Глава 2

Городская система оповещения надрывалась, в то время как стационарный телеграф пищал и отстукивал основную информацию для командиров начиная с ранга Ярых, к которым и относился мой отец.

Он рванул к телеграфу, беглым взглядом ознакамливаясь с более подробной информацией, появляющейся точками на бумажной ленте.

Я прекрасно помнил эти тревоги и сообщения о прорывах. Больше всего мне не нравилось то, что отец и брат всегда уходили, не имея права остаться. Неявка по тревоге означала измену государству.

Вот и сейчас отец сосредоточенно раскладывал на столе карту местности, а брат в срочном порядке собирал снаряжение. Получив координаты, Борис Аден сверил их с картой и побледнел, отирая со лба выступивший холодный пот.

— Это же совсем рядом с капищем, — проговорил он, глядя на данные. — Но нам нужно к телепорту… — он запнулся и перевёл дыхание, затем глянул на своего старшего сына. — И ведь не объяснишь, что там наши…

Брат с отцом были белее снега. Мне же было достаточно сказанного. Да, именно этой истории я не помнил, так как в этот момент валялся без сознания в своей комнате, и служанка ставила мне питательные капельницы. Но сейчас я сообразил быстро. Мне по тревоге подниматься было не нужно, так как я не считался боевой единицей со своими жалкими ста единицами и уровнем «новик».

— Не теряйте времени, — сказал я всё тем же голосом, которым привык отдавать приказы в своей пятёрке. — Спешите к порталу, а я отправлюсь за матерью и сестрой.

Отец и брат посмотрели на меня совершенно одинаковым взглядом, в котором отчётливо читалось: «Бедный мальчик, так покалечило!».

Но спорить со мной они не стали. Да и некогда им было. Отец в мгновение ока облачился в защиту, и мы все вместе рванули к конюшням. Старик Аркви, кажется, настолько древний, что застал исход семьи из Тохарской империи, подвёл под уздцы скакунов отца и брата, и те тут же умчались в сторону места сбора. Мой же жеребец спокойно гулял даже не оседланным. Я же, не теряя ни секунды, с разбегу запрыгнул на своего Резвого.

— Н-но! Пошёл! — рявкнул я и ударил жеребца по бокам пятками.

Но вместо того, чтобы сорваться в галоп, конь повернул ко мне свою недовольную морду. И тут я вспомнил, что эта чистокровная тохарская гадина меня вообще не признавала за своего хозяина, потому что считала слабосилком. И это, несмотря на то, что я приносил ему и морковку, и сахарок, надеясь наладить контакт. Но тохарские жеребцы были настолько своенравными, что про них слагали легенды. И этот не был исключением, изводя меня восемнадцатилетнего полным игнором.

Единственный плюс этой породы заключался в том, что тохарские скакуны, бывшие тварями редкого сволочизма, отличались и столь же редкой преданностью. Признав хозяина раз в жизни, они никогда не позволяли оседлать себя другому.

Но сейчас мне было плевать. Времени не оставалось даже не то, чтобы оседлать жеребца, не говоря уже об уговорах.

Резвый привычно взбрыкнул, да так, что явно намеревался скинуть меня со своей спины. И тут уж я не выдержал. На ладони появился сгусток пламени, которым я и влепил норовистому коню в лоб. Резвый поднялся на дыбы, а затем сразу рванул в галоп.

— Вот так бы сразу, — хмыкнул я и вцепился в его гриву.

Ехать без седла было неудобно и непривычно. Но за долгие годы я научился убирать болевые ощущения поглубже, где они не так тревожили.

А по пути я задумался вот о чём: если в тот раз всё обошлось, то могло ли сейчас быть иначе? Простая логика подсказывала, что всё будет в порядке, ведь так уже было двадцать лет назад, когда я лежал в коме после вмешательства моих брата и отца.

Однако внутри меня буквально ныло предчувствие, что я должен спешить. В конце концов, тогда я лежал. А теперь это изменилось. Возможно ли, чтобы вместе с тем изменились и события, происходящие в этот момент?

Вообще-то, именно для этого я сюда и прибыл. Чтобы изменить кое-что.

