Глава 24

«Адамантий, нам правда выход перекрыли?» — на всякий случай уточнил у божественного симбионта. Надо что ли имя его узнать, а то всё адамантий да адамантий.

«Ага, щ-щ-щаз-з-з! — злорадно отреагировал тот. — Размечтались!»

Ну, это полностью меняло дело и диспозицию сил. Теперь-то в гости можно было и сходить. Как же отказать, если дамы просють!

— Умеют некоторые в гости приглашать, — улыбнулся я. — А предмет дамской блажи обнародован?

— Нет, — покачал головой Мангустов. — Мне вообще такая категоричность не нравится. У местных с ней договорённость, что она не может влиять на этот мир никоим образом, а тут такое.

— Так я и не являюсь частью этого мира, как и ты, собственно. Может, на нас такие правила не распространяются? — пожал я плечами.

— Погоди, сообщу о прецеденте местному знакомому. Именно он правило и выторговал для этого мира.

Мангустов что-то щёлкал в артефакте, а после появилось изображение парня, не сильно старше нас в вариации полевой военной формы. За его спиной что-то взрывалось, визжало, шипело, и сыпался отборный задорный мат. Вот это я понимаю, по-нашему!

— Привет! — коротко поздоровался князь или уже бог и сразу перешёл к сути: — Система закрыла выход из мира моему гостю и требует к себе на разговор. Это правомочно с учётом ваших договорённостей?

Собеседник обдумывал с минуту информацию.

— Вреда миру и его жителям она не наносит, в наш уклад не вмешивается. Твой друг не из этого мира, но и ему вред не нанесён. Прости, но пока нарушений нет.

— Мы примерно так и думали, — со вздохом разочарования ответил Мангустов. — Просто в известность поставил.

— Сообщи потом, чем закончилось, если вдруг она переступит границы дозволенного, попробуем поторговаться.

— После драки кулаками не машут, — вырвалось у меня.

— Ну не скажите, господа, Система — дама азартная, поторговаться любит. Можно и откатить кое-что назад, если стимул предложить существенный!

— Спасибо, — уже более громко поблагодарил я. Всё же любая информация о противнике — на вес золота. А уж азартность…

Мангустов отключил артефакт и с сомнением посмотрел на меня.

— Не нравится мне всё это. Я же с тобой не пойду, она тебя в одиночку к себе потянет, а вдруг что…

— Не переживай, не первый раз умирать буду, и даже не второй, — улыбнулся я и громко произнёс в небо: — Барышня, согласен я на беседу. Куда прибыть прикажете?

И пространство вокруг поплыло.

Я оказался на ступенях огромной пирамиды. Она каменными ступенями поднималась над изумрудными кронами леса. Вершина её блестела алым навершием. Подобный накопитель стоял когда-то на Обители крови до того, как я заменил его свои ковчегом.

Босые ступни припекало жаром от нагретых солнцем ступеней. Я присмотрелся и заметил с одной стороны помпезную лестницу с человеческой процессией. Вереница людей, разряженных в перья, золото и камни, вела к площадке на вершине пирамиды. А там уже пели ритуальные песнопения, поили чем-то несчастных, и те с выражением экстаза на лице покорно шли на жертвоприношение. В том, что это оно самое, сомнений не возникало. На той грани пирамиды, где я сидел в одиночестве, было тихо и жарко. А у самого основания белели оголённые черепа прошлых жертв.

Сладковатый запах свежей крови смешивался с резкими нотками мускуса и благовоний. Наверное, предполагалось, что я должен был потерять голову от обилия крови, но у меня это зрелище вызывало лишь отвращение и признание в собственной слабости.

С вершины пирамиды в мою сторону отделилась одна фигура. Смуглая кожа, натёртая маслом, блестела на солнце, на лице мерцала электрумом маска с драгоценными камнями, а всё остальное тело было наго, не считая украшений. Юбка из жемчужин, едва прикрывающая женские междуножные прелести, золотые браслеты на запястьях, щиколотках и предплечьях, широченное колье на шее, спускающееся вниз звеньями десятка цепочек, золотые проколы с камнями в сосках и в пупке.

Шла парламентёрша ко мне, покачивая бёдрами и тихо позвякивая всеми цепочками, браслетами и камнями, словно лошадиной сбруей. Зрелище было, признаться, весьма и весьма завораживающее. Кто другой, может, и закапал бы слюной, но у меня после гаремов пустынников и фантазий Тэймэй шествие вызывало скорее интерес в части проработки деталей. В том, что это иллюзия, почему-то не возникало ни единого сомнения. Искусная, возможно, овеществлённая, но иллюзия.

