Глава 15

Андрей Петрович шёл вслед за подругой детства и думал, что же такого сказать отцу, чтоб тот не лез в чужой мир с губительной миссией. В целом такая перестраховка не выбивалась из привычного поведения отца, но Андрею казалось, что ещё тогда, после неудачной попытки вторжения в землях Комариных, они нашли общий язык. Видимо, показалось.

— Свет, — принц обратил внимание на лекарку, спокойно идущую рядом, — а на тебе эта дрянь никак не скажется?

— Ваше Имп…

— Да брось, и ты туда же? — перебил Андрей Петрович подругу. — Уж со мной-то можно по-человечески.

— Андрюш, нас, похоже, Комар какой-то защитой наделил. Что-то вроде печати. По ощущениям эта дрянь если и пытается за нас зацепиться, да только бессильно сползает, как сливочное масло по раскалённой сковороде.

— Так ты же Подорожникова…

— Невеста — я, Андрюш, и не раз доказала лояльность роду. Вот и попала в круг доверенных лиц. Да и артефакт помнишь князя Мангустова? На мою долю тоже досталось защиты. Михаил женщин не делит на официально окольцованных и будущих. Себе отказал в защите, а нас прикрыл.

— Я и не сомневался, — кивнул своим мыслям принц, — ну что, пробуждай наших храпунцелей. Будем воевать.

Света скупо обозначила улыбку и послала по толике лекарской силы для пробуждения пациентов от наведённого сна.

Император тут же дёрнулся и скатился с больничной койки на пол. Заметив сына, он выкрикнул:

— Андрей, уходи! Это нападение! Ты ещё не оправился…

— Пап, всё в порядке, — принц подходил к отцу с поднятыми ладонями, словно к опасному сумасшедшему, — ты в лазарете, с терактом разбирается Медведев. Мы в Раменском.

Император осмотрелся по сторонам, заметил удивлённый взгляд Бориса Сергеевича на соседней больничной койке и Светлану, старательно выдерживающую беспристрастную маску на лице.

Пётр Алексеевич резко встал и его повело. Андрей тут же пришёл на помощь, подав руку, хотя выглядел ненамного лучше. Кречеты вместе уселись на койку.

— Как я здесь оказался? И как ты здесь оказался?

Андрей принялся кратко пересказывать историю своего попадания в кабинет отца.

— Вошёл я, когда Комарин клялся, а ты терял сознание. Мы свитком тебя к Борису Сергеевичу и отправили. А они тут уже со Светкой тебя на ноги ставили.

— Что-то здесь нечисто. Не бывает таких совпадений! — упорствовал император. — Да и свиток должен был рассыпаться, как и все мои цацки на столе.

— Ты ещё начни опять Комарина во всём обвинять, — покачал головой Андрей. — Накрыло весь Кремль, понимаешь? Это теракт магический, а не покушение лично на тебя или отвлекающий манёвр. Да и клятву тотем подтвердил. Я видел. Комарин же единственный тебя и спасать бросился, хоть ты до этого его схватить приказал.

— Чтобы подозрения отвести, — уже не так уверенно предположил император.

— Пап, это абсурд. Ты ещё скажи, что он вторжение у себя на свадьбе инсценировал, чтобы себе изнанку уникальную заполучить. И сына под удар подставил с женой. А когда ты туда экспедицию отправил, то всех под нож пустил сперва, а после передумал и опять спасителем заделался.

Уже завершая свою речь, Андрей Петрович пожалел о сказанных словах. В глаза отца загорелся фанатичный блеск. Ему абсурдная теория сына очень понравилась.

— Пап, — принц пощёлкал пальцами перед задумчивым лицом императора, — ау! Ему проще было убить всех в той пустыне, чем ввязываться и вытаскивать на своём горбу группу и подпадать под подозрения. Пойми ты, пропала бы группа, а следом ещё одна, и всё, изнанка получила бы статус «условно обитаемой» и «неподходящей для освоения» на определённый период. Они там почти две недели просидели, выбывая по одному и пачками, прежде чем Комарин появился. Они теперь за него все горой стоять будут. Готовы даже свои показания отозвать и рапорты об отставке подать всем скопом.

