Глава 15

Когда начался прорыв Андрей Петрович прекрасно оценивал собственные шансы на противостояние как низкие. Однако, опыт сестры, защитившей детей в родовой войне Комариных с Крысиными, тоже кое-чему научил принца. С тем набором артефактов, которым снабжали отпрысков императорской семьи, можно было продержаться до прихода помощи.

Поэтому принц готовился держать оборону, прикрывая женщин, пока комары не разберутся с проблемой. В том, что они разберутся, сомнений не было. Как-то раз Андрей Петрович видел отчёт Министерства обороны о количестве прорывов изнанки на землях Комариных. В периоды активизации их насчитывалось чуть ли не до трёх десятков в месяц. Как человек разумный, принц понимал, что обычными магами с такой силой не справиться.

Даже с учётом постоянного роптания Мышкина и Медведева, которые то и дело норовили напомнить, что Комарины не соблюдают общепринятый разрешённый процент магов в родовой дружине. Здесь за своего подопечного обычно вступался Орлов, яростно защищая комаров и на пальцах объясняя математическую пропорцию подконтрольного расстояния и выделенных для этого людей. С учётом участившегося количества прорывов изнанки Комариным просто некогда было думать о чём-либо ещё, кроме как о выживании и сдерживании тварей. Спор на время затихал, чтобы позже снова разгореться с новой силой.

Андрей же умел улавливать неочевидные закономерности там, где остальные их не видели. Поэтому на торжестве сквозь пальцы смотрел на странных личностей внутри спецподразделения, которые по всем параметрам превышали человеческие возможности.

Полоса препятствий прекрасно продемонстрировала разницу. Теперь стало понятно, каким образом удалось задавить переворот в Японии в зародыше и сдерживать такое количество прорывов. Успокаивало и примиряло с ситуацией принца и то, что таких бойцов было немного, что-то около трёх десятков. То есть достаточно для уничтожения тварей и принятия экстренных мер, и явно недостаточно для ведения широкомасштабных военных действий против императорского рода или империи.

К тому же Андрей на досуге интересовался кадровой политикой рода Комариных, которая никогда не скрывалась. Они оплачивали обучение простолюдинам с магическим потенциалом, развивали их и брали на службу, фактически вкладывая огромные средства в свою будущую обороноспособность. Михаил продолжил эту традицию, но дополнил её, собирая уникальных магов, что называется с миру по нитке, и принимая вассальные клятвы от других аристократов.

Перед отъездом на свадьбу у Андрея состоялся с отцом сложный разговор, из которого стало известно, что стараниями сестры Комарины перестали быть вассалами Кречетов. При этом от служения стране они не отказались, всё так же защищая империю от прорывов. И вот сейчас Андрею предстояло увидеть такой прорыв собственными глазами.

То, что увидел принц, ему категорически не понравилось. Одно дело — убивать тварей, и совсем другое — людей. Вот только эти люди были кем угодно, но только не жителями этого мира. Это означало, что они имели дело не с обычным прорывом, а с подготовленным организованным вторжением.

И здесь случилось то, чего Андрей объяснить не смог бы, но чему неимоверно обрадовался в глубине души. Те самые особые бойцы, без проблем проходившие полосу препятствий, вдруг сменили ипостась и обратились в огромных тварей, последовав за Михаилом в самую гущу боя. Самого графа было слышно, но не видно за монстрами, из чего принц сделал вывод, что тот оседлал кого-то из монстров и ушёл в мясорубку. Более того, Комарин ещё успевал отдавать приказы, пытаясь координировать защитников. Его тактика и замечания были бесценны, давая хотя бы шанс на организованное противостояние.

Привыкший действовать дипломатическим путём, принц сперва опешил, когда увидел, как чуть не убили Светлану Подорожникову, обвиняя в одержимости какой-то скверной.

Вокруг творилась кровавая вакханалия, где каждый был сам за себя, но и по возможности прикрывал знакомых во всеобщей свалке. Так Андрей прикрыл впавшую в ступор Свету, проткнувшую рыцаря острой палкой и склонившуюся над оборотнем Николаем Полозовым. Нихрена у девчонки не выходило. Кажется, Полозов был мёртв, как и его сестра с выпущенными наружу кишками.

— Очнись, королева! — рявкнул Андрей, активируя защитный артефактный щит и прикрывая их. — Ты же хотела быть полевым лекарем, так лечи! Больше некому!

