Глава 7

К сожалению, от Гниды избавиться не удалось. Тот с гаденькой ухмылкой последовал за нами. А перед самой ареной, последним оставшимся не занятым кругом, к нам присоединился и Костя. Он с интересом переводил взгляд с меня на Тагая и обратно, но молчал, ничего не спрашивая.

— О, ребята! — крикнул кто-то из поступающих в академию. — Смотрите, сейчас из тохара песок выбивать будут!

— И то правда, — хохотнул Гнида. — Говорят, у тохаров песок даже в заднице! А, тохар?

Я старался не обращать сейчас внимания на уколы. Тем более, давным-давно прошли те времена, когда подобное могло уязвить моё самолюбие. Этот гад ответит за свои слова. Обязательно ответит за каждое оскорбление, пусть и не нанесённое напрямую.

А мы с инструктором Герканом тем временем снимали рубашки и обувь, оставаясь лишь в спортивных штанах.

— Правила простые, — проговорил тот. — Ты должен продержаться против меня две минуты. Проигрыш засчитывается лишь в том случае, если ты вылетишь за круг, — он указал на жирную белую полосу, ограждающую нашу тренировочную площадку. — А я буду стараться тебя туда столкнуть.

— Хорошо, — ответил я. — Всё понятно. Я готов.

— Начали! — скомандовал инструктор и встал в боевую стойку.

Я знал этот вид боевых искусств. Да, он казался мне не самым эффективным, поэтому я им не пользовался сам. Но вот противостоять мог вполне. Чем и занялся. При этом я чётко понимал, что не должен показывать все свои знания и умения. Мне нужен средний результат, и этого достаточно.

Именно поэтому я избрал оборонную тактику, лишь изредка нанося достаточно неуклюжие удары, обычно не достигающие цели. Однако инструктора обмануть было сложно. Он то и дело проводил попытки штурма, которые я незамедлительно блокировал. Со стороны выглядело так, что я постоянно отступаю. Вот только капли на лбу Геркана говорили сами за себя.

Впрочем, и моё тело, ещё не привыкшее к подобным нагрузкам, тоже страдало от излишнего напряжения. Но умение воздействовать на тело определёнными установками давало мне очевидное преимущество. Временное купирование боли вообще творит чудеса на коротких дистанциях.

Две минуты я выстоял достаточно легко, после чего меня на арене сменил Костя. К нам подошёл помощник Бутурлина с блокнотиком. Он внимательно посмотрел на меня и сделал какую-то пометку.

— Хорошо идёте, Аден, — проговорил он. — Если также справитесь с магической проверкой, место в академии за вами, — с этими словами он пошёл к следующему кругу.

* * *

Иван Васильевич Бутурлин смотрел из узкого окна на стадион академии и громко матерился. Его не мог перекрыть даже шумный чайник, старающийся закипеть, как можно быстрее, чтобы хозяин кабинета не так активно выходил из себя.

— И вот на хрена мне всё это надо⁈ — чайник, наконец, закипел, и он плеснул воды в кружку со сравнительно дешёвым кофе. — Я им что, похож на учителя⁈ Нет, блин, дали в нагрузку за какие-то заслуги такой хернёй заниматься!

Помощник с блокнотом стоял перед ним, потупив взор. Он даже не успел начать докладывать об успехах соискателей, как его начальник разразился гневной тирадой.

Бутурлин должен был прибыть в расположение академии ещё вчера, только вот не появился. Уже ночью пришла телеграмма, что он задерживается на Стене из-за очередного прорыва. Всё походило на то, что он даже не собирался становиться деканом. И пытался, как мог, избежать педагогической участи.

Но при этом он был человеком военным и ослушаться приказа не мог. Поэтому в последний момент прибыл на своё новое рабочее место и принялся на чём свет стоит поносить всё, что видел.

— Ну вот что⁈ — он накинулся на помощника с блокнотом. — Что ты мне можешь сказать⁈ Кто-то хорошо прошёл испытания? А?

— Ну, как бы, да, — неуверенно начал лейтенант Глеб Иванович Вяземский, из младшего преподавательского состава. — Есть несколько отличившихся…

— Мне плевать, понимаешь⁈ — продолжал злиться Бутурлин. — Ни одна сука из этих хлыщей не пойдёт на Стену, как бы хорошо они не бегали и не прыгали! Это же сплошняком столичные сосунки, которые тут ради теплых должностей и военных окладов! Тьфу, даже смотреть на них противно! — тут он глянул в окно и вдруг замолчал.