Но император будто и не слышал аргументов сына.

— Может, он Медведева пожалел, — нахмурился Петр Алексеевич, — они вместе какое-то время в школе комаров обучались, да, Светлана?

Светлана про себя выругалась, вспоминая, что при дворе личной жизни нет. Всё обязательно становится достоянием общественности.

— Обучались, но за своё прошлое поведение Медведев стоял бы первым в очередь на убийство, а не на спасение, — без раздумий выдала лекарка, — я сама его кастрировать обещала, если за голову не возьмётся.

— Но как-то же он их обратно вернул? Что за порталы? Андрей, слишком много странностей.

— Комар, пап. Просто бог на его стороне. А у нас, когда Кречет последний раз явно помогал в наших делах? Я что-то не припомню…

— Ещё до твоего рождения и моего восхождения на престол, — с грустью в голосе ответил император, — когда войну с Орлановыми завершал.

— То-то же, и тётку Софью он искать отказался, хотя для бога это было раз плюнуть, — напирал Андрей Петрович, намеренно ударяя по болевым точкам отца. Тот был очень привязан к старшей сестре и до сих пор не смог объявить её погибшей в родовой войне. Та всё ещё числилась пропавшей без вести. — А всё потому, что Кречета мало интересует наша жизнь, лишь бы благодать постоянно прибывала. Его устроит любой человек из нашей династии на троне, он даже крылом не пошевелит, пока мы не попадём под тотальную угрозу вымирания или потери власти. У остальных богов наоборот, Комар постоянно участвует в жизни рода, да даже Подорожник и тот помог Борису Сергеевичу с Акиро Инари. Только напрямую через алтарь удалось болячку вытравить. Вон, и Колю Медведева спасла именно божественная магия, хотя уж он-то был стопроцентный нежилец. А поди ж ты…

— Опасные речи говоришь, — предостерёг император сына, — не гневи покровителя.

— Пап, вы же всё равно меня в другой род продадите, так или иначе, — спокойно возразил Андрей Петрович, принимая собственную судьбу за разменную монету, — я это всё к чему веду. Подозревать и обвинять во всех грехах Комарина лишь за то, что его тотем более активно с ним взаимодействует и помогает, это уже больше напоминает банальную зависть… Тем более, что сам граф ни словом, ни делом не выступал ни против империи, ни против нас.

— Андрей, ты меня-то уж за сумасшедшего параноика не принимай, — хмурился император, — мне эта паранойя по статусу положена. Я вторую семью терять не намерен. Хватит. Надоверялся. Скажи мне лучше, если всех так накрыло, то почему самого Комарина стороной обошло?

— А вот это уже вопрос хороший и правильный, — улыбнулся впервые за весь разговор принц. — Зная любовь графа к кровным клятвам, предлагаю уточнить у него, кто клялся не наносить вред ему и его роду. И уже среди этих лиц искать заказчика. Насколько я знаю, в контур артефакта можно внести исключение из общего правила воздействия.

— Подозреваю, мне ответы не понравятся, — хмыкнул император, — там и датская, и японская правящие династии, скорее всего, фигурируют. А мы и с теми, и с другими в экономических да политических прениях замечены были. И это те, кого я знаю. Круг может и расшириться. Уж больно шустрый у нас граф.

Андрей всё больше веселел, слыша в размышлениях отца уже здравые мысли, но сообщить тому о принятом решении всё же был обязан. Набрав в грудь побольше воздуха, он сообщил:

— Я дал ему свою защиту.

— Зачем⁈ Ведь он уже не вас…

Император осёкся. Про разрыв вассальных отношений он старался не распространяться. У любых стен имелись уши.

— Пап, брось. У него от нашего сюзеренитета одни неприятности были, а он всё равно служил верой и правдой. Он Машку не один раз спас, Настю, тебя… Базу на Рюгене империи преподнёс, считай, даром. Вторжение иномирное отразил. Что ему ещё надо сделать? Империю спасти или целый мир? Да о нём уже среди молодняка армии легенды ходят.

— Молод ты ещё. Не понимаешь ничего. Порой самые близкие и самые верные предают. Это вы сейчас юные, идеалам подверженные, а жизнь длинная. Взгляды меняются, люди меняются, интересы меняются. Это сейчас Комарин полезен для империи, а ведь может стать вреден. А тут ты со своей защитой.

