Глава 8

Бутурлин пытался сдерживаться, но у него это плохо получалось. Не способствовало тому ни состояние тохара, проходившего магическое испытание, ни тем более известие о пробуждении капища. Но разорваться он не мог.

— Глеб Иванович, — обратился он к Вяземскому, комкая записку в кулаке, — новобранца привести в порядок, остальных проверить, списки к поступлению подготовить! — он мазнул взглядом по Сергею Семёновичу Собакину, своему помощнику, который по рангу был даже выше Вяземского, но был навязан руководством академии, и скривился. — Я постараюсь вернуться, как можно быстрее.

— А я? — удивился словам начальника Собакин. — Мне что делать?

— Занимайтесь тем, что делали до этого, — безразлично махнул рукой Иван Васильевич и поспешил вслед за адъютантом к капищу.

Вяземский склонился над Виктором фон Аденом.

— Вы как себя чувствуете? — спросил он побелевшего соискателя на место курсанта академии. — Сейчас прибудет лекарь, сможете дождаться?

— Конечно, — голосом, максимально наполненным чувством собственного достоинства, ответил молодой баронет. — Просто не рассчитал свои силы.

Глеб Иванович кивнул и отправился снимать показания аппаратуры. Взглянув на зафиксированные цифры, он приподнял бровь и решил ещё раз свериться со списком. Дело в том, что приборы зафиксировали огромный всплеск магической энергии. А в единицах сила заклинания равнялась шестистам единицам. Что указывало на уровень «ярый».

Вот только этого быть не могло. Никак.

В карточке Виктора фон Адена стоял уровень «новик». До ста единиц. Раскачать свой потенциал до шестисот со ста было практически невозможно. Если только с артефактами. Но у него никаких артефактов с собой не было.

Глеб Иванович потёр пальцами переносицу. Разбираться с тем, что произошло, сейчас не было никакой возможности. Но потом на Адена нужно будет обратить внимание. По крайней мере теперь понятно, почему ему стало плохо во время магического теста. Он выдал нечто, не соответствующее его уровню.

Вяземский вернулся к своим прямым обязанностям, но пребывал при этом в глубокой задумчивости. «Нельзя сейчас освещать возможности Виктора, это привлечёт к нему ненужное внимание, — решил он для себя. — Пожалуй, я пока слегка снижу показатели. Пусть это будет четыреста единиц. Уверенный гридень, почему нет?»

Кивнув самому себе, Глеб Иванович поставил вымышленные цифры напротив фамилии фон Аден и переключился на остальные дела.

Когда все магические испытания уже были закончены, Бутурлин так и не появился. Видимо, дело и правда оказалось серьёзное. На этот счёт у его помощников была инструкция. Они должны были составить список поступивших по итогам тестов в академию соискателей.

На первый взгляд, никаких проблем возникнуть не могло. Нужно было только взять тридцать лучших по результатам парней и девушек и объявить им о том, что они стали курсантами. Вяземский даже список уже составил, так как в его блокноте находились все необходимые параметры.

— Сделали, Глеб Иванович? — поинтересовался у него Собакин, когда Вяземский вернулся в кабинет декана.

— Если вы про список поступивших, Сергей Семёнович, то, разумеется, — с лёгким раздражением ответил второй помощник Бутурлина.

Это было обусловлено тем, что Собакин ему совершенно не нравился, но был выше в иерархии самой академии. И отвечать ему резко или прекословить было бы признаком дурного тона. Да, Иван Васильевич мог бы его уберечь от взыскания в случае чего, но зачем доводить до такого?

— Будьте добры, — попросил первый помощник и сделал нетерпеливый жест пальцами.

Вяземский еле сдержался, чтобы не ответить колкостью. Вместо этого он глубоко вдохнул и отдал коллеге список.

— Так-так-так, — бормотал Собакин, пробегая глазами список с именами и фамилиями. — Голицын, ага, правильно, так, Базилевская, Кутайсов, ага. Хм, а это кто? А, вспомнил, ну… Так, Зорич, Ламсдорф… фон Аден… — он поднял глаза на Глеба Ивановича и с насквозь фальшивым удивлением спросил: — А где же, позвольте спросить, Тучков, Ярцов и Позен? — даже руками развёл для пущего эффекта.

