Глава 3

— Так откуда ты узнал-то? — отец, уже прочитал приглашение и дополнения к нему. — Или ты просто предположил? Хотя в тот момент ты меня, честно говоря, испугал.

Мои последние слова он пропустил мимо ушей, раз продолжал интересоваться про титул и мои слова об этом.

— Видел, — я решил не вдаваться в подробности, а всё свалить на своё состояние после проведения ритуала. — И это видел, и многое другое. Когда очнулся, всё казалось столь реалистичным, что я поспешил к вам.

— Ну видишь, — хмыкнул отец, бережно убирая бумагу из императорского дворца, — кое-что оказалось правдой. Главное, чтобы всё остальное не сбылось.

«Именно для этого я и тут, отец, — подумал я, оглядывая свою семью живую и практически в полном составе здоровую. — Вы у меня будете жить, чего бы мне это не стоило!»

Следующие несколько часов проходили в чём-то даже забавной суете. Я вспомнил свои чувства, когда все мы были вместе и жили размеренной спокойной жизнью, лишь изредка нарушаемой прорывами демонов.

Сестра Ада штудировала внушительные тома протокола. В жёстком соответствии с ним предстояло подготовить платье, броши, даже украшения на волосы, которые у моей сестры были ещё бледнее и тусклее, чем у меня.

— Мам, здесь ещё парики положены, — заикнулась сестра, читая инструкцию.

— Вот ещё! — вскипела мать. — Родовичи эту дрянь на себя никогда не нацепят. Да и тохары их тоже не жаловали. Так пойдём.

Из-за того, что мы уже не были чистокровными тохарами, волосы наши утратили насыщенный красный цвет и больше напоминали поблёкшую медь. Правда, мы особо не обращали на это внимания.

— Вить, — окликнула меня сестра, стоя над раскрытым томом положений этикета. — А ты не хочешь ознакомиться с правилами?

— Я? — от неожиданности даже показал на себя пальцем и скорчил гримасу. — На кой-мне это нужно?

— Ну как? — сестра расширила глаза и всплеснула руками. — Вообще-то это всех касается: как одеваться, как стоять, что говорить и когда. Вот хочешь, я тебе зачитаю?..

— Нет, не хочу! — отрезал я, представляя, что сейчас меня начнут усыплять нудными подробностями императорских протоколов. — Я надену парадную форму и буду стоять по стойке «смирно», не говоря ни слова!

— Какой же ты всё-таки, — Ада скорчила презрительную гримаску и углубилась дальше в чтение.

Ещё бы, после пятнадцати лет на стене среди каторжников: воров и убийц — я буду изучать придворный этикет! «Впрочем, — одёрнул я сам себя, — если всё удастся изменить, то вполне возможно, что и придётся».

Маман же тем временем вовсю подтрунивала над отцом. На это, честно говоря, можно было смотреть вечно. Я и забыл, какими в реальности были их взаимоотношения. В моей памяти они остались иными: светлыми, чистыми, почти святыми, не омрачёнными повседневной рутиной. Я даже не особо помнил, как именно они общались между собой.

— После того, как догладишь китель, погладь ещё эполеты и не забудь про шнурки! — Горислава стояла в дверном проёме, приняв эффектную позу с изгибом, чтобы муж, то и дело поднимавший на неё взгляд, в полной мере мог оценить по достоинству фигуру своей любимой жены. — Потом можешь ещё выгладить стельки и деньги.

— Это-то ещё зачем? — Борис поднял голову, делая вид, что не понимает подковырки.

Его гораздо более богатые красными оттенками волосы уже тронула ранняя седина. Говорят, наш прадед, что погиб, прикрывая отступление рода из Тохарской империи, до самой последней минуты мог гордится пламенно-красным цветом волос, несмотря на почти две сотни лет. Но из-за разбавления крови тохарские особенности блёкли.

— Да потому что ты так усердно занимаешься никому не нужным делом! — всплеснула руками мать и продолжила, не скрывая иронии в голосе. — Я уже полчаса наблюдаю, как ты водишь утюгом по поверхности, где нет ни единой складки! Ты, мой дорогой, на свадьбу так не готовился! А между тем, прошу заметить, род Святозаровых на полтысячи лет младше, чем род Рароговых! Может, мне уже пора начать ревновать? — она приосанилась и бросила на отца взгляд, наполненный шуточной угрозой. — М?

— Нет-нет-нет! — мой родитель поспешно поднял руки ладонями вперёд. — Только не ревность! Я после последнего раза-то едва отквакался!

Тут уже все не удержались и расхохотались. В том числе и я. Собственно, в этот момент меня и заметили.