Он имел в виду не конкретно этих убитых, но неожиданный тандем с Светы с Крысиным смог вытянуть Николая и Миру из Реки Времени.

Отстранённо Андрей фиксировал в памяти все неувязки. Вот сильнейшая магия смерти Крысина точечно не смогла убить иномирцев, лишь расщепляя части их тел. Совсем рядом взвыл Искандер Кёпеклери, поджаренный розовым светом чуждой магии. У Андрея волосы на затылке встали дыбом. Кречет великий, что это за монстры в человеческих обличьях? И что это за магия?

Окидывая взглядом поле битвы, Андрей не успел среагировать на удар чудовищной силы, разнёсший хвалёный артефакторный щит в клочья. Ему в бок врезался металлический набалдашник кистеня, сминая ребра и разрывая мышцы. На фоне дикой боли принц не заметил, как от удара треснул артефакт вызова команды эвакуации.

* * *

Совещание с силовым блоком было в самом разгаре, когда в кабинет императора постучал секретарь и, получив разрешение войти, положил две записки перед министром обороны и главой имперской службы безопасности. Оба побледнели на глазах.

— Ваше Императорское Величество… Андрей Петрович запрашивает ударный кулак на своё местоположение для эвакуации, — сообщил Медведев.

— В Хмарево прорыв, уровень запредельный, амулет оплавился, требуется подкрепление! — тут же добавил Орлов. — Разрешите выполнять?

— Выполняйте! — отдал приказ император.

— Пусть бы своими магами и справлялся, — не упустил возможности съязвить Мышкин. — Пусть отрабатывает свою вольницу.

— Вы — идиот? — не удержался Пётр Алексеевич, глядя на министра внутренних дел. — Там мой сын, — раздельно с паузами добавил император и как-то уж очень недобро посмотрел на Мышкина, отчего у того появились нехорошие предчувствия.

* * *

Когда началась эвакуация низкоранговых магов и беременных женщин, Света ещё не понимала, что происходит. Но когда полусфера лопнула и прямо перед ней оказался мужчина в золотом доспехе с белоснежным плащом за спиной и пылающим заревом мечом, она интуитивно почувствовала, что ничего хорошего от него ждать не приходилось.

— Я очищу тебя от скверны! — прокричал рыцарь и уже замахнулся мечом, чтобы снести ей голову. Спасла её Кирана, грубо оттолкнув из-под удара и засадив нападающему в шею свой короткий меч. Фонтан крови обрызгал всё вокруг, а рядом уже возник ещё один рыцарь.

— … по одиночке их святые щиты слабее. Пропускают физический урон! — услышала Света крик жениха, заметив, как эрги приняли свои животные формы и ринулись в бой.

Недолго думая, Света подняла с земли увесистый осколок хрусталя и успела воткнуть его в глазницу шлема воину, прежде чем тот зашвырнул в Кирану комком какого-то чужого света. От него исходили волны опасности, будто сама магия лекарки противилась этому свету.

Когда тело рухнуло, заклинание всё же сорвалось в сестру жениха, замедлив её ненадолго, что позволило другому рыцарю запустить в магичку лучом розового света из камня на вершине посоха. Кирану прикрыл собой Ксандр, на ходу перекинувшись в вожака ледяных гончих и взвыв от боли. Часть его шипов на теле оплавилась под влиянием неизвестной магии. Но Ксандр, прихрамывая, в прыжке вцепился в горло нападающему, отгрызая тому голову.

Всё ещё ничего не понимая, Света интуитивно направила поток своей магии на Ксанра, подлечивая его повреждения хотя бы в части зияющих дыр на энергоканалах. Тело отрегенерирует само, если магия будет свободно циркулировать.

Чуть в стороне лекарка заметила, как крупный полоз обвивает рыцаря, пытаясь сбить с ног и оттянуть от раненной пятнистой кошки. У той был разрублен живот, а глаза уже закатывались. Самому полозу тоже приходилось несладко, его резали кинжалами, практически выпотрошив. Света дрожащими руками взяла валяющийся рядом посох, рассмотрев его заострённый конец, и в каком-то трансе воткнула палку остриём под шлем, протыкая почти не защищённое горло врага.

Лекарка попыталась сложить ладони над телом полоза для лечения, но тот уже почти не двигался, глядя на умирающую сестру.

— Очнись, королева! — рявкнул рядом принц Андрей, активируя какой-то защитный артефактный щит и прикрывая их от очередного воина с мечом. — Ты же хотела быть полевым лекарем, так лечи! Больше некому!

