Глава 16

Так как подготовкой к внеплановым поднятиям по тревоге руководил я, наши вещмешки были собраны и многократно проверены. К тому же мы ещё не раздевались для сна, поэтому три минуты нам не потребовались.

Мы подхватили свои вещи, не забыв вернуть моток верёвки на место, и уже через минуту стояли на плацу. При этом мы спокойно спустились по лестнице, не прибегая к десантированию.

Надо сказать, что на этот раз скорость реагирования наших трёх групп оказалась гораздо выше, чем в предыдущий раз. Через три минуты на построении были практически все, за исключением лишь пары задержавшихся. Но и те уже виднелись на пути от общежития.

Встречали нас: сам Бутурлин, два его помощника: Вяземский и Собакин, которого я величал не иначе как Гнида, Валерий Геркан, инструктор по рукопашному бою, и комендант общежития Мартынов. По поводу последнего я даже удивился, думал, он просто проводить вышел. Но нет, при нём тоже был вещмешок, который имел явные следы длительного использования в боевых условиях. То есть Михаил Юрьевич его не просто нам показать вынес.

— Итак, бойцы! — начал Иван Васильевич, когда все курсанты выстроились на плацу. — Сейчас мы с вами начнём проходить военную практику в условиях, приближенных к боевым. Но! — он поднял палец призывая всех к вниманию. — Важная часть тренировки будет заключаться в том, что вы будете лишены магии. Сейчас мои помощники пройдут и закрепят на ваших запястьях подавители магии. Снять их могут только ваши кураторы. Сами даже не пытайтесь! Почувствуйте себя обычными людьми, которым довелось столкнуться с трудностями защиты империи!

На этих словах кураторы, инструктор и комендант пошли мимо строя, защёлкивая на запястье у каждого антимагический браслет. Противная штука. Я во время боя постоянно хотел от неё избавиться, а тут, судя по всему, браслет со мной на долгие часы.

После этого мы строевым шагом двинулись на телепортационную площадку. На территории академии она была совершенно обычной. Впрочем, они делались по единому проекту, поэтому практически не отличались друг от друга. А находилась она на границе дальнего конца плаца и Заповедного леса.

Площадка представляла собой круг с радиусом в пятьдесят метров. По центру круга находилась стела около десяти метров высотой, на которой были изображены знаки-символы. Некоторые из них ярко горели, другие едва тлели, третьи — вообще погасли.

— Кто знает, что это за знаки на стеле? — громким голосом задал вопрос Вяземский, когда мы разместились внутри круга, выложенного совсем другим камнем, нежели залитый бетоном плац.

Уверен, многие знали ответ на этот вопрос, но почему-то никто не решился отвечать на него.

— Это символы всех кланов родовичей, которые принимали участие в строительстве сети телепортационных площадок, — ответил я, тут же отругав себя за то, что высунулся.

Надо быть более незаметным. Тогда и проблем не возникнет или по крайней мере будет меньше.

— Совершенно верно, — подтвердил Глеб Иванович, указывая на меня. — Но почему же они по-разному светятся? — это был уже риторический вопрос, на который я отвечать не стал, предоставив слово куратору. — Дело в том, что раньше сеть телепортов охватывала всю нашу империю. За одну или несколько площадок отвечал определённый род.

Я тем временем наблюдал, как загорались символы, отвечающие за готовность площадки, и мне показалось, что они срабатывают быстрее, чем у тех, к которым я привык.

— Но со временем роды затухали, — продолжал Вяземский свою познавательную лекцию. — А некоторые и вовсе вымирали. Вместе с тем засыпали и капища, которые и питают силами телепортационные площадки. Да, не у каждого капища есть такая, но у каждого телепорта есть капище. Кто из вас что знает о мощности телепортационных стел?

Тут даже я спасовал. Слышал, что можно чуть ли не армию перекинуть при условии, что капище работает, как надо. Но точно сказать не мог. Да и дал уже себе слово не высовываться.

— Так вот, — продолжил куратор, не дождавшись ответа, — если стела с работающим капищем может переместить единоразово до пяти тысяч человек, а после отправиться на перезарядку на сутки, то капище без проводника питает стелу лишь на тридцать процентов, соответственно перемещая всего лишь треть от максимальных возможностей.