Император исподволь бросил взгляд на Светлану Подорожникову, пытаясь считать её реакцию на последние слова, но та проводила диагностику отцу с закрытыми глазами и перебирала в воздухе пальцами, словно играла на струнах.

— Ну тогда призовёшь его к ответу своим даром! — припечатал сын. — А до того он под моей защитой. И да, пап, не лезьте вы к этим вторженцам. Там же хрен пойми что происходит. Я видел макры. Участвовал с вторженцами в схватке. Зачем это всё? Зачем тащить эту чуму в наш мир?

— Гибель нескольких десятков человек в предстоящей войне — это статистика или даже сопутствующие потери, — цинично возразил Пётр Алексеевич. — Ни одну изнанку не удалось освоить без жертв.

— Статистика? — криво улыбнулся принц. — Ты на меня и на Бориса Сергеевича посмотри. Меня Комар помог откачать от инородной магии, а лекаря нашего Светлана от отравления лечила. Не нужна нам чужая магия! Опасна она! Своей с избытком!

— На месте разберёмся, — снова упорствовал император.

— Надеюсь, мир действительно закапсулировался от прорывов, — покачал головой Андрей Петрович, глядя на отца с осуждением, — в этом случае можно надеяться на более-менее спокойную жизнь. На вас в этом вопросе надежды нет.

— Это мы ещё проверим, — убеждённо расхаживал по палате император. — А пока позови-ка мне Комарина, поблагодарю за спасение.

* * *

— А что с ними теперь делать-то? — задала Тайпана резонный вопрос.

Я обернулся. Передо мной выстроились рядами отдельно племенные братья, отдельно их предполагаемые наложницы. Во главе девиц стояла внушительных размеров тётка с едва прикрытыми телесами.

— У тебя сейчас какой уровень? — вопросом на вопрос ответил я.

— Ше… шестой, — заикаясь ответила Тайпана, всё ещё поглядывая на груду тряпок на границе полумрака.

— Иди сюда, кое-что покажу.

Что делать с Тайпаной я пока не представлял. В голове крутились варианты, как её пристроить к делу, но доверие — штука такая, по щелчку пальцев не возникает. Особенно, после её номеров самодеятельности. Она же здесь такого может наворотить, что мама не горюй. И всё же будет во благо. Благие намерения вообще заводят дальше и глубже самых обычных низменных чувств.

С одной стороны, настоящие аспиды мигом бы навели в серпентарии пустынников порядок. Тому же Райо достаточно было бы прихлопнуть несколько самых ретивых и спесивых, и остальные бы подчинились. Но слова Рахуса о существах второго сорта запали мне в душу.

Тайпана подошла ко мне с опаской. Я присел и развёл в стороны многослойные складки пустынного одеяния, выставляя на показ полуразложившееся тело.

— Вот так магия рассвета и заката влияет на носителей, у которых либо совсем нет крови аспидов, либо самая её малая часть. У Рахуса были задатки от Найадов и от Расхов. Он постоянно себя улучшал и экспериментировал с чем-то. Лет двести назад по местному летоисчислению я помог ему объединить все племена пустыни в один народ. Тогда он был ещё полным сил молодым воином, а сейчас сама смотри.

— М-меня т-тоже т-теперь такое ждёт? — испуганно проблеяла Тайпана.

— Сомневаюсь, ты — чистокровка, как ни крути. Магия к тебе ластится, а не вступает в бой.

— Зачем ты мне это показываешь?

А действительно, зачем? У меня на фоне происходящего руки чесались кое-кому надрать задницу за их политику чистоты крови.

— Со своим тотемом говорила? — аспида скривилась, словно у неё разом все зубы заныли. — Вижу, говорила. Бросили на произвол судьбы.

Я не спрашивал, утверждал. После моей отповеди этому сборищу «борцов за будущее империи» и постановки им жёстких условий Тайпане досталась роль громоотвода, и она её заслужила в полной мере.

