Глава 3

Иосиф Дмитриевич Светозаров сидел в кабинете, выделенном ему в управлении Тайного сыска, и сопоставлял всю информацию, которую удалось получить за день.

Итак, можно было констатировать, что первый день расследования был чуть ли не целиком провальным, что, естественно, совсем не радовало Светозарова.

С одной стороны, нужно было чуть ли не устраивать очную ставку между Ермоловым, Заряничем и Зоричем. Так как Ермолов и Зарянич утверждали, что незадолго до открытия дендрария установили наблюдение за Слободаном Зоричем.

Сделали они это потому, что узнали про покупку какой-то жутко дорогой розы и про то, что планировалось повлиять на императрицу ментально и при этом склонить её к длительной интимной связи. Плюс, предполагалось продвижение Зорича ближе к трону.

Соответственно, они со своей стороны попробовали всему этому воспрепятствовать.

На вопросы, почему не донесли в службу безопасности, Ермолов и Зорянич в один голос утверждали, что не могли этого сделать из-за того, что Ермолов оказался в опале. И что вообще-то они практически смогли воспрепятствовать планам Зорича, но поскольку вмешался сам Светозаров и юнец фон Аден, все пошло наперекосяк.

И вот с этим их настроем справиться было нельзя. Они стояли на своём намертво.

Далее Светозаров взял в руки следующую бумагу. На его приказе выкопать розу и сдать её на анализы стояла виза: «выполнено».

Для определения химического состава на данном растении его отдали неангажированному алхимику, не состоящему ни в каких гильдиях, Жердеву Игорю Вениаминовичу.

Он выяснил, что роза действительно обработана специальным составом. Причём его попросили сделать примерные прогнозы, на что этот состав может повлиять.

Ответа от алхимика ещё не было, но в целом он дал понять, что ничего серьёзного состав в себе не содержит. Максимум, это лёгкий афродизиак, который мог повлиять на императрицу.

Следующая бумага была уже медицинского характера.

Это был отчёт лекаря, который работал с Зоричем. Сперва группа целителей под его руководством просто пыталась определить, прикидывается ли Слободан, что ничего не помнит, или действительно в наличии черепно-мозговая травма.

Диагноз, который пришёл от лекарей, был неутешительным.

Физические повреждения, которые нанесли следователи, они подправили, а насчёт повреждений мозга, тут получилось так, что молодчики Тайного сыска перестарались. И в голове Зорича что-то переклинило. Он действительно не помнил, кто он, где он, хотя базовые когнитивные функции сохранились.

Он называл цвета, предметы и так далее. То есть была стёрта память самой личности. Да, он спокойно считал до десяти, мог сказать, что солнце жёлтое, трава зелёная, но общее его состояние было неутешительным.

И что со всем с этим было делать, совершенно непонятно. Также на бумаге стояла приписка главного имперского лекаря, что восстановление мозга к обычной лекарской магии отношения никакого не имеет.

Они могут отрастить какой-нибудь орган, заменить ткани, восстановить что-то, зарастить и так далее.

При хорошем уровне лекаря можно даже восстановить конечность, но вот с мозгом они работать до сих пор не умеют.

Там слишком много до сих пор не изученных процессов. Вот что сейчас происходит в голове у господина Зорича? Неизвестно. Как они его отходили? Чем? Это уже другой вопрос. Тут нужно конкретное вмешательство узких специалистов, которых на данный момент у империи нет.

Рядом ещё лежал диагностический лист, в котором указывались проделанные лекарями работы: удаление из мозга сгустков свернувшейся крови, устранение множественных переломов лицевых костей, отёков и так далее.

То есть работу они провели громадную. И Зорич сейчас был похож на себя, как будто ничего не случилось.

Вот только перестал быть той личностью, которой был до этого.

Далее шло дополнение, где утверждалось, что восстанавливать работоспособность мозга они не возьмутся по той простой причине, что здесь нужна очень узкая специфика. Да, магия, конечно, где-то остается магией, но всё-таки анатомия человека именно в мозге не изучена. Любое вмешательство может дать непредсказуемые результаты. А если нарастить больше, чем надо, то может оказаться, что человек совсем станет овощем.

Так что в самом конце докладной записки главный лекарь едва ли не написал: «Мы умываем руки». Но это прекрасно читалось между строк.