Вяземский обвёл нас взглядом, затем проследил за тем, что стела уже почти готова к работе. Но всё-таки продолжил, видимо, не готова ещё была встречающая сторона.

— Если же род вымирает, капище уходит в глубокую спячку. Иногда оно даже не ищет нового проводника, предпочитая находиться в прострации. И вот тогда телепортационные площадки выдают только один процент от возможного! — Глеб Иванович указал на стелу, возвышающуюся над нами. — Пример тому наш телепорт, который до недавнего времени мог максимум пятьдесят человек отправить куда бы то ни было.

Он повернулся к нам и пристально вгляделся в лица. Возможно, ожидал, что кто-нибудь выдаст себя, что это именно от пробудил капище, но никто не шелохнулся. В том числе и я.

— Обычно такими телепортами пользуются, чтобы передать алхимические принадлежности, провиант, артефакты, — Вяземский заложил руки за спину и теперь прохаживался вдоль строя. — Иногда оружие на дальние рубежи. Пользоваться подобными площадками людям довольно опасно.

Из строя раздались смешки, наполненные чувством собственного превосходства. Кто бы сомневался, что исходили они от Голицына.

— А мы одной такой площадкой пользовались! — проговорил он, не заметив недовольное лицо Бутурлина. — Чтобы с семьёй отдохнуть в Хибинах. Дядя договорился, чтобы дату доставки имперских грузов сдвинули, — и он снова хохотнул. — Обалденно отдохнули!

Иван Васильевич натурально сплюнул себе под ноги.

— Надо будет разобраться, кто там графики поставок изменяет ради утех дворян, — проворчал он, но потом тут же всё внимание обратил на символы, загоравшиеся каждый определённым цветом.

— Готовьтесь, сейчас будет всплеск, и потом перемещение!

Но это все знали и так.

* * *

Я считал, что к перемещениям привычны все, но пара человек всё-таки вывернули наружу содержимое своих желудков. Привести их в чувство помогли достаточно резкие порывы холодного ветра.

Совсем недалеко от телепортационной площадки стоял транспарант, на котором значилось: «Добро пожаловать в Коктау». Ниже углем сделали приписку: «Если ты это читаешь, значит, ещё жив. Держись, браток!»

Это место я знал. Тут располагался основной тыловой госпиталь для раненых магов-каторжников, а также квартировался Гренадёрский лейб-гвардии полк под командованием генерала Ермолова. По своей сути, полк должен был стать резервным подразделением, бросаемым в бой на Стене в ожидании регулярных войск. На деле же Коктау стало местом «службы» богатеньких аристократов, которые мало того, что устроили себе здесь место отдыха, так ещё и нанимали магов служить за себя. Некоторые, как Ермолов, успевали собрать десятки медалей, так ни разу и не побывав в сражении. Вот так и соседствовали те, кто кровью умылся на Стене, воюя с демонами, с теми, кто ни разу в жизни их мог и не встретить.

Нас практически сразу разделили на обычные три группы.

— Первая группа, — Бутурлин указал на Вяземского, а значит, первой была наша. — Обустраиваться. — Вторая группа, — он указал на Гниду, — отсыпаться перед дежурством. Третья группа, — Геркан, оказывается, стал куратором третий, а я и не знал. — Разбиться на пятёрки, вещмешки в казарму, затем в столовую на приём пищи, после этого — в караул на Стену!

Тут же послышался ропот. По большей части от третьей группы, в которой я, как оказалось, вообще никого не знал. Надо будет это упущение исправить.

— Я ещё раз повторю для тех, кто плохо чистит уши! — рявкнул Иван Васильевич в ответ на недовольство. — Со дня поступления в военную академию — вы выполняете мои приказы. И мне плевать, что вы там себе думали, когда шли сюда! Живо исполнять!

Ропот очень быстро стих сам собой.

Только мы принялись обустраиваться в большой казарме, где основной очаг горел прямо посередине, а дополнительные магические были вмурованы в стены, как дверь открылась и вошёл Бутурлин. На этот раз он был в сопровождении сурового лекаря. Мне показалось, что я его даже где-то видел в бытность свою на стене. Впрочем, а почему бы нет?

