Глава 17

Вскочив по сигналу к подъёму, я некоторое время не мог отделаться от стойкого ощущения, что события последних дней мне просто приснились. Не было никакого возврата в прошлое, не было оживших членов семьи, не было приёма у императрицы и академии.

Просто меня чем-то жахнули по соображалке, и теперь я оказался в тыловом лазарете. Вот и всё. Я настолько был готов в это поверить, что вместо сокурсников видел таких же каторжников, как и я сам.

— Аден, — обратился ко мне вошедший в казарму Вяземский. — Ты с Добромысловым и Жердевым пойдёшь, — и только тут с меня спало наваждение, я понял, что я действительно нахожусь в тыловом расположении, но всё-таки в качестве курсанта академии, а не каторжника. — К вам прикрепляю Зорич, так как считаю, что вы сможете позаботиться о девушке, и ещё Муратова.

— Я против! — Радмила подскочила к нам, едва застегнув китель. — Можно меня в другую группу?

— Ты что-то имеешь против Адена? — спросил удивлённый Вяземский, переводя взгляд с неё на меня и обратно.

— Нет, — она быстро покачала головой. — Против Виктора я ничего не имею, но не хочу рисковать репутацией рядом с Муратовым.

— Человека может опорочить только то, что исходит из него самого, — пожал плечами Глеб Иванович. — Советую подумать об этом на досуге.

Зорич сжала губы, выражая своё недовольство, но прекословить не стала. Кроме гордости, у неё были и чувство субординации, и понимание, когда нужно отступить. Чего напрочь были лишены Голицын с Толстым.

— Остальные все со всем согласны? — поинтересовался Вяземский. — Если так, то желаю вам сегодня успешного патрулирования. Сопровождать вас сегодня, к сожалению, некому, но и отрезок Стены не сложный. Немного проморозитесь и вернётесь.

С этими словами он потерял к нам интерес и пошёл собирать другие пятёрки.

— Пока все тут, — я окинул взглядом Зорич, Муратова и подошедших Жердева и Добромыслова. — Прошу пару минут внимания. Всё, что вам сегодня выдадут, берите без разговоров. Сухпайки, аптечки, термосы. От отваров не отказывайтесь, надевайте всё тёплое, что дадут, а лучше даже попросить ещё дополнительную подкладку. Необходимо будет закрыть все открытые участки кожи: лица, уши, шею вообще обязательно.

Я посмотрел на Радмилу и увидел, что она смотрит в ответ с откровенным вызовом во взгляде.

— Что касается прекрасных дам, — я вспомнил опыт Тени на Стене в своей прошлой жизни. — То не должно быть никакой косметики! Особенно на ресницах! Примёрзнет к капюшону так, что оторвать можно будет только вместе с ресницами!

— Слушай, Аден, ты кто такой, чтобы руководить⁈ — Зорич то ли встала не с той ноги, то ли действительно думала, что её статус пытаются принизить, а саму как-то ущемить. — Я буду следовать инструкциям, но тебя слушаться не обязана!

— Радмила, — вмешался Тагай и совсем как-то по-свойски попытался положить ей руку на плечо, но девушка повела плечами и скинула её, не забыв показать брезгливое отношение к данному факту. — Семья Адена давным-давно обороняет Стену, так уж кому, как не ему знать, что и как тут на самом деле?

Зорич поиграла желваками, но со столь убедительными доводами пришлось согласиться.

— Хорошо, — проговорила она. — Практических знаний у тебя действительно может быть больше, чем у нас. Но, будь добр, высказывай свои пожелания не в столь радикальной форме.

— По сравнению с тем, что творит ледяной шквал, который будет пытаться скинуть тебя с верхотуры, я совсем не радикален, — ребята улыбнулись, но я был серьёзен. — Я, можно сказать, прошу и уговариваю, а иногда просто советую. И скоро ты поймёшь, почему я делаю это именно так, а не иначе.

Завтракали молча. Глядя на меня, все четверо взяли себе добавку жирной каши. Тут она, кстати, была куда худшего качества, чем в академии. Но выбирать не приходилось. Я глядел на тех из нашей группы, кто отказывался есть. В условиях блокировки магических сил и без права погреться внутри карманов Стены они стали бы первыми трупами.