Иосиф Дмитриевич тяжело вздохнул. Он снова положил рядом друг с другом четыре листа, на которых были показания. И одни показания полностью противоречили другим, несмотря на то что все события в них были указаны верно.

Да, с одной стороны, было показание по влиянию ментальной магии на императрицу. Эти показания дал курсант военной академии. И тут самым главным было то, что показания у него брали несколько раз, и каждый раз следили за ним с артефактом правды. Также привлекли специалиста, который чувствовал ложь буквально на уровне эмоций. Но это ничего не дало: курсант говорил чистую правду и рассказывал всё совершенно откровенно.

Но, с другой стороны, были показания Ермолова и Зарянича о том, что именно Зорич издали влиял на императрицу. Всё потому, что он уже поставил себе такую задачу. Он должен был повлиять на императрицу и склонить её к интимной близости, возможно, на продолжительный срок.

Вот именно про этот момент они говорили чаще всего.

Но была и третья сторона. Иосиф Дмитриевич прекрасно знал позицию самой императрицы. И знал, что Зорич был ей непротивен. Она сама оказывала ему знаки внимания и советовалась со Светозаровым по поводу того, чтобы приблизить Слободана.

И в связи с этим становилось абсолютно понятно, что Зоричу её даже уговаривать бы сильно не пришлось, не то чтобы влиять на неё какими-то афродизиаками. Да, она понимала, что у неё есть долг перед империей, — она должна родить от кого-то из родовичей, — но при этом вполне могла сблизиться с Зоричем исключительно в рамках временной интимной дружбы.

И вот исходя из всего этого, ситуация была абсолютно патовой. Можно было сказать, что на данном этапе расследование зашло в тупик. А Иосифа Дмитриевича это категорически не устраивало.

Что можно было сделать? Обвинить Зорича из-за его нынешнего состояния не представлялось никакой возможности. Но при этом чутьё Светозарова подсказывало, что отпускать Ермолова и Зарянича тоже не следовало.

Он снова тяжело вздохнул и разложил бумаги в другом порядке. Ему нужно было выйти из этой патовой ситуации. Ему нужно было что-то придумать, что-то такое, что могло окончательно внести ясность во все аспекты.

Ко всему прочему, у императрицы на состав, который она вдохнула из розы, оказалась аллергия. Состав подействовал совсем не так, как предполагалось. Императрица уже сутки чихала с небольшими перерывами. Но, судя по всему, это было самое меньшее зло, которое могло с ней приключиться. Лекари сказали, что таким образом её организм выводит из себя заразу, как будто вытравливает потихоньку.

А это обозначало, что по факту у него не было даже состава преступления, поскольку императрица по большому счёту не пострадала. Аллергия всё-таки не в счёт. А всем остальным, кто замешан в этом деле, даже не прикрутишь покушение.

И при всём при этом покушение имело место быть.

И как во всём этом разбираться, он не представлял. Тем более, что императрица требовала поговорить с Зоричем. А Зорича без памяти он ей предоставить не мог. Поэтому оттягивал встречу любыми возможными способами.

Он подумал, что ему нужен кто-нибудь из молодых, кто смог бы быстро анализировать и выдавать, возможно, дикие и нелепые, но свежие суждения. Потому что со своим пониманием он пока не мог сдвинуться с мёртвой точки.

* * *

После обеда мы засели в комнате общежития. Я понимал, что для лучшего взаимодействия нам нужно установить ментальную связь между всем нашим братством, на данный момент насчитывающим троих. То есть если мы с Тагаем вполне могли друг с другом разговаривать, не открывая рта, хотя, пока со стороны это выглядело довольно забавно, то вот общаться с Костей таким образом мы пока ещё не могли.

Поэтому, когда я закрыл дверь в нашу комнату, проговорил Тагаю:

— Краем уха следи, чтобы нас никто не подслушал.

— Будет сделано, — ответил с иронией Тагай и сделал движение, будто взял под козырёк.

— Что происходит? — напрягся Костя.

— Значит, смотри, — сказал я ему. — Не так давно мы с Тагаем смогли установить между собой канал связи, чтобы разговаривать по нему без слов.

— Ого, — проговорил Костя. Но то, что я сказал, дошло до него не сразу. Поэтому ещё через несколько секунд он проговорил:

— Ого! Вот это круто! А меня научите?