Вяземский приподнял бровь. Его шеф явно заинтересовался чем-то увиденным. Что ж, это хотя бы обеспечит некоторый перерыв в сплошном потоке недовольства.

А Бутурлин увидел, как на одном из кругов арены бьётся неизвестный ему парень с медной косой тохара. Но привлекла его не национальность. Его заинтересовало то, как молодой соискатель держался. Он сам не нападал, при том, что вполне мог это сделать. Но вместо этого он только защищался. Но как! Так, что инструктор не мог его достать никакими своими приёмчиками.

И Бутурлин знал лишь одного человека из пограничного городка, кто мог показать подобный уровень боевой защиты. Вот только он не помнил, что у того были ученики. Что ж, это повод послать ему телеграмму. А, может быть, и встретиться.

— Ладно, — совсем другим голосом, словно разом выдохнул всё своё негодование и сразу же обрёл душевное равновесие, проговорил Бутурлин. — Пойдём посмотрим, кого там к нам нанесло приливом идиотизма.

* * *

Декан внимательно смотрел на меня, словно тоже узнал. Но я-то понимал, что такое исключено и его интерес обусловлен чем-то ещё. Возможно, моим происхождением. Хотя я вообще не помню, чтобы Бутурлин как-то выделял тохаров среди всех остальных. Для него все были никуда не годными сосунками и хлыщами, кроме тех, кто косил демонов направо и налево.

Я слегка поклонился Ивану Васильевичу в знак уважения, и он ответил мне тем же. Но подходить и заговаривать пока не спешил. Да и что я мог бы ему ответить?

А Бутурлин тем временем с интересом смотрел на бой Кости. Парень с коротко стриженной шевелюрой казался неуклюжим перед инструктором. Но отбивался практически от всех атак. А у Геркана никак не получалось выбить его за пределы круга.

Но в какой-то момент инструктор изловчился и подловил Жердева. Схватил его за запястье и взял руку на излом в болевой приём. Я сам поморщился, потому что это даже со стороны выглядело очень больно.

А затем я взглянул на лицо Кости и был немало удивлён. Да, у того пробежала некая волна по лицу, но она выражала, скорее, дискомфорт, а не боль. Геркану нужно было теперь просто вывести парня за линию. И с любым другим у него бы это получилось. Даже со мной. Но не с Жердевым. Тот стоял на месте, не колеблясь. Мы даже услышали тихий хруст костей, но Костя даже глазом не моргнул. Инструктор ничего не смог с ним сделать, пока не закончились положенные две минуты.

Когда он вышел из круга, улыбаясь во все тридцать два, лекари тут же подсуетились срастить абитуриенту перелом, я же успел поздравил Костю с этой маленькой победой. Но спрашивать про болевой порог не стал. Всё-таки это тема для разговора тет-а-тет, а не для обсуждения в окружении множества народа.

Следующим после нас в круг отправился Тагай. Он заставил инструктора озадачиться ещё больше, чем Костя перед ним. Стоило лишь пройти отсчёту, как мой будущий друг побежал. Быстро, по кругу, вдоль самой линии. Но так, что инструктор, как ни пытался, не смог его подловить.

Всё это приводило в дикий восторг не только нас, но и остальных собравшихся. Улыбка застыла даже на губах Бутурлина.

Через некоторое время у Геркана всё же получилось отрезать Тагаю все пути к отступлению, но в этот момент прозвучал гонг, означавший окончание боя.

— Это нечестно! — возмутился инструктор, глядя на улыбающегося декана. — Драки не было!

— А в условиях было только то, что я не должен выйти за линию, — горячо возразил на это Тагай, тяжело дыша. — И я не вышел!

— Он прав, — пожал на это плечами Бутурлин. — Вы либо правила пишите подробнее, либо не возмущайтесь, — потом он посмотрел на нас троих. — Будет интересно, как вы пройдёте магический тест.

В этот момент к нему подскочил Николай Голицын. Вид он имел как старающаяся выслужиться собачонка.

— Иван Васильевич! — громко обратился он к Бутурлину. — У меня для вас письмо от моего горячо любимого дяди. Прочтите, пожалуйста! — и протянул декану конверт с фамильной печатью Ермолова.

Мне доставило удовольствие наблюдать за лицом Бутурлина. Тот явно прилагал усилия, чтобы по его выражению ничего нельзя было прочитать. И всё-таки губы на несколько секунд сложились в презрительную, если не брезгливую линию.

Он молча взял конверт из рук Голицына и убрал в карман.

— Вы не прочитаете? — удивился племянник генерала.

— Когда все пройдёте, — без всяческого выражения ответил Бутурлин.

