Глава 9

Утром я проснулся совершенно не выспавшимся и разбитым. Ведь полночи пришлось торговаться с Виноградом. Где-то на середине Комаро нас оставил, заявив, что у него и так дел хватает, но не забыл напомнить о моей клятве. В этом месте Виноград явственно скрипнул лозой от досады, видимо, надеялся со временем меня переманить в род. После этого эпичность наших торгов только возросла.

Сошлись мы на том, что Виноград не только даёт разрешение на использование иллюзии на родовом перстне, но ещё и предоставит мне артефакт, наполненный родовой магией для подтверждения личности. Я же за это в течение года предоставлю ему нового наследника или наследницу.

На мысль с артефактом меня натолкнул подарок Кицунэ. Если уж одна богиня не пожалела ради наследницы, то, может, и Виноград не пожалеет. Не пожалел, но лимит щедрости оказался небезграничным. В артефакте магии было всего на три применения. Так что предстояло использовать его очень экономно.

Когда дворецкий, а по совместительству и камердинер, пришёл меня будить с утра, то просто остолбенел от удивления. Мало того, что теперь у меня на пальце красовался перстень с виноградной лозой, так ещё и в ухе сверкала аметистами миниатюрная серьга в виде грозди винограда. Слуга открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба, лицо его наливалось краснотой. Казалось, ещё чуть-чуть и его удар хватит.

— Это не то, о чём ты подумал, — прокомментировал я мысленно, чтобы доказать причастность к роду Комариных. — Легенда должна быть достоверной.

После этого мужика чуть Кондратий не хватил. Если переход из рода в род он ещё мог представить, то прикрытие божественного уровня точно не укладывалось в его картине мира.

— Гаврила Петрович, ваш дед гордился бы вами! — спустя долгую минуту молчания прокаркал он осипшим от волнения голосом. — Куда прикажите завтрак подавать?

— В кабинет. И свежую прессу туда же. Пора вливаться в светскую жизнь.

Дворецкий уже собрался на выход, когда я остановил его вопросом:

— Я совершенно точно помню, что дед нас не знакомил. Но своих людей хотел бы знать по именам.

— Арсений — я, ваше благородие, — он намерено обратился ко мне как к барону, нарушая легенду, но признавая главенство. — Экономка — Мария, а горничные — Вера и Надежда.

Я кивнул, давая понять, что услышал его.

— Арсений, если у нас есть карета, то стоит заказать на неё герб Виноградовых. А ещё мне нужен будет собственный мобилет и визитные карточки с моим номером.

— Будет сделано, барин! — тут же отозвался слуга, улыбаясь в седые усы, и отправился выполнять мои поручения, — только уточните, что хотите видеть на карточках?

— Пусть будут кроваво-вишнёвого цвета с золотистыми оттисками виноградных листьев, но без имени обязательно.

— Думаю, к вечеру сделаем, барин! — что-то прикинув в уме, ответил Арсений.

Через пятнадцать минут я, посвежевший после душа и, наконец, сменивший полевую форму комаров на лёгкий домашний костюм, сидел в кабинете, пил кофе и просматривал прессу.

«Имперский вестник» порадовал информацией о проходящих финальных поединках в турнире первокурсников. Вот же придумают такое, с первого курса молодёжь стравливать. Хотя, с другой стороны, перспективный молодняк именно так и стоит отбирать.

Я задумался, мне же тоже придётся поступать в какую-то академию, раз здесь так принято. И сделать это лучше, пока на мне стоит сдерживающая печать, ибо потом я боюсь представить, какой уровень владения магии крови может показать их местный артефакт.

Можно, конечно, было и не поступать, как планировал в отношении Михаила дед, но в любом мире связи нарабатываются со школьной скамьи. Всех вопросов деньгами не решить, а к Орлову постоянно бегать за помощью и протекцией — себя не уважать. Вон, Комарины уже пожили скрытно, ведя дела только с Министерством обороны. А были бы влиятельные друзья да деловые партнёры, может, и нашли бы выход из ситуации.

А вот «Светские новости» оказались более информативными по нужному мне направлению. Почитав, кто где и с кем подрался по пьяной лавочке, кого и с кем застукали на горячем и у кого в высшем свете проходили самые разнузданные вечеринки, я составил свой маршрут на вечер.

На первой полосе красовался анонс международного цветочного фестиваля, открывать который через неделю будут Их Императорские Высочества Мария и Андрей.

Вот там мне обязательно надо появиться. Если уж и планировать выход в свет, то сразу по высшему разряду. Есть у меня мысль, как выделиться даже на международной выставке флористов.

А пока закину-ка я первую гранату в осиное гнездо. Быстренько написав две записки, я вызвал Арсения в кабинет. Слуга появился через несколько мгновений, будто ждал приказа.