— О, Витя, — отец явно выдохнул с облегчением, что появился кто-то ещё. — Возьми маму, и идите штудируйте протокол. Приём на носу, а у нас ещё ничего не готово!

— Лично мне этот протокол не пригодится! — маман весьма эффектно взмахнула правой рукой, что там звонко стукнулись браслеты на узком запястье. — Им даже зад не подтереть, потому что бумага глянцевая!

— Может, гореть будет красиво? — предположил я с улыбкой.

— Точно! — согласилась со мной маман и хлопнула ладонью по плечу. — Только на растопку эта макулатура и годна!

Оставив родителей дальше выяснять между собой отношения, я отправился в свою комнату. У меня вдруг созрел план. Причём, он оказался настолько логичным, что оставалось лишь удивляться, почему я не додумался до этого раньше.

Мне нужно было сейчас же собрать все документы для поступления в академию. И сегодня же отправить их в столицу. В таком случае, когда мы прибудем на место, моя заявка уже будет рассмотрена. И не придётся тратить лишнее время на ожидание.

Я вытащил из ящика стола всё необходимое. Свидетельство о рождении, подтверждение о наличии магии у отца, с указанием его уровня «Ярый». Справку о том, что мать у меня из родовичей, а конкретно из Рароговых. Именно этот документ, скорее, был в минус, чем в плюс, но я собирался сделать всё по закону. Следом шли выписки о моих скромных магических возможностях на уровне «новик».

Самой ненавистной для меня в пору юности была приписка о том, что «увеличение уровня не предполагается, так как нет для этого объективных причин». Но на этот раз данная формулировка вызвала у меня лишь снисходительную улыбку. Эх, вы бы видели тот огненный шторм, в котором погиб легион демонов. Никогда бы такого не сказали.

Я как раз упаковывал пакет с документами, чтобы сегодня же отправить его в ХЕР ВАМ, когда в дверь постучались. Даже мурашки пробежали по спине от узнавания. Когда живёшь в семье, то можешь отличить каждого её члена по походке, характерным шорохам, перестуку посуды в буфете. Но особенно по стуку в дверь. Он у каждого свой, и в нём содержится отношение посетителя к тебе.

— Входи, мам, открыто, — сказал я, оборачиваясь к двери. — Довела уже отца? Или он ещё жив?

— Да чего ему сделается, дуболому военному? — с улыбкой ответила Горислава. — Я ж даже и пилить ещё не начинала. Так, высказала вслух пару своих соображений, — она развела руками.

— Это хорошо, что вы оба — огненные, — ответил я, радуясь в душе, что вижу мать без вечных горестных складок вокруг рта, которые вскоре должны будут исказить её лицо. — А то могло что-нибудь случиться.

— Брось, — мать махнула рукой, затем указала на пакет с документами. — В академию? — я кивнул. — Значит, в город поедешь, — она не спрашивала, поэтому я и не отвечал. — Поехали вместе! Из лазарета звонили, Димку вроде подлатали, заодно заберём.

— О, отлично! — отозвался я, так как до сих пор переживал, что ранение тяжёлое. — Конечно, едем!

Мы прибыли в лазарет незадолго до закрытия. Старший брат хоть и был перевязан бинтами в нескольких местах, производил довольно бодрое впечатление здорового человека.

— О, привет, наездник, — проговорил он в мой адрес, и я тут же вспомнил: это он меня подкалывает за то, что я никак не мог усмирить Резвого. — Ещё небылиц придумал?

— Пока нет, Митюшка, — я решил не оставаться в долгу, а оружием избрал разнообразные вариации его имени, чего он на дух не переносил. — Всё переживал, не отъедешь ли ты на кладбище после того, как на тебя демон чихнул.

Брат попытался нахмуриться, но мама рассмеялась в голос, чем тут же разрядила атмосферу.

— Я представила себе пандемию, когда демоны начали чихать на наших защитников! — проговорила она сквозь смех и снова рассмеялась в голос, чем привлекла внимание персонала лазарета. — Это будет самое подлое нападение.

— Мама, — проговорил я, пока мы втроём спешили на выход. — Не нужно столь громко! А то вдруг вражеские лазутчики подслушивают!

Когда мы вышли на улицу, на город стали постепенно опускаться сумерки. Я прикинул, что у меня есть примерно час, чтобы дойти до почты и отправить пакет документов.

— Езжайте домой, помогайте отцу шнурки гладить, — проговорил я, вспомнив мамину тираду. — А мне надо ещё на почту успеть.

— Я с тобой, — неожиданно заявил Дмитрий. — Хочу ноги размять, — пояснил он в ответ на наши вопросительные взгляды.