От мыслей о новых возможностях меня отвлёк город, который я проезжал. Для того, чтобы выехать на нужный тракт, мне нужно было проскакать добрую треть небольшого приграничного поселения и вырваться на простор за крепостную стену.

Оказывается, я совсем не помнил этот город. Он был мрачным и грязноватым, хотя вместе с тем неожиданно уютным. Однако прямо сейчас тут было тревожно. Люди торопились поскорее убраться в дома, где они тут же закрывали на засов двери и задраивали ставни. Некоторым перед тем нужно было ещё загнать животину в хлев и тоже как следует закрыть.

У каждого жителя на лице ясно отражались тревога и беспокойство за будущее. И это при том, что прорывы тут были делом обычным. И вот эта самая тревога, въевшаяся уже в сущность местных жителей, объединяла их, делая практически неразличимыми между собой.

Тут и там скакали паладины, которых вызвали к порталу, устранять последствия прорыва демонов. Но они скакали на юг, я же — на юго-восток. На тракт, ведущий вдоль границы к соседнему точно такому же городку, где примерно в трёх километрах от города располагалось древнее капище родовичей, живших тут с незапамятных времён.

Мать, принадлежащая к древнему, но довольно обособленному роду Рароговых, повезла мою сестру на капище, чтобы постараться пробудить в той силу. Ада, как и я, была слабосилком, мало на что способным. Но если во мне хотя бы преобладал огонь, то в сестре смешались магии отца и матери, при этом взаимоустранившись. И никакие попытки пробудить её не увенчивались успехом.

И вот моя мать Горислава Аден едва дождалась, пока моей сестре Аде стукнет пятнадцать, чтобы попытаться растормошить её источник, да и вообще магическую энергию на древнем капище. С её слов, там находилось перекрестие энергетических линий земли, потому в том месте и устроили ритуальное святилище.

Уехали они два дня назад и должны были пробыть в священном месте неделю. А то и больше, если того потребовали бы обстоятельства. А теперь я рвался изо всех жил, чтобы их спасти.

Городские ворота едва не захлопнули прямо перед моим носом. Точнее, перед носом моего породистого скакуна. Но он заблаговременно заржал, а я крикнул:

— Не закрывать!

Стражники на несколько секунд замерли, внимательно провожая меня взглядом, и мы вместе с Резвым успели проскочить. За нами ворота затворились, и часовой оповестил городового, что путь в город с этой стороны закрыт. На крепостной стене высотой около пяти метров собрались маги из ополчения, которые намораживали массивные щиты, призванные не пропустить демонов в город.

Резвый полностью оправдывал свою кличку. Только мы выехали на свободный и более-менее ровный тракт, как он стал прибавлять скорость с каждым толчком своих длинных и сильных ног. Если бы я мог свеситься, то увидел бы, с какой яростью работают его мускулы.

— Быстрее, Резвый! — подбадривал я его, склонившись к уху. — Нашим помощь нужна. Пламя и месть!

И, словно поняв, о чём я говорю, жеребец сделал невозможное и прибавил ещё. Совсем скоро впереди показался холм, за которым скрывалось поселение, выстроенное родовичами вокруг капища. Да, место силы не было простой точкой на местности, вокруг него стоял десяток домов. Было даже подобие гостиницы и трактира. С той особенностью, что простого смертного, даже если он — аристократ, просто так внутрь не пустили бы.

Поднявшись на холм, я понял, что прибыл вовремя. Полтора десятка демонов атаковали капище. Причём, напали они буквально пару минут назад, это было видно. Мать и сестра жались к центральному чашеобразному камню, а по кругу их обступили родовичи, старающиеся не подпустить рычащих тварей к женщине и девочке.

— Резвый, отвлекаем! — приказал я, и снова скакун чётко понял, что я ему сказал и оглушительно заржал.

Десяток демонов резко повернули вытянутые, словно у ящериц, головы к нам и зашипели. А затем кинулись в нашу сторону. Хм, сто единиц… Это максимум пять убойных файерболов. Маловато для десятка хищных тварей. Но я же — тот, кто устроил огненный шторм в долине смерти! Я — Аден! И моя мать из Рароговых, а значит, я могу почерпнуть силу и из самого этого места.

Всё это пролетело единой мыслью, а сам я взмолился, обращаясь к капищу:

«Помоги!»

