Глава 6

— Что ещё за новость⁈ — губы императрицы изогнулись в презрительной усмешке.

Вместе с этим я уловил, как со своих мест сошли и направились ко мне сотрудники охранного ведомства. Ещё бы, я напрочь нарушил весь возможный протокол, наплевав на этикет и поправ субординацию.

— Прошу прощения, Ваше Императорское Величество, я не желал выказать неуважение, — я продолжал, не отрываясь смотреть в глаза императрицы, — но хочу обратить Ваше высочайшее внимание на закон о равенстве традиций и жизненных укладов всех народов внутри империи, не противоречащих при этом основным законам Российской империи.

Екатерина Алексеевна сделала знак рукой безопасникам, и те замерли на месте, ожидая дальнейших распоряжений.

— И что там у вас за традиции такие, которые смеют спорить с мнением императрицы? — надменно произнесла Екатерина Алексеевна, но при этом я видел, что выражение её глаз изменилось, и женщина смотрела на меня с вновь возникшим интересом. — Я слушаю.

— Я хочу обратиться к непоколебимым традициям тохаров, принятых короной Российской империи в полном объёме, — ответил я, вспоминая, как нашёл свод этих законов где-то возле отвесного сортира на Стене, и предназначен он был совсем не для чтения. — И указать на то, что девушка до восемнадцати лет не может находится без присмотра родственников в каком-либо общественном месте, будь это образовательное учреждение или любое другое заведение.

Я цитировал по памяти, поэтому наверняка наврал. Но это было не важно, потому что подобное правило действительно было в своде традиций тохаров, только вот не действовало уже лет двести, как минимум.

Правая бровь императрицы взлетела на лоб, выказывая удивление монаршей особы сказанному мной.

— Это же дикость, — сказала, наконец, она. — Я понимаю, что традиции необходимо чтить, но не эти же, покрытые седым мхом.

— Ваше Императорское Величество, — я даже склонил голову, показывая, что якобы уважаю её мнение. — Безмерно с вами согласен, но ничего не могу сделать, учитывая, что моя семья чтит кодекс тохаров и не считает возможным отклониться от него ни на йоту. В связи с этим Аделаида фон Аден будет находиться либо на домашнем обучении, либо, если изыщется возможность, в одном учебном заведении со мной.

— Именно с вами? — удивилась Екатерина Алексеевна. — Почему?

— Мои отец и брат — военнообязанные, поэтому в любой момент могут отлучиться из дома, — ответил я, оглянувшись на своих, которые затаили дыхание, не понимая, какая муха меня укусила. — Поэтому за сестрой должен присматривать я. Но хоть мы и понимаем, что милость императрицы безгранична, рассчитывать на рекомендацию двух Аденов в Военную Академию Магии не имеем права. В связи с этим от обучения в академии вынуждены отказаться.

Краем глаза я видел, как дёрнулась сестра. На её лице был написан ужас. Буквально за несколько минут её постигла великая радость, и тут же грандиозное разочарование. Вызванное к тому же любимым братом.

Но мать крепко сжала её ладонь так, что у Ады кровь отлила от лица, и сестра прикусила губу.

Отец с братом, уверен, просто хотели меня прибить. Если кто-то и понимал, что и для чего я делаю, то только мать. Но точно не на сто процентов. Потому что полностью даже я не понимал, что именно делаю. В голове была лишь одна цель — защитить свою семью любыми путями.

Императрица была в гневе. Это можно было увидеть невооружённым глазом по пунцовым пятнам, проступившим из-под слоя пудры на её лице. Но при всём том Екатерина Алексеевна, к её чести, продолжала держать марку и улыбалась. Хотя доброй эту улыбку назвать было нельзя. И напоминала она больше всего оскал.

А вот Ермолов даже не пытался скрывать своё отношение ко мне. На его лице застыла гримаса отвращения, и даже губы подёргивались. Я знал, что, если бы этот генерал мог, обязательно приказал бы сослать меня на Стену. Погоди, тебе это ещё предстоит! Но вряд ли удастся.