— Они мертвы, — прошептала Света, не узнавая своего голоса, но, оказывается, кто-то её всё же услышал.

— Погоди! Сейчас оживут! Давай же! — рыкнул барон Крысин, запуская в умерших какую-то чёрную дымку. — Ну же! Баронесса!

Сначала дёрнулся всем телом полоз, и Света, отмирая, наложила на него большую исцеляющую печать. Сил она жрала немеряно, но поднимала на ноги даже почти мёртвых. И словно наяву услышала окрик куратора Аистова: «Латай грубо и с минимальными затратами! Иначе до конца боя не доживёшь!»

Этот мысленный пинок сработал отрезвляюще.

— Давай кошку! — попросила она уже более уверенно.

Крысин кивнул, попутно запуская какую-то дрянь на ближайших рыцарей, отчего у одного из них пеплом осыпалась рука с латной перчаткой, а у другого исчезла нога ниже колена.

Спустя пару секунд пятнистая кошка-подросток открыла мутные глаза и с удивлением увидела на боку огромный шрам.

— Уходите! — крикнула Света и тут же услышала приказ любимого по кровной связи:

«Света найди Орланову, Живу и Татьяну! Оживляйте! Вы там полезней! Олег, подстрахуй их!»

Лекарка попыталась оглядеться, чтобы найти хоть кого-то, но рядом был только Крысин. Приказ Михаила он тоже слышал.

— Николай и Мира, прикрываем отход баронессы Подорожниковой в форт! Приказано разбить лазарет!

— Есть!

В этот момент Света заметила, как кистенём вспороло бок принцу Андрею.

* * *

«Они здесь! В лазарете».

Четыре слова звучали приговором. Время стремительно утекало сквозь пальцы. Выбора, по сути, не было. Я ни за что не оставлю женщин и раненных на растерзание святошам.

Хрен с ней с благодатью. Соберу со второй партии паладинов. А в том, что она появится, сомнений не было. Правда, придётся разбираться ещё с тремя центуриями. Но это лучше, чем хоронить своих. Откуда же вы взялись в крепости? Она же под тактическим щитом.

«Райо, Кирана, Ксандр, Эон! Лазарет! Задержите их, я скоро буду!»

Следом от меня разошлась ещё одна команда, но уже для эргов. На ментальном уровне я предупредил, чтобы они отступили и забрали с собой как можно больше людей. Я собирался убивать грязно, но эффективно.

В моём мире так сложилось, что существовал так называемый дуализм магий, на котором и вскормились Орден Рассвета и Орден Заката. Свет и Тьма. Белое и Чёрное. День и Ночь. Жизнь и Смерть. Полутона не признавались, а, значит, аксиома звучала примитивно, но действенно: «Кто не с нами, тот против нас!»

За что меня так люто ненавидели орденцы? За то, что я посмел совместить в себе зачатки их способностей и магию крови. Хотя… наверное, даже не из-за этого. Скорее, я был живым напоминанием Его Святейшеству Альбу Ирликийскому о его проколе, одной из самых серьёзных его ошибок. Я мог бы стать одним из его сильнейших паладинов, топить в крови целые народы во имя святой веры. А вместо этого оказался сосредоточием скверны и частенько топил в крови его легионы, защищая от завоеваний чужие земли.

Даже их проклятая печать на мои силы была ничем иным, как попыткой заблокировать мою «скверну», оставив в доступе способности к их магии.

Вот только я был всецело предан Великой Матери Крови и отправился за это на костёр.

Я хотел было сменить ипостась, чтобы сотворить задуманное, но, прикинув шансы на выживание, отказался от этой затеи. Свернув хвост в кольца, я принялся выпускать из себя с таким трудом собранную благодать Рассвета и сплетать её с проклятием тлена, скрепляя всё единственным известным мне лично универсальным клеем — собственной кровью.

Скажем так, конструкт сей был из разряда не самых надёжных в силу антагонизма сплетаемых сил. Но как доказала Кирана, такие конструкты имели повышенную эффективность именно за счёт зацикленной реакции противодействия друг другу.

Когда вокруг меня принялась восставать сфера рассветной благодати, орденцы замерли в благоговейном трепете. Ещё бы, в их картине мира сила Рассвета самолично решила наказать Кровавого, уничтожив. А мне это только было на руку. Не лезут убивать, и то хорошо, не сбивают концентрацию.