Пару секунд ничего не происходило, демоны приближались с гиканьем и шипением. Змееподобные ядовитые твари. А после я почувствовал невероятный прилив сил. Для кого-то это было мизером, для меня же вдвое большим объемом от моего резерва.

Я ударил целой серией огненных шаров, зарядив их самой убойной магией, на которую только было способно моё тело в восемнадцать лет.

Я успел увидеть, что ярких и великолепных огненных шаров полетело больше чем пять. И демонов, грозивших моим близким, сразу стало заметно меньше. Однако я всё равно получил магическое истощение и приник к гриве коня. Сил совершенно не осталось. Я и забыл, каким был слабым когда-то.

* * *

Очнулся я от того, что в меня вливалась сила. Не огня, нет, источник всё ещё вибрировал от истощения. В меня вливалась сила матери, почёрпнутая ею в капище.

— Сынок, ты как? — я услышал в её голосе не только заботу, но и потрясение, что на неё было непохоже. — Жив?

Я нехотя открыл глаза и понял, что лежу на узкой софе. Видимо, я всё-таки отключился, и меня за это время перенесли в так называемый гостевой дом. Попытался подняться, но снова, как и в прошлый раз, тело охватила боль, и пришлось снова откинуться на подушку.

— Судя по ощущениям, ещё как жив, — ответил я сквозь сцепленные зубы.

Ну ничего, боль — это лишь сигнал, стремящийся по нервам к мозгу. Если всегда помнить об этом, то можно меньше обращать на неё внимание.

— Но как⁈ — я взглянул на мать и понял, что она ещё совсем молодая, и горе не состарило её преждевременно. — Ты выдал с десяток файерболов! Я вообще в шоке! У тебя источник вдвое меньше!

— Ну как, — я решил, что сейчас не то время, когда нужно вдаваться в подробности, — за вас испугался, вот и выдал.

— Так, — мать вдруг распрямилась, упёрла руки в бока, а лицо стало серьёзным, его прорезали «морщинки для разборок», как называла их сестра. — Ты что думаешь, я тупая? Думаешь, новые дырки в твоём теле от ритуала и печать тёмных искусств я в упор не замечу?

— Мам, — начал было я, но Гориславу фон Аден было уже не остановить.

— Кто и что с тобой сделал⁈ — она уже стала похожа на разъярённую мегеру. Вот так всегда: разгон от любящей и взволнованной матери до жаждущей крови гарпии примерно ноль целых одна десятая секунды. — Признавайся быстро! Я сейчас же поеду и даже не знаю, что с ними сделаю!..

— Стоп! — окрик получился довольно резким, поэтому я вытянул вперёд правую руку, чтобы смягчить его. — Успокойся, пожалуйста.

— Ну, конечно, — произнесла мать, но уже гораздо тише, — с моим сыном кто-то ритуалы проводит, хотя я за-пре-ти-ла, — по слогам произнесла она. — А я должна успокоиться. Отвечай!

— Только давай для начала договоримся, что ты никого не будешь превращать в жаб, хорошо? — проговорил я, едва сдерживая улыбку. Я уже и забыл, какова маман в гневе. — Когда ты уехала, отец вместе с братом решили меня дотянуть до воина.

— Вот чтобы леший твоего отца задрал, я же ему говорила, что тебя нельзя трогать, потому что источник совсем закостенелый и маленький! — причём, всё это она умудрилась проговорить практически в одно слово. Когда Горислава злилась, в ней кипел такой темперамент, что слова сплавлялись между собой в единое целое. — Ты же погибнуть мог!

А вот эту фразу она произнесла совсем другим тоном, в котором чувствовалась настоящая материнская забота. Правда, сейчас я всё воспринимал иначе, нежели два десятка лет назад.

— Не погиб же, — ответил я, поднимаясь на кровати и усаживаясь удобнее. — Ты на отца с братом сильно не ругайся. Видишь же, что в плюс пошло. Да и я сам чувствую перестройку источника. Так что не сразу, но результат от ритуала будет. Это пока он не понятен, но не всё сразу.