Принесли и стали раздавать сухие пайки. Я указал, какие именно нужно брать. Некоторые ребята из нашей группы обратили на это внимание и тоже стали брать указанные мною сухпайки. Толстой же, Голицын и многие другие махнули на них рукой и ушли из столовой, видимо, надеясь раздобыть какую-то другую пищу.

— Смертники, — проговорил я одними губами, глядя им вслед.

А потом вспомнил, что тут обязательно должна быть мазь, которую мы называли: «убийца демонов».

Я поднялся из-за стола и пошёл искать главного лекаря лазарета. К счастью, он оказался на месте в своём кабинете и заполнял очередную гору выписок перед отправкой подлеченных больных к месту службы.

— Здравия желаю, Антон Кириллович. Разрешите обратиться? — сказал я хмурому лекарю, который, видимо, приготовился выслушивать очередные жалобы на что бы то ни было. Тот меня узнал и потому кивнул, разрешая. — А есть у вас убийца демонов? — поинтересовался я, глядя мужчине прямо в глаза.

Сначала он, кажется, даже не понял, что я имел в виду, но потом расплылся в улыбке и стал выглядеть гораздо моложе, чем прежде.

— А вы знаете толк в извращениях, — хмыкнул он и полез на высокую стойку за своей спиной, снял оттуда литровую банку в потёках отвратительного цвета. — Бывалый? Или родня? — спросил он у меня, протягивая мазь.

— Родня, — кивнул я. — Отец с братом в Горном служат.

— Особенности знаешь, так? — спросил лекарь, и мне показалось, что своей бесхитростной просьбой я поднял ему настроение на весь день.

— Да, — кивнул я.

— Вообще нам запрещено вам упрощать жизнь. Приказ Бутурлина, — лекарь задумчиво переводил взгляд с банки на меня и обратно. — Но вы чуть ли не единственные, кто относился к больным, как к людям, а не как к отбросам общества. А это дорогого стоит.

— На месте любого из них завтра можем оказаться мы, — почему-то мне было важно это произнести в память о своих годах на Стене среди таких же каторжников.

— Не дай боги, не дай боги, — пробормотал лекарь и вернулся к своим выпискам. Я же прихватил банку и отправился к своим.

Я собрал всех четверых в небольшой каптёрке перед выходом из казармы. Поставил перед ними банку с мазью и открыл крышку.

— Фу! — выдал Тагай, зажал нос и отвернулся, делая вид, что у него рвотные позывы.

Остальные обошлись тем, что просто скривились.

— Значит так, — я засунул три пальца в банку с содержимым мутно-блевотного цвета и примерно такой же консистенции, и запаха. — Цепляем и тщательно обмазываем лица, уши, шеи, ладони до запястья. Одним словом, все места, куда может забраться холод.

Зорич сглотнула, но полезла в банку рукой вслед за мной.

— Я не буду этим мазаться! — я нечасто слышал, как Тагай повышает голос, но сейчас был именно такой случай. — Я себя не на помойке нашёл! Это псячка какая-то наблевала, а вы намазываете.

— Нихрена себе ты нежный, — осадил его Костя, и Добромыслов замер возле когда-то белой, но нынче сильно закопчённой двери. — Вон, даже Радмила обмазывается, а ты, себя хуже красной девицы ведёшь, — он обернулся к Зорич. — Извини, Радмила.

— Да я просто в шоке, — медленно произнесла она. — Пытаюсь себя убедить, что это просто инновационная маска для лица.

Я не мог не улыбнуться.

— В каком-то смысле так оно и есть, — вспомнилось, какой эффект оказывает эта мазь. — Во-первых, она защищает кожу от обморожения, во-вторых, напитывает необходимыми минералами и другими веществами. В-третьих, придаёт коже мягкость и бархатистость. И будешь выглядеть не как суровый полярник, а как кисейная барышня.

— Я уж лучше, как суровый полярник, — буркнул на это Тагай, но к банке подошёл.