Девица приблизилась, спустилась ниже на несколько ступеней и встала на колени, собирая волосы в хвост. Как кошка она потянулась ко мне сидящему с вполне явными намерениями. Маска на лице претерпела изменения, открывая нижнюю часть лица. Девица призывно облизнулась и… обиженно надула губки. Ведь я попросту сменил ипостась на змеиную.

Понятно, что меня хотели развести как простачка. Смешав воедино кровь, похоть, наслаждение и сбитый контроль, одурманить и получить желаемое — раз плюнуть. Пусть теперь у змея попробуют нужные причиндалы отыскать. Но девица не подвела. Тут же сменив ипостась на змеиную, она принялась всем телом обвивать меня и тереться своими чешуйками о мои. Мне же это невольно напомнило захват анаконды перед удушением. Да ну нахрен.

Я снова сменил ипостась на драконью и отлетел от навязчивой девицы.

— Тьху, на тебя! Ничем не угодишь! — выругалась змея, вновь став соблазнительной девицей и усевшись на ступенях. — Ты что такое?

— А мне говорили, ты всегда знаешь, с кем имеешь дело.

— Знать-то знаю, — отмахнулась девица и принялась когтем разрезать на дольки взявшийся из ниоткуда сочный персик. При этом сок брызгал жёлтыми каплями и стекал по её шее и груди. — Но интересно, кем ты себя позиционируешь?

— В меру упитанный, в меру воспитанный, до невозможности практичный засранец, который местами ведёт себя как псих-одиночка, но предпочитает не доводить до обострения конфликта, а договариваться к всеобщей выгоде.

Я даже сделал полушутовской поклон в драконьей ипостаси и попытался щёлкнуть когтями вместо несуществующих каблуков на сапогах.

— Похоже, всё так и есть, — прикусив нижнюю губу, девица окидывала меня заинтересованным взглядом.

— Может, хватит иллюзий? Пообщаемся как деловые люди? — предложил я.

— Да какая же это иллюзия⁈ — возмутилась девица. — Я гостей уважаю, и специально тебя в прошлое местного мира переместила. Здесь такие жертвоприношения по твоей части проводили, закачаешься.

— Да я уж заметил. Всех, как телков на верёвочке, ведут на убой. А те, разве что радостно ножи себе в сердце не вгоняют. И? Если я должен был впечатлиться, то не вышло. Я не приверженец подобного.

— А чего ты приверженец? — тут же заинтересованно ухватилась собеседница за последнее слово, теребя камешек в проколотом соске.

Рядом по ступеням заструился поток крови. Кажется, жрецы решили обагрить всю пирамиду кровью.

— Давай зайдём с обратной стороны. Что тебе нужно? Зачем я тебе понадобился.

— Мне нужен адамантий, — коротко обозначила свою цель девица.

— Он всем нужен, я здесь при чём?

— Вот, хотела же по-хорошему, — делано сокрушалась интриганка. — Но у вас, мужиков, никакой куртуазности. Отдай мне свой, и я отпущу тебя из этого мира, — припечатала она, преобразовавшись в дракона, но как будто эфемерного. Ей словно не хватало силы, чтобы материализоваться в полной мере.

— Три раза ха! — я тут же открыл небольшое зеркало портала домой и стянул с кухни Марты пирожное. Портал схлопнулся, а я закинул сладость в пасть и зажмурился от удовольствия. — Ещё аргументы будут?

Дракон налился алым, выдавая настроение местной владычицы, или кем там она была.

— Ну что ж, стоило попробовать! — пожала девица плечами, снова меняя ипостась на человеческую. — У меня остатки твоих драгоценных статуэток, меняю на адамантий.

«Не соглашайся! Души для вашей кладки я любые со временем подтяну до нужных параметров, а этой… шиш, а не адамантий для улучшения архитектуры».

— Он не согласен. Категорически. И выдал мне тут, что и статуэтки мне теперь не так и критичны. Ещё аргументы?

— Засранец! — выругалась девица. — Спроси, чего он хочет?

Мне даже вопрос передавать не пришлось, как последовал ответ:

«Пусть даст координаты известных ей скоплений адамантия, а мы ей батарейку. На пять тысяч лет должно хватить».

«А у нас такая есть?» — пришла пора мне удивляться.