— Арсений, найди мальчишку порасторопней, пусть скрытно оплатит объявления в имперских газетах. В «Имперском вестнике» от имени Министерства обороны можно в ближайший номер, а в «Светских хрониках» от имени Геральдической службы чуть попозже, — я лучезарно улыбался, представляя реакцию вышеупомянутых инстанций на мою проказу. — И ещё мне нужны несколько кустов девственно белых роз для экспериментов. Лучше с десяток.

* * *

Маркус нервничал. Прошло всего три дня после выполнения последнего заказа, а на связь перестали выходить уже четверо бывших сослуживцев. Он, конечно, сам рекомендовал залечь на дно, но не настолько же глубоко, чтобы не отвечать даже командиру.

Жива ворвалась без стука. Хрупкая женщина, несмотря на свой возраст за пятьдесят, выглядела всё такой же молоденькой темноволосой девчонкой, как при их знакомстве на службе тридцать лет назад.

— Маркус, это маг смерти! Нам всем конец! — голос её срывался, сама она тряслась, как осиновый лист на ветру, вздрагивая от любого шороха.

— Жива, успокойся! Я ничего не понимаю, — командир постарался усадить единственного мага жизни в их отряде, подал стакан с водой, но женщина только руками закрыла лицо и разрыдалась. Её горькие всхлипы прерывались отрывками бессвязных фраз:

— Нас подставили!.. Он придёт за всеми!.. Они подчищают следы… Мы — все покойники!.. Я знаю, я видела! Нам надо бежать!.. Я так боюсь!.. Они мертвы, Маркус! Все четверо!

За последнюю фразу Маркус волей-неволей зацепился, ведь именно столько членов отряда не выходило на связь.

— Жива, откуда ты знаешь⁈ Что с ними⁈ — женская истерика всё набирала обороты, и Маркус пошёл по пути наименьшего вреда. Быстро вынув штоф с виски из бара, он плеснул напиток в стакан и отдал Живе. — Пей!

Она машинально сделала несколько глубоких глотков и закашлялась, пытаясь вдохнуть воздуха. Зато истерика немного поутихла.

— А теперь давай по порядку!

— Это всё из-за комаров!

* * *

Одним махом победить наркозависимость Тэймэй было невозможно, а потому необходимо было постепенно снижать дозу вещества. Весь день я отслеживал её состояние и подспудно радовался, что оно, как минимум, не ухудшалось.

Но к вечеру всё изменилось. Девушку ломало в диких припадках, словно одержимую духами изнанки. А вместе с ней и меня. Руны не справлялись, вернее, силы воли для контроля и сопротивления химии в теле Тэймэй хватало, а вот силы в крови Михаила, увы, нет. А потому мне придётся лезть вообще не в своё направление магии дабы всё же вытащить азиатку из лап смерти.

Выпивая третий кубок крови от Нади и Веры, я уже понимал, что это лишь на время отсрочит проблему, но никак её не решит. А потому мысль о бассейне крови из фигурального приобретала всё более реальный смысл.

— Арсений, нужна свежая животная кровь, желательно, свиная, и добавки из родовых земель.

— Какой объём? — спокойствие и выдержка слуги поражали. Надо, значит, надо.

— Купель на две трети наполнить.

— Через час будет, — получил ментальный ответ после короткой паузы.

Спустя час я сидел по шею в тёплой крови, прижимая к груди бессознательную Тэймэй. От обилия крови во мне пузырился азарт, замешанный на профессиональной злости. В прошлой жизни я смог бы решить проблему девушки одним сеансом, здесь же из-за урезанного инструментария приходилось заново изобретать колесо, причём на стыках с другими видами магии. Мало того, что расписал себя и её рунами под хохлому, так теперь ещё и лечить придётся. Лечить — вообще не моё! Лекарь из меня, как из палача хирург, но жить захочешь — и не такому научишься.

Я осторожно пустил себе кровь для облегчения манипуляций. Конечно, можно было оперировать только животной кровью, но отработать так филигранно, как Подорожница, я всё равно бы не смог, а потому решил упростить себе жизнь. Вот такой вот я — эгоист.

Активировав дар, принялся рассматривать результаты прошлого ритуала и был разочарован. Ничего практически я не добился своими художествами. Единственное, что цвет внутренних органов азиатки сменился с чёрного на графитовосерый. Но, отняв у яда подпитку из органов, я неосознанно перенаправил эту дрянь на и без того убитые в хлам средоточия магии и энергетические каналы, чем спровоцировал сегодняшний криз.

Ох, теперь приходилось разгребать последствия собственной недальновидности. Ну что же, за ошибки принято платить кровью, что я и делал сейчас.