— Слушай, а, если два слоя наложить, то в два раза эффективнее будет? — спросил у меня Костя, намазываясь толстым-толстым слоем. — Или лучше подождать, когда первый высохнет?

— А тебе зачем? — удивился я. — Не думаю, что толщина слоя или их количество имеет сильное значение.

— Жаль, — проговорил Костя. — А то я просто холод очень плохо переношу. Вот и надеялся, — в этот момент он поймал взгляд Радмилы, которая, судя по всему, была очень сильно удивлена его энтузиазму. — Ну а что, — он помахал рукой с остатками мази на ней. — Я чем только не помажусь ради комфорта. Поверь, это не самая стрёмная хрень, которую мне приходилось в себя втирать.

— Вы поймите самое главное, — я решил всё-таки объяснить, чем вызвано моё решение обмазать всех этой совершенно неаппетитной субстанцией. — Мы сейчас все лишены магии в рамках учебного процесса, придуманного Бутурлиным, — я продемонстрировал свой браслет. — Но даже если бы у нас была магия, то тратить её на обогрев собственного тела было бы нерационально. Как и тратить силу на установку щитов от пронизывающего ветра и колющего, словно ледяные иглы, снега. Демоны могут появиться внезапно, и вам просто не хватит сил на боевые конструкты в случае прорыва. Да и вообще потом посмотрите на других и ещё спасибо скажете.

В этот момент дверь в каптёрку распахнулась, и на пороге появился Собакин, которого я про себя величал не иначе, как Гнида.

— Вот вы где, — сказал он, после чего принюхался и скривился. — Это что такое? — с этими словами он подошёл к Косте и совсем сморщился. — Ты что, любым дерьмом готов вымазаться, лишь бы на Стену не идти? Не прокатит!

— Вы не правы! — Собакин мне уже давным-давно стоял поперёк горла, поэтому я испытывал удовольствие от того, что мог прекословить ему. — Мазь «Убийца демонов» является непременным и естественным атрибутом подготовки к несению дежурства на Стене. В некоторых караулах штрафуют, если дозор выходит без неё.

— Всё-то ты знаешь, Аден, — скривился Гнида, но тут он появился совершенно точно не по нашу душу. — Радмила, дорогая вы моя, а вы-то куда? — он посмотрел на её блестящее от мази лицо и покачал головой. — Ох, уж мне этот Вяземский, не мог вас в нормальную компанию пристроить! Впрочем, пойдёмте со мной! К месту вашего дежурства можно добраться и через специальные ходы в стене. Незачем морозить столь прекрасные девичьи попки.

Я посмотрел на Зорич. Её от слов Собакина реально покорёжило. Гораздо сильнее, чем от мази. Мне даже показалось, что она сейчас пойдёт и двинет ему по лицу. Но девушка сдержалась.

— Несение службы на вершине Стены не случайно, — я уже вошёл во вкус и был готов перечить Гниде по любому поводу. — Это не прихоть командования и не ошибка. Дело в том, что с вершины открывается самый лучший вид на окружающую местность. К тому же там куда больше возможностей для создания по-настоящему убойных площадных боевых конструктов.

— Ну и вали свою жопу морозить, раз такой умный, — рявкнул в ответ Собакин. — Курсант Зорич! — девушка вытянулась во фрунт. — За мной.

Но Радмила не шелохнулась. Она стояла на вытяжку и только ресницами хлопала. Кстати, не накрашенными, за что я ей сразу мысленно поставил плюсик.

— Господин штабс-капитан, — ответила девушка после некоторой паузы. — Вынуждена ослушаться вашего приказа, так как он противоречит приказу номер триста восемьдесят три о прохождении тренировочных учений, — каждое слово она отчеканивала так, словно заучивала текст долгими бессонными ночами. — Согласно которому пятёрку курсантов нельзя разъединять в условиях, приближенных к боевым. Замена курсанта возможна только с согласия назначившего его куратора.

— Чего? — нахмурился Гнида. — Какой ещё приказ триста восемьдесят три? Первый раз… — и тут он спохватился, потому что понял: рискует предстать перед курсантами невеждой.

