Глава 14

Но потемнение сознания длилось совсем недолго. Я как будто проваливался куда-то в бездонную яму, словно меня сморил внезапный сон, но в то же время это не было сном. Я вновь ощутил себя внутри своего же тела и тут же открыл глаза, оглядываясь, и абсолютно не мог узнать ситуацию.

Я совершенно не понимал, что творится вокруг. Суета, беготня, какое-то не то отступление, не то бегство.

«Что происходит?» — задался я единственным вопросом.

Я огляделся по сторонам. Место выглядело смутно знакомым, но это явно не горный массив.

«Твою же мать», — понял я.

Мы находились недалеко от своего имения на озере Горячий Ключ, но не совсем. Тут география была чуть иная. И в стороне, километрах в пяти, находилась низкая равнина, которую начали заполнять легионы демонов. Не три, не пять, наверное, даже не двенадцать, а просто море демонов.

Ко мне практически одновременно подбежали мать, отец, сестра и брат.

— Я никуда не уйду, — проговорил Дима, — пока ты не уйдёшь с нами.

— Нет, — проговорил я. — Я задержу всех. Вы должны уйти через телепорт. Забирай Азу с сыном и уходите.

— Витя, — проорал мне в лицо брат, — ты не долбанный Арен Аден, чтобы вот так вот жертвовать собой. Мы уйдём все. Телепорт работает. Мама запустила телепортационную стеллу. Идём. Ты понимаешь, что не нужно, совсем не нужно сейчас жертвовать собой?

— Я не жертвую собой, — ответил я.

Я встал на краю. За моей спиной была семья, прислуга, люди, стоявшие тут в обороне.

— Я не жертвую собой. У меня был уговор с богиней. За свою вторую жизнь и ваши тоже я обещал ей пять легионов демонов. Я сдержу слово. А вы уходите.

— Витя! — раздался сзади голос сестры. — Ну пойдём вместе. Ты не должен оставаться тут.

— Я должен, — сказал я. — Иначе вся эта орда прибудет в империю со дня на день. Кто-то должен их остановить. А вы все марш в телепорт, нужно успеть организовать оборону дальше.

Я подумал, что воину легко ориентироваться. Вот враги — их надо победить. Вот семья — её надо защитить.

— Все, уходите! — рявкнул я на своих. И потянувшись к капищу, понял, что оно едва-едва дышит. Телепорт работал на грани. Можно сказать, что почти не работал.

Мне даже пришлось зачерпнуть силы из самого себя и закинуть в этот телепорт, чтобы он наконец-то начал работать, чтобы он пришёл в движение, чтобы всех тех, кто собрался на телепортационной площадке, наконец-то выкинуло отсюда, к чёртовой матери.

Да, я ни хрена не понимал, что происходит, но я четко понимал, что нужно делать. Что они сказали по поводу Азы? Это же вообще бесплотный дух. При чем здесь она?

И тут в моей голове возникло сомнение. Я понял, что нахожусь в каком-то странном пространстве, но это не мешало мне действовать. Рядом со мной крутилась маленькая огненная саламандра. Я понял, что это мой питомец, даже больше — мой помощник и друг, который придаёт мне сил и добавляет решительности.

Телепорт сработал. Больше никаких жалобных криков и стенаний за спиной не было.

— Отлично, — подумал я. — Это мне и было нужно.

Саламандра застыла у меня на плече. Я сам чувствовал, как праведное пламя охватывает мою плоть. Взглянув на себя, на секунду я увидел, как весь, от кончиков пальцев до кончиков волос, объят огнём. Это было праведное пламя мести.

А затем я почувствовал в себе такую силу, которую не сможет остановить даже легион высших демонов. Я сам стал изначальной стихией. И тогда, чувствуя всю свою мощь, я поставил ноги пошире, а затем разорвал пласты земли вплоть до потоков магмы, плещущихся где-то далеко внизу, и вытащил эти огненные потоки на поверхность, затапливая равнину, сжигая орды мечущихся и орущих от боли демонов.

Вместе с потоком магмы в воздух вырвались различные летающие создания: фениксы, драконы, какие-то жар-птицы, рароги в огромном количестве. Все, что могло летать и гореть при этом, вышло на мой зов и устремилось на уничтожение моих врагов.

Я стоял и наблюдал за тем, как моя сила уничтожает и перемалывает врага. Да, возможно, на этот раз это последнее, что я сделал. Но чувствовать столь великую мощь, исходящую от себя самого, — самое лучшее в мире чувство.