Ему явно не хотелось говорить с этим человеком. И я ещё раз вспомнил, с каким презрением Иван Васильевич всегда рассуждал о столичных никчёмышах, которые только и могут, что полировать своим языком медали и вышестоящие задницы. А при первой встрече с демонами обгадятся и лишатся рассудка.

— Но ведь… — хотел было возразить Голицын, но затем передумал и поспешил удалиться до того момента, когда начнёт терять авторитет у окружающих его прихлебателей.

Я в этот момент вспомнил, что у меня тоже есть дополнительные документы, которые я должен подать декану. В частности, о присвоении нашему роду наследуемого дворянства и титула баронета.

Но решил, что сейчас не время. И лучше будет действительно после окончания всех тестов передать это из рук в руки. Тем более, что Бутурлин явно благоволил нам троим.

— Доброго дня, Иван Васильевич! — раздался за моей спиной голос Гниды. — Вы уже приехали! О, и господин Голицын уже передал вам рекомендательное письмо. Отлично! — он перевёл дыхание и мгновенно изменившимся голосом обратился к нам. — Так, а вы, доходяги чего встали⁈ Марш на прохождение последнего теста. Краснозадый, тебя тоже касается!

Если до этого выпады инструктора ещё с натяжкой можно было отнести к обобщениям и обидным шуточкам, чтобы подстегнуть злость для прохождения тестирования, то сейчас он явно перешёл грань. Кровь буквально вскипела в жилах. Показалось даже, что глаза наполнились пламенем. По крайней мере, видел я, словно сквозь красную пелену. А кулаки мои сжались. Что ж, удачно, даже арена для боя под боком! Вот только злость — плохой помощник. Потому, сделав пару глубоких вдохов и выдохов, я с улыбочкой обратился к инструктору:

— Вам зубы жмут? Или забыли, как с аристократами разговаривать?

— Да из тебя аристократ, как из говна пуля, — выдал на это помощник Бутурлина. — Куда империя катится, если уже тохаров начали в столичную академию допускать.

Сам декан смотрел на выходки своего помощника с выражением полного удивления. Мне показалось, что он будет совсем не против, если я сейчас же начищу Гниде морду.

Но перед этим я с чувством глубокого удовлетворения вытащил бумагу, скреплённую императорской печатью.

— Если первые оскорбления касались меня лично, то последнее задевает честь Её Императорского Величества, которая личным указом рекомендовала нас для поступления в академию. Тайному сыску, думаю, будет очень интересно, кто это с такой лёгкостью даёт оценки действиям государыни.

И, словно для ещё большего моего удовольствия, Гнида изменился в лице. Он несколько секунд, не отрываясь, смотрел на бумагу, затем перевёл взгляд на Бутурлина. Потом снова на бумагу, и лишь после на меня.

— Но… — проговорил он и замер.

— Будьте добры, — Иван Васильевич протянул руку, и я вложил в неё официальную бумагу. Бутурлин пробежал её глазами, кивнул и приложил к документу, который передал ему Голицын, после чего обратился к Гниде. — Сергей Семёнович, надо бы извиниться перед баронетом фон Аденом. Или предпочтёте разговор с работниками Тайного сыска после сатисфакции на арене, разумеется? — он указал рукой на круг.

К тому времени вокруг нас собралось уже достаточно народу, и все с интересом глазели на происходящее. Я же понимал, что ненароком нажил ещё одного врага, ну да и хер с ним.

Гнида обвёл глазами всех собравшихся. Потом попытался собраться с духом и выдавить из себя слова извинения. Но он к такому был не привычен, поэтому с первого раза не получилось.

— Ну же, мы все ждём, — проговорил Бутурлин, в лице которого я внезапно обрёл довольно мощного союзника.

— П-приношу извинения, — едва слышно выдавил из себя Сергей Семёнович.

— Стар я стал и глуховат, не расслышал, что ты там шепчешь, — Иван Васильевич глянул на меня и подмигнул. — Повтори громче, будь другом. Да и пойдём уже.

Медленно, заставляя себя изо всех сил, Гнида опустил голову, скрывая взгляд, полный ненависти.

— Баронет фон Аден, приношу искренние извинения за свои недостойные слова, — проговорил он. — Я не имел намерений обидеть вас и тем более никоим образом не ставил под сомнение решение Её Императорского Величества.

Я расстроился, так как уже успел вообразить себе бой с помощником Бутурлина.

— Извинения приняты, — пришлось мне ответить, дабы не накалять обстановку до предела.

— Пойдём, — Костя хлопнул меня по плечу, и мы направились в здание, где проходили магические тесты.