Я обернулся ещё раз взглянуть на мать и увидел, что та подбадривающе мне улыбается. И правда, поняла, что я не со зла рушу надежды собственной сестры.

— Что ж, мы действительно чтим традиции всех народов, населяющих Российскую империю, — Екатерина Алексеевна тем временем пришла в себя, а я решил, что нужно быть с ней осторожнее, так как она умеет держать удар. — И потому повелеваем устроить Аделаиду фон Аден в личные ученицы к декану факультета зельеварения, чтобы она могла находиться под присмотром своего брата Виктора фон Адена, — императрица глянула на удивлённую Гориславу. — У девочки не проснулся ещё дар, не так ли?

— Ещё нет, — ответила мать, хлопая глазами от внезапной смены происходящего. — Пока не проснулся.

— Это ничего, — монаршая особа вдруг стала говорить ласковым тоном, который так не подходил к выражению её глаз, — для этого есть целый год, по истечении которого можно будет поступить на более престижный факультет. А там, глядишь, и передумаете насчёт института. Там очень хорошо, гарантирую.

На эти слова ни я, ни кто-либо ещё из нашей семьи перечить не стал. Мы низко поклонились императрице и постарались занять самые дальние места от трона. Однако это не сильно помогло нам избежать внимания в продолжение всего оставшегося вечера.

Правда, для меня весь дальнейший приём прошёл, как в тумане. Я практически ни на что не реагировал, лишь изредка ловил на себе взгляды императрицы, Ермолова и Голицына. Я всё-таки умудрился нажить себе влиятельных врагов, хотя совершенно не ставил себе такой цели.

Вечером на служебной квартире отец и мать устроили разбор полётов. Конечно же, больше всего их интересовали мой демарш и его причины. Сестра и вовсе отказывалась со мной разговаривать, а сидела на другом конце стола и дулась.

— И что это было? — поинтересовался отец, который явно устал от приёма да ещё и перенервничал после моего выступления.

И даже не пил всё последующее время приёма. Справлялся со стрессом, как мог.

— Я говорил, что мы получим титул? — я прекрасно понимал, что чувствуют мои родные, но объяснить подробно, что к чему, не мог.

— Говорил, — согласился со мной отец и пристально посмотрел в глаза. — И ещё кое-что говорил.

— Вот именно, — отпил чай, который заварила мать по одному из своих древних рецептов. — Этим и обусловлены мои действия.

— Но не кажется ли тебе… — начал было Борис фон Аден, который вместо того, чтобы отмечать сейчас своё баронство, вынужден был производить разбор полётов с одним из сыновей, но не договорил, потому что не смог сразу сформулировать мысль.

— Отстань от Вити, — сказала ему мать. — Понимаю, что со стороны всё это выглядит дико. Одно то, что кто-то посмел перечить императрице, уже нонсенс. Но я чувствую, что наш сын прав. Действительно есть что-то такое, что пытается нам навредить. Я чувствую это… Как будто вокруг нашей семьи сжимается невидимая петля.

«Именно, — подметил я про себя. — Всё думал, как это назвать, но приемлемая аналогия никак не приходила».

— Что ж, — отец поднялся из-за стола и вздохнул, — оставим этот разговор до лучших времён. Нам с Димой надо отправляться обратно.

— Я пока тут с ребятами останусь, — ответила ему Горислава. — По крайней мере до тех пор, пока они места в общежитии не получат.

— Так, стоп! — теперь я уже не понимал, что происходит, так как всё изменилось по сравнению с прошлой жизнью. — Почему обратно? Разве мы не отправимся обустраивать надел?

Отец одарил меня снисходительной улыбкой.