— Именно для этого мы здесь сейчас и собрались, — ответил я. — Ты должен расслабиться, закрыть глаза и услышать в голове голос Тагая. Как только это сделаешь, ты должен постараться ответить. Причём ответить, формируя слова у себя в голове и не открывая при этом рот. Задачу понял?

— Да, вроде как всё понятно, — ответил Костя.

— Смотри, — продолжил я, — поначалу тебе будет достаточно трудно это сделать, потому что у меня получилось не с первого раза. Но потом с каждым разом тебе будет всё легче, легче и легче. Поэтому не переживай, не бери в голову. Готов попробовать?

— Приступим, — ответил Костя. — Сейчас…

Жердев сел на кровать. В такой позе, словно готовился к драке. Начал сжимать и разжимать кулаки. И пригнул голову, словно действительно был готов броситься в бой.

— Так, а Тагай всё увидит, что есть у меня в голове? — спросил Костя.

Я переадресовал этот вопрос нашему другу.

— Ну то, что ты мне откроешь, я, естественно, увижу, — ответил тот. — Но не переживай, мы же всё равно братство. Я никому не расскажу, если увижу что-то лишнее, — хмыкнул Тагай.

— Ну, блин, — проворчал Костя. — Ладно, давай, я готов.

И закрыл глаза. Со стороны это выглядело даже немного забавно.

Тагай напряжённо смотрел на Костю, причём настолько напряжённо, что у него даже вздулись вены на лбу. Костя при этом сидел и пока никак не реагировал. Только кулаки у него медленно сжимались, а потом снова разжимались.

И тут Тагай хохотнул и не удержался:

— А в мечтах она у тебя, кажется, ещё симпатичнее, чем в реальности.

— Ну, Тагай! — Костя открыл глаза.

— Извини, извини, — тот поднял руки. — Просто не удержался. Ну ты же ни о чём другом думать не можешь.

Костя покраснел.

— Теперь попробуй передать что-то мысленно Вите, — сказал Тагай.

И вот тут я понял, что наша связь, которую я пытался установить, завязана на одном немаловажном факторе: на способностях Тагая. Сможем ли мы общаться с Костей сами по себе без привлечения нашего друга-менталиста?

Я сосредоточился и постарался поймать примерно такую же волну, какую ловил во время общения с Тагаем. Но тут что-то пошло не так. В меня реально посыпались образы: мой образ, образ Тагая, образ Миры, образ каких-то поднятых рук.

— Ты словами говори, — не выдержал я и уставился на Костю.

Тот открыл глаза.

— Я пытаюсь, — ответил он, — но у меня всё равно получаются пока только образы.

— Ладно, — я махнул рукой. — Главное, что связь между нами есть. Теперь будем её потихоньку улучшать.

— Что предпримем? — поинтересовался Тагай.

— Ну, прямо сейчас, — ответил я, — мы пойдём на стадион. Нам нужно установить две вещи. Первое: на каком расстоянии наша связь действует. Это очень важно, потому что нужно знать, находясь насколько далеко мы сможем предупредить друг друга о какой бы то ни было опасности. И второй момент, — я посмотрел на Тагая. — Нам нужно понять, сможем ли мы общаться с Костей, находясь рядом, в тот момент, когда ты будешь вне зоны, так сказать, возможности нашей связи. Ты понял?

— С трудом, — ответил мне на это Тагай. — То есть мне надо будет удалиться за зону действия нашей связи? — уточнил он.

— Абсолютно верно, — подтвердил я. — А мы попробуем с Костей поговорить.

— Ну, вряд ли получится, — пожал плечами друг. — Я сейчас передавал его потуги тебе.

На стадионе мы быстро выяснили, что дальность действия нашей мысленной связи равна примерно тридцати метрам. На тридцати пяти образы и слова утрачивали свою контрастность и расплывались. Было только смутное воздействие, ощущаемое в сознании. На сорока связь прерывалась абсолютно.

И выяснилось, что Тагай действительно работает ретранслятором.

То есть, даже когда мы с Костей находились бок о бок, а Тагай отдалялся от нас на расстояние более тридцати метров, я переставал улавливать мыслеобразы от Кости, а он переставал слышать то, что я ему говорю.

— Неудобненько, — резюмировал я в конце нашей ментальной тренировки. — Нужно что-то придумать, чтобы это изменить.

