Глава 16

Я ощутил волны Гимна Рассвета, расходящиеся концентрированно где-то над головой. Благодать орденцев жглась, стремясь заполнить все уголки моей души и каждую клеточку тела. Эта дрянь пыталась вытравить противоборствующий дар, выворачивая меня наизнанку. Чем сильнее был дар, тем сильнее страдали маги. Рассветная магия не терпела конкуренции. Она выжигала скверну, освобождая сосуд и готовя его к принятию себя. Эгоистичная паразитическая дрянь. Как и её главные адепты.

Но ко мне это не относилось. Родившись с этой отравой, засевшей глубоко внутри, я привык к постоянному жжению. Это как старая давно зажившая травма, ноющая на погоду. К этому привыкаешь и учишься терпеть. Этакая форма мазохизма. А ведь сперва меня даже не хотели брать в корвусы, когда разглядели способности к магии Рассвета. Не хотели переходить дорогу святошам.

Только заступничество магов из Башни дало мне шанс. Они подтвердили, что Альб Ирликийский лично бросил меня умирать на руинах сиротского приюта, а значит, не мог претендовать на меня.

Я видел, как благодать пронизывает всё вокруг, зависая розоватой дымкой, чем-то похожей на пыльцу. Именно поэтому не сразу обратил внимание на свалку на выходе из портала. Бойцы одной из центурий резво развернулись на сто восемьдесят градусов и принялись крошить своих же товарищей, заливая и без того неширокие коридоры казематов кровью.

Это кто ж их так из наших приголубил? Густав менталом? Или…

Шесть лестничных пролётов, заваленных трупами орденцев, я преодолел достаточно быстро. Лазарет находился в отдельном здании напротив особняка. Пересекая внутренний двор, я видел лежащих вповалку комаров и эргов в человеческом обличье. Гимн Рассвета не просто зацепил их, он прошёл по ним бронетранспортером, не оставляя возможностей к сопротивлению. Но что более удивительно, здесь я тоже видел, как беззаветно режут друг друга святоши, не реагируя на беззащитных врагов. С таким остервенением они даже нас не резали.

Кто бы это не сделал с ними, я пожму ему руку, но сперва нужно постараться снизить влияние рассветной отравы на наших людей, особенно на женщин в положении. Времени оставалось всё меньше.

С-с-суки! Я рванул в лазарет, уже догадываясь, что там увижу. На ходу обратился к алтарю за помощью. Сегодня я просто-таки бил все рекорды в этом направлении.

«Нас тут ударило иномирным паразитическим излучением. Ещё хорошо, что воздействие разовое. Его можно почти без последствий убрать, но меня на всех не хватит физически. Можешь поддержать и почистить силой хотя бы тех, у кого есть родственные с тобой стихии?»

«Эргов — да», — послышался ответ через пару секунд.

«А людей?»

«Люди меня не касаются».

«Ты забываешь, что я — человек! — вскипел я. — И именно люди сегодня умирали десятки раз, воскресая и снова отправляясь в самоубийственные атаки! Никто не дрогнул и не сбежал! Никто не предал!»

«Ты — человек лишь отчасти! Нельзя по тебе судить всех остальных»

«А я и не прошу всех! Я прошу судить лишь тех, кто на крови поклялся мне служить и без сомнений умирал за меня, мою семью и эту землю!»

Алтарь ничего не ответил, а я уже бежал в прямом смысле слова по трупам, которыми были завалены все подступы к лазарету. Внутри картина была не лучше. Торчащие каменные иглы, ледяные сосульки, оплавленные стены. Маги защищались, как могли.

— Света! — заорал я, пытаясь докричаться до невесты. Без её помощи ничего бы не вышло. Но идея с криком была откровенно провальной. На месте боя стояла тишина, нарушаемая лишь стонами предсмертной агонии последних орденцев и бульканьем крови.

Я обратился к кровной связи и смог отыскать своих женщин. Все они, как ни странно, собрались в дальней операционной палате с минимальным количеством окон. Рванув туда, я услышал на подходе, как тихий голос со стальными нотками приказывал:

— Перережь себе глотку! Перережь себе глотку! Перережь!