— Бойцы, — обратился к нам Иван Васильевич, и мы практически моментально вытянулись по стойке смирно. — Отставить обустройство. Ко мне за помощью обратился господин Пирогов, — и тут я себя чуть по лбу не ударил: ну точно, Антон Кириллович Пирогов, он зашивал как-то Гризли, когда того чуть ли не напополам распороли! — И попросил помочь ему в лазарете. Сами понимаете, людей, особенно без ограничений, не хватает, а тут столько здоровых и юных лбов! На шесть часов поступаете в распоряжение Антона Кирилловича!

Теперь послышался ропот и со стороны нашей группы. Вот только Бутурлину не пришлось повторять то, что все и так уже знали. Было достаточно проникновенно посмотреть на основных недовольных.

Лазарет мало чем отличался от казармы, в которой разместили нас. Те же койки по стенам, а иногда и на проходе. Те же чадящие очаги, те же обогревательные огни. Вот только людей тут было значительно больше. И все они лежали и страдали.

Кто-то из наших среагировал даже хуже, чем при переносе через телепорт. Ещё бы, вряд ли они когда-нибудь видел такое количество обрубков на месте рук и ног. И не все из них уже заросли. Из некоторых культей до сих пор торчали осколки костей, а сами раны кровоточили.

Мне лично было не то чтобы плевать, но я переносил такое спокойно. Насмотрелся. Помню, на руках у меня умирал один казнокрад. Его падающим тросом вдоль разделило, он только голову убрать успел. И вот эта половина с головой и сердцем ещё час не хотела умирать, рассказывала мне, как ему больно.

Потом пришёл полковой лекарь и упал в обморок от вида разворочанных кишок и обилия крови. Пока ждали второго казнокрад умер. Первого же лекаря в предынфарктном состоянии отправили куда-то сюда.

Голицын и Толстой ожидаемо стали упираться, как только Бутурлин исчез из зоны видимости. Они стояли над покалеченным каторжником, у которого не было обеих ног, а из широкой каверны на плече выливался гной. В тусклом свете выглядело это поистине удручающе.

— Слушайте, — заявил Николай Пирогову, который всем раздавал указания, — мы отребье таскать не нанимались. Мы слишком знатные для столь грязной работы.

— Это ты пока так думаешь, Николаша, — ответил ему один из больных с наглухо, как у мумии перевязанным лицом. — Пока твой дядя подле императрицы сидит да медальками бренчит. А на деле-то разница между нами невелика.

— Ты кто такой? — рыкнул на него Голицын и даже сделал пару шагов навстречу, но Антон Кириллович остановил его. — Ты кто, холоп⁈ — не унимался Николай.

— Я Владислав, бывший некогда сыном графа и фаворита небезызвестной нам особы, — усмехнулся перевязанный и откашлялся, — а ныне доблестный защитник Стены.

Николай оторопел, подозреваю, узнавая говорившего.

— Стоит твоему дяде неправильно кувыркнуться в одном месте, и ваша семейка окажется здесь же, как в один совсем не прекрасный момент оказалась моя, — он задумался, а затем хмыкнул. — Вместе будем на демонов ходить, — и после этого засмеялся уже от всей души.

А я услышал в его смехе весьма тревожные нотки. Он, кажется, был на самом прямом пути к безумию.

— Интересно, кто это? — я задал вопрос вслух, но вышло это случайно, однако, нежданно получил ответ на свой вопрос.

— Это Владислав Орлов, сын бывшего фаворита императрицы Екатерины, Григория Орлова, — словно читая со страницы энциклопедии выдал вдруг Артём Муратов. — Григорий, отец Владислава достаточно долго был единственным фаворитом Екатерины Алексеевны, но расчувствовался, ошибся… — Артём помедлил, словно перелистывал страницу, и продолжил: — Взяточничество, коррупция, лоббирование своих интересов в особо крупном размере. Императрице надоело, она разжаловала графа, отобрала титул у рода и сослала всю семью на Стену.

Я буквально физически слышал, как Муратов поставил точку и закончил доклад.

— Это ложь, — Орлов покачал забинтованной головой. — Это всё наглая ложь. Просто мы были маленьким родом, которым можно было помыкать. Когда мы стали неудобны, нас и турнули под зад ногой, сфабриковав дело. Зато императрица получила возможность менять любовников, как перчатки, — и тут вдруг Владислава озарило. — А это не ты ли — предатель, сын предателя Костовича?

