фарфоровой чашки кофе. Всё это время она не привлекала к себе внимания. — Ах да, там за делла Ровере такие грешки водятся, что он даже сюда своими эмоциями фонит. Надо бы проверить».

«Я проверял кровь дона Чезаре на поле, он не был в курсе происходящего».

«Тогда не был, а сейчас кое о чём догадывается. Держит нос по ветру, чтобы правильно использовать имеющуюся на руках информацию».

«Интересно, и чего хочет?»

«Судя по всему, выторговать прошение для кого-то из своих в обмен на информацию. Но пока не понимает, раскрываться или его семью буря обойдёт и так».

«Значит, нужно помочь кое-кому сделать правильный выбор».

— Вы общаетесь! — не то возмутился, не то ужаснулся Висконти.

— Вам показалось, сегодня был сложный день, — не повёлся я на уловку графа Борромео.

— При чём тут сложный день? — возмутился граф. — Я не слепой и не идиот. В состоянии сопоставить некоторые разрозненные факты. Сперва из сокровищницы дель Ува пропали родовые артефакты, а теперь вы телепатически общаетесь со своей супругой. Я знаю, как работает творение последнего герцога Занзара, донна Белла рассказала.

— Очень интересно, но не про нас. Как выглядел артефакт?

— Браслеты…

Я сперва хотел закатить рукава рубашки, а после попросту стянул её через голову, демонстрируя голый торс и сетку шрамов на теле.

Граф Борромео оценил мою откровенность, так и не отыскав на руках браслетов, а после позволил себе комментарий:

— Судя по обилию шрамов, вы должны быть старше моего сына, как минимум.

— Не думаю, что возраст имеет значение, — пожал я плечами, надевая рубашку, — жизненный опыт либо есть, либо его нет. А уж скорость его зарабатывания у всех разная. Дон Висконти, давайте вернёмся к вопросам уничтожения Занзара. Как в этом были замешаны делла Ровере?

— С чего вы взяли, что они вообще были замешаны? На момент тех событий они были слабым родом, практически не имеющим влияния.

Борромео наполнил свой бокал вином и отпил его несколькими глотками.

— И я о том же. А потом вдруг четыре века заседают в магистрате. Удивительное совпадение!

— У вас неверные сведения, — попытался сбить меня с толку Висконти, — за четыре сотни лет лишь пятеро глав магистрата носили эту фамилию.

— Я вас умоляю. Остальные так или иначе имели с ними кровную связь. Итак, я повторю вопрос, как в прошедшей войне замешаны мантуанские дубы?

— Да никак, говорю же, — продолжал упорствовать Висконти, — мы с дель Ува выбрали их как самый нейтральный род для исполнения обязанностей глав магистрата. Они всех устраивали. Ни с кем не враждовали, никому дорогу не переходили, реальной власти не имели. Отличная ширма.

Интересно, это он сейчас подельников прикрывает или демонстративно не замечает, что Борромео своими руками вырастили себе конкурента?

«Ну просто Романовых во время смуты описал, один в один, — хмыкнула Ольга, а когда я вопросительно вздёрнул бровь, тут же извинилась: — Прости, не по делу комментарий. Но уж больно ситуация похожая».

— А почему вы так рьяно интересуетесь делла Ровере? — наконец-то перешёл к конструктиву Висконти.

— Потому что ему кое-что известно о сегодняшнем теракте. Именно поэтому он и торчит у вас безвылазно, чтобы вовремя использовать свою осведомлённость в интересах рода.

Висконти задумался, чуть постукивая пальцами по столешнице. Взгляд его не предвещал ничего хорошего дону Чезаре. Мне было очень интересно, как поступит с полученной информацией Борромео: поверит ли на слово или проигнорирует?

Но тот поступил по-своему. Набрав на мобилете номер, он чрезвычайно тихим и ласковым голосом обратился к собеседнику:

— Дорогая сестрица, не могла бы ты почтить своим присутствием дона Чезаре делла Ровере?.. Я был бы тебе признателен. Я понимаю… Нам это очень нужно. Да, разрешу. Но ненадолго.

Отключив мобилет, Висконти прищурился и отпил из бокала рубиновое вино, до того сиротливо стоявшее без дела.

— Кто бы мне ещё месяц назад сказал, что я буду проверять союзника по наущению своих номинальных врагов, не поверил бы.

— Люди, не приведённые к клятве крови, склонны менять свои суждения со временем, — пожал я плечами, — Комарины в этом вопросе предпочитают перестраховаться.

«Вот только почему подобного не сделали Занзара. Вот в чём вопрос?»

* * *

Мы поднимались по узкой винтовой лестнице средневековой башни. Эхо наших шагов блуждало среди каменных стен, освещённых тусклым светом макровых светильников, закреплённых в кованных имитациях рукоятей факелов.

Достигнув верхнего этажа, мы оказались в просторных покоях, где царила атмосфера старины и величия. Комната была обставлена массивной дубовой мебелью: резные кресла с высокими спинками, столы, покрытые узорчатыми скатертями, и сундуки, украшенные коваными железными узорами. На стенах висели гобелены с изображением охотничьих сцен и баталий, а также старинные картины в золочёных рамах.