— Как вы можете видеть, уважаемый Сергей Семёнович, Тучков и Позен заняли места только в конце первой сотни. А Ярцов и до неё не дотянул, — с этими словами он попытался забрать список, но Собакин остановил его.

— Вы же знаете, что это наследники уважаемых родов? — начал он, плавно подводя к совершенно очевидному преступлению.

Но Глеб Иванович его перебил.

— У нас в академии других не бывает! — ответил он и поднял подбородок. — Будьте добры, отдайте список.

— Сейчас, — в елейной улыбке первого помощника читались холод и презрение, — только внесу необходимые правки.

— Нет! — отрезал Вяземский, чем заставил Собакина сощуриться и сжать кулаки.

— Вы же знаете, уважаемый, — последнее слово было произнесено сквозь зубы и больше было похоже на оскорбление, — что Тучков, Позен и Ярцов — друзья высокоуважаемого господина Голицына. Который в свою очередь является племянником самого генерала Ермолова. А тот в свою очередь является одним из покровителей академии. Так что без вариантов. Этих троих мы должны принять. А вот красножопым Аденом и его дружками Добромысловым и Жердевым мы вполне можем пожертвовать. Правда?

И Собакин взялся за перо, стоявшее на столе декана, чтобы вычеркнуть неугодных и вписать тех, кого хотел.

Желваки на лице Вяземского вздулись, кулаки поднимались на уровень груди. Он прекрасно понимал, что сейчас может расстаться со своей дальнейшей карьерой в академии.

— Я вам не позволю! — рявкнул он, подходя к столу. — Немедленно прекратите!

— Или что⁈ — насмешливо проговорил Собакин.

Глеб Иванович замахнулся, чтобы одним ударом вырубить оппонента. Но в этот момент дверь кабинета отворилась, и на пороге возник Бутурлин. Он мгновенно оценил ситуацию и гаркнул по-военному:

— Отставить!

Оба помощника тут же вытянулись по стойке смирно.

— Что происходит? — Иван Васильевич оглядел Вяземского и Собакина, после чего кивнул Глебу Ивановичу. — Доложить!

— Ваше сиятельство, — отчеканил второй помощник, — Сергей Семёнович пытается внести в список фамилии в обход объективных результатов соискателей.

Бутурлин глянул на Собакина и скривился в презрительной ухмылке.

— Обойдёшься, с*ка! Ну-ка, — и забрал список у первого помощника.

* * *

На ноги меня поставили довольно быстро. Даже толком не успел себя ощутить бессилком. Пришёл лекарь, приложил руки, что-то там поколдовал, и я перестал чувствовать себя, будто получил тараном в солнечное сплетение. После этого этот пожилой человек в очках и с бородкой клинышком посмотрел на меня исподлобья и хмуро сказал:

— Ещё пару раз так выложитесь и закостенеете, — он сверкнул очками и поднялся. — Если не похуже чего.

— В смысле «закостенею»? — поинтересовался о незнакомом мне термине в магии.

— Перерасход магии, молодой человек, — лекарь стянул очки на нос и попытался заглянуть мне в самую душу, видимо, надеясь достучаться до разума, — может привести к полному опустошению и капсулированию источника, что препятствует его наполнению. Хотите оказаться самым обычным человеком без магии? А потом уже становится хуже.

— Что может быть хуже? — усмехнулся я. — Смерть разве что?

— Именно, молодой человек, — медик блеснул очками, показывая, что ему этот разговор больше не интересен. — Медленная, мучительная смерть от осознания своей ничтожности.

«Мне это уже не грозит», — хотел ответить я, но промолчал. В конце концов, никто не знает, когда и как придёт его час. Однажды мне повезло, но что будет в следующий раз?

— Спасибо вам, — ответил я вместо этого и легко соскочил с койки.

Пока меня приводили в порядок, уже прошли все, кого допустили до магических тестов. Около пятидесяти человек ожидали в небольшом зале результатов.