— Без проблем, — ответил я, но не удержался от очередного укола. — Только не ломай себе ничего больше, Митрофанушка, — и кивнул на его перебинтованную руку.

Брат посмотрел на меня исподлобья, но затем улыбнулся. Всё-таки мы были дружной семьёй.

До почты мы добрались на карете вместе с мамой. А потом она поехала домой, а мы, отправив пакет с документами честь по чести и получив документ об отправке с почтовым штемпелем, встали на крыльце.

— Пойдём в таверну, — предложил брат, глядя на меня оценивающим взглядом. — Отметим моё выздоровление, да и твои успехи тоже.

— Я не против, — ответил я и тряхнул головой, чтобы коса заняла нужное положение.

— Ого! — Дмитрий обратил внимание на мои волосы. — Никогда не видел у тебя такого плетения. Помогал кто?

— А? — я даже не понял сначала суть вопроса, потому что заплёл волосы так, как всегда делал это на Стене. — Нет, сам.

— Ничего себе, — брат покивал и даже обошёл меня со спины. — Круто! Слушай, мне даже кажется, что у тебя волосы покраснели, — он уже обошёл меня вокруг и уставился прямо в глаза. — Ничего не хочешь рассказать?

Я завёл руку за голову, взял косу, перекинул через плечо и глянул на неё.

— Действительно, — произнёс я, после чего сделал вид, что потерял к волосам всякий интерес.

Но на самом деле во мне сейчас было двоякое чувство. Эти волосы были совсем не похожи на те, густо седеющие, что принадлежали мне-каторжнику. И в то же время сильно ли они отличались от моих, когда мне было восемнадцать? Трудный вопрос. Но сейчас в них действительно появилось больше красного. Пока ещё не так, чтобы это бросалось в глаза. Однако заметно для пытливого взора.

Возле таверны людей было совсем немного. Проветриваться все обычно выходили во внутренний двор, окружённый от посторонних глаз различными постройками: конюшней, кузней, небольшим постоялым двором и так далее.

Внутри было накурено и пахло прогорклым пенным. Но в то же время было достаточно чисто и уютно. Последние пятнадцать лет я не наблюдал ничего похожего. Самая приличная рюмочная находилась при борделе мадам Натали. Но и там порой приходилось переступать через павших бойцов.

Мы прошли внутрь, встали к барной стойке и заказали по кружке пенного. Когда я сказал, что буду тёмное, то брат с удивлением посмотрел на меня.

— Это когда это ты полюбил тёмное? — спросил он, понимая, что что-то не знает о брате. — Ты же всегда плевался и говорил, что оно — горькое?

Я бы мог ему рассказать, что, когда во время снежного бурана стоишь на часах, светлое больше похоже на мочу осла, которого вчера скинули со Стены, потому что он околел. Зато тёмное насыщает и даже немного согревает. Но, конечно, я решил не шокировать брата. Да и не успел бы.

— О, Димон — гроза демонов, — раздался насмешливый голос сзади, и мой брат обернулся на него, я же продолжил стоять спиной к говорившему. — А ты чего это? С сестрой что ли пожаловал?

Раздался дружный смех, означавший, что спутники говорившего оценили его шутку.

— Эй, полегче, — проговорил Дмитрий, но в его тоне я не услышал достаточной агрессии. — Это вообще-то мой брат.

— Ну, мышц нет, коса свисает, откуда же нам догадаться, ещё и со спины? — ответил ему острослов. — Я ж не ясновидящий!

Снова дружный хохот. Брат напрягся, это я видел по его позе. Кажется, он был готов сражаться, даже несмотря на ранения. Адены — всё-таки маги огня, и в жилах не водица течёт.

Я не спеша допил пенное, поставил кружку на стойку и развернулся.

— Батюшки, — проговорил парень лет двадцати трёх, облачённый в военную форму, явно из тех, кто пересекался с братом во время прорывов. — Она у тебя ещё и красотка.

— Так, древняя кровь не то, что некоторых под забором зачали, — сказал я, расслабленно улыбаясь.

Спутники задиры сначала расхохотались, но быстро умолкли, понимая, что шутка относилась вовсе не к нам. Задира сжал кулаки, но всё же сдержался, в то время как мне нужно было, чтобы он ударил первым. Сейчас мы были на разных ступенях иерархии. Он — военный, я — едва перешагнувший порог восемнадцатилетия гражданский. Если он на меня набросится, у него будут проблемы.

— Я баб не бью, — через губу обронил тот, кто и затеял всю эту сцену. — У меня принципы.

Брат сжал кулаки и дёрнулся в сторону обидчика, но я остановил его, положив руку на плечо.