— Для этого нужно взять отпуск, — он пожал плечами. — Иначе, сам знаешь, неявка на место равна государственной измене. Да и какой смысл ездить порознь? Вот будут у вас в академии каникулы, там и мы отпуск подгадаем.

Я потёр глаза. Да, всё время наслаиваются новые обстоятельства, которых не было в моей предыдущей жизни. Хорошо это или плохо? Пока непонятно. Но в чём точно плохо, я перестаю понимать, откуда исходит угроза и чего нужно опасаться.

— Хорошо, — ответил я, пожимая руки отцу и брату. — Договоримся заранее. До встречи.

И тут на меня всё-таки обратила внимание сестра.

— То есть ты правда считаешь, что поступил правильно, и не собираешься передо мной извиняться? — спросила она с таким выражением, словно я принёс ей самое большое разочарование в её жизни.

— Милая, — мать подсела к ней и постаралась обнять, но Ада скинула её руки с плеч. — Пойми, что брат хочет тебе только добра. Если он посчитал, что тебе будет лучше в академии, то…

— Да что вы заладили⁈ — сестра вскочила из-за стола, ринулась к лестнице, и лишь на пятой ступеньке застыла и обернулась к нам. — Вы же не понимаете, чего он меня лишил! Там же сливки российского общества! Там такие девчонки, что я могла бы… — она закрыла глаза руками и расплакалась, после чего снова отвернулась и побежала к себе.

Отец молча покачал головой.

— Да чего там могло плохого случиться? — проговорил на это брат.

— Ничего, кроме смерти, — ответил я.

* * *

На следующий день сестра со мной по-прежнему не разговаривала. Но мне было и не до неё, мне предстояли вступительные испытания. Как бы я не уговаривал себя, что иду в академию только ради встречи с Тагаем, но волнение присутствовало.

Мать забрала Аду и отправилась знакомиться с деканом факультета «Зельеварения», я же проследовал к расписанию. Там должны были вывесить всю информацию по отбору. При этом у меня с собой были ещё дополнительные документы о присвоении баронского титула роду и прочие формальные распоряжения из императорского дворца. Когда хотели, они могли работать очень быстро.

Судя по вывешенному расписанию, деканом моего факультета был назначен Иван Васильевич Бутурлин. Он-то и должен принимать тесты. Этот отбитый вояка был мне хорошо знаком. Передвигался он слегка скачкообразно, так как левую ногу ему давно заменял протез. Но зато на чём свет костерил столичных аристократов за их неумение воевать. А сам в это время возглавлял атаки. И никогда не разделял каторжников и служивых. Если ты умеешь бить демонов, то ты крут. Если нет, то — сопляк.

Одним словом, мировой мужик, по моему мнению. Вот под его началом я бы с удовольствием отучился в академии. Понятно, что само по себе обучение мне нужно было постольку поскольку, но поставленные мною задачи требовали нахождения в академии.

Во-первых, мне нужно было найти Тагая. Но это не всё. Во-вторых, я собирался уже тут обрасти нужными мне связями, чтобы предотвратить дальнейшие трагические события. В-третьих, сестра. Это по моему настоянию она оказалась тут, и теперь надо было постоянно присматривать за ней.

Заодно была возможность узнать, кто на самом деле желал нам зла и в итоге подставил весь род. Но это уже задача на перспективу и со звёздочкой.

Однако по прибытии назначенное место меня ждало разочарование. Тесты по физической подготовке принимали два помощника Бутурлина. Причём, они не придумали ничего лучшего, как смешать в одну кучу все группы поступающих и выдать всем одни и те же нормативы.

И первым был кросс на десять километров.

— Итак, новобранцы, — распинался один из помощников Бутурлина, хотя в его исполнении последнее слово выглядело ругательством, — неодарённые вояки бегают десять километров за пятьдесят шесть минут! Вы же маги и должны понимать, что обязаны быть лучше во всём. Вот мы и посмотрим! У вас есть сорок минут, чтобы уложиться в норматив. И знайте, каждая лишняя минута будет поводом к отчислению! Побежали, ленивые задницы!

