Глава 5

— Это застрять не мой петля. Твой. Прости, я искать выход, но не найти.

На глаза Атараши навернулись слёзы, но мальчик держался, чтобы не расплакаться.

Я подошёл к нему и присел, оказавшись на одном с ним уровне. Накрыв своей ладонью детские ладошки, чтобы он чувствовал моё присутствие, я тихо ответил:

— Любую петлю можно разрубить.

— Цена… — одно слово, но переоценить его значение было сложно. Мы оба понимали, что цена предстоящего противостояния может оказаться слишком высокой как для нас, так и для мира в целом. — Я любить этот мир.

— Я тоже, — не покривил я душой.

— Я верить. Но я быть искать, — Атараши утёр слёзы ладошкой и подобрался, будто преисполнился великой миссией.

— Главное — береги себя. Мы будем скучать. Все, — я крепко обнял ребёнка, а он доверчиво спрятал лицо у меня на груди.

Если бы не это я бы ни за что не услышал его шёпот:

— Обещать. Я позвать, ты прийти. Обещать.

— Обещаю, — так же тихо шепнул я ему в макушку и отстранился.

* * *

Пётр Алексеевич отключил мобилет, выслушав доклад главы службы безопасности Измайловского Кремля. Когда сын спешно с утра извинился за отсутствие на одном из мероприятий своей повестки дня, прикрывшись государственными интересами, император решил, что тот банально решил выспаться. Безопасники докладывали, что последнее время Андрей проводит все ночи в семейном архиве. Изучал он, правда, не международные договоры и даже не запрещённые к производству механические или алхимические изобретения, изъятые у выявленных двоедушников, а сказки.

Вот уж кем сын никогда не был, так это сказочником. Но сейчас исследователя и учёного вдруг заинтересовал отдел цензуры. Андрей методично его изучал, делал какие-то пометки в своей книжице, но обнаружить и скопировать её содержимое пока не вышло.

И вот новая странность. Поездка к семейному оракулу. Причём отправился туда сын не в одиночестве, а с Комариным, маленьким азиатским мальчиком и кошкой. Опять этот Комарин. С одной стороны, дружба сына с Михаилом императора радовала, все же таких подданных стоило держать ближе к семье, но регулярные проблемы, обрушивающиеся на графа, как из рога изобилия, напрягали.

И вот теперь маленький оракул. Каждое появление избранных, способных видеть будущее, событие всеимперского масштаба, так что сын явно не соврал, когда обозначил государственную важность. Пополнение числа оракулов в стране — это плюс, но национальность и возраст мальчишки могут повлечь за собой проблемы. У них и так с японцами последнее время концы с концами не сходятся. Умыкнуть же оракула будет посерьёзней, чем артефакт за двести миллионов золотом. Артефакт единоразового использования, а оракул — нет.

В дверь постучали, а следом в кабинет вошёл сын.

— Отец, уделите мне пять минут времени? Хотел бы поделиться информацией.

* * *

Принц вернул меня к особняку, отправляясь в Кремль докладывать отцу о пополнении штата оракулов.

— Вы губу-то особо не раскатывайте, — попробовал я усмирить энтузиазм Андрея.

— Да никто его не тронет, пока сам не решит помочь, — хмыкнул принц, — сразу видно, что ты ничего не знаешь про оракулов. Эти личности столь же редки, сколь и своенравны. Надавить на него или заставить что-либо сделать не получится. Их всячески ублажают, а то ведь можно и не узнать про грядущее покушение. Тот, кого мы посетили, не просто так живёт в Кремле. Его берегут как зеницу ока, точность его предсказаний доходит до девяноста процентов, остальные десять, больше, чем уверен, потом расшифруют и тоже совпадут. И такое он начал выдавать лишь после того, как стал всем доволен. А ведь до этого его юродивым считали. Побирался по торговым рядам, скоморошничал. Битым бывал не раз. Представляешь, пять раз из пруда Серебряно-Виноградного вылавливали. Топиться туда ходил.

Я чуть было не ляпнул, что даже догадываюсь почему. Душа сюда явно попала через утопление в другом мире и не сразу освоилась, взяв под контроль тело. А может, и вернуться в свой мир пытался таким образом.