Но смерть всё не приходила. Сила, клокочущая во мне, поддерживала мою жизнь. Я буду драться, черпая энергию напрямую из изначального пламени, я буду уничтожать всех, кто посмеет идти на мою землю! Я сожгу все эти легионы!

И когда новые орды демонов, заполнившие равнину, стремились ко мне, я только слабо усмехнулся. Моя семья в безопасности, а значит, я могу чувствовать себя спокойно.

— А с вами, — я окинул взором на несметные полчища, — мы ещё повоюем.

* * *

Тагай пришёл в себя рывком. Он быстро огляделся и понял, что происходит нечто ужасное. Да, он находился всё в той же пещере, только теперь стены озарял мертвенный свет, исходящий то ли от кристаллов пучками вросших в скальную породу, то ли они отражали какой-то другой свет, который мог исходить хоть от воды, хоть от мха. Здесь всё фосфоресцировало и отбрасывало неверные блики на окружающее. Но рассматривать это было некогда: понимать причину света скоро станет просто некому. Друзей Тагая уже оплели, их уже начали жрать, высасывать из них живые соки. Надо было действовать моментально, сейчас же. Но пауки, множество хищных тварей, уже подбирались и к нему. Пока ещё удавалось их сдерживать, но с каждой секундой становилось всё сложнее и сложнее.

При этом нужно было вытащить своих друзей, защитить их от того, что пытались с ними сделать эти отвратительные твари. Он понял, что ему ничего не остаётся, как отрешиться от себя самого и перехватить управление над пауками, чтобы те отошли от друзей.

Он сосредоточился, пытался увидеть те невидимые нервные связи, которые есть у каждого живого существа. Есть мелкие разряды, которые заставляют существо что-то делать. Если воздействовать на эти разряды, можно перехватить управление, можно внушить, что сейчас нужно делать нечто другое, а не то, что творит эта особь.

Но у него ничего не получалось. Друзья орали от боли. У него самого из носа от перенапряжения толчками вытекала кровь, но ничего не выходило.

Тогда Тагай повернулся, увидел вытаращенные глаза Джузеппе Росси и закричал ему:

— Давай помогай! Надо вытаскивать их отсюда! Я попытаюсь задержать!

Но Росси не мог двинуться с места. Его уже тоже, чавкая и предвкушая славный обед, окружали и опутывали паутиной пауки. И тут Тагай понял, что все вокруг орут, кричат от боли, от страха, от безысходности.

Витя кричал:

— Спасайся сам! Ты ещё сможешь…

Костя пытался барахтаться, но тоже орал:

— Помоги Мире! Не бросай её!

И голос его становился всё тише и тише, как будто он был в изнеможении, словно из него уже высасывали последние соки. Вот-вот ситуация станет необратимой. Уже скоро нельзя будет помочь никому.

И Тагая внезапно укололо, как будто иглой, точно чьё-то жало пробралось ему между рёбер. Но это заставило его лишь остановиться. Он дрожал от всего: от боли, от осознания ситуации, от приема боли своих друзей. Но всё это лишь помогло ему замереть, закрыть глаза и сосредоточиться.

«Вот же он, канал, — понял он. — Канал их связи на троих, который мы уже неплохо развили». И поскольку Тагай был ретранслятором, он находился в самом центре этого канала связи.

Если бы то, что предстало его глазам, его ушам, было бы правдой, сейчас бы этот ментальный канал трясло бы так, что у него бы крошились зубы в челюстях. Но ничего подобного не происходило. Канал был относительно спокоен. Со стороны фон Адена чувствовалась железная решимость. Холодная, точнее огненная, но ни разу не паническая, не отчаянная. Он был могуч, решим и расчётлив.

Такого не может быть в том случае, если тебе прямо сейчас отгрызают ноги по колено. То же самое происходило и с Костей. Его канал был напряжён, но не истеричен.

«Да и вообще, — подумалось Тагаю, — Костя совсем был не склонен к истерике. Если бы ему грозила опасность, он бы обернулся в демона и драл бы всех на мелкие лоскуты до тех пор, пока мог бы это делать. В конце концов, он мог влюбить мальчиков в девочек и отвлечь их всех от себя и от друзей. Почему же вместо этого мои друзья истерят? Так не бывает».

Он сосредоточился, уйдя в медитацию ещё глубже, полностью наплевав на чувствующуюся боль, на слышимое ушами чавканье, на стоны, на коконы, образующиеся вокруг. Его сейчас интересовало другое. Он тоже стал холодным, спокойным и отстранённым.