Сцедив с себя практически литр крови, я откинулся на спину, уходя в медитативный транс. Сейчас мне предстояло прочувствовать дублирующий контур Тэймэй как собственное тело и приказать крови восстановить внутренние повреждения каналов. Заморачиваться ручным управлением подобно Подорожнице я не стал, позволив крови восстанавливать систему энергоканалов по образу и подобию кровеносной системы. За неимением лучшего и так сойдёт.

В магическом плане наблюдать за противостоянием яда, моей крови и иномирных добавок было интересно. Я почувствовал себя практически зрителем гладиаторских боёв. Шаг за шагом мои «солдаты» теснили захватчиков тела Тэймэй, восстанавливая канал за каналом, узел за узлом, средоточие за средоточием. Выглядело это столь занимательно, что я не заметил, как отключился.

Пришёл в себя от щекотки. Я лежал на мягкой зелёной траве, что примечательно, обнажённый. В ванну лезть в одежде смысла не было, вот и результат. Кто же знал, что меня позовут в гости. Маленькая вишнёвая лисичка носиком щекотала мне ухо и смешно фыркала.

— Так вот ты какая, Тэймэй из рода Вишнёвых Кицунэ, — улыбнулся я магическому отражению своей пациентки, почесав лисичку за ушком. Та расплылась в блаженной улыбке и даже чуть заурчала.

— Так вот ты какой, пришелец из другого мира! — прошелестело у меня в мыслях. — Ты как ко мне пробился? Никто же не мог последние пять лет. Даже Мать-Богиня, и та меня не слышит.

Печальный голос никак не вязался с игривым зверьком, шныряющим туда-сюда по поляне.

— В этом мире сильно недооценивают магию крови, — пожал я плечами.

— Как и магию иллюзий, — хмыкнула Тэймэй в ответ. — Но, если ты здесь, значит, тебе что-то нужно. Чего ты хочешь?

— Не буду врать, мне нужна твоя помощь. Именно поэтому я сейчас пытаюсь тебя вылечить. Способ тебе не понравится, — я замолчал, пытаясь подобрать верные слова, но в итоге плюнул на это. Как ты рабство не назови, оно всё равно будет рабством.

— Думаешь, мне нравилось оживлять фантазии извращенцев в борделе? — лисичка уселась напротив меня и склонила голову набок. — Да по сравнению с тем, что я показывала последние пять лет, твои фантазии — образец добродетели.

Я даже бровью не повёл на это замечание. Была у меня мысль о навеянном сне, и Тэймэй сейчас просто подтвердила мои подозрения

— Так что там со способом? — вернула меня к началу разговора лисичка.

— В рабство я тебя взял, — не стал я больше отпираться, — твой организм, средоточия магии и энергетические каналы восстанавливаются сейчас через дублирующий управляющий контур моей волей и кровью. Если получится, то за тобой долг жизни.

— А получится? — с сомнением уточнила Тэймэй, — там же восстанавливать нечего. Я и так не должна была столько прожить на этой дряни.

— А Комаро его знает, — честно признался я, — это же не просто наркотики. Это какая-то дикая смесь проклятия, паразита и алхимии. Я пытался сначала восстановить тебе жизненно важные органы и системы, но добился только того, что эта дрянь перекинулась на остатки твоих энергоканалов и магических средоточий. Вот пришлось себя кровью накачивать, чтоб хоть как-то нивелировать и не сдохнуть от незабываемых впечатлений при твоём лечении. Но боюсь, что и этого не хватит.

— Не хватит. Но что если мы поможем друг другу? Есть у меня идея…

* * *

Идея у неё есть. Как же… Меня одновременно обуревали дикий смех и азарт. Если афера Тэймэй сработает, то я сегодня увижу просто незабываемое зрелище. Главное, случайно не стать его участником.

Время уже было далеко за полночь, когда мы на карете подъезжали к особняку графа Выдрина. Он, кстати, значился в моём маршруте как одно из мест, где влиться в высшее общество было проще простого. Больше трети скандальных заметок начинались или заканчивались отсылками именно сюда. Но даже мне никогда не пришло бы в голову сотворить то, что предложила Тэймэй.

Карета остановилась у парадного входа. Веселье было в самом разгаре. Музыка, взрывы хохота и полуголые балерины, убегающие в сад от разгорячённых аристократов, явно подтверждали, что мы приехали по нужному адресу. Кучер открыл дверцу, позволяя мне выйти с девушкой на руках. Чёрное шелковое кимоно, по случаю где-то раздобытое Арсением, выгодно подчёркивало аристократическую бледность Тэймэй и её хрупкую фигуру. Я сделал вид, что иду нетвёрдой походкой от обилия выпитого, взгляд с поволокой дополнил картину изрядно захмелевшего дворянина.

На входе в особняк дорогу нам преградил сухонький старичок с въедливым взглядом.