Мне сразу не понравился этот напыщенный индюк, который напоминал грызуна-переростка и одновременно один из самых ненавидимых мною вид демонов. Впрочем, последнее могло быть исключительно игрой моего воображения.

Я заметил, что иногда замечаю людей, которые мне напоминают тех или иных тварей из разлома. Интересная профдеформация.

Одновременно побежали сразу человек двести не меньше. Некоторые устремились вперёд изо всех сил, чтобы сразу выбиться в лидеры и держаться там. Другие старались экономить энергию, чтобы хватило на все десять километров.

Мне было одинаково плевать и на первых, и на вторых. Единственное, что меня сейчас волновало, это где находится Тагай. Почему-то я не успел его найти в толпе, пока выступал помощник Бутурлина.

Зато я увидел Костю Жердева. Тот тоже заметил меня и приветливо кивнул. Я пока не знал, как он может мне пригодиться, но чувствовал симпатию к этому рыжему, коротко стриженному парнишке.

Я бежал не спеша. Продолжая оглядывать всех присутствующих на стадионе академии. Мне хорошо помнилось, как умел бегать Тагай. Демоны не могли его догнать, когда он желал поводить их за нос. Сколько раз он работал приманкой для больших групп противника.

Собственно, именно поэтому я и высматривал его среди лидеров забега. Но там его не было. Существовал, конечно, вариант, что он сильно изменился с момента юности до того, как мы встретились, но не кардинально же! Я даже восстановил его образ в памяти. Тот самый, когда увидел его впервые и собирался проучить за заносчивость.

Тогда я стал постепенно просматривать каждого из двух сотен бегущих ребят. Однако, внимание отвлекали те, чьё поведение в корне отличалось от всех остальных. А именно Голицын с прихлебателями.

Они бежали легко, явно пользуясь магией или артефактами. Поскольку такое запрещено не было, подручные Бутурлина не обращали на это внимания. Как, впрочем, и на то, что Голицын то и дело сталкивал кого-то с беговой дорожки.

Просто подбегал и толкал плечом. После этого бегун обычно путался в ногах и падал. Иногда даже улетал в ров, который шёл по границе дорожки. При этом упавший туда считался не сдавшим и выбывал из дальнейшего прохождения тестов.

Меня эта ситуация сильно покоробила. Но я предпочёл бы сначала найти нужного мне человека, а уже потом ставить на место Голицына. Тем более, если его до сих пор не одёрнули принимающие нормативы, то о чём можно говорить?

Но я оглядел уже всех перед собой, а Тагая так и не нашёл. Неужели он будет медлить? Я на такое не особо рассчитывал, но должен был оглядеть всех. И вот оглянувшись назад, в худом, хромающем пареньке, который едва передвигал ногами, вдруг узнал своего друга. Точнее, того, кто станет этим самым другом через несколько лет.

Я замедлился, причём мне пришлось практически остановиться, чтобы Тагай меня догнал. А потом… Вот, что я должен был ему сказать? Да нихрена. В таком забеге нужно было держать дыхание, а не лясы точить.

Я пристроился на дорожке рядом с ним, выравнивая темп, и подхватил его под руку, частично перенимая вес на себя.

Судя по измученному выражению на лице моего будущего друга, ему было очень больно. Поза говорила об ушибленных, а возможно, и сломанных рёбрах. Да и в целом он был здорово помят.

— А? — не понял тот, но поддержку мою принял, хоть и весьма настороженно.

Я буквально чувствовал его напряжение. И снять его мне было нечем. Магией воздействия я не владел, впрочем, как и лекарской магией. Максимум, что я мог сделать, это влить в него немного своей энергии, которую его организм сам переработает так, как ему нужно. Правда, и потеряет при этом достаточно.

Взгляд Тагая прояснился, и он попытался сбросить руку с моего плеча, я лишь покачал головой.