— И всё же это было очень опасно! — пыл матери заметно поостыл, и она уже ругалась для порядка. — Я просто обязана буду высказать всё твоему отцу. Он не имел права, но… — тут она оборвала сама себя, а затем тяжело вздохнув продолжила. — Но нельзя не признать, что появился ты очень вовремя. Мы уж не знали, как отбиваться будем.

— Вот видишь, — улыбнулся я и увидел ответную на губах Гориславы. — Нет худа без добра.

Но моя родительница лишь махнула рукой в сердцах.

— Лучше скажи, по ёмкости твои десять файеров — это же уже не новик, так? — она прищурилась, явно предвкушая мой ответ.

— Да, это уже воин, — ответил я, кивнув. — Но истощение всё-таки получил.

— Ничего-ничего, — мама вновь стала абсолютно деловым человеком, как будто не собиралась пять минут назад поубивать всех, кто попадётся ей под руку. — Я тебе всё сделаю для укрепления ядра, так что в следующий раз уже истощения не будет. Чем займёшься-то с новыми силами?

«Буду вас спасать», — мог бы ответить я, но разговор с отцом уже дал мне необходимый опыт.

— В академию поступлю, — проговорил я, видя, что точно угадал с ответом. — Как брат. А то, что это: все — боевые паладины, а я — какой-то бедный рыцарь! Нет, я ничем не хуже остальных!

Пока мы разговаривали, вся тяжесть и боль из организма улетучились. Это мать незаметно для меня влила немного собственной жизненной силы. Её энергия не похожа на магию в обычном смысле этого слова. У неё нет рангов или определённых единиц. И всё-таки это тоже сила, которая может поддерживать, если надо.

Мать ушла командовать сборами в обратный путь, а я встал, оделся и пошёл на улицу. Первым, что я увидел, выйдя за дверь, был громадный костёр, в котором нашли своё последнее пристанище демоны. Горели они ярко, но дым и запах уходили вертикально вверх, чтобы вонь не доносилась до людей.

Но это меня не заинтересовало. Почему-то я обошёл гостиницу и двинулся в направлении чашеобразного камня, стоящего без какого-то видимого основания. Но из маминых рассказов я помнил, что сдвинуть его невозможно никакими способами.

Вообще меня не должно было интересовать капище. Просто по той простой причине, что у родовичей способности передавались либо по женской линии, либо по мужской. То есть от женщины только к дочерям, а от мужчины только к сыновьям. У меня же семья была смешанная: папа — наполовину тохар, а мать — из родовичей. Соответственно и сил последних я унаследовать не мог.

Правда, я всё равно помнил, что для своего огненного шторма в долине использовал далеко не только свой источник. Мне в тот момент показалось, что я выкачивал энергию из самого ближайшего ко мне разлома.

Ещё не дойдя до капища, я замер.

«Вот этого я точно не должен был увидеть!»

Это очень похоже на то, как нагретый воздух видится над горячим песком в пустыне, создавая впечатление зыбкости реальности.

Я подошёл ближе, почти вплотную, и, не задумываясь о том, что делаю, протянул руку, коснувшись пальцами марева.

— Хи-хи, — раздался нежный голос, больше похожий на звон колокольчиков. — Щекотно.

Отдёрнув руку, я захлопал глазами. Никогда не слышал, чтобы в разговорах о капище упоминались духи дев или что-то подобное. Демоны тоже не стали бы хихикать и говорить, что им щекотно, а попытались бы отхватить руку по плечо, а желательно заглотить целиком.

— Ты кто? — спросил я, чувствуя странное волнение в груди, которое было вызвано не магией, наполняющей источник, а силой иного плана, хоть в чём-то и похожей на привычную силу огня.

— Много будешь знать, скоро состаришься, — хихикнул в ответ голос, а затем стал чуть более серьёзным. — Хотя ты и так гораздо старше, чем выглядишь, хи-хи. Но ты можешь ко мне приходить, раз такой любопытный, — голос стал немного заискивающим, а ещё в нём зазвучали нотки соблазнения. — Посмотрим, чего ты стоишь.

— Вить, поехали! — раздался голос матери, и я обернулся. — Ты чего там застрял?

— Иду! — ответил я и снова перевёл взгляд на камень. — Обязательно вернусь, — пообещал я той, что хихикала. — Если это поможет мне в грядущей битве.