Он только махнул на нас рукой. Затем сплюнул на пол и вышел, не скрывая досады.

— И правда, — первый раз за всё время подал голос Муратов. — Что это за приказ триста восемьдесят три? Первый раз слышу.

Зорич посмотрела на него, не скрывая высокомерия, но потом смягчилась.

— Понятия не имею, я его только что придумала.

— Класс! — сказал на это Тагай. — Но сказала с такой уверенностью, что даже я поверил.

— Девушке надо уметь говорить убедительно, — уклончиво ответила Радмила и принюхалась. — Слушайте, а запаха-то нет. Да? Или это у меня нюх от неё напрочь отшибло?

— Нет, — Костя тоже принюхался как следует, даже обмазанную руку поднёс к носу. — Действительно не пахнет, — он посмотрел на меня. — Или это осложнения такие? Нюх когда-нибудь вернётся?

— Нормально всё с вашим нюхом, — хохотнул я. — При контакте с кожей происходит реакция, которая полностью убирает первоначальный неприятный запах.

— Вот ты гад! — Тагай в шутку бросился на меня с кулаками.

— Нельзя было сразу предупредить, что мы не будем ходить и вонять, как несвежее демоническое дерьмо⁈

— Вот именно, — согласилась с ним Зорич. — Можно было бы и предупредить.

— Э-э! — протянул я, утепляясь всем, что мне выдали. — Зная, что запаха не будет, любой сможет перетерпеть. Я хотел сразу посмотреть, на что вы способны!

— Чувствую, мы ещё не раз будем смеяться до слёз от твоих шуточек, — заметил Костя, но тут же выставил руки в примирительном жесте. — Но я не против, если что.

— Смеяться — вообще полезно для здоровья, — ответил я и принялся поправлять у каждого верхнюю одежду и амуницию. Костю с Тагаем я уже вымуштровал, так что тут проблем не возникло. А вот у Зорич и особенно у Артёма имелись очевидные проблемы с приладкой бушлата. Я быстро показал им, как нужно делать, и, снова оглядев всех по очереди, понял, что мы готовы к выходу на дежурство.

* * *

Наш путь пролегал мимо телепортационной площадки, и там мы стали свидетелями интересной картины.

Друг напротив друга, ожидая своей очереди на отправку, стояли две кардинально разные группы людей. Первая группа — подлеченные каторжники, отправляющиеся обратно на отбывание своего срока на Стене в места дислокации. А вот вторая была забавнее.

Я бы назвал это последствием вчерашнего гнева Бутурлина.

Возле площадки телепорта переминались с ноги на ногу дворяне. Причём, было видно, что местами по ним хорошенько прошлись то ли розгами, то ли чем-то не менее действенным. На лицах многих красовались синяки, другие явственно прихрамывали.

Третьи стояли-то с трудом, но сидеть, судя по всему, не могли вовсе.

Но этим дело не ограничивалось. Вместе с аристократами, которые должны были представлять тут элиту императорских войск, своей очереди ждали и их любовницы, вышвырнутые с базы вместе со всем скарбом. Поэтому отдельно, рядом со всем этим полуживым кагалом громоздились коробки, коробочки, коробулечки, коробищи, ящики, ящички и прочие свёртки, которые и классифицировать можно было с трудом.

При всём том обе группы постоянно поглядывали друг на друга с неприкрытой ненавистью. Каторжники презирали дворян, и наоборот. И напряжение, повисшее над площадкой и просто не имеющее возможности разрядиться, чувствовалось на расстоянии.

Однако никто не смел затеять ссору и вообще высказать своё недовольство. Все знали, что в таком случае они будут иметь дело с самим Бутурлиным. А этого не хотелось никому.

Зато, глядя на трясущихся и забитых дворян, среди которых, наверняка, были детишки графов и князей, я ещё больше зауважал Ивана Васильевича. За его принципиальность и жёсткую позицию.

Затем мы подошли к основанию Стены. Тут нас ожидал открытый подъёмник. Практически такой же, как был и на той части Стены, за которую я отвечал последние пятнадцать лет своей жизни. И всё равно сердце дрогнуло от предвкушения.