Сфера благодати все уплотнялась, напоминая мыльный пузырь. За это время эрги успели отступить, на ходу прихватив с собой наших мёртвых и раненных.

Когда сфера окрасилась в светло-розовый оттенок за счёт моей крови, святоши и вовсе затянули какой-то гимн в религиозном экстазе, преклоняя колено. Ещё бы. Они узрели чудо.

Так в благоговейном экстазе они и осыпались прахом, когда сфера лопнула и пронзила их осколками благодати, замешанной на проклятии и крови.

«Вашу мать! Да вы что, издеваетесь⁈»

Я в прошлой жизни видел ритуальные самоубийства паладинов для завершения и скрепления благодатью особо сильных магических конструктов. Но эти… эти переплюнули всё, что я видел раньше! Они в религиозном экстазе умирая, выдали вовне такое количество благодати, что её с лихвой хватало для закрытия портала. Только успевай собирать, смешивать с кровью и латать ткань реальности.

Сам я не являлся носителем этой самой благодати, умея ею оперировать на самом базовом уровне и ситуативно накапливать на короткий период. Поэтому такое обилие дармовой силы терять было попросту преступно. Через открытые дыры в ткани миров вот-вот должны были появиться следующие святоши. Оставлять за спиной проход для врагов я не мог, потому, пустив себе кровь, принялся за курсы кройки и шитья, как это называла Тильда.

Кровь, повинуясь моим командам, едва заметной вязью покрывала вертикальное зеркало портала, словно тонкой плёнкой.

Радовало, что площадь покрытия была явно меньше, чем при первом визите Тиль в этот мир, когда пришлось ставить заплатку площадью под тысячу квадратных метров. Здесь же сейчас выходила примерно половина от прошлого. Кровь лилась сплошным потоком, смешиваясь с благодатью Рассвета. Необходимо было запечатать ткань с двух сторон: с нашей — моей волей, со стороны Ордена — волей силы Рассвета.

И если кровь охотно латала прорыв, то благодать упиралась, не желая подчиняться такому недоучке, как я.

«Хер тебе, а не мой дом! Слушайся!»

Наконец, я почувствовал, как сопротивление благодати ослабло, и портал полностью накрыло щитом с двух сторон. Ткань мира медленно стягивалась в грубый шов, искря от несовместимости используемых для запечатывания сил.

«Ничего, потерпи! — упрашивал я не то себя, не то ткань мира. — Шов потом рассосётся! Заплатки не будет, и ты восстановишь целостность!»

Метр за метром, сантиметр за сантиметром сужалась червоточина между мирами, запечатывая проход, защищая один мир от агрессии другого. Наконец, портал схлопнулся со звучный свистом. А вот дармовая благодать ещё осталась.

«Не знаю, чем ты занимаешься, но тебе лучше поспешить! Они лезут, как тараканы из подвала, и им нет числа!» — напряжённым голосом позвала меня сестра.

Подвал⁈ Одно слово меня царапнуло, наводя на вполне закономерные мысли. Меньше чем полчаса назад я перемещался в казематы, находящиеся неподалёку от лазарета, за блокиратором магии для Тэймэй. Второе моё перемещение было как раз из-под хрустальной полусферы. То есть святоши появились аккурат возле точек моих проколов пространства.

Но ведь я и раньше пользовался подобными перемещениями? Почему именно сейчас?

И не вызову ли я ещё одну пачку святош, открыв прокол в лазарет? Благодать жгла энергоканалы непривычной и чуждой силой, напоминая, что я вовсе не был приспособлен к накоплению этой дряни. Времени было всё меньше.

«Всем в форт на защиту лазарета!» — отдал я команду эргам, а сам припустил в змеиной ипостаси к защитным стенам.

Едва я добрался подвесного моста, как обратился к алтарю:

«Перенеси меня в казематы! Прошу!»

Эргов отвлекать я не хотел. Сам перемещаться не рискнул, поэтому оставался только алтарь, который и так сегодня сделал для моей семьи больше, чем мог бы.

«Долг растёт!» — услышал я смешок алтаря, а в следующее мгновение оказался лицом к лицу с выходящей из портала центурией воинов Рассвета.

* * *

Аста старалась быть сильной, но Хельга видела, как кузину трясёт от ужаса. Их эвакуировали одними из первых вместе с беременными и низкоранговыми магами. От тех на поле боя не было никакого толка. Если тренированные бойцы Комариных падали на землю один за одним, не в состоянии пробить магией незнакомые магически щиты, то уж девочке-подростку нечего было делать в кровавой свалке. Хельга без раздумий отправилась за Астой, мало ли, та захочет в пылу юности погеройствовать, но пока боги миловали.