Я глянул на Тагая, но он отвернулся, явно не горя желанием со мной разговаривать. Жаль. Он мне в данной ситуации очень нужен. Знать, о чём хотя бы в общих чертах думают люди, — это весьма полезный навык.

И тогда я решил немного проследить за моим будущим другом. Я знал, что найду какую-нибудь зацепку. Пойму, как именно расположить его к себе. К сожалению, пока этого не получилось сделать.

Костя подошёл ко мне, поинтересовался, как я себя чувствую, после чего просто стоял рядом, не произнося ни слова, а по большей части пялясь на немногочисленных девушек. Через пару минут вынесли список и огласили фамилии тех, кто прошёл все испытания.

Судя по возмущённым возгласам и движению прихвостней Голицына вокруг самого мажора, в их компании что-то пошло не так. Я так понял, Бутурлин не внял доводам кумовства и блата, послав кого-то из окружения племянника Ермолова туда, куда они заслуживают.

Мы же втроём: я, Костя и Тагай в списках оказались. И это было хорошо. У меня появилось время, чтобы сойтись с Добромысловым ближе.

Он, кстати, исчез, как только объявили результаты. Испарился, как будто его тут и не было. Эту его привычку я хорошо помнил. Именно так он испарялся с застолий вслед за какой-нибудь симпатичной каторжанкой.

Но меня провести было сложно. Я попрощался с Костей и двинул вслед за своим будущим другом. Хотя теперь я в этом начинал сомневаться. При той настороженности, что владела им сейчас, вряд ли он мог с кем-либо подружиться.

Следуя тенью за таким же смутным силуэтом Тагая, я вспоминал, как мы познакомились с ним на Стене. Он тогда только попал к нам за какое-то серьёзное преступление. Не знаю, за какое именно, не принято у нас было обсуждать такие подробности. И в первой же вылазке мне пришлось вытаскивать новичка из-под туши огромной огнедышащей демоницы, которая не то задалась целью откусить ему голову, не то завести с ним детей.

Трясущимися пальцами он держал дымящуюся самокрутку и без конца ржал, что таких настойчивых женщин в его жизни ещё не случалось. Потом была благодарственная попойка и утреннее похмелье, когда со мной без всяких просьб поделились ценнейшим зельем — огуречным рассолом. Я уже тогда предположил, что Тагай умеет читать мысли, позже эти шуточные мысли нашли подтверждение.

Ах, вот оно что!

Но тут мои размышления прервали новые действующие лица. Во мраке одной из подворотен вдруг возникли две фигуры значительно крупнее, что Тагая, что меня. Они буквально выросли из ниоткуда и перекрыли путь Добромыслову.

— С тебя должок, — выдохнул один из пары тёмных силуэтов. — Хмурый теряет терпение.

Я же постарался сразу же слиться с ближайшей стеной, использовав водосток, как прикрытие.

— Я в академию с собой денег не брал, — отозвался Тагай, а я обратил внимание на то, что он весь сгруппировался, собираясь то ли драться, то ли бежать. Скорее, второе. — Дайте до точки дойти.

— Пошли с нами! — рявкнул второй бандит, пониже.

— Нашли дурака! — откликнулся Добромыслов и тут же попытался дать дёру.

Но, судя по всему, возникшие в темноте типы знали его не первый день. Один изящно поставил Тагаю подножку. Второй ударил под дых. Но не сильно, потому что у моего будущего друга лишь дыхание слегка сбилось.

— Короче, — бандиты явно не собирались рассусоливать. — Мы точно знаем, что у тебя нет никаких денег. Ты — нищий! Поэтому вот, — я высунулся из-за трубы, и этого было достаточно, чтобы увидеть, как громоздкая тень передаёт что-то тени субтильной. — Твой шанс!

— Что это? — Тагай был явно озадачен.

— Билет на сегодняшнее представление в императорский театр, — пробасил здоровяк и добавил, оборвав смешок Добромыслова. — Место возле ложи Зоричей. В конверте подробное описание того, что нужно добыть. Справишься, считай, что долг уплачен.

— А если меня схватят? — поинтересовался Тагай.

