Глава 17

— Добрый вечер, — улыбнулся я, но, как и ожидалось, Дезидерия была сильно разочарована мной.

— Мог бы и не здороваться, — презрительно ответила она. — Если уж решил не приходить, то и это бесполезно. Одного не понимаю, зачем тогда напрашивался?

Оправдываться не хотелось. Честно говоря, я уже и забыл, когда в последний раз вообще оправдывался. Но тут почему-то захотелось высказаться.

— Дезидерия Вайсмовна, — сказал я, пропустив мимо ушей её обиду. — Дело-то в том, что я собирался. Но так уж сложились обстоятельства, что вечером я бы на приёме во дворце, и там мне показалось, что на императрицу собираются совершить покушение. Ну я и вмешался. Подрался с послом Австро-Венгрии, только потом выяснил, что ошибся, и посол зла не хотел. А после этого уже тут на территории академии произошла инициация у моей сестры. Там до сих пор ещё сохранились некоторые следы возле общежития травниц. Ну а потом, после разборок с ректором, вместо того, чтобы прийти к вам, мне пришлось ехать к послу и извиняться, что за возлияниями прошло до утра. Только поэтому я к вам и не попал.

— Понятно, — не скрывая сарказма, кивнула мне Дезидерия. — А ещё демоны похитили и пытали вплоть до нынешнего часа. От них ты и возвращаешься. Ну да, ну да. Вот почему вас в детстве не приучают правду говорить? Ну забыл, так и скажи.

Я пожал плечами. Больше мне ответить было нечего. Я указал именно на ту причину, по которой не попал к Дезидерии. А уж книга по фамильярам мне точно была нужна. Яйцо, примотанное к телу — это достаточно муторная штука. С ним очень сильно ограничены движения, да и боишься лишний раз ввязаться в хорошую драку.

Каждый раз я опасался, что его повредят, или с ним что-нибудь случится. Поэтому хотел узнать, как можно больше о нём, и посодействовать вылуплению питомца, если это возможно.

— Я сказал вам правду, — ответил я. — А уж верить, или нет — дело ваше. Но мне действительно жаль, что не смог попасть к вам после закрытия.

В ответ на это моя собеседница отвернулась, вздёрнула подбородок, и пошла по своим делам. Я же с мгновенно упавшим настроением пошёл в комнату общежития. Да, в таком расположении духа серьёзный разговор вести не хотелось.

Вот только сюрпризы в этот вечер, как выяснилось, не закончились. В комнате вместо двух друзей, с которыми я собирался пообщаться начистоту, находились две записки. Одна от Тагая:

«Извини, сегодня убегаю по делам! Подвернулась очень сговорчивая девица, поэтому тянуть нельзя. Постараюсь вернуться, как можно раньше».

И вторая от Кости:

«Вызвал отец, и я прихватил панцири, которые ты просил ему отдать. Отцу нужна помощь с ними. Как только освобожусь, сразу же примчусь».

— Ну да, круто, — пробурчал я себе под нос, комкая записки. — Вот и настраивайся на что-то.

С другой стороны, я почувствовал такую дикую усталость, что в глубине души даже порадовался, что никого нет. Разделся, принял душ и улёгся на кровать. Как же круто, что можно просто лечь и поспать. Не надо ни о чём думать.

И моментально провалился в сон, успев отметить, что встать надо пораньше, так как нужно начать тренироваться с сестрой.

Проснувшись рано утром, ещё затемно, я обнаружил, что никто из моих друзей до сих пор не вернулся. Это было странно, но чувства тревоги, которое появлялось у меня время от времени, не возникало. Судя по всему, у них было всё хорошо, просто не получилось вернуться.

Я наскоро умылся и даже выпил вчерашний компот. Теперь главное, чтобы сестра проснулась. Проинспектировав своё душевное состояние, я понял, что сон унёс все тревоги и разочарования. Я был в отличной форме, мог решительно действовать практически в любом направлении.