Тагай перестал реагировать на стоны якобы своих друзей, на пауков, крутящихся возле ног. Он входил в состояние медитации. Он не тратил ни на что вокруг ни крупинки энергии. Вся его энергия была в сосредоточенности, в спокойствии и, что самое главное, в отслеживании связей.

И тут он понял, что вокруг него рассредоточено множество нитей, но они тянутся не к хищным паукам, а к их собственному сознанию. И когда он уже собрался потянуть за нить, протянувшуюся к нему, кто-то большой и могущественный не выдержал и спросил:

— А ты что, человечек, друзей-то совсем спасать не собираешься?

'А зачем? — поинтересовался у голоса Тагай, причём мысленно. — С моими друзьями всё в порядке. То, что ты пытаешься выдать за иллюзию или внушение, таковым не является. Но мне бы очень хотелось узнать, что это за создание, которое умудрилось так ловко, едва ли не провести менталиста. Выходи, познакомимся.

И тут он открыл глаза. Перед ним всё изменилось. Пещера была та же, но теперь она была темной и наполненной лишь шуршанием. Из мрака выступило довольно жуткое создание: наполовину женщина, но лишь по торс, всё что ниже имело тело паучихи.

* * *

Костя вообще не понял, что случилось. Только что он стоял рядом с друзьями, и вдруг темнота, после которой он пришёл в себя на невысоком кургане, а вокруг плескалось море демонов. Но не низших полуразумных, — это было море высших демонов. Все стояли в ярко начищенных доспехах со знакомыми рунами, которые обозначали воинов.

Демоны ликовали. Демоны в едином порыве праздновали свою победу — победу над кланом селекционеров. Этот клан был практически полностью уничтожен. Селекционеры пали. Всё прекрасно. Солнце мира вновь взошло над землями демонов.

Сзади на плечо Кости легла рука. Костя обернулся и увидел улыбающееся лицо матери, а в её глазах горела настоящая любовь.

— Ну вот и всё, мой мальчик, — сказала она. — Больше нам не нужно тебя прятать в другом мире, чтобы тебя случайно не зацепили. И вообще, я так тобой горжусь. Ты такой молодец. Ты участвовал в битве наравне со всеми и победил. Ты один из нас. Ты доказал, что ты отныне один из нас. Ты моя кровь. Это лучшее, что ты мог сделать для своей матери. Твоя сила… — мать развела руками. — Она и правда может посоперничать с нашей. Жар твоего сердца не затушить ничем, а пламя демонической души не запереть в неволе человеческого тела. Ты настоящий демон. И чтобы окончательно это доказать, чтобы показать всему нашему клану, что ты один из нас, пройди последнее испытание.

Костя, который уже ощущал в груди учащённый стук сердца, спросил:

— Какое испытание, мам? Я готов. Лишь бы встать рядом с тобой.

И мать ответила:

— Тебе нужно уничтожить последние отродья селекционеров, ещё оскверняющее своими ногами землю нашего мира.

И показала воинственной рукой и указующим перстом в сторону от Кости на самый верх кургана. Костя проследил за её жестом и увидел, что на коленях, с руками, связанными за спиной, и головой на большом плоском камне лежит избитая, истерзанная Мира.

Она кусала запекшиеся губы, кровь выступала каплями. По всему её гладкому ранее телу были видны разошедшиеся края плоти от когтей высших демонов, их мечей. На лице, на спине, на бедрах виднелись огромные кровоподтёки, синяки. Белоснежные волосы стали красными от крови.

Но она не стонала, не кричала от боли, вообще никак не показывала, что ей больно, просто молча смотрела на Костю — без слёз, без мольбы во взгляде, без ничего. Просто один тяжёлый, длинный взгляд, пронизывающий до самых глубин души.

— Вот это отребье селекционеров. У неё очень сильна их кровь, — говорила мать с убеждением в голосе. — Она один из сильнейших менталистов. Она может попробовать возродить клан и начать всё сначала. Она одна может всех нас взять под контроль. Её нужно уничтожить, — мать казалась полностью уверенной в своих словах. — И это должен сделать ты. Уничтожь её, и ты станешь одним из нас!

Костя смотрел в глаза Мире. Затем решительно подошёл к стоящей на коленях и склонённой к камню девушке, развернулся и загородил её своей спиной.