— Не смотри так на меня, — хмыкнул принц. — На двоедушничество его проверили, тоже подумали о том же. Душа одна была, а разум… разум — дело наживное. Прошлый тоже не был образцом адекватности. Магических сил как не было, так и не прибавилось. Вот и решили, что раз уж дар проявился исключительно полезный и формально ни по одному признаку на двоедушника не тянет, то и приставить к делу. Так что Атараши твоего никто не тронет. И силой тоже держать не станут. Чревато, знаешь ли. Ходили слухи, что в последний раз, когда попытались пленить оракула и шантажом заставить служить роду, род как-то быстро весь и вышел. Под корень.

Интересная информация. Выходит, мы с Атараши сразу приняли единственный верный вариант взаимоотношений, предлагая тому выбор, вот он к нам и привязался.

— Это всё хорошо, — согласился я с принцем, — но я тоже был одиноким потерянным ребёнком и прекрасно осознаю, как легко им можно манипулировать, поэтому, уж извини, все твои заверения делю на два, а то и на три.

— Ты? Одиноким? — переспросил Андрей, а после тут же извинился: — Прости. Всё время упускаю из виду твою предысторию. Десять лет ходить по минному полю, теряя всех родных… Я прослежу, чтобы мальчик ни в чём не нуждался.

— Спасибо!

* * *

Я как раз успел вернуться в Хмарёво, когда Тайпана сообщила, что они завершили разговор с отцом. Выглядел при этом Алый Змей куда более задумчивым, чем был до этого, да и смотрел на меня уже не как на врага земного пантеона, а как на… зятя потенциального для дочери, что ли… Более близкого сравнения отыскать сразу и не смог бы. На лицо была толика заинтересованности, оценка долгосрочных перспектив и уважение как к равному.

— Если не возражаете, дамы вперёд, — улыбнулся я и открыл портал Тайпне на изнанку к Киране. Два дня отведённые на подготовку к приезду Великого Князя практически подошли к концу, и явления засранца эргам ожидали в самом скором времени. Портал захлопнулся за спиной аспиды, не дав одному любопытному богу рассмотреть что-либо, кроме портальной площадки, мощённой камнем, и складов по обе стороны от дороги.

— Вам куда открыть?

— А сразу в Междумирье открыть сможете? — полюбопытствовал Тайпан.

— Могу, но привлеку излишнее внимание. Чего старательно стараюсь избегать.

— Плохо у вас получается, — покачал головой змей, снова став человеком. Узкий разрез глаз, поблёскивающая лысина и смуглый цвет кожи чем-то напомнили мне деда. Может, и правда аспиды успели отметиться где-то в местной божественной родословной?

— Уж как умею. На рожон не лезу, но и спуску не даю.

— Неизвестность всегда страшит, — справедливо заметил Тайпан. — Вам бы предстать перед местными честь по чести и объяснить своё появление, а то недоразумения могут продолжиться. У нас, знаете ли, были не очень приятные прецеденты. Потому и реакция такая.

— Скажите, а сами бы рискнули выйти в одиночку против всех? Если вас сразу во враги записали?

— Ну, по словам дочери, вы уже проделывали подобный фокус, — пытливо взирал на меня змей, оценивая реакцию на сказанное.

— Я стараюсь учиться на собственном опыте, — хмыкнул я. — Но, в целом, вашу позицию понимаю. Это как ожидание казни страшнее самой казни.

— Именно. Покажите, что вы не вселенское зло, а всего лишь хотите мира и покоя. Возможно, удастся подавить зарождение бури в зародыше. А я постараюсь подготовить для этого почву.

— Договорились, — я чуть было не сменил ипостась, чтобы подать ему руку, но вовремя воздержался.

— И ещё одно… — Тайпан замешкался, не решаясь сразу произносить нечто для него сугубо личное, — я видел рабский ошейник на дочери… За что вы её так? Она же слаба… и она — женщина, в конце концов. А женщины склонны к глупостям. Все мы так или иначе стремимся к силе…

— Вы её не спросили, — я не спрашивал, а утверждал, судя по обтекаемым фразам Тайпана.