— А ты постарайся, чтобы не схватили, а то в тюрьме тебе долги отрабатывать не понравится, гарантирую, — противно хохотнул в ответ на это второй бандит. — Тебе Стена раем покажется.

Так же незаметно, как и появились, два силуэта растворились во мраке подворотни. А вот Тагай ещё некоторое время стоял в нерешительности, словно не зная, что ему делать. Но выбора-то у него как раз и не было. Поэтому он опустил плечи и пошёл выполнять заказ.

Императорский театр находился на центральной площади новой столицы. Если не ошибаюсь, то представления там давали достаточно поздно, половина знати ведь просыпалась только к обеду. Это значит, что у меня есть пара часов для того, чтобы… Что? Впрочем, придумаю.

Я сунул руку в карман и в этот момент понял, что совершенно не озаботился деньгами. То есть прямо сейчас я даже не мог пойти и купить себе стакан воды, не то что билеты на постановку. Для этого в любом случае требовалось пойти домой.

И тут у меня в голове созрел план.

Пока шёл на ведомственную квартиру, думал о том, что мне показалась знакомой фамилия Зорич. Кто-то из боевых генералов? Да нет, не было такого. Вот Бутурлина во век не забудешь. Дядька выкашивал сотни демонов одним заклинанием, при этом задорно матерясь.

А Зорич? Хм… И тут я вспомнил, что это был кто-то из фаворитов, как тот же генерал Ермолов. Правда, фамилия не русская. С другой стороны, в Российскую империю было несколько волн переселенцев. Не только тохары нашли тут своё убежище, но и люди из Южной Европы, Балкан и побережья Чёрного моря.

Лет сто назад в Европе в районе Венецианского залива случился мощный прорыв демонов. Появилось разом больше десяти легионов, а после скачкообразно они пополнялись ещё несколько раз. Политическая карта тех мест всегда напоминала скорее лоскутное одеяло, чем единый монолит, потому ничего удивительного не было в том, что королевства пали одно за другим. Тогда множество аристократических фамилий разбежалось по безопасным странам и присягнуло на верность иностранным монархам. Возможно, Зоричи — один из таких родов.

И тут меня, словно молнией прошило. Неужели у Тагая в этом возрасте не хватит мозгов, чтобы не лезть в заваруху с участием фаворита императрицы?

Хотя-я-я… Зная Тагая, этот не только мог полезть, но ещё из-за этого на Стене оказаться. Идиот самонадеянный! Необходимо было его удержать от глупостей! Со Стены я его уже не вытащу. Тем более, будущее теперь непредсказуемо, так как я сам на него влияю.

* * *

— Брат! Прости, что я на тебя дулась! — внезапно выдала Ада. — Спасибо, что не пустил меня в институт благородных девиц! Ну что бы я там делала, когда вокруг одни девицы, правда? А в академии весь цвет империи! Столько парней в форме! Все боевые маги и высокородные, как на подбор! Я теперь точно мужа найду! Как это чудесно!

Как только я пришёл домой, меня усадили за поздний обед. И вот теперь я закашлялся, едва успев прикрыть рот кулаком и не дав полупережёванному куску мяса вылететь в тарелку матери, сидящей напротив.

— Кхм, кхм, что? — только и смог я выдавить из себя. — Какие ещё парни в форме? Ты с такими заявлениями вообще дома безвылазно сядешь! — я буквально был готов схватиться за голову.

Сестра потупила глаза и надулась, и только тут я краем глаза заметил, что мама едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. Но манеры всё-таки победили, и она закрыла рот, чтобы не показывать улыбку.

— Аккуратней, — сказала она, поднимая бокал с квасом. — А я вот это уже несколько часов слушаю. Успела привыкнуть.

При этом было видно, что Горислава тоже не в восторге от размышлений младшей дочери.

Да уж, придумал альтернативу! С другой стороны, я до сих пор был уверен, что поступил правильно. Раз уж на нашу семью ведётся охота, Ада должна находиться в пределах моей досягаемости. Я смогу ей помочь, если случится непредвиденное.