— Сударь, позвольте полюбопытствовать, вы к кому и по какому вопросу?

— Мы? — недоумённо растягивая Ы, переспросил у дворецкого и тут же, не дожидаясь ответа, пролепетал заплетающимся языком, — а мы с подарком! Граф заказал, чтоб поэкзотичней! Вот! — я сунул азиатку под нос дворецкому, отчего того аж перекосило.

— Проходите, сударь! — проскрипел он, провожая нас взглядом, но тут же переключился на какую-то визжащую парочку балерин, до этого момента задорно танцевавших канкан на бортике фонтана и, наконец, в него рухнувших. Да, здесь и без нас нескучно было, а уж с нами что будет…

Я решительно пробирался сквозь толпу хорошо перебравших со спиртным дворян. Нас провожали свистом, возгласами и откровенными пожеланиями, кто-то даже очередь пытался занять. Более того, часть гостей, завидев столь экзотический «подарок» пристраивалась в хвост нашей странной процессии, ожидая распаковки «подарка». Мне же нужен был виновник торжества.

Граф Пётр Семёнович Выдрин уже месяц горевал о сорвавшейся помолвке с дочерью его бизнес партнёра князя Касаткина. Сама молодая княжна габаритами не сильно отличалась от своей богини-покровительницы, а потому Выдрин уже месяц заливал «личное горе» в компании друзей и дам полусвета.

Вряд ли в Санкт-Петербурге можно было найти более счастливого брошенного жениха, чем Пётр Семёнович. Видел я портрет княжны Касаткиной вчера в газете, если бы мне перепало такое «счастье», я бы тоже «горевал» месяц, а то и больше. С такой супругой даже многожёнство было бы не в радость, ведь закон гласит, что супруг должен одинаково уважать и как следствие ублажать своих супруг. В общем и целом, графа я понимал, и потому сегодняшняя ночь может действительно стать «подарком» для него. Уж Тэймэй обещала расстараться.

Добравшись, наконец, до бального зала, я нашёл Петра Семёновича в компании двух полуголых девиц, одна из которых открыто ему сочувствовала прям под столом, а вторая предоставила собственную грудь никак не меньше третьего размера в качестве жилетки для слёз.

Граф отреагировал на приближение нашей процессии, повернув разгоряченное лицо и залпом махнув рюмку водки с локтя. За неимением закуски, Пётр Семёнович удовлетворился бюстом своей пассии. То, что нужно!

Я остановился перед Выдриным, одной рукой эффектно сдёрнув скатерть со всем её содержимым со стола. Отполированная дубовая столешница приняла на себя Тэймэй. Бедный граф даже слегка протрезвел от такого «подарка».

— Пётр Семёнович, позвольте представиться, Гаврила Петрович Виноградов! — я демонстративно склонил голову в поклоне. — Наслышан о вашем горе, а потому не мог не озаботиться утешительным подарком! Это вам! — и я, как фокусник, заправским движением потянул за тонкий шелковый поясок, доселе сдерживающий полы кимоно от бегства с тела Тэймей.

В оглушительной тишине послышалось шуршание сползающей ткани и тихие заглатывания потёкшей слюны всех присутствующих гостей.

Скромное слово «оргия» даже в малейшей степени не могло описать происходящее далее в особняке Петра Семёновича Выдрина. В ход пошли не только аристократы, дамы полусвета, но и слуги. Я впервые видел, чтобы дар иллюзии имел такое всеобъемлющее влияние. При этом сама Тэймэй так и осталась лежать обнажённой и нетронутой на столе. Распространяя вокруг себя ауру секса, она оставалась невидимой для всех, кроме меня.

Стоны удовольствий становились всё громче, партнёрши менялись, как перчатки, а уж что вытворяли с помощью подручных средств. В какой-то момент я заметил даже старого дворецкого, с блаженной улыбкой оприходовавшего пухленькую актрису. Вот уж точно, сегодня в этом доме поселилось всеобщее счастье.

Прошло не менее двух часов с нашего приезда, когда наследница Кицунэ начала приходить в себя. Щёчки её раскраснелись, глаза блестели от переполнявшей силы, буквально высосанной из одарённых дворян в этом особняке. Невероятно эротичным движением девушка села на столе, чуть раздвинув бёдра, и поманила меня к себе пальчиком. Её многообещающий язычок из навеянных сновидений облизнул верхнюю губу. Я как загипнотизированный двинулся в сторону Тэймэй и ведь понимал, что это магия, но противиться такому приглашению категорически не хотелось. Всего один шаг отделял меня от азиатской иллюзионистки, когда за спиной раздалось вежливое покашливание и до боли знакомый голос:

— А весело у вас тут званые вечера проходят! Пожалуй, я задержусь в этом мире подольше!

Отправить