Мы погрузились на площадку и начали подъём. Всё-таки тут конструкция была более устаревшая, хотя и выглядела новее. Что неудивительно, учитывая моё путешествие во времени.

Но я-то был привычным. Я знал, что метров через пятьсот-семьсот подъёма начнётся настоящая красота. А вот ребята видели всё это в первый раз. У всех приоткрылись рты. А вот у Зорич, кажется, даже глаза увлажнились.

Мы видели под собой склоны небольших гор, кое-где поросших растительностью, местами присыпанных снегом. Величественное зрелище, уплывающее всё ниже и ниже. И всё это накрыто пронзительно-голубым небом, в нижнем углу которого сияет восходящее солнце.

Под ним блестит русло далёкой и быстрой горной речушки. С солнечной стороны сверкал снег, заставляя жмуриться. Каньоны и ущелья отсюда казались простыми складками на почве.

Если не понимать, где находишься, можно было представить, что перед тобой просто перепаханное поле, а не вставшие дыбом от столкновения континентов хребты.

— О-бал-деть! — проговорил Тагай. — Это невероятно величественно!

Остальные молчали. Они наслаждались.

Наверху нас встретил Бутурлин собственной персоной. Он выглядел так, словно проспал как минимум десять часов и отлично выспался. А ведь я знал, что он вряд ли пару часов смог выделить для сна.

— Курсант фон Аден в составе пятёрки для прохождения дежурства на Стене прибыл, — отчеканил я, вытянувшись в струнку, после чего отдал воинское приветствие. — Прошу уточнить сектор патрулирования, основные задачи и указать, к кому мы прикреплены на время прохождения практики.

У Бутурлина дёрнулась щека после моей речи. Но при всём том, он ответил мне аналогичным воинским приветствием.

— К кому прикреплены? — хмыкнул он и посмотрел мне в глаза.

— Давай напрямую, твои же на Стене служат?

— Так точно, — кивнул я.

— Ну вот, нет у вас основной группы, к которой я мог бы вас прикрепить, — он развёл руками. — Была. Вчера. Только я их разогнал к чёртовой матери, потому что это не то место, чтобы икру шампанским запивать! Двое остались, — он выдохнул, а потом приложил руку в толстой рукавице ко рту, и я едва успел понять, что он в неё спрятал смешок. — Но они сейчас неспособны выполнять боевые задачи. Да вообще никакие. Поэтому давайте с вами договоримся так: вы сами прогуляетесь, если замёрзнете, погреетесь. Вы же без магии пока.

Тут он присмотрелся к моему лицу. А затем к лицам моих спутников.

— Убийца демонов, что ли? — не поверил он своим глазам, после чего хохотнул. — Молодцы, нечего сказать! Вижу, не пропадёте. Предусмотрительные. Вопросы есть, бойцы?

У меня вопросов не было. Но тут совершенно неожиданно руку поднял Артём.

— Говори, — сказал ему Бутурлин, приподняв густые брови.

И тут я увидел, что он тоже намазался мазью. Что ж, генерал знает, как действовать.

— Скажите, пожалуйста, а зачем нужны такие вот кольцевые форты? — спросил Муратов и показал рукой на Стену под нами. — Мы же далеко от настоящей Стены, так? А тут что? Фикция?

— Хороший вопрос, — кивнул ему Иван Васильевич. — Правильный. Ты, курсант Муратов, пойми вот что: линия обороны никогда не бывает просто линией. По факту — это всегда несколько рубежей. На любом фронте есть так называемые линии обороны. Как правило их две или три. В нашем конкретном случае горы можно считать — первой линией обороны и препятствием в виде естественного рельефа местности. В таком случае Стена, находящаяся южнее того места, где стоим мы, будет второй линией обороны. А вот такие, как ты выразился, форты стоят в местах, где есть ущелья, прорехи в горных хребтах. Это, так сказать, третья линия обороны. Если демоны каким-то образом пройдут первые две, то их будут встречать тут, опираясь на данные сооружения.