— Возможно, нам понадобятся какие-то амулеты, — пожал плечами Костя.

— Ага, — сказал я. — Так, наверное, к концу академии мы будем увешаны этими амулетами с головы до ног. Этот амулет для мыслесвязи, этот амулет для защиты, этот амулет для усиления, этот амулет, чтобы не писать мимо унитаза… ну и так далее.

Ребята расхохотались.

— Но на самом деле, — резюмировал я, — я очень доволен тем, что мы сейчас выяснили. Во-первых, мы установили связь между собой, пусть пока и не совершенную, но мы знаем, куда нам двигаться, что нам развивать и как. А, во-вторых, мы теперь сможем обсуждать что-то важное не вслух. Потом выясним, сколько народу Тагай вообще сможет связывать между собой, — закончил я.

— А что? — спросил тот. — Мы будем брать к себе ещё кого-то?

— Ну почему нет? — я пожал плечами. — Думаю, что наша тройка как минимум разрастётся до пятёрки.

— Будь аккуратнее, — проговорил Тагай.

— Согласен, — кивнул Костя. — Мы недостаточно знаем остальных людей из нашей пятёрки.

— Друзья, — широко улыбнулся я, — когда-то, а точнее, в начале этого учебного года, вы меня тоже не знали.

— Тут твоя правда, — кивнул Костя.

А Тагай усмехнулся:

— Зато ты меня знал много-много лет.

— Не без того, — кивнул я. — И всё-таки нам иногда придётся доверять другим людям.

* * *

Возвращаясь со стадиона, у дверей своей комнаты мы встретили Миру. И при этом она была столь воодушевлённой, что буквально светилась от счастья.

— Ребята, ребята! — начала она. — Я тут прочитала всего небольшую часть книги, которую дал мне Артём. Я вам хочу сказать…

— Тс-с, — я приложил палец к губам. — Давай зайдём внутрь, и там ты нам всё расскажешь.

— Да, да, конечно! — немедленно согласилась она и прошла к нам в комнату.

Тагай не преминул глянуть в глаза Косте и бесстыдно подмигнуть, мол, не теряйся.

— Короче, — проговорила Мира, — я прочитала совсем немного, но уже поняла, что вот этими рунами, которые здесь представлены, я не только себя могу усилить многократно, чего раньше мне не получалось, но также могу и на вас накладывать руны для усиления ваших боевых качеств и для усиления защиты.

— Ого, — хмыкнул я. — Это действительно полезно.

— Конечно, это будет очень хорошо для укрепления нашей пятёрки, — горячо произнесла девушка.

Мы с ребятами переглянулись, а я мысленно спросил их обоих:

«Ну что? Вы согласны, что мы должны будем подсоединять к нашему каналу других?»

«Боюсь, что канал между Костей и Мирой будет постоянно забит всякой ерундой», — проговорил Тагай.

Тем временем Мира продолжала делиться своими впечатлениями от невероятности того, что узнала из тетрадки. Кое-что она даже успела попробовать и выяснила, что всё, что там написано, всё это рабочее. Поэтому ничего лучше и чудеснее в своей жизни она даже представить не могла.

— То есть улучшение любых возможностей — это буквально базовый уровень, — сказала она. — Есть ещё рунные цепочки, там результат такой, что вообще закачаешься! Но надо тренироваться!

— Тренировки… — проговорил я, почесывая затылок. — Это, конечно, дело нужное.

— Да, да, — тут Мира слегка потеряла воодушевление и стушевалась. — Да, я очень переживаю, — проговорила она, — что если мы начнём тренироваться в академии, то, да, могут возникнуть к нам большие вопросы.

— Не просто большие вопросы, — проговорил Тагай. — Нас могут ещё и спросить, откуда, собственно, такие знания.

— Вот-вот, — согласилась с ним Мира. — И я переживаю, что книгу… то есть тетрадку у нас могут отобрать. Ну, типа как «неучтенное учебное пособие», так сказать, и прибрать в архивы самой академии. Поскольку рунических книг у нас сейчас очень мало, как, в общем-то, всегда. Учебных пособий для обучения рунистов просто нет. Это реально готовые пособия: читай, тренируйся, учись — всё воплощай в жизнь.

— И если это заберут, то мы потом замучаемся возвращать обратно, — согласился я.