Когда я ворвался внутрь, то увидел, как Хельга, пристально глядя в глаза не просто обычному орденцу, а паладину, командиру центурии, заставляет его подчиниться её приказу. Тот сопротивлялся из последних сил, по лицу его катился пот градом, губы искривились, рот ощерился звериным оскалом.

Паладины были элитой Ордена Рассвета. Их сила и сопротивляемость скверне были на порядок выше, чем у обычных рыцарей ордена. Поэтому у меня полностью отпали сомнения в том, кто устроил нам резню и самоуничтожение нападавших.

«Как же вовремя, дорогая, ты решилась вмешаться! Как же вовремя!»

Не став дожидаться окончания борьбы, я попросту вспорол когтями глотку паладину. Из Хельги будто весь воздух выкачали, она зашаталась и привалилась к стене, чтобы не упасть. Подняв на меня свои чёрные глаза, она тихо поблагодарила:

— Спасибо! На него почему-то не подействовало.

— Подействовало, — успокоил я девушку, — только у него сопротивление к другим видам магии под девяносто процентов.

При этом взгляд у девушки был колючим, изучающим и недоверчивым, совершенно не похожим на тот, что был раньше. Похоже, пришла пора познакомиться со второй личностью эмпатки.

— Михаил! — протянул я руку для знакомства.

— Ольга, — ответили мне на рукопожатие без всякого акцента.

— Спасибо, Ольга! — теперь пришла пора мне благодарить её за помощь. — Твоя поддержка была просто неоценима! Поможешь мне ещё?

* * *

Когда малый тактический портал заработал, из него тут же стали бесшумно выезжать боевые бронированные машины на гусеничном ходу, с огромными пушками и ощетинившиеся по бокам пулемётами. Таковых монстров было больше десятка. Они спешно разворачивали боевые позиции. С брони спрыгивали боевые маги с нашивками орла на форме. Они споро принялись проверять тела, которыми была усеяна территория перед фортом Комариных. Открытого прорыва в другой мир не наблюдалось, но это не означало, что опасность миновала.

— Лекаря сюда! Маг смерти нужен! — слышны были выкрики поисковых команд.

Из бронированной машины выбрался министр обороны, а следом и главный лекарь императорской семьи.

— Найдите принца! Он точно жив! — отдал приказ Данила Андреевич, то и дело посматривая на мерцающий серыми вспышками артефакт, привязанный к жизненной энергии принца Андрея. — Смотрите тщательней!

Спешно устанавливалась лекарская палатка, где Борису Сергеевичу предстояло побороться за жизни подданных империи. Правда, кто есть кто в этой кроваво-снежной каше, пока выяснить не представлялось возможным.

— Здесь какие-то рыцари странные. Как из средневековья. Их кем считать? — послышался выкрик одного из бойцов.

— Врагами! — прохрипел голос среди кучи других тел.

— Вы кто? — последовал закономерный вопрос от бойцов, принявшихся вытягивать первого свидетеля в сознании, который смог бы пролить хотя бы какой-то свет на произошедшие здесь события.

— Князь Андрей Мангустов.

— Несите сюда его! — послышался голос императора. — Боря, возьми его первым!

— У меня здесь невеста, княжна Орланова! — попытался было возразить Мангустов.

— Орланову к Подорожникову вне очереди! — отдал приказ император. — А сейчас мне нужна информация.

Спустя пять минут экспресс опроса, Пётр Алексеевич Кречет и Данила Андреевич Орлов в некотором шоке переглянулись.

— То есть прямо посреди свадьбы открылся портал, и оттуда хлынули организованные воинские подразделения из другого мира, обладающие принципиально другим видом магии?

Мангустов кивнул.

— И гости совместно с родовой гвардией приняли на себя удар, пока Комарин закрывал портал?

Мангустов снова кивнул. Выглядел он не очень. Серый цвет лица, лёгкий тремор и болезненный тусклый взгляд, словно при высокой температуре. Пока император обдумывал информацию, Мангустову дали ещё один лекарский эликсир и макр для подзарядки, но видимых улучшений у него не наблюдалось.

К Орлову подошёл один из бойцов с нашивкой орла и что-то прошептал ему на ухо. Министр обороны кивнул, давая понять, что воспринял новую информацию, и повернулся к свидетелю:

— А что это за странные монстры сражались с вами бок о бок?