— Спасибо, — невероятно серьёзным тоном сказал Артём и добавил: — Вы очень доступно объяснили. Я всё понял.

— Рад, что смог помочь, — с точно такой же серьёзностью ответил Бутурлин. — Если что, подобных защитных укреплений больше двух десятков раскидано в горах на всём протяжении линии фронта, — он кивнул нам. — Успешного дежурства, курсанты! Рад, что хоть кто-то относится к учениям серьёзно, как и подобает.

* * *

Этот отдельно стоящий участок стены по большей части копировал все остальные. Через каждые пять километров тут располагалась сигнальная башня. Но я всё-таки не удержался и завёл в первую же попавшуюся свою группу.

— Обратите внимание, — я говорил, как заправский экскурсовод, ничуть не смущаясь военных, уже находившихся внутри. — Караульные находятся тут посменно двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. В случае прорыва демонов они обязаны дать сигнал на соседние башни.

Стоявшие в дозоре усмехнулись и кивнули.

— Раньше, — проговорил я своим спутникам, — жгли хворост, чтобы подать сигнал. В самых сложных местах служили маги огня. Но потом в башнях поставили гелиографы, которые могут подавать сигналы, используя лучи солнца. Их ловят огромными линзами, — я указал на громоздкое устройство, — и фокусируют в нужном направлении.

— А что, если прорыв происходит ночью? — спросила меня Радмила, которая действительно заинтересовалась нашими технологиями.

— А ночью, как по старинке, — ответил я, разводя руками. — Маги огня или вязанка хвороста и масло.

— Не пались, — шёпотом выпалил мне Тагай, толкнув в бок. — Слишком много подробностей.

Я поймал себя на том, что действительно немного забываюсь. Стена сама по себе стирает все отличия между людьми. Как оказалось, также она стирает разницу между прошлым и будущим.

На вершине, как и полагается, дул пронизывающий ветер, норовящий забраться в любую, самую мелкую и неочевидную щель. Вот даже стежок отойдёт на рукавице, и всё, заморозит тебе руку в этом месте.

Но мои спутники были хорошо защищены. Судя по внешнему виду, Тагай, Радмила и Артём не испытывали особого дискомфорта, несмотря на сыплющий в лицо снег и порывы ветра, то и дело пытающиеся спихнуть в километровую пропасть.

А вот Косте было неуютно. Я заметил, как он постоянно норовил укутаться в бушлат, натянуть шапку поглубже, скрестить руки. И ещё много различных примет того, что он мёрзнет. Хм, интересно.

Мне же самому было всё равно. Мой источник значительно увеличился за последние дни. Внутри меня жила самая настоящая топка. Магия огня не давала мне не то что замёрзнуть, а даже просто почувствовать холод. В конце концов, браслеты подавляли лишь выход магии, внутри она циркулировала свободно.

Пока мы дошли до своего участка, все уже привыкли к окружающим видам. Меньше стали глазеть по сторонам, стали больше обращать внимания на то, что у них под ногами. То есть на саму Стену.

— Интересно, а как людям пришло в голову это соорудить? — спросил Артём.

И хоть вопрос был больше похож на риторический, кое-что по этой теме я знал.

— Доподлинно это неизвестно, — ответил я, ведя свою группу по вверенной для дежурства части стены. — Однако совершенно точно могу сказать, что сделали её не во время текущего столкновения миров. Скорее всего, даже не во время прошлого. Так уж вышло, что две массивные стены появились практически одновременно. Китайцы строили свою, отгораживаясь от «ужаса из разлома». У них даже иероглиф специальный есть. Мы же строили свою стену, называя нападающих демонами, так как нам это слово привычней.

— Ты считаешь, что этой стене десять тысяч лет? — Радмила от удивления широко раскрыла глаза.

— Думаю, этой значительно меньше, всё же третья линия обороны, а вот первая… — ответил я, останавливаясь и ударяя по плитам под ногами каблуком тёплого сапога. — Мы же знаем, что столкновения миров происходят примерно раз в десять тысяч лет. Я слышал, что первые попытки построить Стену были чуть ли не сто тысяч лет назад. Но после каждого соприкосновения наших миров проходит довольно длительный промежуток спокойствия. За это время Стену забрасывали, и она постепенно разрушалась.