— И вот поэтому я подумала… — Мира потупила взгляд. — Может быть, как-нибудь снимем какой-нибудь тренировочный полигон на несколько часов? Или какую-нибудь площадку для тренировок? Да просто какое-нибудь поле просто арендуем незасаженное, и там я вам нанесу руны. Потренируемся.

— Мысль очень интересная, — сказал я и задумался.

С другой стороны, зачем нам снимать отдельный полигон, когда в усадьбе Рароговых есть несколько тренировочных площадок? Не возле старой резиденции. Туда, я полагал, нам с Мирой соваться пока не стоит.

А вот недалеко от новой резиденции, между двумя гостевыми домами, я точно видел тренировочную площадку для магов. Я окинул взглядом друзей и сказал:

— Сейчас все вместе прыгаем в наёмный экипаж и едем в резиденцию Рароговых. Там есть тренировочные полигоны, на которых вполне можно потренироваться и поучиться применять руны.

— Время-то уже к ужину, — заметил на это Тагай.

— Ничего страшного, — ответил я. — На ночь есть вредно. Тем более мы поедем на два – три часа. Может, и успеем к ужину. Это же просто прикидка того, как это получится. Может, вообще там и поужинаем, а потом вернёмся в академию.

Мира посмотрела на нас горящими глазами и сказала:

— Да, давайте! Я очень хочу попробовать, на что на самом деле способна.

* * *

Прибыв на место, я доложил управляющему резиденции, что прибыл с членами своей пятёрки для того, чтобы потренироваться два-три часа.

— Без проблем, — ответил Александр Любомирович.

Решили начать с нескольких базовых рун усиления, чтобы не распыляться и чтобы у Мирославы была возможность самой исследовать то, что она делает.

И самой первой руной, которую мы решили задействовать, было кратное усиление активной магии.

Мира нанесла нам руны специальным мелком прямо на лоб. Естественно, зрительно это было почти заметно. И мы разошлись по разным концам тренировочной площадки.

«Витя, ты слышишь меня?» — спросил вдруг Тагай по мыслесвязи.

«Слышу, — ответил я и тут же обалдел. — Но как? Между нами же почти сто метров!»

«Работают руны, — весело заявил Тагай. — Работают! В три раза, как минимум усилились мои способности».

«Вот это да!» — согласился я.

С тридцати до сотни метров! Действительно в три и даже чуть больше раза.

Затем девушка взяла мелок и нарисовала ещё какие-то руны. А мы уже во всю обсуждали между собой:

«Отлично! Что вообще взяли её! Представьте, — сказал я, — ребят, какие у нас вообще перспективы открываются!»

Я захотел попробовать усиление на боевой магии.

— Ну-ка, — сказал я, — разойдитесь. Дайте-ка я попробую поставить стену.

Мира рядом со мной в воздухе начертила какую-то руну, и я пропустил силу сквозь неё, рассчитывая на огненную стену два метра шириной и два метра высотой.

Жахнуло так, что даже я зажмурился. А стена шириной метров десять взвилась ввысь метров на тридцать, но потом всё-таки опустилась до десяти метров.

— Нихрена себе, — проговорил Тагай обалдевшим взглядом, смотря на это. — Ты именно это и хотел? — спросил он.

— Нет, — покачал я головой. — Сил я вложил совсем немного. На небольшую, такую скромную стеночку. Два на два.

Я сам был, если что, впечатлён тем, что смогла Мира, поэтому обернулся к ней, чтобы поблагодарить, но тут что-то пошло не так.

— Ай, — вскрикнула Мирослава и схватилась за кисти рук. — За что⁈

— Что случилось, — я мгновенно подобрался и огляделся вокруг.

Костя подскочил к Мире в мгновение ока и попытался загородить от чего-то, но ничего не было.

— Меня по рукам хлестнули! — ответила девушка со слезами на глазах.

А я понял, что в сознании слышу злобное шипение. Но не Тагая или Кости, а совсем другой сущности.

«Куда грабли потянула? Не твоё, не тронь!» — говорила Аза со злостью.

Но пока только так, чтобы слышал это только я, а затем она обратилась уже напрямую ко мне:

«Нечего из моего источника черпать! Ты же знаешь, у меня и так у самой мало, а ты ещё всяких баб приводишь, чтобы они тут свои магические грабли распускали. Пусть идёт либо свои силы использует, либо больше не приводи её сюда! Не думала, что мне придётся отбиваться от всяких бабищ, которых ты сюда водишь!»