— Так, у меня к вам есть предложение, — я решил перевести тему, чтобы не акцентировать внимание на восторженности сестры, а действовать в рамках придуманного мною плана. — Как насчёт того, чтобы сегодня вечером сходить в императорский театр? Вот там уж действительно блеск высшего общества будет, уверен, ослепительнее, нежели на приёме.

— А это мысль! — горячо поддержала меня маман и перевела взгляд на Аду, но та находилась в своём собственном мире восхищения и эмоций. — А что там сегодня дают?

— Понятия не имею, — ответил я, пожав плечами и попытавшись скрыть истинные эмоции. — Просто всегда хотелось увидеть вживую, что же это такое.

— Я только «за», — Горислава поднялась из-за стола. — Давай сходим, проветримся. Может, сестра твоя от мыслей о замужестве отвлечётся.

В последнем утверждении я, конечно, сомневался, но кивнул, дабы не перечить матери и поскорее начать собираться в театр. Она как раз пошла в свою комнату переодеваться, но тут остановилась на полпути и обернулась ко мне, словно что-то забыла.

— Кстати, ты какой конструкт выдал на магическом тесте? — спросила она максимально нейтральным тоном, но я видел, что её снедает любопытство.

— Много маленьких птичек соединились в сеть и сковали демона, — я буквально секунду размышлял, сказать ли правду, но сразу же решил, что особого смысла кривить душой нет. — Что это, я не знаю. С перепугу вышло.

Полуулыбка враз слетела с губ матери.

— В последний раз такое с перепугу вышло у твоей бабки, когда она полк солдат спеленала, — мать покачала головой и снова улыбнулась, но на этот раз улыбка вышла горькой.

— Солдат? — у меня даже глаза от такого заявления расширились, а Ада уронила на пол бокал, враз забыв о всех своих девичьих мыслях.

— Да год был неурожайный, — мать усмехнулась, махнув рукой, чтобы мы не особо близко к сердцу принимали эту информацию, как дела давно минувших дней. — А они за повторным налогом пришли. Долго потом разбирались, кто не прав, а кто был в своих правах, но тогда истина оказалась на нашей стороне.

— Это хорошо, — я даже выдохнул, потому что вспомнил, как за мной прислали шестерых здоровых приставов, чтобы сопроводить на Стену. А мать тогда, не сдерживаясь, накладывала на меня благословение за благословением, чтобы я там выжил. Мать седела на глазах, меняя цвет волос с огненно-рыжего на белый, выцветая, но спасая своё единственное оставшееся в живых дитя. Перечить ей не решились, ведь магия родовичей не была под запретом, а может, и потому что она тогда уже находилась под подозрением. А ведь вполне возможно, что это именно материнские благословения и смогли вернуть меня к жизни.

Я с любовью и благоговением взглянул на эту улыбчивую женщину в сарафане с огненно-рыжей косой и медовыми глазами и лишь губами прошептал:

«Спасибо, мама! Ты всё же нас спасла, хоть сама и не знаешь этого».

— Что ты сказал, Витюш? — спросила меня мать уже из комнаты. — Не знаешь, сколько билеты стоят? Сколько денег брать?

— Не знаю, — я пожал плечами. — Вряд ли дёшево. Давай посыльного отправим.

Мне в голову пришла мысль, что пора бы озаботиться своими финансами. Правда, пока я понятия не имел, как можно заработать, одновременно учась в академии. Но это ничего. Главное, озаботиться, поставить себе цель и искать способы её достигнуть.

* * *

Мы успели вовремя. Минут за тридцать до третьего звонка. Давали малознакомую мне классику «Восхождение Примарха». Но сейчас сама пьеса интересовала меня меньше всего.

Я озирался по сторонам, но среди множества блистающих драгоценностями и улыбками господ никак не мог отыскать взглядом Тагая. Тогда я повернулся к матери.

Отметив, что она смотрит на всех, как коршун с вершины горы на добычу, поёжился, но всё же решил узнать, где находится интересующая меня сторона.

— Мам, — негромко проговорил я, склонившись к её уху, — ты случайно не знаешь, где может сидеть некто Зорич?

— Зорич-то? — маман криво усмехнулась и показала на правую сторону балконов. — Вот там, видишь? Рядом с императорской, но чуть ниже.