На каждой из них изображался один и тот же человек — последний герцог Занзара. Его пронзительный взгляд, гордый профиль и величественная осанка словно следили за гостями, напоминая о былой славе и незавидной судьбе правителя.

Осматривая комнату, я даже не сразу заметил в углу у камина блондинку с косой ниже пояса, застывшую у мольберта, перед тем как сделать очередной мазок кистью.

Она обернулась на скрип отворяющейся двери, и я смог разглядеть её лицо. Действительно, донна Белла, одна из жён последнего герцога, показанная мне палаццо дель те, не постарела ни на день за последние четыре сотни лет. И если в случае с Вулкановой это было объяснимо, то в случае с герцогиней было чем-то из ряда вон выходящим. Я не чувствовал в ней силы, позволившей бы сохранять молодость так долго. Зато безумный блеск её глаз подсказал, обладателем чего стала донна Белла.

— Джорджио! — воскликнула она, стоило её взгляду наткнуться на меня. — Мой милый Джорджио! Я не хотела! Прости меня! Я умоляю! Прости меня и отпусти! У меня нет сил жить без тебя! Я не могу терпеть это!

Что подразумевалось под этим, я не понял, зато немало удивился проворности донны Беллы. Та, словно кошка, прыгнула мне под ноги и принялась тереться о мои колени.

Ошарашен такой реакцией был не только я, но и Висконти.

— Донна Белла, это не Джорджио! Это…

— Я знаю кто это! — зашипела та не хуже разъярённой кошки на главу рода. — Он такой же, как и я! Он сможет мне помочь в отличие от вас! Вон отсюда, Висконти! Иначе я за себя не ручаюсь!

Глава рода Борромео в растерянности переводил взгляд с валяющейся на полу донны на меня и обратно, не решаясь принять какое-либо решение.

— Идите, дон Висконти, нам есть что обсудить с донной Беллой.

Тот в нерешительности топтался на месте.

— Обещаю, что не причиню вреда вашей родственнице, — вспомнил я предупреждение Ольги.

Граф Борромео тяжело вздохнул и сообщил:

— Жду вас внизу.

Стоило двери за ним закрыться, как я поставил вокруг нас с герцогиней радужный щит. Вот уж универсальная вещица, защищала не только от атак, но и от прослушки.

Донна Белла тут же преобразилась. Встав на ноги с моей помощью, она смахнула пыль с пышных юбок и с достоинством кивнула мне головой, указывая на пару кресел у затопленного камина.

Сумасшедшую она уж никак не напоминала.

— Простите мне сей маленький спектакль, дон Занзара, но иначе мой праправнук не оставил бы нас наедине.

— Вам не за что извиняться, донна, — склонил я голову в уважительном поклоне. — Не знаю, кем я прихожусь вам по степени родства, но меня есть к вам вопросы по поводу войны на уничтожение Занзара.

Мы уселись в кресла, и герцогиня начала свой рассказ, всё больше напоминающий исповедь.

— Я ждала вас долго, юный герцог. Ждала тогда, когда сменялись главы родов Борромео и дель Ува, когда зарастал кустами и деревьями парк палаццо дель Те, когда земли и мануфактуры рода растащили по чужим рукам. Ждала, ведь знала, что рано или поздно род воспрянет. Так бывало не единожды. Мой любимый Джорджио обожал рассказывать историю своей линии крови. А я любила слушать эти величественные легенды предательств и мести, даже не догадываясь, что однажды сама стану причиной очередного упадка рода Занзара.

Я вопросительно вскинул бровь, не решаясь перебивать герцогиню. Мои комарихи безостановочно носили капли крови донны Беллы, дабы я смог сверять её слова с действительностью.

— Да-да! Не удивляйтесь! Именно я и стала причиной смерти моего дорого Джорджио и всего рода. Но не стоит забегать вперёд, иначе вы ничего не поймёте. Я была юна, прелестна и по уши влюблена в герцога Занзара, когда он просил моей руки. Джорджо был мечтой всех девиц Пьемонта от тринадцати и старше. Богат, хорош собой, обходителен, прекрасный любовник, — заметив мой взгляд, она усмехнулась, — не стоит удивляться. Он кровью поклялся взять меня в жёны, прежде чем прикоснулся ко мне. Могла ли я устоять после такой клятвы?

— Хороший ход, — не смог не согласиться я. — Но если так поступать с каждой девушкой, то можно заполучить гарем.

— А что вас удивляет? Многие знатные девицы знали, на что шли. В наших реалиях Занзара был далеко не худшим вариантом. Каждой из жён он дарил особняки, давал более чем щедрое содержание и даже не заставлял плодить детей, как свиноматка.

— А как же наследники? Сильная кровь… И тому подобное…

— О, это интересный вопрос, — грустно улыбнулась донна Белла. — Джорджио был проклят и не мог иметь детей.

Вот так сюрприз… А откуда тогда взялись Комарины?