Сестра ждала меня в холле общежития. Видимо, уже замучилась сидеть в своей комнате, вот и хваталась за любую возможность выскочить на улицу. Даже в такую рань, что вахтёрша на входе ещё дремала, склонив голову на грудь.

Мы с сестрой вышли из общежития зельеваров, даже не обратив на себя внимание.

Я собирался её сегодня просто погонять по общим направлениям, чтобы выяснить, в какой форме она вообще находится, а днём зайти за планом занятий к Геркану.

Пока мы шли к стадиону, Ада говорила, практически не замолкая.

— Представляешь, — говорила она, — я всё выяснила про сердцелик. Оказывается, его разделяют на два разных вида: мужской и женский. Мужскому — достаточно удобрений и позитивного фона, и тогда он будет цвести и пахнуть. А вот женскому виду этого недостаточно.

— Это как обычно, — с ехидной усмешкой произнёс я. — Вечно вам что-то не хватает. Как говорится, сидела женщина, скучала.

Удар маленьким кулачком в плечо, не заставил себя долго ждать.

— Прекрати! — сказала она. — Слушай! А то вообще рассказывать не буду!

— Да слушаю я, слушаю! — хмыкнул я. — Что нужно-то? Ещё один цветок?

— Именно, — кивнула мне Ада. — Но подойдёт не всякий.

— Я думал, нужен просто такой же для пары, — удивился я. — А что ещё выбирать надо?

— Нет, второй сердцелик не пойдёт, — категорично заявила сестра. — Потому что можно взять мужика, а он будет самодостаточным, и женский цветок всё равно загнётся. Мужики, в принципе, эгоисты.

— Но-но! — я уже едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. — Я бы попросил!

— Ты не исключение, мой дорогой братец, — вдруг ответила сестра и показала мне язык прямо на ходу. — Мне вот личную жизнь разрушил, карьеру скорее всего, погубил, и только потому, что тебе мой ухажёр не понравился. А сам, говорят, с новенькой миловидной девушкой мосты наводишь.

Я даже хрюкнул от такой нелепости. Вот чего-чего, а подобной ревности я от сестры не ожидал.

— Ни с кем я мосты не навожу, — ответил я. — Это Костя по ней слюной истекает. А я с ней общаюсь только потому, что она Рарогова.

— Из наших что ли? — у Ады округлились глаза. — Надо будет узнать.

— Из Рароговых, — повторил я. — Но откуда-то издалека. Я её точно не знаю, и никогда не видел. Поэтому и ты вряд ли. И вообще, не переводи тему. Что за цветок-то?

А мы тем временем уже дошли до стадиона и нужно было приступать к разминке.

— Короче, тебе нужна Виргиния королевская, — ответила сестра. — С этим цветком в паре сердолик приобретает невероятную жизненную силу, и даже сам способен влиять на эмоциональный фон вокруг.

— Вот как? — я даже бровь приподнял, потому что даже не слышал никогда о подобном. — Надо будет попробовать. Только где его достать?

— Да в любом цветочном, — пожала плечами Ада.

— Так меня просто так из академии не выпускают, — я пожал плечами. — Ладно, придумаю, как сделать. В любом случае, у меня есть, к кому обратиться. А сейчас давай-ка мы с тобой сделаем разминку, — и принялся показывать, как правильно разминать тело перед физическими нагрузками.

— Да я знаю, — ответила сестра и принялась повторять за мной. — У нас же тоже физкультура есть. Правда, не особо жестокая. Типа, там же обезмагиченные учатся, а таким только для поддержания здоровья надо.

Мы размялись и побежали. Ада хотела говорить на бегу, но быстро выдохлась, поэтому замолчала, и мы продолжали заниматься в блаженной тишине.

В первый день я тоже не стал усердствовать, а только указал на основные упражнения, которыми будем заниматься. Приседания, отжимания, пресс, наклоны, подтягивания, различные растяжки. Это всё для укрепления мышечного каркаса, который потом уже начнём усиленно нагружать упражнениями.