— А п-потом п-происходит п-прорыв, и всё н-начинается с-сначала, — предположил Костя, у которого явно зуб на зуб не попадал.

— Совершенно верно, — кивнул я, а затем посмотрел в глаза друга. — Ты чего мёрзнешь-то? Вроде, как надо оделся.

— Да я холод как-то не очень, — он неловко улыбнулся. — С самого детства. Нич-чего, я с-справлюсь.

В этом я не сомневался. Жердев уже доказал, что не нытик и не слабак. Именно поэтому мне было странно видеть его страдания.

Само наше дежурство предполагало патрулирование пятикилометрового участка Стены между двумя сигнальными башнями. В одной дозорные были, а вот в следующей отсутствовали, видимо, попав под горячую руку Бутурлина ночью. В среднем патрулирование занимало около часа, после которого имелись законные четверть часа на отдых и согрев. Но первый перерыв все дружно решили пропустить, проверяя свою выносливость на холоде. Костя мужественно держался, прыгая, бегая и даже пытаясь отжиматься, чтобы согреться.

К концу второго часа Костя всё больше замерзал и стучал зубами. Наконец, он не выдержал.

— М-м-можно я п-п-пойду п-п-погреюсь? — спросил он, выстукивая зубами что-то мелодичное и достаточно подвижное, после чего обернулся к Зорич. — А вам, д-д-девушка, моё п-п-почтение, я вами восхищаюсь! Не знаю уж, как вы д-д-держитесь, но мои б-б-бубенцы уже издают колокольный звон! Поэтому мне нужно срочно в тепло, пока всё не раскололось!

— Так Костя, Радмила, идите, действительно, согрейтесь, — сказал я, видя, что Жердев постепенно синеет, да и Зорич начала проявлять первые признаки обморожения. — Десять минут на отогрев, затем вас сменят Тихомир и Артём.

Они лишь благодарно кивнули и устремились вниз, где на пару уровней ниже была подготовлена тёплая комната с очагом.

Не успели Радмила и Костя скрыться на лестнице, как вдруг всю округу ощутимо тряхнуло и раздался довольно странный звук. Это не было землетрясением. Совершенно точно. Что-то другое, словно толчок где-то в стороне базы.

— Что случилось? — Зорич специально вернулась и теперь глядела на нас испуганным взглядом. — Что-то серьёзное?

— Пока не могу сказать, — ответил я. — Иди, грейся.

Десять минут мы ходили взад-вперёд, оглядывая округу, но ничего подобного этому толчку пока не повторялось. Несмотря на это, предчувствие чего-то нехорошего, неправильного буквально вопило внутри меня.

Тревожности добавляло также и то, что я буквально почувствовал, как заворочалось капище. Беспокойно, словно кот, дёргающий лапами во сне.

Несмотря на это, я отпустил греться Тагая и Артёма после того, как вернулись Радмила и Костя. Девушка явно отогрелась, а вот Жердев только морзянку зубами перестал отбивать, но кожа его по-прежнему была синеватого оттенка.

Через пять минут последовал новый толчок. Казалось, он был слабее предыдущего, но почему-то мне понравился ещё меньше.

Что-то явно было не так.

— Я слышал обсуждение местных вояк, — задумчиво проговорил Костя, глядя вдаль, — что их постоянно трясёт из-за использования телепортационной площадки, — при этом он пожал плечами, то ли ёжась, то ли выказывая сомнения. — Некоторые даже считают, это из-за того, что капище рядом скоро совсем заглохнет. Мол, поэтому и трясёт.

— Не думаю, — ответил я, предпочтя не распространяться, что капище я как раз чувствую. — Тут что-то другое.

Мы дождались Тагая и Артёма, после чего снова отправились патрулировать Стену. Но теперь меня постоянно одолевало хреновое предчувствие.

— В оба следите за всеми башнями в зоне видимости, — распорядился я, даже не зная, чего именно я ожидаю. — В случае чего, сразу докладывайте мне.