— Убивать, — сказал он, — кого бы то ни было, нужно только за то, что он сделал. Неважно, человек, демон, полукровка, а не за то, что вы думаете, что он может сделать. Любую судьбу в этом и в других мирах можно повернуть вспять, даже если вы считаете, что сделать этого нельзя. Мой друг доказывал это, и не раз. Мой друг Виктор фон Аден общался и с людьми, и с демонами только так, как они того заслуживали, как они вели себя с ним. На предательство он отвечал силой, на верность — дружбой.

Костя замолчал, но лишь для того, чтобы набрать воздух в грудь.

— Я не буду никого убивать только за то, что в нём есть какая-то там кровь, чья-то «не та». В конце концов, во мне тоже течёт чья-то «не та» кровь. Я такой же полукровка, как и она. Но меня в том мире не убили. А вы хотите, чтобы я убил её в этом? Не дождётесь!

Костя занёс меч, оказавшийся в его руке, срубил путы с рук Мирославы, а затем одним движением срезал ошейник, который препятствовал её магическим способностям.

— Бери их под контроль, — сказал он, показывая на всю эту орду высших демонов. — Мы уходим. Только не убивай никого. Возьми под контроль.

И как только он это сказал, его глаза открылись, и он увидел, что над ним стоят Тагай и Джузеппе Росси.

* * *

Джузеппе Росси, точнее демон Валак, который уже сроднился со своим итальянским именем, смотрел, как одновременно все его знакомые, с которыми он прибыл сюда, потеряли сознание. При этом он ни черта не понимал, что происходит. Пытался тормошить одного, другого, достал флягу с водой, налил водички на лицо фон Адену, но ничего не помогало.

Зрачки под веками молодых людей дёргались, как будто те видели какие-то картины в своём сознании. Более того, их руки и ноги дёргались, словно они что-то делали. И Росси решил, что это наведённые мороки.

А вот пауков Росси боялся, поэтому решил постепенно оттаскивать ребят из пещеры, потому что там, в темноте, сквозь которую даже его зрение не помогало ничего увидеть, что-то усиленно шуршало и шелестело, кто-то к ним явно приближался. Но, несмотря на то что он боялся, что его сожрут, бросать знакомых он не собирался, и дело было даже не в кровной клятве. Дело было в том, что он знал сам, что такое предательство, и не хотел становиться таким же.

Пауков было много. Несмотря на это, они пока держались на некотором отдалении от всех четверых, а затем и вовсе отступили. А из темноты появилось довольно жуткое создание: наполовину женщина, наполовину паук с посохом, причём, очень древним, вершину которого увенчивал грубообработанный кристалл.

И сама женская часть, да и паучья, были больше похожи на скелет, нежели на плоть, наполненную жизнью. Это создание уже давным-давно было мертво, но всё ещё не могло умереть.

И вот это нечто уставилось на троих лежащих без сознания друзей.

— Не тронь их, — сказал Росси.

— Я и не трогаю, — проговорило существо. — Они проходят испытание.

— А я почему не прохожу? — внезапно даже для себя поинтересовался Росси.

— Потому что ты пойдёшь на обед, — всё так же меланхолично проговорила женщина-паук.

— Что? — Росси замер и поднял на неё глаза, наполненные ужасом.

— Да ладно, шучу я, — проговорила эта наполовину женщина, наполовину паук. — Ну подрастеряла я умение смешно шутить за последние несколько сотен тысяч лет. Что ж поделать? Сиди и жди. Ничего с твоими друзьями не случится, — тут она немного помедлила и добавила: — Если, конечно, пройдут испытания.

— А если не пройдут? — спросил её Росси.

— Молись, чтобы прошли, — ответила на это женщина-паук.

Некоторое время Джузеппе Росси просто сидел и ждал, когда кто-нибудь из ребят придёт в себя.

Периодически ловил на себе плотоядные взгляды женщины, расположенной на паучьем основании.

Первым в себя пришёл Тагай и посмотрел на полуженщину-полупаучиху. Причём, без всякой боязни или отвращения.

— Как я могу к вам обращаться? — спросил он.

— О-о-о, — проговорило существо, — у меня много разных имён, но, наверное, самое подходящее для меня будет Йорогума.

— Йорогума, — проговорил Тихомир. — Очень приятно. Меня зовут Тагай.

Йорогума кивнула.

— Скажите, пожалуйста, — спросил её Тагай, — почему вы вообще решили нам дать подобное испытание?

— Ну как тебе объяснить? — Йорогума плотоядно усмехнулась. — Честно говоря, я бы и не давала вам никаких испытаний. В прошлый раз вы приходили убивать моих зверушек, и говорить с вами было не о чём. Но в этот раз вы пришли и помогли.