Мангустов нахмурился, будто пытаясь вспомнить, о ком речь.

— Вы сейчас о спецотряде оборотней? — наконец, переспросил он. — Так там кого только не было.

— То есть вы утверждаете, что это были оборотни, а не твари изнанки? — допытывался министр обороны.

— Да ничего я не утверждаю, — устало отмахнулся князь Мангустов, откидываясь на походном деревянном стуле. — Я кого только там не видел в процессе: полоз, леопард, тигр уссурийский, не то волк, не то гончая какая-то, даже кальмара видел, там, знаете, какое побоище было? Во второй ипостаси сражались все, у кого она была. Звериная же живучей, и регенерация выше. А магией этих уродов достать не выходило, приходилось на физике вывозить. А у Комарина, кажется, было спецподразделение оборотней в составе. Вот и смешалось всё! Все привыкли, что твари — враги! А здесь не перестроились. Всегда проще врагом животное сделать, чем человека. Вон, лежат эти бойцы так же, как и мы, покорёженные. И тварей среди них не видно. — Мангустов, шатаясь, встал со стула, склонил голову в поклоне и добавил:

— Вы меня извините, Ваше Императорское Величество, но у меня ещё три невесты где-то туда, в форт были эвакуированы. Я пошёл их искать.

Князь с земельно-серым лицом вышел из палатки императора и отправился в сторону форта. Его нетвёрдые шаги были всё медленней, пока Мангустов не остановился окончательно. Присев, он рассмотрел, как кого-то из бойцов Комарина нашпиговало алыми иглами. Словно живые организмы, они с чавкающими звуками что-то высасывали из парня, а потом, сменив цвет на розовый, высвободились из тела бедняги и рванули в форт.

«Неужели эта какая-то новая техника врага?» — с опаской подумал князь и проверил пульс у бойца. На удивление, цвет кожи у того на глазах приходил в норму, сердце билось размеренно, а спустя полминуты тот открыл глаза.

— Мы победили? — попытался вскочить на ноги гвардеец, и Мангустов подал ему руку.

— Здесь, похоже, что да, а что в форте — пока неизвестно.

* * *

Алтарь всё же проявил благородство и принялся поддерживать не только стихийных эргов, но и магов. Это я понял, когда сестра на руках у Ксандра стала приходить в себя.

«Спасибо!» — искренне поблагодарил я алтарь, но не стал отвлекаться от собственной задачи.

Правда, пришлось всё же попросить эргов отправиться в казематы и на какое-то время попытаться сдержать новую партию орденцев, когда та появятся. В узких коридорах замедлить их продвижение можно было гораздо меньшими силами.

С помощью Ольги удалось стащить в одну палату беременных и магов, у которых не было стихийного дара, сюда же притащили и принца Андрея, ведь я был без понятия, какая у него магия. Но в первую очередь, конечно, нужно было позаботиться о будущих мамах.

Крови для заклинания вокруг было достаточно, поэтому я сформировал кровавые иглы-присоски для выкачки благодати из тел жертв и произнёс ритуальную фразу:

— Сехри тшас имрэ. Асфе тшас имрэ. Мосхэт ас тшасалат.

Разница была лишь в том, что теперь я выкачивал благодать Рассвета из своих людей, друзей, родных. Каждое тело, не отмеченное стихийной магией, сейчас напоминало ежа, нашпигованного алыми иголками. Иглы насыщались, отпадали и возвращались ко мне, чтобы после опустошения вновь вернуться к отравленным людям.

Благодати было так много, ведь каждый местный организм стремился восстановиться и отторгнуть иномирное излучение, тогда как орденцы расставались со своей магией с трудом.

А ещё я прекрасно осознавал, что столько просто не смогу накопить и удержать в себе. Нужно было срочно что-то придумать.

— Ты светишься розовым, как эти уроды до того, — осторожно пятясь от меня, произнесла Ольга.

— Я поглощаю эту дрянь, она мне нужна для закрытия прорыва, — попытался я успокоить девушку.

— У тебя цвет глаз изменился.

А вот это уже было откровенно хреново. Если для перехода на следующую ступень развития в магии крови необходимо было тренировать волю, то для возвышения в Ордене Рассвета требовалось увеличивать объёмы оперирования и накопления благодати. Те же паладины, командиры отрядов, имели большее сопротивление к другим видам магии именно за счёт повышенной ёмкости благодати. А уж Их Святейшества и вовсе считались неуязвимыми.