— За такие слова казнить бы надо, — с брезгливой миной заявил Толстой, имея в виду слова об императрице. — Как ты жив-то ещё?

— Лучше пусть казнят, чем тут, — огрызнулся на это Орлов.

А я смотрел на Артёма. Тот сжал кулаки, затем несколько раз вдохнул и выдохнул, а потом разжал кулаки.

— Я не предатель! — заявил он так громко, как от него нельзя было ожидать. — И отец мой не предатель! И никуда он не уезжал! Это всё бред! Он не мог уехать из страны, даже не попрощавшись!

— Тебе сколько тогда было? — поинтересовался у Артёма Владислав и даже подошёл на пару шагов. — Двенадцать? Что ты мог понимать о жизни взрослых людей? Они предадут тебя, не моргнув и глазом. Для них даже собственные отпрыски ничего не значат. А твой отец открыл что-то великое и смылся с этим за границу! Вот и весь секрет. А тебя он брать не собирался!

— Ага, именно поэтому там уже столько лет используют эту самую секретную технологию, — с сарказмом произнёс Артём. — Ты просто не знаешь моего отца. Он изобретал действительно великие вещи. Если бы он был за границей, то мы бы услышали о его произведениях. А там как загнивали до его пропажи, так и гниют до сих пор!

Мне было интересно наблюдать за Артёмом, особенно за тем, как он пытался совладать с собой. Его руки подрагивали от нервов и переживаний, но вот он полез рукой в карман, достал оттуда кубик с разноцветными гранями и принялся крутить его в руках. Дрожь тут же успокоилась, а черты Муратова разгладились. Хм, интересно.

— Достаточно, — прервал излияния лекарь. — Курсанты пришли мне помогать, а не выслушивать тайны придворной жизни.

И мы принялись за дело. Работы было много. Мне она была привычной, поэтому я даже не заметил неудобств. А вот остальные вымотались прилично. Причём, больше всего именно из-за увиденных увечий, а не от физической тяжести работы.

Я во время всего процесса следил за всеми своими сокурсниками. Голицын и Толстой в какой-то момент сдались. Лекарь отвёл их в сторону и пообещал, что в случае продолжения их бойкота ни один лекарь к ним не подойдёт, если, не дай боги, им кишки выпотрошат демоны. Те притихли и всё-таки стали помогать, косвенно доказав, что тоже не клинические идиоты. Жизнь длинная, а такие обещания от лекаря в ранге Ярый лучше не получать. Лучше всех себя чувствовали Костя и Радмила. Эти как будто тоже по пятнадцать лет на стене оттарабанили. Причём, если про Зорич было известно, что она уходила из-под оккупации их страны демонами, то вот насчёт Жердева мне не всё было понятно.

Артём так же, как и я, следил за всеми. Складывалось впечатление, что он собирает данные о каждом. И уверен, я был недалёк от истины.

Тагаю и ещё некоторым приходилось тяжело, но они держались. Но почти половина не смогли выполнить больше одной ходки. Их буквально трясло от увиденного.

Неудивительно, что в мисках с кашей, щедро сдобренной тушёнкой, многие просто поковырялись вилками, но есть не стали. Как оказалось, зря. Я лично поел от всей души, зная, что дальше может быть только хуже.

— Ну что, бойцы, — рявкнул вошедший в дверь и раскрасневшийся с мороза Бутурлин. — Теперь ваша очередь идти на экскурсию на Стену. Утеплитесь, будет холодно!

* * *

Возле Стены нас ждала очередная познавательная лекция. Мне было немного скучно, потому как я мог рассказать в сотню раз больше всяких баек и легенд, но сдерживался, так как обязывала субординация. А не потому, что большая часть тех преданий была нецензурной и невероятно пошлой.

— Итак, — проговорил Бутурлин, обводя нас взглядом. — Стена в своё время создавалась грандами — магами высшей категории…

— Так гранды — это же легенда, — попытался вставить своё слово Толстой.

— Ещё раз перебьёшь меня и сам станешь легендой, — ответил на это Иван Васильевич под многочисленные смешки нашей группы. — Так вот, поддерживать её приходится своими силами, так как грандов давным-давно нет среди нас. Но это не значит, курсант Толстой, что их не существует! Основной несущий каркас Стены выполнен из камня. Внутри него есть множество ходов, ведущих наружу. Конечно же, они тщательно замаскированы магией. Сверху наморожены ледяные щиты, которые считаются лучшей защитой от демонов. Как известно, те не переносят холод.