— Для неё это болезненные воспоминания, и они ещё свежи. Я спрашиваю вас.

— Хорошо, — не стал я наводить туман, — вы в курсе, что она относится к некой уникальной разумной расе, более высокого техно-магического уровня, чем в вашем мире. И у неё была возможность спасти тысячу с четвертью детей этой расы, при этом заодно повысив собственный уровень владения магоэнергией до запредельного по вашим меркам. Выбор не стоял или, или.

— Да, она говорила, что попыталась поглотить объём адамантия больший, чем смогла «переварить», образно говоря. Вы её спасли.

— Да, но она не говорила, что решила не спасать каких-то там детей и не делиться с ними силой. Эгоизм и жажда силы перевесили. Спаси она сперва детей, а после проверни всё тот же манёвр, я бы ей и слова не сказал. Риск — благородное дело. Но ценой детей… Среди них четверть сотни были моими… Сотня — её братья и сёстры. Я спас вашу дочь, а ошейник — лишь напоминание, что некоторые ценности во вселенной должны быть незыблемыми. И это не сила, если вы меня понимаете. А вы должны с учётом вашего воспитания отпрысков.

— Благодарю, — склонил голову Тайпан. — Мне некоторые вещи стали видеться в несколько ином свете. Я сообщу вам, когда получится подготовить момент для встречи.

* * *

Нинг нежилась на солнышке, методично касаясь лапкой выданного дедом алмаза. Тот, огранённый по стандартной пятидесятисемигранной форме, отбрасывал солнечные блики далеко за пределами горного выступа, где отдыхала юная внучка Красного Дракона. Редчайший голубой цвет перекликался с цветом неба, невольно притягивая взгляд.

Рядом из солнечных лучей соткалась изящная кошечка, с вожделением облизываясь на драгоценный камень.

— Неужто легла под своего человечишку, и он отплатил тебе так скудно? — постаралась как можно сильнее задеть юную богиню дочь Солнечной Нэко.

— Отстала от жизни, подруга, — хмыкнула Нинг, сдерживая свой огненный нрав, — человечишка уже стал богом и заткнул за пояс самого Кречета, так что лечь под такого… тебе чести не представится. Да и Андрей намного щедрее наших стариков, уж поверь.

— Тогда откуда такая прелесть? — уловила главное в ответе Нинг кошечка. Она ласково касалась граней бриллианта, любуясь переливами света.

— Дед подарил, когда подтвердил достижение порога силы. Теперь начнёт готовить меня к правлению.

— Да как же так… — растерялась юная богиня. — Мы же на уровне были, я же дочь, а ты всего лишь внучка… — она осеклась, не решаясь продолжить фразу.

— Говорю же, Андрей щедр, делится силой и со мной. Я сделала верную ставку и не прогадала. Говорила же, что старики никогда добровольно не поделятся с нами ни силой, ни влиянием. Вот и результат. Ты всё ещё в младших по уровню, а я — нет. Припёрла деда к стенке, теперь не отвертится.

Юная полукошка завистливо сверкала глазами, поглядывая на более удачливую соперницу. То, что они принадлежали к семьям, покровительствующим правящим семьям соседних стран, делало их примерно равными в статусе, что и породило в своё время негласное соперничество.

— Ладно, некогда мне с тобой прохлаждаться, пойду к деду тренироваться, а ты… — Нинг смерила уничижительным взглядом полукошку, вынимая из её загребущих лап бриллиант, — ты не хворай, подруга! Счастливо оставаться в младших духах всю оставшуюся жизнь!

И убрав бриллиант размером с футбольный мяч в собственный пространственный карман, драконица полыхнула пламенем, опалив шерсть на хвосте полукошки, и исчезла.

Несколькими мгновениями позже Нинг предстала перед дедом. Который всё ещё зализывал раны после столкновения с адамантиевым драконом. Такого соперника Красный Дракон, как и вся фракция драконидов, встретил впервые.

— Как прошло?