«Есть, конечно. Одна у Эсфесов, вторая у Найад в родовых сокровищницах лежат. Они, правда, маломощные и одноразовые. Тебе же над Обителью удалось такую хрень создать, что даже если ты Ковчег перенесёшь на причитающееся ему место, то батарейки Обители на десять, а то и пятнадцать тысяч лет хватит…»

«Да я вроде ничего… помер только чуть-чуть».

«Там не ты один чуть-чуть помер. Там две жертвы добровольные в один контур объединились твоими стараниями, так что даже если ты свою пирамидку заберёшь, будет кому защищать вашу Обитель».

Я почему-то вспомнил огромную птицу, крыльями накрывшую кладку рода Эсфесов. И торчащий из неё ствол из сплетённых лоз адамантия.

Мастер Ру, так, кажется, его Йордан называл. Сложились в одну картину и прочие мелкие детали. Всё тело мастера было проткнуто не то осколками, не то камнем, серебристого цвета. Они же и рванули ко мне.

«Его адамантием убило? Верно?»

«Не совсем, — замешкался с ответом божественный симбионт. — Там всё сложнее вышло. Он обещал сохранить кладку, а выяснилось, что для нормального магического фона не хватает подпитки адамантием. Поэтому, когда началась очередная волна вторжения, Ру в неразберихе ко мне прилетел и упал на иглы металла, нашпиговав себя осколками, словно подушечка для иголок. Ругался при этом страшно, что, мол, ни в жизнь больше с аспидами сделки заключать не будет, а с Эсфесами и на одном поле сра… в общем, дел иметь не хотел. Я тогда понял, для чего ему адамантий, и позволил птице унести в себе шипов, чтоб всё по-честному было. Умер он уже над яйцами, накрывая собой кладку. Так они и оказались вмурованы в металл. А потом ты пришёл со своими запасами. Мелкие части к тебе потянулись из-за способности. Хорошо, хоть додумался кольчугу выставить, а то так бы и нашпиговало».

Это же выходило, что когда я прорастал на алтаре, то объединил в одну цепь всё: и жертву мастера Ру, и свою, и свою расплату дважды по уговору с Йорданом, и до кладок дотянулся, как новый глава рода. Песец! Вот это намудрил, сам того не зная. Вот уж точно, случайности не случайны!

— Вы там долго собираетесь общаться? Это невежливо в присутствии третьей стороны, — напомнила о себе девица.

— Говорит, что с тебя координаты скоплений адамантия в доступных тебе мирах и статуэтки, а мы тебе послушную батарейку на пять тысяч лет запасом. Предложение уникальное и единоразовое, действует здесь и сейчас.

Подзуживал я девицу без зазрения совести. Где там её азартность?

— А губа не треснет? — возмутилась такому предложению хозяйка. — Я, может, едва сдерживаюсь, чтобы не убить тебя прям здесь и сейчас и не получить всё, что захочу, — девица снова стала драконом и раздалась до невероятных размеров, а на вершине пирамиды кто-то забился в религиозном экстазе. Ну да, у них явление бога произошло. Не зря столько глоток перерезали.

Интересно, отчего она постоянно форму меняет?

«Ничего она не получит. Мы к сыну перейдём по наследству, не достанет!» — окрысился адамантий.

— Тебе не достанется. Он же разумный, сам выбирает с кем сотрудничать, а такими предложениями ты его только огорчаешь. Так взаимовыгодные отношения не строятся.

Дракон вновь предстал девицей в украшениях, для разнообразия даже без маски в этот раз.

— Хорошо, для начала взаимовыгодного сотрудничества вот вам координаты одного из скоплений и статуэтки, остальное — лишь после получения накопителя.

Возле лап у меня материализовался туристический рюкзак с прикреплённой к лямке табличкой. На табличке отчётливо виднелись символы, руны, точки и хрен ещё пойми что.

Адамантий внутри меня не то выругался, не то рассмеялся.

«Ты чего?»

«Вот же… хитрюга!»

«Да что не так?»

«Она координаты тюрьмы богов дала».

Я рассмеялся. М-да, а ведь этого мы не учли. Хитра, ничего не скажешь! Как технично нас провела.

— Вижу, оценили, — улыбнулась девица. — Вообще… Вы интересные, я даже с вами вновь почувствовала себя почти живой. — В глазах девицы мелькнула тень не то грусти, не то сожаления, но быстро пропала. — Как явитесь с накопителем, маякуйте.

И меня вернуло снова на побережье к князю.

* * *

Мангустов смотрел на меня шальными глазами.

— Это что? — указал он на рюкзак.