И ни у кого уже не возникало вопросов, почему именно я командую группой. Примерно через полчаса нас остановил Тагай.

— Стойте! Смотрите! — он указывал не на ближайшую башню, а на одну из тех, которая стояла в направлении Коктау.

Там совершенно явно бликовал гелиограф. Мне не нужно было расшифровывать этот сигнал, потому что я знал его наизусть. И означал он прорыв.

Мы кинулись к краю Стены и принялись выискивать место, где он произошёл. Прямо сейчас демоны должны были появиться и в нашей зоне видимости. Но их не было. Странно, если уж караульные на башне сообщили о прорыве, то…

— Смотрите! Смотрите! — крик Радмилы практически сразу прервался, а голос пресёкся.

Девушка с ужасом показывала на саму гору Коктау. На то место, где был тыловой лазарет и наши казармы.

Но сейчас мы ничего этого не видели. Только лавину демонов, равномерно взбирающуюся по склонам гор.

* * *

Во временном кабинете Бутурлина проходил отчёт о первом дежурстве курсантов академии. Кроме него самого в кабинете присутствовали Геркан, куратор первой группы, и Вяземский — куратор второй группы. Собакин же должен был приглядывать за дежурством групп на Стене.

— Как успехи? — Иван Васильевич налил из самовара горячего чаю всем троим, после чего обхватил свою чашку, словно хотел впитать всё тепло из неё в себя. — Есть подвижки?

— Ещё какие, — усмехнулся Валерий Геркан. — Мои после караула перестали нос от еды воротить. Ели и пили всё, что им положили. Морозоустойчивость у ребят, конечно, никакая. Через каждые полчаса бегали отогреваться, и всё равно промёрзли насквозь.

— А плюсы? — Бутурлин отхлебнул чай из своей чашки.

— Плюсы несомненные, — Геркан развёл руками. — Жаловаться перестали совсем. Зубная чечётка не дала.

Все трое позволили себе усмехнуться, но тут же приняли серьёзное выражение. Ведь пол под ногами ощутимо тряхнуло.

— Это что такое? — Бутурлин нахмурился.

— Местные говорят, потряхивает перед использованием телепортационной площадки регулярно. Писали рапорт, да, видимо, затерялся где-то, — счёл нужным пояснить Геркан. — Перед нашим появлением тоже тряхнуло.

— Получите копию рапорта, с собой в столицу отвезу, — кивнул Бутурлин и вернулся к теме обсуждения, обращаясь к Вяземскому. — А у вас как?

— Да по большей части — также, — ухмыльнулся Глеб Иванович, но потом поднял указательный палец. — Но отличилась пятёрка фон Адена. Подготовились, как следует, даже мазь для наружных покровов у лекарей раздобыли. Правда, пока это единственные, кто хотя бы видимость нормального караула создаёт.

— Пятёрку фон Адена видел, — кивнул Иван Васильевич. — Ничего не видимость. Тут надо отдать должное, семейное воспитание даёт о себе знать. Третье поколение на Стену идёт. Побольше бы таких, со знанием дела.

Пол под ногами снова тряхнуло, но уже не так ощутимо. За окном кто-то с кем-то яростно переругивался, привлекая внимание.

Бутурлин подошёл к окну и подозвал своих подчинённых.

— О, смотрите, два мира встретились и не могут договориться теперь, — он хохотнул.

За окном хорошо просматривалось пространство перед стелой, где каторжники и высланные дворяне с любовницами ожидали своей очереди. Многие из представителей знати были побиты, что забавляло каторжников. А смех последних бесил первых.

— Интересно, если их помариновать тут ещё некоторое время, то драка будет неизбежна? — поинтересовался Геркан.

— Да нет, мы ж не звери какие, — ответил на это Бутурлин.

И хотел уже отвернуться от окна, как вдруг…

Стела вспыхнула вдруг сразу и вся. Все значки, которые должны были загораться поочерёдно, полыхнули ярким пламенем одновременно. Свет оказался настолько ярким, что ослепил и Бутурлина, и помощников.

А когда они открыли глаза, то увидели на телепортационной площадке целый легион демонов.

Отправить