Сложность была только в том, что Ада — девушка, да ещё и совсем молодая. Ей не подошли бы тренировки, как для парня, именно поэтому мне нужен был план от Геркана. Нужно было учитывать молодые суставы, гормональный фон и особенности женской фигуры, которую не следовало перекачивать. Нужно было сохранить эластичность мышц и сделать их более выносливыми.

Ада показала отличные результаты, хоть взмокла и покраснела от тренировки. Но зато ни на что не жаловалась и с большой охотой выполняла всё, что я ей говорил. К тому же я занимался рядом, что, судя по всему, тоже являлось воодушевляющим фактором.

Мне же оставалось следить, чтобы сестра всё делала правильно. Не горбилась, не сутулилась, держала прямо спину и правильно отводила ягодицы при приседаниях. У новичков обычно одни и те же ошибки. И я их вдоволь насмотрелся на Стене, где физические упражнения — были важной частью жизни.

Некоторые пытались возразить, мол, мы — маги, на кой-чёрт нам эти упражнения. На что я всегда отвечал одно:

— Тогда можешь в первом же бою сдаваться демонам, чтобы они тебя разорвали. При хреновой физической форме — ты становишься идеальной жертвой.

И это обычно действовало.

А вот сестра у меня оказалась весьма спортивной. Мало того, что она практически безошибочно выполняла то, что я ей показывал, так ещё и с первого раза воспринимала все мои замечания. Одним словом, тренировка мне понравилась от и до, и я решил, что особых проблем, с тем, чтобы подтянуть Аду не возникнет.

Сдав её обратно в общежитие я решил зайти к Ульяне. Пусть мы виделись всего пару раз, но обстоятельства последней нашей встречи всё-таки располагали к тому, чтобы я мог у неё попросить сходить в цветочный магазин и купить там Виргинию королевскую.

Время мне позволяло обернуться до завтрака. Вопрос был лишь в том, застану ли я девушку на рабочем месте. Как оказалось, я не ошибся, решив поступить именно так. Девушка уже сидела на своём рабочем месте и зевала.

При первом же взгляде было ясно, что она уставшая, не выспавшаяся, но при этом максимально довольная.

— Привет, — сказал я, кивнув ей.

— Привет, Вить, — ответила она, прикрывая рот ладонью и снова сладко зевая. — А ты к декану или куратору? Так у них всех совещание.

— А я не к ним, я к тебе, — ответил я, чем заслужил улыбку и удивлённый взгляд. — Мне нужно кое-что купить в магазине, а нас пока Путилин перевёл на осадное положение. Можешь спасти?

— Да, без проблем, но я смогу выйти только в обед, — ответила она. — Впрочем, может, отпрошусь пораньше корреспонденцию на почту отнести. Что тебе нужно?

— Мне нужен цветок, — ответил я, чем вызвал ещё большее удивление. — Но такой, горшочный, — быстро уточнил я, чтобы не было неправильных мыслей с её стороны. — Виргиния королевская. Сестра говорит, что они должны продаваться в цветочных.

— Хорошо, спрошу, — пообещала Ульяна. — Это для сестры, да? А я-то уж подумала, что ты тоже даму сердца завёл.

Это её «тоже» сказало мне даже больше, чем я хотел бы.

— Нет и нет, — улыбнулся я. — Цветок не для сестры, а для библиотекаря, а дамы сердца у меня пока нет.

Ульяна мелодично засмеялась, но снова прикрыла рот ладонью, потому что посреди этого вновь решила зевнуть.

— Извини, — сказала она после этого. — Что-то я сегодня не выспалась.

— Да я уж вижу, — проговорил я, стараясь, скрыть иронию. — Тебе денег-то дать?

— Да нет, у меня есть, — ответила она, махнув рукой. — Потом отдашь.

— Хорошо, спасибо, — сказал я. — Побегу на завтрак. А то ещё запишут в дезертиры.