— Значит, ты — ссыкло редкостное, — заметил я всё с тем же выражением лица. — И боишься отхватить даже от девчонки.

— Что⁈ — зарычал вояка, и я увидел, как дёрнулись его пальцы, на которых вихрилось заклинание.

— Что слышал, — ответил я, делая шаг ему навстречу. — Если всё-таки не ссыкло, то пойдём, выйдем во внутренний двор и выясним, кто из нас девчонка. Только без магии.

— Испугался? — хмыкнул задира, но вихри возле пальцев исчезли.

— Нет, — я покачал головой. — Просто мне не нужна магия, чтобы тебя уделать.

— Вить, ты с ума сошёл? — прошептал брат, наклонившись к моему уху. — Давай лучше я.

— Нет, — я обернулся к нему и ослепительно улыбнулся. — У тебя есть деньги с собой? — брат кивнул, не понимая, к чему я клоню. — Поставь на меня все!

— Ставки! — закричал кто-то из-за стойки, кажется, трактирщик, подслушав наш разговор. — Принимаются ставки на бой!

Мы вышли во внутренний двор, и вокруг нас тут же образовалась толпа болеющих. Не слишком много, человек тридцать, не больше. Но этого будет достаточно, чтобы всё случившееся распространилось по городу ещё до наступления следующего дня.

Вояка, распустивший язык, сжал кулаки и расставил шире ноги. Типичная стойка человека, который понятия не имеет, как драться без магии. Он сейчас рассчитывает победить только за счёт веса и тяжёлых ударов. Возможно, будет пытаться обхватить меня и придавить.

Да, он меня тяжелее примерно на треть. Я усмехнулся, понимая, что сейчас сам почти вдвое легче того, каким был на стене. И большая часть этого веса приходится именно на мышцы. В восемнадцать я не особо уделял внимание физическому развитию. Ну, ничего, сейчас это не должно сыграть роли.

Наоборот, молодое и гибкое тело должно бы хорошо отзываться на команды, которые я ему пошлю с высоты опыта отточенных годами движений.

Мы встали напротив друг друга и встретились взглядами. Нет, он не боялся меня. Пока ещё нет. Но уже испытывал дискомфорт, потому что не до конца контролировал ситуацию. Это же я его вызвал на бой.

— Петь, давай, мочи его! — прокричал один из сопровождавших вояку. — Выбей из него всё тохарское дерьмо!

И, словно подчиняясь команде, мой противник сделал выпад вперёд. Прямой, топорный, просчитываемый ещё до того, как кулак долетит до моего лица. Я просто отклонился. Причём, не сильно, а лишь слегка, чтобы вояка меня не задел.

— Промазал? — я не хотел его подзуживать, но это получилось само собой. — Может, очки нужны?

Пётр что-то неразборчиво прорычал и ринулся лупить меня с двух рук. Кулаками он работал действительно быстро и мощно. Вот только совсем не в том направлении. Я легко маневрировал между ударами, выматывая противника, а сам ещё даже не начал вести собственную атаку. Мне нужно было убедиться, что никакого козыря в рукаве этого горе-бойца нет.

И вот настал момент, когда я понял: пора. Пётр слишком близко подошёл ко мне и с силой, которой можно было позавидовать, выбросил правый кулак вперёд, надеясь меня подловить и пробить в челюсть левой снизу. Но всё это было до ужаса предсказуемо. Чуть присев и пропустив удар мимо, я без замаха ударил его в локоть правой руки так, что тот хрустнул.

Следующим же движением я резко выпрямился и кулаком ударил в подбородок, но вполсилы, чтобы вырубить, а не сломать позвонки. Противник закачался, и я добил его прямым ударом в ухо. Благо, нынешней силы точно не хватило бы, чтобы убить его. Пётр покачнулся и рухнул на заднем дворе таверны. Зрители, подтянувшиеся к нам в ожидании развлечения, не могли понять, что произошло.

Поднятая от падения тела пыль красиво оседала в свете включившихся газовых фонарей.

— А теперь извинись за девчонку, — проговорил я, встав над поверженным противником.

Тот, кажется, всё ещё не мог поверить, что валяется посреди собравшихся зевак на спине. Как, в принципе, и все остальные. Дело в том, что моя атака заняла не больше трёх секунд объективного времени. Со стороны можно было и не разглядеть всех проведённых мною ударов.

— Да я тебя! — прорычал побеждённый мною воин, а затем крикнул: — Бейте его, братцы!

Я спиной почувствовал опасность. Стена многому учит. Многое даёт. Но ничего просто так. Каждое умение выстрадано болью.

— Берегись! — услышал я голос брата, пытавшегося пробиться ко мне в круг, хоть уже и было поздно.

Отправить