— Отлично, она вся чуть ли пылала от зависти и ненависти, — отчиталась Нинг, вынимая из пространственного кармана бриллиант и возвращая деду.

— Не стоит, — отмахнулся тот, — оставь себе. Ты действительно заслужила и приобретением силы, и преданностью семье.

У огненной драконицы глаза на лоб полезли. Чтобы дракон да добровольно расстался с каким-либо из своих сокровищ? Быть того не может.

— Что дальше?

— Сядем на берегу Реки Времени и дождёмся, пока мимо нас не проплывёт труп нашего врага, — безмятежно ответил старый дракон в духе философского трактата, недавно начатого им.

— Дед, ты опять за свои премудрости? — нахмурилась Нинг, привыкшая действовать, а не ждать. — Неужели мы позволим ей уйти безнаказанной после того, что она сделала?

— Не просто позволим, но ещё и дождёмся, что кое-кто выполнит всю грязную работу своими лапками. Отдыхай пока или иди к своему смер… — дракон закашлялся, осознав ошибку, — к своему другу. Я позову, когда нужно будет сделать следующий шаг.

— Дед… — Нинг уже готова была отправиться к Андрею, но вдруг передумала и решила задать вопрос: — Ты правда убил бы беременную смертную?

— А что тебя смущает? — ответил вопросом на вопрос дракон. — Видишь ли, дорогая, в нашем мире смерть одного человека могут раздуть до трагедии, тогда как если оставить ему жизнь, он может спровоцировать смерти миллионов. И это уже будет статистикой.

— Но мы же оказались неправы… — полыхнула огнём Нинг.

— И это тоже не факт. Я не особо верю словам Эсфеса, но мы живы и даже остались при определённом уровне силы, а значит, моя тактика оказалась верной.

— Но ты пообещал… — напомнила драконица деду данное обещание.

— Запомни, — назидательно поднял палец Красный дракон, — между своей смертью и чужой всегда выбирай чужую.

— Но Комаро же встал на защиту жены своего главы рода. Мы же развязали войну.

— Он юн и неопытен и, скорее всего, никогда не достигнет наших вершин из-за своих импульсивных поступков, — усмехнулся дракон, выпуская дым из ноздрей. — Настоящий бог дал бы ей умереть и подсунул в жёны более удобную кандидатуру, чтобы не делить наследников между своим родом и родом Эсфес.

— Он защищал свою кровь, неужели ты бы не взялся защищать меня? — Нинг натурально дымила, сдерживая эмоции.

— Конечно, защитил бы, внучка! — нахмурился дракон. — Ты — моя кровь! Ты — моя сила и будущее нашей стихии. Но ты — плоть от моей плоти, а там, насколько я понял, лишь капля крови. Этим легко можно пренебречь.

Нинг в ужасе слушала деда, сдерживая темперамент, и в сотый раз думала:

«Как же мне повезло с Андреем. Наш пантеон всё больше напоминает мне гадюшник».

Те же Комаро, Андрей и Эсфес, всегда защищающие своих во что бы то ни стало, были ей сейчас ближе родного деда. Осознавать это было страшно.

* * *

Тэймэй вместе с Борзым следили за прибытием поезда на железнодорожный вокзал Сухума. Спрятанные под невидимостью, они притаились за одной из массивных гранитных колонн, украшающих вокзал Сухума. Великого Князя Ивана Григорьевича встречали с помпой и оркестром, расстелив красную дорожку от перрона до входа в железнодорожный вокзал.

— Наш человек под личиной проводника подсел в поезд день назад и тщательно следит за безопасностью агента мадам Жу-Жу, — инструктировал Борзый госпожу. — Как только поезд остановится, мы смешаемся с толпой и проникнем в вагон, где вы подмените агента на иллюзию для поддержания легенды устранения.

— Почему мне не позволили самой отыграть роль? — в который раз возмутилась Тэймэй. — Уж поверьте, я справилась бы не хуже, и девушка была бы вне опасности.

Командир кровников посмотрел на госпожу взглядом, в котором читалось: «Вы с ума сошли? Использовать в роли куртизанки-смертницы беременную госпожу? Я ещё жить хочу!»