— Мне здесь больше жизни нет, — пришлось признать очевидное Тайпане. — Какая из меня аспида, этак меня любой в коленно-локтевую поставит, а я и вякнуть не успею. Если бы не Гемос, уже бы стояла. К отцу хочу.

— А ты уверена, что тебе там есть место? — заронил я зерно сомнения в душу аспиды. — Ты стала ещё слабее. Отношения в семье у вас… сомнительные, а прожить жизнь обычной магичкой…

— Что ты хочешь? Я — никто, ничего не могу, сил меньше, чем у полукровок. От меня отказался ковчег рода, и сама я… в этом мире чужачка и в прошлом не лучше. Нигде мне нет места.

— Чего я хочу?.. Жди меня здесь!

И я впервые сам перенёсся в амфитеатр основателей родов. Самое любопытное, что остальные ковчеги были уже здесь и спорили до хрипоты. Гвалт стоял неимоверный. Ну просто базар где-то в Дербенте, а не чинное собрание основателей великих домов. Мне кажется, что была бы возможность, и они бы уже били друг другу морды и таскали за волосы, доказывая собственную правоту. Моего появления даже никто не заметил.

— Эк, как вас наскипидарило, — с улыбкой заметил я, чувствуя некоторое удовлетворение от увиденного. Не только же мне на шпагат между двумя мирами садиться. Пусть и они раскорячатся, выполняя мои условия. — Вся честная компания в сборе. У меня тут к вам парочка вопросов возникала, так сказать, по ходу погружения в некоторые местные реалии.

Мои слова вызвали эффект шумового полога. Все споры разом стихли.

— А скажите-ка мне, любезные, а каковы ваши планы в отношении ныне живущих в пустыне потомков аспидов?

— Да какие это потомки? — фыркнул кто-то из закатных. — Пыль под ногами и только. В них крови — меньше капли, а мнят себя властителями пустыни.

«Хм… пора бы уже научиться различать этот серпентарий по родам и лицам, — задумался я. — Эта морда спесивая, кажется, основатель Расхов. Боги, и основал же он родовой ковчег как-то».

— Позиция Расхов мне была ясна и ранее, когда вы отказались от родства с объединителем племён пустынников. А ведь в нём проснулась кровь не только вашего рода, но и Найадов. Пусть слабеньким, но псиоником он был.

— Как? — это тихо пискнула Найада. — Я бы почувствовала.

— А боги его знают как, — пожал я плечами. — Но силы хватало, чтобы держать в подчинении полсотни племенных вождей почти две сотни лет. По-моему, очень даже неплохо, но у вас, видимо, другие критерии силы.

— Расх? — в этом одном слове было столько возмущения, что я с интересом принялся ждать развития событий.

— Что⁈ Что, Расх⁈ Да, после договора с Великой Матерью Кровью я и сам пытался. У нас же лаборатория чистильщиков осталась. Вот и пытался доразвить некоторых до обретения разума и родовых возможностей. Только знаете, что? Ни один из результатов экспериментов не спешил отправляться в Хранилище за ключами для кладок. Ничего подобного! Они все начинали грести под себя, воевать, подчинять себе племена, гаремы создавать! Им всем было глубоко срать на какое-то там прошлое, аспидов и на нас, в частности. Их устраивала новая жизнь, полная власти и удовольствий. Та же ситуация была и с пустынниками. Никто не думал об общем благе, лишь о своей заднице. Все они, когда узнавали о возможности возрождения более сильной и одарённой расы, начинали трястись за собственный статус и положение. Поэтому после нескольких сотен попыток я уже даже не откликался на попытки связи со мной. А те же Найады и не слышали их даже.

— Браво. Никого вам не напоминает? — я принялся хлопать в ладоши. — Дети полностью переняли взгляд на мир своих предков. Вы так обрекли на вымирание мой род, а они — ваши. Зачем им конкуренты?

— Они всё равно ничего не смогут противопоставить настоящим аспидам. Рано или поздно этих… — в словах Расха просто-таки сочился яд, — вытеснят из пустыни или уничтожат. И лучше рано, чем поздно. Империя Сашари только для чистокровных аспидов.

— Охренеть! — не удержался я. — Это вы сейчас геноцид пустынникам объявили? Потомкам собственных детей и наследникам своей же крови? И что, все остальные поддерживают Расхов?