То, что я сейчас делал, автоматически вытравливало во мне магию крови и увеличивало мой ранг в ордене. С этим срочно нужно было что-то делать. Иначе очень скоро я имел все шансы возвыситься до паладина.

Почему-то вспомнился момент освобождения Райо из темницы. Там я точно так же пропускал сквозь себя кровь, заражённую адамантием. Но для меня он оказался безопасным, в отличие от эрга. А что, если попробовать почистить самого себя, но не вовне, рассеивая силу, а сформировав из неё макр? Портал-то закрывать все равно придется.

И я пустил себе кровь в очередной раз, но на этот раз для создания вместилища благодати. Работа шла медленно. Сама кровь сопротивлялась, не желая формировать макр. Вместо кристаллической решётки на ладони сияло жидкое рассветное пламя. И пусть оно уже не выглядело таким опасным, но его мощность значительно превышала мощность Гимна Рассвета. Огонь ластился к ладони, отчего кровь с шипением испарялась. А благодать всё прибывала.

Вместо алых кровяных игл ко мне возвращались иглы всех оттенков Рассвета, вгрызаясь в моё тело и высвобождая накопленную благодать, словно пчёлы, собравшие пыльцу и вернувшиеся в улей.

Тогда в мою воспалённую чужой магией голову пришла бредовая идея. А почему бы не добавить туда ещё один элемент? Как говорил в своё время Комаро, во мне столько адамантия, что не всякий бог накопит. Мне он что мёртвому припарка. А вот если использовать божественный металл хотя бы для создания каркаса макра, то тогда кровь, возможно, возьмётся нарастить стены.

Сказано — сделано. Правда, организм почему-то не сильно жаждал расставаться с божественным металлом, но выбора у меня всё равно не было. Принимать в себя Рассвет точно не входило в мои планы. С адамантием работа пошла быстрее, в ладонях у меня создавалась алая пирамида с серебристыми прожилками и пылающим жидким огнём внутри.

Конструкция росла от основания к вершине, пока, наконец, все грани не сомкнулись, заперев чуждую для этого мира магию внутри. Вот только я мог бы поклясться, что у меня в руках было что угодно, только не макр.

* * *

Когда учёные ордена сообщили, что зафиксировали точки переходов эха души Кровавого, за ним выдвинулась целая тысяча воинов ордена вместе с десятком паладинов. Все хотели поскорее прославить своё имя в анналах истории Ордена и принести голову Кровавого к ногам Его Святейшеств.

И только Серв знал, что воевать в другом мире в отрыве от источников благодати есть путь к поражению. Воевать всегда нужно было на своей территории, навязывая бой именно там, где они имели несомненные преимущества. А потому Серв не спешил врываться в ряды осквернённых. Нет. Он не видел смысла в этом. Паладин ждал своего момента, и он настал. Для начала он замаскировался под местных бойцов, так безумно идущих на смерть против центурий Ордена. Нацепив их одежду и измазавшись кровью, он стал практически неотличим от местных, что давало свои преимущества.

Как бы Серв не ненавидел осквернённых, однако же он не мог не признать, что они были сильными и преданными бойцами. Из таких бойцов бы сформировать центурии, и под командованием Серва они бы завоевали весь мир, неся благодать Ордена Рассвета на земли еретиков. Но паладин знал своё место и знал, что сейчас не время об этом думать.

Серв одним из первых ворвался в лазарет, где Кровавый спрятал самых близких ему людей. А памятуя о любви проклятого мага к блондинкам, он старательно выискивал жертву. Здесь важно было не ошибиться. Блондинок здесь хватало, но далеко не все они несли запах души Кровавого. Наблюдая, принюхиваясь и вычисляя нынешнюю пассию своего врага, Серв постепенно пришёл к однозначному выводу. Когда братья ударили Гимном Рассвета, осторожно завернул в белоснежный плащ свою ношу и отправился прочь.

Не стоило вести военные действия на территории врага. Они почти всегда были обречены на провал. Дикого зверя нужно было выманить из логова. Теперь у них была приманка.

Отправить