— Госпожа, из соображений безопасности вы не можете участвовать в оперативной работе, исключительно в группе поддержки. И то мне за это голову открутят, — в который раз смиренно повторял командир. Сам-то он успел спросить разрешения графа, прежде чем сдаваться на милость госпоже, но ей об этом было знать не обязательно. Как и о том, что её защиту сейчас обеспечивало гораздо большее количество кровников, чем первоначально предполагалось к участию в операции.

И чего не мог знать даже Борзый, так это того, что графа убедил дать разрешение никто иной, как Виноград одной фразой:

«Дай девочке выпустить пар и почувствовать себя в гуще событий, а не то женский ум сам придумает выход для дурных деяний. И тебе это не понравится. Я присмотрю».

Стоило тепловозу окончательно остановиться, и грянул оркестр в приветственном марше. Великого Князя встречал никто иной как Туров Василий Львович, командующий Кавказского военного округа. На представителя императорского дома он смотрел со сдерживаемым скепсисом и вместо положенного приветствия огорошил Ивана Григорьевича:

— Ну хоть девку не прислали, глядишь, не пойдут ко дну, как прошлые.

Пока мужчины обменивались положенными по протоколу репликами, Тэймэй с Борзым едва успели подменить куртизанку, как в вагон вошла пара мужчин в чёрных пальто и шляпах с широкими полями. Один из них остался дежурить на входе, а другим оказался личный порученец Великого Князя. Расплатившись с раскрасневшейся девицей пухлой пачкой ассигнаций, слуга дождался, пока куртизанка отвернётся и вогнал ей в шею шприц с неизвестной алхимией. Тэймэй с Борзым обменялись настороженными взглядами. Иллюзионистка не понимала, что ей стоит отыграть: смерть или глубокий сон, но на помощь ей пришёл сообщник слуги:

— Благородь, коляска на месте. Девку точно порешить надо? Уж больно сладка, — он даже причмокнул, разглядывая короткие панталончики и корсет на копии куртизанки.

— Вам ничего не нужно, — нахмурился порученец князя и, приложив пальцы к шее куртизанки, принялся считать её пульс. Другой рукой он вынул из кармана пиджака часы на серебряной цепочке. — Через минуту она перестанет быть проблемой.

Тэймэй тут же принялась замедлять сердцебиение копии, пока и вовсе и не остановила его. Слуга тут же кивнул себе, но продержал руку ещё с четверть минуты, чтобы удостовериться в точной смерти.

— Скиньте где-нибудь в безлюдном ущелье, — махнул он рукой на мнимую покойницу и, вынув из пачки десяток ассигнаций, передал сообщнику, — и это вам за труды.

— Не извольте беспокоиться, — мужчина принялся накидывать на тело девушки плотную чёрную накидку, закрывающую её всю полностью.

— Подозрительно, — вынес свой вердикт слуга Великого Князя, но его сообщник тут же вынул из тюка бурку и высокую меховую шапку. Оценив общий вид «семейной пары», слуга остался доволен и вышел из вагона.

Ещё через пять минут вагон покинула семейная пара с сомлевшей от тепла женщиной. Местные городовые покосились на плотную накидку и хлопочущего рядом мужа и дружно перевели взгляды в другие стороны.

— Поразительное единодушие! — тихо возмутилась Тэймэй Борзому, видя, как мёртвую копию куртизанки усаживают в двуколку, и никому до этого нет дела.

— Особенности региона. Проявишь излишнее рвение и получишь кровную вражду, — коротко объяснил командир. — Жить хочется всем.

Они пробирались на выход из вокзала тройкой, прикрывая невидимостью ещё и агента мадам Жу-Жу, и чуть не столкнулись нос к носу с порученцем Великого Князя, который тихо беседовал по мобилету в укромной нише вокзала. Как ни старалась Тэймэй, но расслышать ничего ей не удалось в шуме и гвалте вокзальной суеты.

Борзый же приложил палец к губам и, закрыв глаза, натурально повернул ушные раковины в сторону говорившего. Разговор продлился не больше минуты, но в результате кровник оказался чрезвычайно доволен в отличие от слуги. У того на лбу залегли глубокие морщины.