— Ага, — кивнула девушка. — Добромыслову привет передавай.

— Передам, — ответил я, и едва сдержался, чтобы не добавить: «И чмок в щёчку тоже».

С тем я вышел из приёмной коменданта и направился в столовую. Там было всё примерно, как вчера, с той лишь разницей, что Голицына в его «углу изгоя» ещё не было. Зато почти все остальные были уже на своих местах. В том числе и Костя с Тагаем, Толстой откровенно ржущий в компании бывших прихлебателей племянника фаворита, и Радмила со своей стаей девчонок, куда по-прежнему пыталась попасть Снежана Морозова.

Одним словом, расклады со вчерашнего дня особо не поменялись.

Я взял еду на поднос и сел за стол к друзьям.

— Вы что это? — добавив суровости в голос, спросил я. — Как только есть намёк на серьёзный разговор, сразу же сливаетесь? Так дело не пойдёт.

— Да не, — ответил Тагай, и по одной его растрёпанной причёске я понял, где он был, особенно, если учесть, что он тоже был уставший, но довольный, как слон. — Просто так получилось, — он мне напомнил меня, пытающегося доказать Дезидерии, что мои причины для пропуска встречи вполне себе уважительные. — Понимаешь, есть такие моменты в жизни, которыми надо пользоваться. Разговор — он никуда не уйдёт, а вот девушка два раза может не согласиться. И уж, ежели она согласилась, но нужно хватать и тащить её в ближайшее уютное и желательно тёмное место.

— Тебе ж из академии и шагу нельзя ступить, — хмыкнул я, видя, как у Кости вытягивается лицо по поводу моей осведомлённости. — Как же ты?

— А вот об этом история умалчивает! — пригнувшись ближе к нам над столом, заговорщицким полушёпотом сообщил Тагай. — Места знать надо!

— А чего? С кем? — Жердев понимал, что отстал от жизни, и не знает того, что даже я знаю.

— Приличный мужчина имён не назовёт даже под пытками! — гордо сообщил ему друг. — Главное, что барышня довольна. Значит, бессонная ночь прошла не зря!

Судя по виду Ульяны, Тагай в этот раз не приукрашивал, а говорил чистую правду, что было для него редкостью.

— Класс, — мечтательно произнёс Костя. — Вот бы и мне… — И взгляд его упал на Мирославу, сидящую отдельно от всех. — Слушай, — он обернулся ко мне. — А ты можешь позвать её к нам? — спросил он меня.

Я от удивления даже бровь приподнял.

— Может, мне вам ещё и свечку подержать? — поинтересовался я, и Тагай не удержал смешок. — Будь мужиком! Подойди и предложи сам. Лично я не против. Правда, тогда не получится пытать Тагая о его любовных похождениях, но мы можем это и в своей комнате делать.

— Да я просто боюсь, что как только подойду к ней, так сразу такую чепуху начну нести, что она на меня и не посмотрит никогда, — потупился Костя.

— Полагаю, девушки отдают себе отчёт, что парни, которым они нравятся, в общении становятся полноценными идиотами, — сказал я. — Так что, ни в чём себе не отказывай. Подходи и предлагай пересесть. Скажи: ты мне очень нравишься, Мира, поэтому я хочу наблюдать, как ты ешь. Особенно рыбную котлетку. Всё, давай, иди.

Но оба моих друга практически легли на стол, поэтому сразу Костя пойти не смог. А потом не успел. В столовую зашёл мрачный Голицын. Причём, с такими красными глазами, что я мог бы предположить, что он ревел этой ночью, как маленький. Но всё-таки мне хотелось думать, что это от недосыпа. Причина, которой была не столь приятной, как у Тагая, но всё-таки.

Николай подошёл к стойкам с едой, взял поднос, поставил на неё завтрак и пошёл к своему новому месту изгоя. И в этот момент из пола перед ним вылез край массивной мраморной плиты, причём совсем рядом с нашим столом. Естественно Голицын зацепился за неё ногой и потерял равновесие. Яичница и кофе полетели с подноса в зал, причём, и тарелка и кружка разбились.