Ответом мне была тишина.

— ***…

У меня закончились приличные слова. Мне надо было подумать. Ситуация складывалась патовая.

Я вернулся обратно к Тайпане. Та дисциплинированно ждала моего возвращения.

— У тебя на лице такое непередаваемое выражение, будто ты только что по уши в дерьме искупался и не знаешь, как отмыться.

— Это я с ковчегами пообщался и узнал, что они планируют геноцид всех пустынников скопом для расчистки территории своим «деткам», — почему-то решил я откровенно ответить аспиде и посмотреть на её реакцию. Ведь она же и меня считала ниже себя по положению, правда, не на основе чистоты крови, а именно из-за невозможности отказаться от своего «божественного» прошлого.

— Я, конечно, после такого гостеприимства сама бы нечто подобное организовала, но для отдельных личностей, а не всего народа в целом, — как ни в чём ни бывало ответила аспида. — Есть же старики, женщины, дети, в конце концов.

— И откуда взялось столь поразительное человеколюбие? Неделя голода в местных казематах поспособствовала?

— Ты из меня-то маньячку не делай. Забыл, в каких традициях я воспитывалась? Ещё и всю жизнь жила на диете. Народы вырезать у меня никогда тяги не было. Это же ресурс. Кто же будет убивать курочек, несущих благодатные яички? Да и я частенько видела, как отец помогал своим верующим отстраивать деревни и обживать новые острова после извержений и океанических волн. Исходя из этого моё отношение к пустынникам даже сейчас как к термитам в лесу. Случайно на скорости вляпаться можно, а специально — смысла нет. Обойдешь и дальше пойдёшь. А что касается тактики группы против одиночек, так она тоже всегда перед глазами была. Меня как захватили? То-то же! И отец не просто так в единую фракцию всех рептилий собрал. Толпой отбиваться легче.

— Ты где такая здравомыслящая раньше была? — не удержался я от риторического вопроса.

— В рифму отвечать не буду, ибо и сейчас в этом месте нахожусь, — буркнула аспида. — Сколько сейчас этих твоих пустынников?

— Что-то около ста тысяч, включая женщин, детей и стариков, — вспомнил я данные двухсотлетней давности. — Сейчас, возможно, их стало уже гораздо больше или меньше, потери после очередной волны вторжения никто не отменял.

— М-да, за такой ресурс в нашем мире передрались бы все, — поцокала языком Тайпана. — Может, их к нам забрать?

Аспида деловито обернулась и принялась считать племенных братьев, включая погибших от моих кровяных серпов.

— Почти пять десятков, — она задумчиво постукивала пальцем по подбородку, что-то прикидывая в голове, — это по две тысячи человек на племя… Можно попробовать и переселить к нам. Рептилии разберут себе рода.

— Здесь их дом. Они пустыню не покинули, даже когда прорывы пошли сплошным косяком. Ушли под землю отсидеться.

— Ну знаешь ли, — возразила мне аспида, — когда стоит выбор: смерть или переезд, думаю, выбор очевиден.

— И всё равно, меня больше беспокоит посыл ковчегов. Этак на них никакой управы не будет.

— Отец говорил, что на каждую большую рыбу в пруду найдётся еще большая. Найди, чем их припугнуть тогда, — пожала плечами аспида. — Вон, со мной же подействовало.

— Ой ли… — я скептически окинул взглядом Тайпану.

— Боги, да что мне сделать, чтоб ты точно был спокоен и отпустил меня восвояси? Ты думаешь, я не понимаю твоих колебаний и сомнений?

— Вариант есть, но тебе он не понравится, — внезапно решил я поддаться мерзкой, но чрезвычайно практичной части себя.

— Мне овцой бессловесной не понравилось быть, у тебя хоть совещательное право голоса имеется, — не менее практично отозвалась Тайпана, — да и на помощь ты приходишь всегда, в отличие от богов, ковчегов и прочих сучностей. Так что с какой стороны не ткни, а ты — меньшее зло в любой ситуации.

— Ты добровольно дашь мне рабскую клятву, да такую, что даже помыслы твои будут мне доступны.

Отправить