Командир дал знак двигаться дальше, что они все и проделали.

Уже за пределами вокзала, усаживаясь в автомобиль, Борзый поделился услышанной информацией:

— Кажется, мы совершенно случайно обнаружили его слабое место.

* * *

Я вернулся в Хмарёво к ожидающем меня Ольге.

— Как прошло? — эмпатка сидела на пушистом ковре, сложив ноги по-турецки, рядом с двумя тактическими рюкзаками и раскладывала пасьянс.

— Если не считать, что нынешний оракул императорской семьи обозвал меня главным блюдом на местной божественной пирушке, а Атараши сообщил, что петля смерти была не его, а моя персональная, то нормально.

— М-да… позитивненько, — отреагировала Ольга не то на расклад, не то на мои откровения.

— Не то слово. Пошли уже в твою жопу мира…

— Глаз! — возмутилась Ольга с усмешкой.

— … а то опять что-то случится и поход перенесётся, — закончил я свою мысль.

— Неделя, помнишь? — напомнила мне минимальный срок экспедиции эмпатка.

— Нет у меня недели, — буркнул я. — Показывай, как этот глаз в жопе мира выглядел. Я попробую перенести нас сразу туда по твоим воспоминаниям. Аспиды же как-то пробрались в твоё прошлое, может, и у меня выйдет через него координаты определить и построить портал.

— Переоденься, пока смотришь кино, а то заживо в пустыне изжаришься. Да и платок повяжи. Ничего лучше ещё от песка не придумали, — посоветовала эмпатка.

Заметив, что я даже не пошевелился в нужном направлении, Ольга вздёрнула вопросительно брови.

— Думаю, там в змеиной ипостаси будет комфортней.

Эмпатка заторможенно кивнула, уточнив на всякий случай:

— То есть по трициклу отбой?

— Пойдём налегке. Я побуду твоим транспортом на период экспедиции.

— А если с тобой что-то приключится? — не унималась эта перестраховщица. — Я тебя на своём горбу далеко не утащу.

— Да что со мной может случиться посреди пустыни?

— Ой, не говори гоп, сглазишь ведь! — возмутилась эмпатка, взволнованно выдав некую тарабарщину. — Да и ты — известный мастер находить на жопу приключения. Давай хоть трицикл возьмём, а?

— Он нас только задержит. Может, нам вообще проще будет лететь, куда тогда трицикл девать?

— Закопаем и отметим место на карте, — не унималась Ольга, — нужна страховка.

— Всё, сдаюсь. Берём. Уговорила.

Мы отправились во внутренний двор, где кровники уже приготовили трицикл вместе с обязательным набором алхимии на все случаи жизни, маяком для отслеживания и запасом продовольствия на неделю.

Погрузив сверху рюкзаки, я принялся просматривать «киношку», сформированную из воспоминаний Ольги. На удивление, картинка получилась яркая и чёткая. Видимо, первое впечатление от увиденного, было самым сильным. Вместе с изображением мне передались её эмоции. Искренний восторг пузырился в крови, словно шампанское.

У Ольги просто перехватило дыхание. Она чувствовала себя так, будто оказалась на другой планете с бескрайней пустыней, белыми песчаными дюнами, контрастирующими с ярко-синим небом. Но самое удивительное — это само Око. Огромный кратер, который выглядел как глаз гигантского великана, провалившегося под землю и подсматривающего за людьми, мне почему-то напомнил место жительства адамантия у аспидов.

«Действительно, похоже, — отозвался задумчиво божественный металл, — но тогда бы фон был совершенно другой в мире».

«Он раньше и был другой, — подтвердил я сомнения металла. — Ольга подсмотрела жизнь предыдущей цивилизации, которая потом покинула мир из-за катаклизмов».

«На месте разберёмся».

Я чётко представил, как портал открывается посреди кратера, но, видимо, защита Ока всё ещё работала, оберегая сокровища древних от особо наглых гостей. Зеркало портала открылось не рядом с нами, а под трициклом, и мы с матом провалились в кромешную тьму.

Отправить