В этот момент к нему с другой стороны подоспел Костя. Я даже бровь приподнял от удивления. Если моя благотворительность ещё как-то объяснялась, то что здесь забыл рыжий? Тагай же напрягся ещё сильнее.

— Троих сложнее спихнуть, — коротко объяснился Жердев и кивнул на Голицына, который продолжал заниматься откровенным террором остальных конкурсантов.

— Дать бы ему поджопник, — выдал Тагай, проследив взглядом за племянником Ермолова. — Чтобы сам в кювет вылетел.

— О, да, — ответил на это Костя.

Я же продолжал бежать молча. Впереди была ещё большая часть дистанции. Тагай продолжал на нас коситься с подозрением, но, к счастью, не сопротивлялся, поняв, что ему хотят помочь. Однако при этом его что-то сильно тревожило. Что-то, скрытое в нас. Странно, он же мог прочитать наши мысли.

В этот момент мы поравнялись с помощником Бутурлина, больше похожим на грызуна.

— А ты чего, краснокосый, ухмыляешься? — спросил он, глядя на нас. — Не можешь без чужой задницы в руках ничего делать? — и он указал на Тагая. — Давайте, шевелитесь, девочки! А то в норматив не уложитесь.

Второй помощник вёл себя тихо. Он вообще практически ни с кем не разговаривал, а только заносил пометки карандашом в небольшой блокнотик.

Так прошли первые двадцать минут. Во второй половине отведённого времени мы разогнались, чтобы уложиться в положенное время. Да и за счёт того, что бегущих стало значительно меньше, это оказалось достаточно просто. Мешал только разговорчивый принимающий, который норовил нас уколоть на каждом круге.

Хотя нет, не нас, а конкретно меня. Когда этот, похожий на демона, человек, стараясь в очередной раз уколоть меня, сказал: «Краснокосая принцесса», я понял, что он самый обыкновенный расист. Повезло же!

Следующим испытанием была полоса препятствий. Проходили её по одному, так что перед стартом выстроились все те, кто добежал кросс. Некоторые откровенно скучали. Другие ходили и разглядывали предстоящие испытания, чтобы хотя бы понимать, к чему быть готовыми. Но большинство сидело на месте, пытаясь отдышаться после бега.

Тем временем те, кого вызывали, уходили на полосу препятствий. По нормативам она должна была занять не более трёх минут, но уставшие соискатели на место в академии обычно тратили больше.

По сути, бодрым и весёлым выглядел только Голицын, который продолжал пакостить остальным. Но на этот раз, в основном, словесно. Я хотел подойти и спросить, зачем ему это нужно, но тут меня отвлекли.

— Можно? — спросил меня Костя, указывая на место рядом со мной.

— Конечно, — кивнул я, одновременно отыскивая глазами Тагая.

Тот держался особняком с тех пор, как мы добежали, а сейчас и вовсе находился ближе к мажору, не обращая на нас никакого внимания. Странная реакция. Или нормальная? Я подумал, что, если бы мне вдруг ни с того ни с сего начали бы помогать неизвестные люди, я бы тоже удивился.

— Кажется, полоса препятствий с подвохом, — выдал мне новый знакомый, переводя взгляд с парня, который в этот самый момент её проходил, на Голицына, готовившегося это сделать. — С хитрыми моментами, так сказать.

— Можно подробнее, — попросил я, оглянувшись на рыжего паренька. — Я ещё не научился мысли читать.

— Вот именно, — неожиданно ткнул в меня пальцем Костя. — Мы же в магической академии, хоть и военной. Было бы странно, если бы тут все испытания были только на физическую силу. Просто я подслушал некоего сверх одарённого и талантливого не в меру племянника одного генерала, — он скорчил такую физиономию, словно его тошнило. — И вот он сказал, что полосу безупречно пройти не может никто. Кроме, разумеется, него. Но принимающие тесты держат все тонкости в голове. Специально, понимаешь?