— Не удивляйтесь, — правильно истолковала моё удивление герцогиня. — Он не любил распространяться об этом. Но это было чём-то вроде родового клейма, я не знаю, как объяснить. Тот, кто занимался исследованиями и исповедовал миссию семьи, становился тупиковой ветвью.

— Но почему тогда он стал герцогом? — этого я не мог понять.

— Он был сильнейшим в роду магом крови. Этого ли недостаточно? — пожала она плечами. — Предполагаю, что вы — потомок его младшего брата Николаса. Тот, правда, сгорел в пожаре вместе со всей семьёй незадолго до войны, но видимо, это была лишь уловка, чтобы обезопасить их. Как вас зовут?

— Микаэль.

— А вашего деда как звали?

— Так же.

— И что, совсем не было Николасов в роду? — пришёл черёд удивляться герцогине.

— Младшие братья отца и деда имели такое имя, — вспомнил я про Николя Бенуа и одного из собственных дядей.

— Тогда традиция сохранилась, как вижу, — улыбнулась донна Белла. — Но вернёмся к нашему прошлому. Герцог был столь убедителен в своих проявлениях чувств, что смог убедить меня пройти через ещё один обряд. Он говорил, что с момента проведения обряда мы станем одним целым, будем иметь одну душу на двоих, называл это состояние высшим единением.

Герцогиня умолкла, любуясь языками пламени в камине. Взгляд её сделался мечтательным и восторженным, будто она вновь перенеслась в собственную молодость.

— Обманул? — позволил я себе ремарку.

— В том-то и дело, что нет, — тяжело вздохнула женщина и перевела взгляд на меня. Взгляд очень знакомый, с затаённой болью и чувством вины. — Вначале так и было. Это были непередаваемые эмоции. Занятия любовью превратились в некое таинство. Всё ощущалось резче, ярче, мы тонули в удовольствии. Я чувствовала себя избранной. Счастье распирало меня до такой степени, что я готова была пойти ради Джорджио в огонь и в воду. А затем однажды ночью я ощутила отголоски всех этих эмоций, но уже с другой женщиной.

— Мне казалось, что понятие супружеской верности в реалиях этого мира стало несколько размытым, чтобы столь остро реагировать.

— Вам не показалось, — грустно улыбнулась донна Белла. — Я ведь тоже сперва не придала этому значения. Мужчина имел право на свои мелкие шалости. Но затем я почувствовала отголоски чувств другой женщины. А со временем ещё одной. Представьте, каково это ощущать все оттенки любви и страсти на себе, но знать, что любимый сейчас с другой?

— Я бы не хотел ощутить ничего подобного, — честно признался я.

— Я тонула в ревности, пыталась объяснить мужу свои ощущения, умоляла его оградить как-то от этого, но он лишь отмахивался, говоря, что так нужно. Что как только я прочувствую чужие чувства словно свои, тогда и лишь тогда он достигнет нужного результата.

— А остальные?

— Остальные были не в лучшей ситуации, чем я, — пожала она плечами. — Пытка была одна на всех.

— И тогда вы попытались что-то сделать…

Герцогиня отвернулась к камину и сжала губы. Из уголка её глаза покатилась предательская одинокая слеза.

— Сделала… Пожаловалась брату. Попросила по-мужски повлиять на Джорджио, чтобы…

Она не смогла закончить, помешал ком в горле. Несколько минут молчания, пока герцогиня справлялась с собственными эмоциями, тишину нарушал лишь треск поленьев в камине.

— Я же не знала, что он сговорится с дель Ува и Соларо и уничтожит Джорджио.

— Соларо? — эту фамилию я слышал впервые.

Уж не думал, что дед мог пропустить ещё одних виновников падения рода.

— Древний род, уже в наше время они практически выродились, — принялась объяснять герцогиня. — Но Джорджио как-то смог отыскать Сильвию с родовой силой Соларо и взять в жёны.

— Какая сила у неё была? — мне стало безумно интересно. Соларо — это что-то связанное с солнцем.

— Управление энергиями или что-то в этом роде. Сильвия не распространялась об этом, как и Джорджио, но я подсмотрела кое-что в его конструктах. Думаю, ему нужна была часть её души с умениями, чтобы уравновесить конструкт и заставить работать.

— А вы разбираетесь в артефакторике? — вот уж не ожидал от блондинки подобных талантов.

— Увы и ах, дон Микаэле, увы и ах, — покачала головой герцогиня, — я всего лишь прекрасная слушательница, внимающая своему мужчине. Джорджио не раз рассказывал, что верит в миссию основателя рода. Тот верил, что во Вселенной существуют некие основополагающие силы, как Жизнь и Смерть, Кровь и Энергия, Свет и Тьма и так далее. И если удастся соединить все эти силы в одном существе, то можно получить Творца. Творец…

«Миш, прости, что беспокою, но ты мне срочно нужен!» — услышал я тревожный голос Тэймэй, и буквально следом она показала мне сюрреалистическую картину.

В рассветных лучах солнца у ворот палаццо дель Те стояли конные отряды со штандартами самых различных родов. Но из ряда вон выходящим было не это. Ужаснуло Тэймэй зрелище трёх отрубленных голов, красовавшихся на пиках впереди все процессии.

Отправить