— Битва, хи-хи, — отозвался голосок, прозвенев приятной трелью. — Она никогда и не заканчивалась. Лишь повышаются ставки.

И всё. После этого голос пропал. И я почувствовал некоторое опустошение. Хм, интересно. Ладно, разберусь позже.

— Созидания тебе, дух, — сказал я на прощание.

И, несмотря на корявость фразы, что я ещё мог пожелать духу? Здоровья? Успехов? Спокойствия? Денег?

Пока я шёл к карете, на которой будут возвращаться мать с сестрой, ироническая улыбка блуждала на моих губах. Я перечислял в уме всю ту нелепицу, что можно было пожелать духу.

— Ну ты чего там застыл? — окликнула меня Ада. — Неужели капище приняло тебя?

— А тебя? — уточнил я, хотя уже по выражению маминого лица знал, что ничего не вышло.

Сестра расстроенно покачала головой. И я решил не расстраивать её.

— Видимо, настроения у духов нет, — ответил я и запрыгнул на Резвого, который на этот раз даже не дёрнулся подо мной.

— Ого! — сестра округлила глаза и сейчас снова стала похожа на маленькую девочку пяти лет, которую я дразнил и донимал всего каких-то восемь лет назад. — Ты своего монстра смог приручить⁈ Ничего себе, Витька! Ты — молодец!

«Ну, файербол в лоб кого хочешь усмирит», — подумал я, но вслух этого не сказал.

— Ко всем просто нужен свой подход, — заметил я и усмехнулся.

А вот Резвый после этой фразы обернулся и посмотрел мне в глаза с некоторым укором. Ничего-ничего, привыкнет.

Дома нас ждала тревожная новость, Димку ранили. Сейчас он лежал в военном лазарете при городской управе. Мама с сестрой хотели, не заходя домой, ехать туда, но их остановили, сказав, что всё равно посещения на данный момент ограничены, и увидеть раненого можно будет только завтра.

И тут меня первый раз кольнуло. Не было такого! Да, я пролежал в коме почти пять дней, но никакого упоминания о ранении брата, даже вскользь, не помню! Что это? Что происходит⁈

С этими мыслями я и прибыл на конюшню, чтобы вернуть Резвого в стойло. У ворот меня встретил старый, но очень крепкий дед, старик Аркви. Я хорошо помнил его из детства, потому что очень боялся. Он казался мне старее нашего мира, но детство на то и детство, чтобы самому себе придумывать страшилки.

Помню, мне говорили, что он был оруженосцем ещё у моего прадеда, который выводил род Аденов из Тохарской империи после прорыва. Но, конечно, я этому не верил. Просто не мог представить, что человеку несколько сотен лет.

Имя Аркви означало на нашем исконном языке «белый». И я полагал, что это из-за выцветших волос, которые цветом напоминали снег. Но сейчас я посмеялся над теми своими мыслями. Он же не седым родился, правда?

— Долгих дней, молодой господин, — поклонился мне Аркви, когда я соскочил с коня, передавая ему поводья. — Вы так возмужали.

— Спасибо, Аркви, — сказал я и указал на Резвого. — Покорми его, он заслужил. Можешь лакомство дать какое-нибудь.

— Говорю же, возмужали, господин Аден, — улыбнулся старик и похлопал жеребца по плечу. — Вот и скакуна усмирили, — он провёл указательным пальцем по лбу коня и добавил: — Даже ритуал приручения исполнили.

— Ритуал? — я с удивлением уставился на него. — Да нет, я просто бахнул ему пламенем, чтобы не сопротивлялся.

— Это он и есть, он и есть, — проговорил Аркви, заводя скакуна в стойло. — Вы действуете интуитивно, господин. И это правильно. Но будьте осторожны. Время ускорилось.

— Что? — не понял я и напрягся.

Мне почему-то показалось, что вот-вот услышу истину, которая поможет мне понять, что происходит. Которая позволит мне дышать свободно, а не задыхаться от непонимания. Слова, которые расставят всё по своим местам.

— Время, — повторил старик, не глядя на меня. — Оно сорвалось с вершины и теперь кубарем летит вниз, сбивая всё, что попадётся на пути. На этот раз оно вас не пощадит.