— Пока не до конца, — ответил я, но в этот самый момент до меня стало потихоньку доходить, что имеет в виду Костя. — Ловушка, так?

— Она, — хмыкнул мой собеседник. — Для телепатов, менталистов и прочей подобной братии. Безупречное прохождение равняется билету в тайную канцелярию. Причём, чаще всего, в один конец. А вот Голицын хвастается, что ему ничего не будет за то, что он всё выполнит лучше всех.

— Чёрт! — вырвалось у меня, и я глянул на Тагая, понимая, почему тот так внимательно приглядывается к мажору, и к принимающим тесты помощникам Бутурлина.

— Ты чего дёргаешься, скрываешь телепатические способности? — Костя даже рот приоткрыл от предвкушения тайны и неожиданного откровения, но мне пришлось его разочаровать.

— Нет, к сожалению, — я даже руками развёл. — У меня никаких телепатических способностей нет. Но вдруг у кого-то из присутствующих?..

Я не договорил, потому что на полосу препятствий вышел Голицын.

И стоило ему пройти первые подъёмы, участок ползком и вертикальное препятствие, как я понял, о чём говорил мой новый знакомый. У большинства препятствий имелся совершенно неочевидный обходной путь, который практически невозможно было увидеть с наскока, если не знать о нём.

Причём, даже наблюдая со стороны за племянником генерала, я не мог сказать, в какой именно момент он уходил на обходные тропы, поэтому нужно было действительно знать. А для этого нужно было иметь либо дядей генерала Ермолова, либо способности, считавшиеся опасными и противоречащими человеческим свободам.

А вот дальше произошло то, чего я и боялся. Тагай решил, что прошёл кросс из рук вон плохо и теперь просто обязан наверстать упущенное на полосе препятствий. А как это сделать? Всё-таки в восемнадцать мальчишки ещё крайне глупы, в них бушует коктейль из гормонов, заставляющий показывать, что ты самый лучший.

Мой будущий друг отстранил одного из спутников мажора, собиравшегося выйти на полосу препятствий следом за своим покровителем, и сам побежал по команде принимающего нормативы.

И, как только он добрался до первого упрощённого пути, я понял, что всё пропало. Он действительно решил идти по альтернативным путям, которые считал в головах помощников Бутурлина и мажора Голицына.

«Эх, Тагай, Тагай, — мысленно костерил я друга на чём свет стоит. — Что ж ты творишь⁈»

Официально Тагай был следопытом, и это могло помочь ему отбрехаться. Вот только я видел, как на каждом новом препятствии он привлекал к себе всё больше внимания. Гнобивший нас помощник буквально не отрывал от него взгляда. А второй даже забыл, что все результаты надо вносить в блокнотик. Оба следили за моим будущим другом.

А он бежал, совершенно того не замечая. Ещё умудрялся прибавлять ход и шёл чуть ли не с лучшим временем.

До этого соискатели выходили на полосу каждую минуту, но тут дело застопорилось. Я так понял, что Тагая уже приготовились брать на финише. И тогда я решил, что пора действовать.

Подобрал камень примерно с половину моего кулака и поспешил к концу полосы препятствий. Тут находилось довольно большое болото, по которому нужно было проползти. Вот только над ним была натянута верёвочная сетка. Но, если присмотреться, было видно, что некоторые верёвки образовывали вполне себе неплохую переправу. Пройдя по ней, не замочишься в жиже, как остальные.

И в тот самый момент, когда Тагай приготовился прыгнуть, чтобы оказаться на этой самой сухой переправе, я метнул камень и попал ему в ногу. Он пошатнулся и неуклюже плюхнулся в болото.

Затем он обернулся и уставился на меня ненавидящим взглядом. Я буквально почувствовал волну гнева, которым он меня окатил. Но мне было плевать. Сейчас важно было другое.