— Это потому что они вылезли из жаркой преисподней, — негромко заметил Муратов, но в наступившей тишине его слова слышали практически все.

— Есть мнение, что условия существования в их мире действительно сильно отличаются от наших, — кивнул ему Иван Васильевич. — Но что там, по ту сторону, доподлинно нам не известно.

— А на фига тогда нужны маги огня? — спросил Голицын, в который раз являя миру своё невежество.

Я бы мог взять его в своё недавнее прошлое и скинуть со Стены на тросе, чтобы он воочию увидел, как демоны пытаются когтями и зубами вгрызться в лёд, но не могут, потому что благодаря нам он слишком гладкий. Зацепиться не за что.

— А на фига нам племянники генералов, которые не умеют себя вести? — вопросом на вопрос ответил Бутурлин. — Маги огня нужны, чтобы оплавлять ледяные щиты и делать их ещё более неприступными для врага. К тому же магия огня — наиболее результативная атакующая магия. Вопросы ещё имеются? — он оглядел нашу группу, но если вопросы у кого и были, то задать курсанты их постеснялись. — В таком случае нам сейчас покажут, как происходит мелкий ремонт Стены.

И тут же стоящие за его спиной маги принялись за работу. Перед нами был обрушенный угол. Один из магов создал небольшой камень, не больше метра высотой. Второй наморозил на нём корку льда толщиной сантиметра в два, а третий маг огнём сделал её гладкой. Правда, от щита осталось не больше сантиметра. Да, демону такой слой на один зубок!

— Это что такое⁈ — недоумённо поразился Бутурлин, указывая на валун с произведёнными над ним манипуляциями. — Что за халтура, я спрашиваю? Кто так Стену ремонтирует, а?

— Иван Васильевич! — поспешил к нему один из магов. — Тут прорывов давно уже не было, лет пятьсот как. Магов сильных непрактично держать. А у нас источники маленькие, мы большего просто не сможем сделать! Работаем посменно, потихоньку ремонтируем. А что делать⁈

Если бы Бутурлин и ответил на этот вопрос, уши, полагаю, завернулись бы у всех присутствующих. Но генерал сдержался, хотя и не скрывал, что пребывает в шоке от увиденного.

Зато после этого он решил, что на сегодня с нас хватит, и отправил спать. Более того, решил проверить, как нас устроили с недвусмысленным предлогом:

— Если у них тут всё такое хреновое… — но мысль свою он не закончил, а обратился к нам: — Подъём через пять часов. За сорок пять минут вы должны подняться, оправиться, поесть, получить сухпайки, поделиться на пятёрки, после чего отправитесь уже на саму Стену.

Казармой Иван Васильевич остался доволен. Пока шла его личная проверка, мы улеглись и даже замолчали. Но тут выяснилось, что заснуть нам будет сложно. Совсем рядом слышались взрывы хохота, громкие звуки музыки и ещё чёрт знает что, похожее на громкие девичьи стоны.

— Это ещё что такое⁈ — рявкнул Бутурлин, открыв дверь в коридор.

— Так это гренадёры, — ответил кто-то из проходящих бойцов. — Облюбовали соседний склон. У них там нечто вроде курорта, что ли, — он пожал плечами. — Разброд и шатание, одним словом. Бордель, горные лыжи, термы, сауны, алкогольный бугурт ежевечерне…

— Я им, млять, сейчас такой бордель устрою! — зарычал Бутурлин и выскочил из казармы, но мы ещё слышали, как в коридоре он дополнил: — Любиться с*кам вообще нечем будет!

Естественно, когда стихли его грозные шаги, у нас раздались смешки. Кто-то принялся обсуждать прошедший день. Кто-то шутил и пытался, наоборот, забыть то, что они сегодня видели.

Я же чувствовал кота. Действительно, странное ощущение. Но моя сестра оказалась полностью права. Я чувствовал местное капище, и оно вело себя как сонный ленивый кот, которому не хочется ни вставать, ни ластиться. Но всё-таки оно мурчало.

Сонно, умиротворяюще, уютно.

Незаметно я и сам скатился в сон.

Отправить