Но в голосе я услышал немного другое.

«А ты чего? — усмехнулся я мысленно. — Ревнуешь, что ли?»

«Да пошёл ты!» — рявкнула Аза и исчезла из моего сознания.

Я же вернулся к Мире и проговорил:

— А ты много таких рун можешь подряд сделать? — мне хотелось успокоить Мирославу. — Таких вот увеличивающих силу?

— На самом деле не очень, — ответила девушка, всё ещё массируя кисти. — Ёмкость небольшая, потому что они забирают очень много моих сил. Я даже для вот этой руны немного зачерпнула из местного источника. Он, конечно, спит, но магия-то кругом разлита.

И тут я понял, за что Мира отхватила от Азы.

* * *

После тренировки я заглянул к управляющему и уточнил:

— Был ли ответ от отца о прибытии Аркви вместе с лошадьми?

— Да, — кивнул Александр Любомирович. — Ответ пришёл в воскресенье. Сказали, что ваш конюх прибудет в среду.

— Отлично, — кивнул я, посчитав, что у меня есть ещё пара дней.

Дело в том, что сегодня просить пропуск у Азы было лишним. Она злилась на меня да ещё и пребывала в плохом настроении в связи с тем, что Мира немножко зачерпнула из её источника без разрешения. Но всё равно нужно было как-то попытаться умаслить женщину, чтобы в следующий раз прийти договариваться с ней о пропуске для Аркви.

Да и вообще нельзя оставлять женщину в таком настроении. Всё-таки наша группа была не права. Поэтому надо сходить извиниться.

Я поинтересовался у управляющего, где у них тут можно надергать цветов. Он показал в сторону небольших посадок, где выращивали цветы для пересадки в клумбы.

Я пошёл, надергал себе несколько штук, затем с букетом пошёл к Мирославе. Сначала, когда она меня только увидела, глаза у неё расширились в удивлении. У Кости сразу сжались кулаки.

— Спокойно, — сказал я и одной, и другому. — Вы всё неправильно поняли, — хмыкнул я. — Мира, мне нужно как-то укрепить эти цветы.

— Для чего конкретно? — поинтересовалась она.

— Ну, дело в том, что мне сейчас надо сделать из них венок и пустить по воде озера. А вода там достаточно горячая. Цветы долго не протянут. Поэтому нужно что-то придумать. Хорошо?

Девушка кивнула и протянула руки к цветам.

— Только на этот раз, — попросил я, — не присоединяйся к источнику. Действуй только исходя из своих собственных сил, потому что нам нужно проверить, какая ёмкость источника есть у тебя, и понимать, на сколько твоей магии хватит, если вблизи не будет дополнительного источника силы. Допустим, не будет рядом ни капищ, ни разломов, ничего такого.

— Хорошо, без проблем, — сказала Мира. — В следующий раз буду работать чисто на собственном резерве, какой бы он ни был маленький.

— Ну да, — кивнул я. — Дед, конечно, предупреждал, что у тебя сложная ситуация, такая же, как и у меня. Что есть и сила родовичей, и внутренний источник. И вот я из-за конфликта этих сил перешёл чисто на внутренний источник, потому что сила родовичей меня сожгла в ноль, да ещё и не раз. А ты, насколько я понимаю, ещё пытаешься удержать баланс.

Мирослава кивнула.

— Поэтому сильно с внешними источниками не заигрывай, чтобы не получилось, как у меня. Ведь я же практически дважды умер. А собственный источник развивать можно и нужно. Это даже обязательно, чтобы чувствовать себя увереннее в любой ситуации.

— Хорошо, я поняла. Сейчас на этот цветок много сил не уйдёт. Я наложу руну стазиса.

— А на сколько она подействует?

— Ну, не знаю. Полагаю, что где-то примерно на полчаса, — ответила девушка.

— О, — сказал я, — этого вполне хватит. — Но почему ты решила, что только на полчаса?

— Да я же тренировалась, — Мирослава покраснела. — Я на кухне у поварих попросила разрешение потренироваться на курице. И вот эта курица варилась на полчаса дольше, чем все остальные. А первые полчаса вообще никак не реагировала. Лежала в кипящей воде, но была по-прежнему замороженной.