Оглянувшись на помощников Бутурлина, я убедился, что они практически полностью потеряли интерес к моему будущему другу. Нет, тот, которого я про себя называл не иначе, как «гнида», дождался, пока Тагай пройдёт всю полосу до конца. Но друг, видимо, наконец, почувствовал, что что-то не так, и больше не пользовался обходными путями и тайными тропами.

Именно поэтому после окончания прохождения к нему не возникло вопросов. Зато вопросы возникли у него ко мне. Но сразу их задать у него не получилось, так как я и сам ушёл на полосу препятствий.

Я специально допустил несколько ошибок, чтобы ни у кого не возникло подозрений. Но всё равно умудрился дойти одним из первых. И это, несмотря на то, что голова занята была вообще другими вопросами.

Перед проверкой навыков рукопашного боя я всё-таки дождался неизбежного. Выйдя из туалета, я лицом к лицу столкнулся с Тагаем. Причём его бешеные, на выкате глаза многое говорили о внутреннем состоянии парня. Даже забавно, я никогда раньше не видел его таким. Он сильно изменился впоследствии.

— Кто тебя послал⁈ — выдохнул он мне в лицо и попытался взяться за грудки, но я грубо отбил его руки. — Кто ты⁈

Мною почему-то завладело ироничное настроение.

— Меня зовут Виктор, — ответил я, спокойно глядя в его бегающие глаза. — Командир восьмой штурмовой группы. Позывной — Аден.

— Чё? — потерялся мой будущий друг и даже немного осел. — Я говорю, на кого работаешь? Кто послал следить за мной? Если ты от Хмурого, скажи, что я всё верну! Сейчас одно дельце выгорит, и всё! Если от Белого, то… тоже всё верну! Буквально сегодня после полуночи всё отдам!

Я даже приподнял бровь, понимая, в какой глубокой заднице оказался этот человек, на которого впоследствии можно будет положиться, словно на самого себя.

— М-да, — я был чуть выше поэтому смотрел слегка свысока. — Для розовощёкого дитятки на радужном пони ты сильно покатился по наклонной. Пора тормозить!

В глазах моего собеседника появился животный страх, заставивший его дёрнуться. Но тут уже я крепко схватил его за лацкан поношенного пиджака.

— Ты что⁈ — дрожащим голосом спросил Тагай, не скрывая паники. — Из клана Молчащих⁈ Я живым не дамся! Отпусти!

Он попытался ударить лбом мне в переносицу, одновременно выворачиваясь из моей хватки. Эдакий обманный манёвр, который мог ввести в заблуждение кого угодно, только не меня.

Я эту тактику друга прекрасно знал, поэтому не повёлся. Тогда Тагай в отчаянии принялся наносить хаотичные удары, на удивление, достаточно слабые. Видимо, не один я в молодости не налегал на тренировки.

— Остановитесь! — окликнул нас незнакомый голос, и мы оба обернулись. — Никаких разборок на территории академии! — новый человек не был похож на Ивана Бутурлина, каким я его помнил, да и вёл себя иначе. — Мордобой разрешён исключительно на предназначенных для этого аренах, — и он указал нам на несколько кругов, где уже начались спарринги.

— Инструктор Геркан, вот вы где! — сбоку появился помощник, которого я прозвал Гнидой. — А я вас уже обыскался. Что тут? Нарушения? — он с предвкушением прищурился.

— Всё в порядке, — ответил ему инструктор, даже бровью не поведя. — Выбираю, кого хочу проверить лично. Вот эти двое мне подойдут.

Вот как! Я едва сдержал улыбку. Получается, тут все в курсе, что Гнида — гнида и есть. Впрочем, я не нуждался в том, чтобы меня охраняли от кого-то. Я и сам мог постоять за себя.

— Идёмте, — приказал Геркан, глядя на нас. — Посмотрим, на что вы способны в полубоевых условиях.

Отправить