Сзади раздались одобрительные шепотки. Значит, Гнида успел насолить не только мне.

* * *

Нас проводили в огромный подземный комплекс, обычно использовавшийся для тренировки и усиления магических способностей. Но сегодня тут предстояло лишь выяснить, на что способен каждый из соискателей на место учащегося в академии.

Я обратил внимание, что из первоначальной толпы осталось меньше трети. И практически сразу мои наблюдения подтвердились.

— А где все? — спросил Бутурлин, решивший лично проследить за результатом наших тестов. — У вас в отчёте сказано, что двести человек пришли.

— Выбыли, Иван Васильевич, — ответил помощник, который весь день ходил с блокнотом и записывал в него результаты каждого. — Не справились с физической нагрузкой. Из двухсот человек осталось меньше шестидесяти.

— Слабаки, — презрительно фыркнул декан, а потом перевёл взгляд на нас, оставшихся. — Но и вы не расслабляйтесь. Хоть я и считаю, что последний тест самый лёгкий. Вы будете входить вон в ту дверь, — он указал на внушительную арку в конце коридора. — Там нужно будет применить своё самое сильное и маноёмкое заклинание. А артефакты академии вычислят объём вашего источника и теоретический ранг в будущем. После этого можете идти домой и отдыхать.

«И всё?» — подумал я.

Почему-то мне казалось, что всё должно быть как-то серьёзней. Сильнее, что ли. Но тут я обернулся и увидел, что Тагай смертельно побледнел. Хм, боится? Впрочем, у него есть причины опасаться.

В указанную дверь заходили по очереди. Каждый выходил слегка ошарашенным. Но молчал, не говоря ни слова. Только помощники вслух озвучивали результат и применённое заклинание.

Меня интересовали лишь двое изо всех.

— Добромыслов, — проговорил помощник с блокнотом, когда вышел Тагай. — Двести семьдесят единиц, гридень. Применённое заклинание — нарушение магического следа. Оригинально, конечно. Следопыт?

Тагай только кивнул. А я увидел, как только сейчас его начала покидать бледность.

Следом шёл Костя. Он отсутствовал совсем недолго. А когда вышел, помощник Бутурлина выглядел озадаченным, даже посоветовался с деканом, но тот только дёрнул щекой.

— Жердев, четыреста единиц, гридень. Применённое заклинание — неизвестно. Можете подсказать, что это было?

— Секрет рода, — сухо ответил Костя и подошёл ко мне. — Всё им расскажи да покажи.

Однако рассказать, в чём суть, он не успел, так как следующим вызвали меня.

Внутри оказалось темно, хоть глаз коли. Так, а когда бить? Сейчас? Хм, зря я не ознакомился с тем, как тут проходит…

Но додумать я не успел.

У дальней стены включился тусклый мертвенный свет, который особо ничего не освещал. Но в его слабых лучах я увидел силуэт демона, несущийся прямо на меня. Я замер, а потом что-то случилось с моим сознанием.

Краткое, словно вспышка, видение озарило мой разум. Много-много маленьких огненных птичек, каждая из которых размером не больше колибри. И вместе они создают некое подобие сети, которая хватает и удерживает тварь в себе. А затем попросту сжигает.

Я мгновенно нашёл это заклинание в сознании и бросил его в сторону стремительно надвигающейся тени. И лишь потом осознал, что это не было заклинанием из арсенала рода Аденов или вообще тохаров. Только что я воспользовался магией родовичей.

А вот это уже было неожиданно. Сначала со мной начал говорить дух одного капища. А теперь я использую силу, которая мне вообще не должна быть подвластна! А птички, которые стали огненной сетью, были никем иным, как рарогами, крохотными духами огня.

Но заклинание полностью истощило меня. Это я понял, когда повернулся к двери. Вместо того, чтобы сделать шаг, рухнул на пол. Тут же открылась дверь, и меня подхватили под руки.

Полностью погрузиться в забытьё мне не дала сирена, разорвавшая воздух вокруг. Что-то происходило, причём, никто не понимал, что именно. Даже Бутурлин выглядел озадаченным.

К нему подбежал адъютант, которого я до этого не видел. Он отдал воинское приветствие, а затем протянул Ивану Васильевичу записку, на которой горела магическая печать.

— Да что случилось-то? — игнорируя документ, спросил Бутурлин у адъютанта.

Тот покосился на меня, но всё-таки поспешил ответить.

— На капище совершено жертвоприношение… — он сглотнул, словно докладывал о сильном прорыве демонов, — … и оно пробудилось.

Отправить