А вот самого Голицына я успел ухватить за шиворот в последний момент, и он остался стоять, растерянно глядя на пустой поднос, сжатый побелевшими пальцами.

Я перевёл взгляд на Толстого и увидел, как тот, хохоча вместе с дружками, убирает край мраморной плиты обратно, делая плиты снова в стык.

— Николаша, — не удержался он. — Что ж ты такой неловкий-то, а? Прям, как дядька твой, да? — и они покатились со смеху ещё сильнее.

Как ни странно, но ещё некоторым данное событие показалось смешным. Но большая часть курсантов, включая нас, наблюдала за происходящим с неудовольствием.

— Спасибо, — сказал Николай сквозь зубы, даже не глядя мне в глаза. — Не стоило.

Но мне было, в общем-то, неважно. Сказал «спасибо», и ладно. Но сейчас меня больше напрягало другое. Я подошёл к столу, за которым сидел Толстой и посмотрел ему прямо в глаза. Улыбка сползла с полного лица.

— Статус любого из нас может поменяться в одну секунду, — проговорил я так, чтобы слышали все. — Причём, в любую сторону. Но, несмотря на это обстоятельство, мы — одна группа, единый организм, который работает сообща. Представь, что произошло бы, если бы твой желудок пошёл войной на печень, а мочевой пузырь насмехался над мозгом?

Один из подпевал, которого я не знал хорошо, подумал, что я сказал что-то смешное и хохотнул, но его никто не поддержал. А я тем временем, продолжил.

— Если бы в Коктау я вёл себя подобно вам весельчакам, твои кишки были бы намотаны по всему второму подуровню. Просто задумайся об этом, — я говорил с нажимом, но без ненависти в голосе. — Мы — разящий кулак, всё правильно. Но разящий врага, а не воюющий между собой. Так войны не выигрываются. А мы боевая гвардия на войне с демонами!

— Да это шутка была, — огрызнулся Толстой. — Чего ты вскочил-то?

— Знаешь, если ты однажды проснёшься полностью без волос, и при этом будешь немножко дымиться и вонять, знай, это тоже была шутка, — ответил я и выдал самую лучезарную улыбку, на какую только был способен.

С этими словами я отошёл от их стола и сел. И вдруг, совершенно внезапно раздались аплодисменты. Я повернулся и увидел, что мне хлопает Радмила Зорич. Следом к ней присоединился Артём Муратов и мои друзья. А уж потом и все остальные. Не хлопали только Голицын, Толстой с подпевалами да Болотовы, которые не чувствовали себя причастными к событиям в Коктау.

Но мельком взглянув на Ярослава, я понял, что в его глазах зарождается что-то похожее на уважение. Его брат хотел что-то сказать, но Ярослав его остановил.

Дальнейший завтрак прошёл без эксцессов. Голицын взял себе ещё одну порцию, но на это никто даже не обратил внимания. Он стал как будто незаметен для всех присутствующих. Знавал я подобное отношение.

Когда неожиданные овации закончились, я сделал вид, словно ничего и не было, просто спокойно поглощал свой завтрак, почему-то показавшийся мне невероятно вкусным.

— А ты зачем этого козла вообще спас? — спросил меня Тагай перед тем, как встать на выход. — Так ему и надо было. Он подобных чувств ни к кому не проявлял.

— Это лишь первая часть плана, — ответил я. — И, если я что-то делаю, то это делается продуманно. А вы лучше озаботьтесь тем, чтобы сегодня быть на месте, ясно? Я не собираюсь за вами бегать по всей столице.

И тут я поймал себя на мысли, что говорю с ними голосом себя сорокалетнего. Примерно таким же тоном я строил свою пятёрку.