Новоиспечённая супруга Комарина порывалась вернуться на поле боя, но всё же здравый смысл в ней победил.

Все они по какой-то странной случайности оказались в лазарете, и весьма скоро им некогда стало переживать о схватке за пределами стен. Один за одним прибывали раненные. Одна из гостей, блондинка Анжела, взялась помогать местной магичке жизни Живе сортировать раненных и лечить в меру собственных сил.

Что удивляло Хельгу, никто не истерил, чётко выполняя просьбы самоназначенных лекарок. Когда же Жива о чём-то тихо попросила азиатку, та только огорчённо мотнула головой, указывая на широкие браслеты на запястьях. Похоже, кого-то облачили в блокираторы на собственной свадьбе. Легенда, придуманная Вулкановой на ходу, трещала по швам.

Чуть позже к ним пробилась Светлана Подорожникова, вторая невеста Комарина и лекарка по совместительству. С её появлением, а также с появлением мага смерти, конвейер лазарета заработал на полную мощность.

Вытаскивали даже безнадёжных. Одним из которых оказался местный принц со смятым кистенём боком. Но стоило отдать должное профессионализму лекарки, времени и сил на него она потратила не больше, чем на других пациентов. Одно то, что за каждого человека боролись, как за члена императорской семьи, говорило о многом.

Момент, когда дверь лазарета в очередной раз открылась, но на пороге вместо привычных Имал или её отца с очередным раненным оказался враг, Хельга запомнила очень хорошо, как и то, что лекарка Подорожникова без колебаний вогнала в глазницу воину скальпель.

А вскоре дверь лазарета просто снесли. Свету собой закрыл маг смерти. Кто-то из низкоранговых магов попытался нарастить шипы из камня, закрывая проход. Где-то брызнуло осколками разбитое стекло, звон от которого перекрыл женский крик. Лазарет брали штурмом. Неужели они — последние живые защитники этого форта?

Когда казалось, что им конец, в узких коридорах один за одним появилось подкрепление: сестра Комарина с женихом, любовник графини Вулкановой и один из доверенных товарищей графа. Они были высокоранговыми магами, каждый из которых взял на себя по направлению обороны. Вот только враги всё лезли и лезли, будто крысы с тонущего корабля.

Сама Хельга отстранённо взирала на всё со стороны. У неё словно всё умерло внутри. Она просто устала бояться. Прикрывая Асту, она бесчувственно оттолкнула ногой отрубленную Кираной голову в шлеме.

Рядом осела в обмороке лекарка, а блондинка Анжела закричала:

— Макр! Нужен макр! У неё магическое истощение!

Жена Комарина без раздумий ударила рукоятью подаренного на свадьбе меча о стену, выбивая макр из паза и передавая для подзарядки подруге, при этом успев присесть у оконного проёма и встретить на острие меча нового врага.

А затем пришла волна удушающего, отвратительного, приторного розового света, пронзая тело и душу, заставляя вывернуть желудок наизнанку. Всех скрутило в дичайшем спазме. Из глаз брызнули слёзы от боли и обиды.

Хельга, захлёбываясь волнами желчи, сквозь муть боли видела, как в оконные проёмы посыпались враги, как они заносили оружие над женщинами, как те не могли ничего им противопоставить. Над ней с Астой так же склонился один из врагов, скалясь безумной улыбкой и, кажется, пытаясь задирать им подолы платьев.

Где-то рядом из последних сил боролась сестра Комарина, вгрызаясь в горло врагу.

Рука Хельги сама потянулась к блокиратору на шее. В груди поднималась дикая волна жгучей ненависти, незнакомой, но такой необходимой сейчас. Эта ненависть очищала разум и вливала силы в тело.

Всю жизнь она боялась оказаться подавленной своей второй личностью, гораздо более сильной и решительной. Боялась потерять себя. Вот только Хельга была слаба. И если сейчас пришла пора умереть, то Хельга готова была умереть, но спасти Асту. А спасти её могла только Ольга.

В момент, когда блокиратор с щелчком раскрылся, Ольга закричала, выпуская свой дар наружу в полную силу.

Всего два слова, подкреплённые волнами дара эмпатии, заставили захватчиков с остекленевшими взглядами резать друг друга, как свиней на скотобойне:

— Убивайте своих!

Отправить