— Класс! — сказал я. — Действуй.

Мира наложила руну стазиса на сплетённый мною венок из цветов, и я запустил его по озеру.

Где-то в глубине души я надеялся, что Аза оценит этот шаг. В следующий раз мы снова сможем поговорить с ней без негатива.

* * *

Когда демон Вирго приблизился к тому месту, где была совершена попытка последнего прорыва, он выглядел совсем как древний пастух, едва идущий и опирающийся на посох. Из-под глухого капюшона он поглядывал на те места, где они понесли поражение.

Но, как было сказано в отчётах, это было тактическое отступление на более выгодные рубежи.

Амулет личины работал прекрасно. Вирго выглядел как древний старик, и никто из людей никакими силами не смог бы вытащить его настоящую личность.

Он шёл, выполняя приказ Максвелла, и должен был внедриться куда-нибудь в самый верх иерархии этого государства.

Да, ему было очень неприятно надевать личину кого-то из презираемых людей, потому что клан селекционеров считал их низшими существами, недостойными равного отношения. Но ничего не попишешь. Выполнять приказ приходилось под личиной презренных созданий.

Его встретили на посту в ущелье, который теперь стоял там на постоянной основе. Тут уже начали намораживать ледяные щиты.

— Ты откуда, отец? — окликнул его дозорный.

— Из пастухов, — ответил тот с трудом. — Из Урума.

— Из Урума? — удивился дозорный. — Это как же тебя к нам-то занесло?

— Так вот же ж, вышли на горное пастбище, а тут нас дикие звери погнали. Я попытался увести отару, но её всю растерзали, меня вот порвали немножко.

Он закатал рукав и показал руку со следами когтей и клыков.

Раны уже входили в иллюзию, которой пользовался Вирго. Поэтому причинять увечья себе самому не пришлось.

— Ой, да что ж ты, отец! — дозорный проявил участие. — Давай я тебя лечилкой напою, вмиг всё заживёт.

— Ой, спасибо за помощь, сынок. Спасибо, — проговорил Вирго под личиной старого пастуха. — Я уж думал, помру по дороге.

Выпив человеческий эликсир, от которого демону было ни холодно, ни жарко, Вирго наблюдал за замешательством воина.

— Странно, раны не затянулись. Неужто индивидуальная непереносимость? Нам говорили про такое, но первый раз вижу, — покачал недоверчиво головой дозорный. — Давай-ка, отец, мы тебя в лазарет отправим, а после уже дождёшься портала в Урум.

— Спасибо, сынок! Спасибо! — повторял Вирго, удивляясь местным нравам. У них бы добили немощного старика, чтоб не мучался, а у этих лечат.

Дозорный передал пастуха с рук на руки кому-то из пришлых, и его, который едва держался на ногах от голода и изнеможения, очень быстро доставили в ближайший лазарет, муниципальную императорскую лечебницу. Там ему снова пытались залечить раны, но ничего не вышло.

Лекарь куда-то торопился, то и дело поглядывая на часы, но всё же добросовестно промыл раны старику, отдал приказ накормить, а самому больному сказал лежать и отдыхать, ожидая утренней переброски в Урум.

Целитель имел презентабельный вид: небольшие круглые очки, халат, под которым был виден костюм.

«Подойдёт», — подумал Вирго.

Через пять минут из палаты вышел врач, которого звали Александр Васильевич Моров. В руке он сжимал свой чемоданчик и уверенной походкой вышел из здания лазарета. Его ждал в столице симпозиум, устроенный для военных врачей как раз-таки с окраин империи.

Всё это Вирго считал в памяти молодого врача, который сам сейчас лежал на койке в палате, где должен был находиться обессиленный пастух. Лежал и спал.

Когда он придёт в сознание через пару часов, поезд, на который у него были куплены билеты, уже уйдёт. И на нём вместо врача уедет Вирго.

Он, конечно, с удовольствием бы воспользовался телепортом, но ему нельзя. Его ауру может считать местная система опознавания. Не стоило рисковать.

Уже через полчаса он сел в свой вагон и посмотрел на окружающий его человеческий город.

«Какое убожество», — подумал он.

В это время в палате перевернулся с боку на бок настоящий Александр Васильевич Моров.

Отправить