* * *

Второй частью плана стало то, что, отпустив своих друзей на пары, я дождался Голицына в коридоре и утащил его в нишу, чтобы никакие случайные взгляды нас не видели.

— Если ты, сволочь такая, ещё раз окажешься на расстоянии полёта стрелы от моей сестры, — сказал я, притянув его настолько близко к себе, что между нашими лицами было не более полуметра, — то я не только не стану останавливать Толстого в его шутках, но и сам могу в них поучаствовать! Тогда твоя и без того шаткая репутация уйдёт на недосягаемое дно! Ты меня понял?

Николай сорвал мои руки со своего кителя и с кривой усмешкой глянул на меня.

— Ну вот, хвала всем богам, — хмыкнул он. — А я уж думал, что ты совсем нюня и пацифист беззубый, — я едва подавил желание треснуть ему по роже. — А ты наконец-то оскал показал, хоть на человека стал похож.

Я отряхнул руки, словно прикоснулся к чему-то грязному, и пошёл прочь. Даже уточнять, понял ли он то, что я ему сказал, не хотелось. Я два раза повторять не любил.

Затем были пары, которые, в основном касались тактики ведения боя в условиях Стены. К сожалению, все данные, которые озвучивал преподаватель — старенький уже маг воды, безнадёжно устарели. Возможно, сейчас они ещё имели минимальную ценность, но в бытность мою на Стене, то есть через пятнадцать лет, все уже пользовались контрнападениями, выжиганием вражеских легионов непосредственно в местах появления. Кроме этого площадная заливка льдом тоже показывала неплохие результаты.

Но для всего этого использовались специальные конструкты, дополнительные артефакты, и иногда сила нескольких магов сразу. А уж такие прорывы, как случился возле Горного, преподавателем вообще не рассматривались. Я сначала хотел спросить, что он думает по поводу той обороны, но потом решил не сбивать его с курса. Пусть рассказывает то, что знает.

Мне же нужно было обдумать и дальнейшие действия и особенно то, с чего надо начать вечерний разговор с ребятами. Дело в том, что я стремился не просто выяснить тайны, нет, мне нужно было нечто другое.

После второй пары, ближе к обеду меня вызвала Ульяна. Она была уже заметно посвежевшая, словно успела выспаться. И, в целом, совсем не была похожа на саму себя утреннюю. Мне всегда были недоступны такие женские метаморфозы, но я решил не углубляться сейчас в раздумья на этот счёт.

— Вить, привет ещё раз, — сказала девушка, нагибаясь к тумбочке, беря и протягивая мне небольшой горшочек с тоненьким ростком, пару дней, наверное, вылезшим из-под земли. — Вот, бери, пожалуйста. Виргиния королевская.

— О, отлично, спасибо, — ответил я. — Сколько я тебе должен?

Девушка с улыбкой махнула рукой.

— Ничего не надо, — она постаралась показать это совершенно беззаботно. — Цветок сущие копейки стоит. Лучше ты мне потом поможешь в чём-нибудь.

— Ну нет, — усмехнулся я. — На такую приманку я не куплюсь. Прости, но не люблю быть должным, — полез в карман, но обнаружил только одну купюру, равную полновесному червонцу. — Этого хватит?

— Да ты что⁈ — она округлила глаза. — Этого даже слишком много!

— Ничего страшного, — хмыкнул я в ответ. — Потом поможешь мне в чём-нибудь.

— Ах ты, негодяй, — рассмеялась девушка. — Ладно, помогу. Хорошей учёбы.

Аккуратно подхватив горшок с цветком, я махнул Ульяне на прощание и вышел из приёмной. Рассудив, что с горшком мне будет ходить не особо удобно, я решил сразу отнести его в библиотеку.

Дезидерии на месте не было, но я слышал её негромкий голос где-то в зале. Она отчитывала очередного курсанта за какую-то провинность.