— Как же тут великолепно! — сестра сбила меня своим возгласом, хотя мне показалось, что я увидел в толпе Тагая. — Тут всё такое красивое!

Как же я отвык от этих подростковых восхищений. После слова «великолепно» в последние пятнадцать лет моей жизни обычно шли слова: «поджарил задницу вон тому громадному демону».

Я собрался с мыслями и глянул туда, куда показывала Горислава. И сразу же увидел знакомое лицо. Вот только не Тагая, а девицы, которая сегодня тоже проходила тесты. И вошла в финальный список из тридцати фамилий.

— Ого, — ухмыльнулся я, — знакомые всё лица.

— Ты кого имеешь в виду? — мать сразу напряглась, словно кто-то угрожал её детям и посмотрела туда же, куда и я.

— Девушка из ложи Зоричей, — пояснил я, слегка взмахнув рукой. — Можно сказать, ходили сегодня в одной упряжке. Тесты сдавали. Хотя её в этих париках и кринолинах не узнать практически.

— Да ты что⁈ — изумилась маман. — А я считала, что наша восторженная — исключение и все знатные девушки распределены по институтам благородных девиц. Вроде даже указ нашей всеми обожаемой императрицы был, — в её голосе ясно читался сарказм.

— Нет, почему же? — я пожал плечами, продолжая высматривать Тагая. — У нас сегодня их было человек двадцать из двухсот претендентов, и несколько даже прошло. Вот та, что сидит, точно дошла до финала.

— Это дочь Зорича, если не ошибаюсь, — мама нахмурилась, затем серьёзно посмотрела на меня. — Если ещё и ты начнёшь про женитьбу думать, я вообще рехнусь с вами!

— Нет, мам, — я едва сдержался, чтобы не расхохотаться в голос. — Поверь, мне пока не до этого!

— Смотри у меня! — и она погрозила пальцем, но я видел, как разгладились морщинки на её лице. Она мне поверила.

Свет погас прежде, чем я смог найти глазами того, кого искал. Но на время я даже забыл, зачем вообще пришёл в театр. Настолько меня захватил сюжет пьесы. Там молодой человек очутился в непривычном для него мире посреди нетривиальных проблем и принялся их лихо решать.

И только к концу второго акта я заметил, что в ложе Зоричей творится явно что-то из ряда вон выходящее. У меня засосало под ложечкой. Не хватало ещё опоздать, отвлёкшись на историю.

Тем временем на ложу начали оглядываться с ближайших мест. За занавесями слышались голоса, звучащие на повышенных тонах.

— Сейчас вернусь, — сказал я, склонившись к матери, и неловко улыбнулся, мол, по нужде.

А сам, пригнувшись, быстро двинулся к месту, где разворачивались гораздо более важные события, чем на сцене.

Пришлось выйти из зала и подняться на второй этаж к выходам для высокопоставленных в прямом и в переносном смыслах лиц.

— Если ты сейчас же не скажешь, куда дел украшение, — расслышал я рычащий голос, когда подошёл к ложе вплотную, — я вызову начальника Тайного сыска! Он через ложу от нашей сидит!

Я сменил позицию, чтобы видеть происходящее в самой ложе. И то, что увидел, мне совсем не понравилось. Два здоровенных громилы, очевидно, телохранители Зоричей, держали Тагая за ноги вниз головой и в буквальном смысле пытались из него что-то вытрясти.

Но испугало меня не это. Данная картина была бы даже забавна в определённых обстоятельствах. А вот то, что делал сам Добромыслов, заставляло покрыться холодной испариной.

Он щёлкал пальцами правой руки, ударяя большим пальцем о средний. Причём, щелчки эти были абсолютно выверены по ритму. Они звучали, словно метроном.

Спокойствие окружающих поражало. Это для них звуки, издаваемые висящим вверх ногами парнем, ничего не значили.

Я же отлично знал, что это его характерный жест перед срывом и сильнейшим ментальным ударом. И знал, что за этим последует. Горячая яичница из мозгов всех в радиусе десяти-пятнадцати метров.

Отправить