И тут я вспомнил, что оруженосца моего деда или прадеда в дополнение ко всему считали сумасшедшим. Да уж, и от кого я собрался услышать истину?

— Хорошо, учту, — ответил я, развернулся и пошёл в дом. — Лишь бы оно мне не мешало, — пробубнил я себе под нос.

— На каждое действие всегда будет противодействие, — внезапно донеслось со спины. — Таков закон.

Я лишь кивнул, не собираясь разбираться в бреднях старого сумасброда, неизвестно как дожившего до наших дней.

Дом меня встретил феерическими словесными оборотами от маман, которая чихвостила отца на чём свет стоит. Причина, конечно же, была в ритуале, проведённым надо мной. Если убрать все ругательства, непереводимые обороты, уточнения о муках, которые отец и брат должны принять, а также поминание различных сущностей, мамина речь сводилась к следующему.

— Я же говорила, сын пустынного шакала, что нельзя трогать источник Виктора, так как он закостенелый и может от любого воздействия лопнуть или треснуть. Но тебе, порождению дикой обезьяны, с руками, растущими из нижней части спины, и мозгом, переставленным из грецкого ореха, это показалось непонятным, и ты решил наплевать на слова женщины, которая пожертвовала всем в своей жизни ради тебя, и решил сделать по-своему, совершенно не задумываясь о последствиях!

В полной версии эта речь заняла минут двадцать и выглядела скорее виртуозным вызовом потусторонних духов пополам с чистым потоком эмоций. Мама, если её задеть, то она умела быть многословной. Ну и убедительной.

Отец прятал взгляд, стараясь не смотреть на супругу. Чувствовал себя виноватым и признавал, что был не прав. Однако я помнил, как они друг друга любили, и всё это было немного театральщиной. Хотя, конечно, отец ослушался мать и сделал по-своему. Впоследствии эта ситуация ещё долго будет основой для едких шуточек в сторону Бориса фон Адена от его горячо любимой жены.

Но в этот раз Горислава закончить не успела, так как в дверь позвонили.

— Ты кого-нибудь ждёшь? — тут же собралась мать, глядя на мужа.

Подобные звонки без предварительного оповещения могли нести много горя. Я же пока был спокоен, так как не помнил ничего, хоть мало-мальски требующего моего внимания. Если не брать в расчёт ранение брата, которого не было в прошлой жизни.

— Нет, — ответил мой отец и пошёл открывать.

За дверью оказался курьер с большим конвертом, запечатанным алым сургучом и тяжеленным пакетом.

— Борис Каумович Аден? — официально осведомился курьер.

— Так точно, — по-военному ответил отец и тут же встал в позу «смирно».

— Вам приглашение на официальный приём в императорском дворце, — курьер протянул конверт, а мой родитель взял его в руки. — По случаю чествования присвоения дворянства. Действует для всех членов семьи включительно.

— Ого! — отец явно не ожидал ничего подобного поэтому немного растерялся.

Он взял конверт и попытался закрыть перед курьером дверь.

— Подождите! — воскликнул тот, враз растеряв свой лоск. — Подождите! Вот ещё!

И он пододвинул неподъёмный пакет внутрь дома.

— А это ещё что? — Борис Аден приподнял бровь.

— Три тома официального протокола мероприятия со всеми нормами этикета. Ну и ещё дополнения, — курьер тяжело вздохнул и поклонился. — Теперь всё.

Дверь закрылась, и отец принялся вскрывать конверт с приглашением нашей семьи в императорский дворец.

— Это что же, — проговорил мой родитель, срывая бумагу. — Вить, ты прав что ли оказался? Нам титул присвоят?

— Этого не должно было быть, — проговорил я, глядя остановившимся взглядом на клочки, летящие от конверта. — Это неправильно. Они должны были просто прислать уведомление о титуле барона! Не должно быть никакого мероприятия!

«Какого хрена? — думал я. — Мало того, что вместо обычного оповещения мы получили приглашение во дворец, так ещё это произошло на пять дней раньше! Да что ж это происходит? Неужели, виной всему этому я?»

Неужели я своим перерождением запустил лавину событий? Тогда получается, что у меня в запасе совсем не так много времени, как я думал.

Отправить