Тогда я решил оставить цветок на её рабочей стойке и написал от руки записку:

«Уважаемая Дезидерия Вайсмовна, ещё раз прошу меня извинить за то, что не смог подойти в назначенное время. К сожалению, это зависело не от меня. В качестве извинения прилагаю вот этот цветок, который должен помочь вашему сердцелику счастливому расти большим, крепким и радовать ваш глаз. С наилучшими пожеланиями, Виктор фон Аден».

Перечитав, я сложил записку, положил её под горшок и вернулся обратно в учебный корпус. Впереди ещё ожидался достаточно долгий вечер, к которому требовалось подготовиться.

* * *

Дезидерия Вайсмовна последние пару дней была совсем не в духе, поэтому срывалась на всех подряд. Один раз даже ректору досталось за то, что он пришёл за каким-то материалом, но не принёс книгу, которую брал ещё в прошлом году. Одним словом, библиотекарь выкрутила свою стервозность на полную катушку.

Однако, отчитав очередного учащегося с третьего курса, она вернулась к своей рабочей стойке и обнаружила цветок в горшке и записку от Виктора фон Адена. Но при этом она упрямо сжала губы. Затем снова посмотрела на цветок, вздохнула, взяла его и поставила на подоконник рядом со своим.

— Что ж, если должно помочь… — проговорила она.

Росток сердцелика вроде бы стал лучше чувствовать себя после удобрения, которое принёс Виктор. Но всё равно выглядел всё ещё очень слабым и не готовым к полноценной жизни.

После этого Дезидерия Вайсмовна сделала себе вкусный чай с добавлением лепестков жасмина и лаванды, и села пить его, читая попутно газету. И когда она перевернула на очередной разворот, её брови полезли на лоб.

«Неприятное недоразумение на приёме в честь героев Горного едва не обернулось международным скандалом!» — гласил заголовок.

А затем в тексте было написано, что тохары излишне ретиво бросились защищать императрицу, но, к счастью, всё обошлось.

И в самом конце статьи была ещё приписка, что по непроверенным данным, между послом и набросившимся на него тохаром установилась крепкая мужская дружба. Обоих драчунов видели вместе в «Национале» в компании девиц. Судя по всему, молодой тохар заглаживал свою вину.

— Ну, может быть, — себе под нос проговорила библиотекарь. — Может быть.

Тем временем к ней зашли две служащие с факультета зельеварения. Это были зрелые преподавательницы, но любительницы почесать язык, поэтому Дезидерия Вайсмовна их не особо любила.

Они не видели её, так как чай работница библиотеки пила за небольшим шкафчиком, чтобы никто её не трогал. А тем временем сотрудницы делились впечатлениями.

— Представляешь, тут третьего дня так полыхнуло, — говорила одна.

— О, да, слышала, — ответила ей вторая. — А что это было? Я уж думала, кто-то из наших сварганила что-то взрывчатое и от общих комнат ничего не осталось.

— Да нет, это у молодой тохарки инициация произошла, — проговорила первая. — Она до этого никаких признаков магии не подавала, а тут пубертат, первая любовь, всё такое, она возьми да и полыхни.

— Боевая ведьма получается оказалась вместо травницы? — уточнила вторая.

— Типа того, — согласилась с ней первая. — Думали, что из родовичей сила будет, по матери. А оказалась огненная тохарка. Теперь решают с ней вопрос. Там за неё влиятельные люди просят. Но служащие два дня последствия устраняли.

— Кошмар, конечно, — вздохнула вторая. — А ещё говорят, что у нас работа несложная. Вот так учишь-учишь, а она из тебя раз и факел сообразит! Это ещё хорошо, что никто не пострадал! Так, ну и где эту Дезидерию носит?

— Иду-иду, — откликнулась женщина.

Но перед тем, как подняться с места, глянула на цветы. Ей показалось, что её сердцелик расправился и стал чуть более уверенным в себе. Хотелось бы. А, если всё так, то, возможно, действительно нет никакого смысла сердиться на фон Адена? Он правду сказал. Иногда обстоятельства оказываются сильнее нас.

Отправить