Она на некоторое время задумалась, склонила голову на бок и посмотрела в ту сторону, где мы разгребли завал.

— Можно сказать, спасли нас. Хотя могли бы дождаться, пока мы все тут передохнём. Затем просто собрать все панцири, всю паутину, что вам нужно. Но нет, вы полезли нас спасать, не заботясь даже о том, что могли бы заплатить за это жизнью. Поэтому пусть вы и не высшие демоны, но хотя бы сила духа, сила веры у вас есть, и она на высоте. И в этом каждый из вас удостоился испытания.

Следом за Тагаем пришёл в себя Костя. Бледный, с какими-то квадратными глазами, задыхающийся, машущий рукой, будто сжимал в ней меч.

— А тебе что почудилось? — спросил его Тагай.

Костя рассказал про выбор, данный ему матерью.

— И что ты выбрал? — спросил ещё более заинтересованный Тагай.

— Я выбрал Миру, — ответил Костя. — И выбрал то, что людей нужно судить по их поступкам, а не по чистоте крови и прочему, не по принадлежности к какому-то определённому роду. Вот, Витя, — он указал на дёргающегося во сне фон Адена. — Нормально же со мной общается? С тем же Артёмом, которого все считают предателем. Его вообще ничего не смущает. Я хочу быть, как он. Поэтому почему я должен опускаться до каких-то предрассудков? Так же не бывает, чтобы человек был не прав только по своему рождению.

— Ну да, — согласился Тагай, — не бывает.

— Что ж, — проговорила Йорогума, — получается, ты слишком легко прошёл своё испытание.

— Ну как сказать «легко»? — Костя уставился на паучиху, как будто только что заметил её, но тоже не выражал ни ненависти, ни брезгливости. Она ему казалась совершенно нормальной. — Это же был выбор, альтернативным вариантом которого было принятие в семью матери, признание меня чистокровным демоном.

— Ага, понятно, — чуть ли не в один голос сказали Йорогума и Тагай, но закончил только Добромыслов:

— Детская травма налицо.

Последним в себя пришёл Виктор фон Аден. Причём он не просто пришёл в себя — он остался в том боевом раже, которым был и без сознания. Он сразу же вскочил на ноги, бросил взгляд на Йорогуму и тут же начал формировать какой-то сгусток пламени. Тагай бросился к нему:

— Витя, не-не-не-не, стой! Погоди! Это всё свои! Всё нормально, всё хорошо, остановись!

А затем повернулся к полуженщине-полупаучихе:

— Мы все прошли твоё испытание, госпожа?

— Прошли! — согласилась та. — Но все очень странным способом.

И после этого она подошла к Тагаю, который стоял ближе всего к ней, и внезапно склонилась на передние лапы, протянув Тагаю свой посох:

— Примешь ли ты, Тихомир Добромыслов, от меня этот посох?

Тагай уже хотел взять его, но тут рука его дрогнула.

— А чем это закончится?

— Конкретно для тебя? — усмехнувшись, проговорила Йорогума. — Это закончится увеличением твоей силы, ну и покровительством некой весьма влиятельной особы.

— Так-так-так, — проговорил Тагай, глядя на свои слегка дрожащие пальцы, тянущиеся к посоху. — А чем эта особа занимается?

— О-о-о! — протянула паучиха с женским торсом. — Она прекрасно плетёт ментальную паутину.

— Кажется, я знаю, о ком она говорит, — сказал Росси. — Некогда богиня-паучиха, специализирующаяся на развитии ментальных способностей, взяла, так сказать, под своё покровительство клан селекционеров. Но, увидев, на какой путь они свернули, отказалась от этого и сказала, что они недостойны быть носителями её силы. И вот сейчас, судя по всему, она нашла себе другой род, который сможет стать её проводником.

— Правильно ты говоришь, Валак, — проговорила Йорогума. — Ну а ты, — она повернулась к Тагаю, — станешь первожрецом и практически самым сильным в своём классе.

После чего она ткнула посохом Тагая в лоб. Мы все услышали этот звук: «Тюк!» И вдруг увидели, что на голове у нашего друга появилась корона, а посох, который ему в руку сунула Йорогума, вдруг превратился в скипетр.

В этот же момент полупаучиха-полуженщина вдруг стала просто старой, измученной сущностью.

— Остальное, как обычно, — просипела она. — Отстрой храм, чтобы сюда снова могла явиться богиня, и тебе не было стыдно её принять. Тогда она одарит тебя и твой будущий род силой.

И после этого Йорогума осыпалась то ли пеплом, то ли вековой пылью.

Отправить