— Недостающие статуэтки у вашей стервозы выменял.

— Знаешь, Миша, у меня иногда такое ощущение, что даже если тебя пошлют нахер, ты вернёшься отдохнувший и с сувенирами. Как⁈

— Ну ты же сказал, что она азартная, но практичная. Вот мы и торговались.

— Мы⁈

Упс…

— Мы, я и она, — тут же нашёлся я с ответом.

— А что она от тебя хотела? У меня миры с макрами для личного пользования просила. Но я не дал.

«Это же как ей энергии не хватает…» — хмыкнул адамантий.

— А у меня адамантий, и тоже мимо, — решил и я быть откровенным.

Во взгляде Мангустова читался немой вопрос: «Какого хера?»

— Не ты один адамантием разжился, — пожал я плечами. — Только я нигде его не засветил.

— Кого-то ждёт божественный совет, — как ни в чём ни бывало продолжил Андрей.

— Я не пойду в боги. В прошлой жизни не пошёл и в этой тоже не собираюсь.

— Не хочу тебя расстраивать, но бог — это не звание, которое выдают вместе со значком на груди или короной на голове, это, прежде всего, уровень силы, умение преобразовывать энергию и наличие специфического дара. Ах да, ещё сильная воля нужна. У тебя со всеми четырьмя параметрами всё в норме, так что ты как бы уже… и никакое разрешение от местных божков тебе не нужно.

— Я не бог.

— Да как скажешь, но тенденция интересная. Местные хрен выпрыгнут из песочницы, а пришлые поголовно выше головы сигают и потолки лбами прошибают… Теперь не удивляюсь, почему их так от зависти плющит.

Я нетерпеливо поглядывал на рюкзак. Нужно было передать статуэтки деду для одушевления. Андрей правильно понял мои взгляды.

— Тебя провести или сам? А то вижу, что не терпится уже…

— Да сам. Я и раньше мог сам. Мир закрыть у вашей дамочки не вышло. Ты прости, что так быстро и скомкано, но сам понимаешь… ситуация специфическая. Раньше освободим, раньше вылупятся.

— Раньше сядешь, раньше выйдешь, — хмыкнул вполголоса Андрей.

Обменявшись прощальным рукопожатием, я ушёл сразу к деду, оставляя мечту об отдыхе где-то на берегу моря-океана.

* * *

У деда я задерживаться не стал, тут же вернувшись в Хмарёво. У меня дел невпроворот, а я и так ночь и всё утро по гостям ходил. На ходу я анализировал встречу с девицей и отметил, что у адамантия к ней была некоторая неприязнь. Неужели что-то личное? О чём я и спросил у металла.

— Это не личное… а безличное… Она ведь когда-то была человеком с невероятными способностями к креационизму, то есть созиданию. Но поскольку мир был немагический, то ударилась в биотехнологии: коды, расшифровка ДНК, освоение мозга… В какой-то момент она смогла пробить потолок и исчезла. Но способности и разум остались. Система по своему разумению меняла и меняет целые миры, но её подход мне не нравится. Он порой практичен и жесток до безобразия. Она утратила вместе с телом чувства, оперируя голой статистикой, числами и кодом, что, с одной стороны, сделало её бессмертной, а, с другой — бесчувственной сукой, внутреннее «я» которой требует всё больше расширять своё влияние. И для расширения ей требуется энергия. Я больше чем уверен, она осваивает многие источники энергии в мирах, но ей мало. Отсюда потребность в макрах и в адамантие.

— То есть дамочка на пирамиде — богиня из технологического мира?

— Можно и так сказать, и эта богиня весьма и весьма ценит разум, волю и практичность. Могу смело сказать, что ты ей понравился. Ради обычных смертных на колени никто не встанет.

— Скажешь тоже, — отмахнулся я, — там был расчёт и план.

— Да хоть что говори, а богиню на колени поставить ещё уметь надо.

— Кстати, — вспомнил я свои мысли, — ты — разумное существо. А у каждого разумного существа должно быть имя. Как к тебе обращаться?

Мне кажется, адамантий даже подвис от подобной постановки вопроса.

— Н-но я же не ц-целое существо… л-лишь ч-часть… — он даже заикаться почему-то начал.

— Ну до целого ещё добраться надо, а вот лично ты пока тоже имеешь право на имя, а то что это «адамантий да адамантий», всё равно что соседа называть «эй ты, человек!»

— Я подумаю… — растерянно ответил металл и пропал в глубинах сознания.

Отправить