Глава 15

Уж насколько у нас любили пышные народные гулянья, всё же надо было признать, что Китайская империя в этом вопросе нас обходила на голову. С самого утра тут слышалась музыка, и песни лились со всех сторон.

Выглянув в окно, я увидел, что все окрестные улочки и переулки наполнены людьми, которые несли с собой различные украшения, разноцветные флаги, бумажные фонарики и непонятные мне приспособления. И все двигались в сторону Высокого города.

Возможно, в какое-то другое время, может быть в другой жизни, мне бы и хотелось присоединиться к ним и испытать единство с радующимся народом. Но сейчас передо мной стояли совершенно другие задачи.

Я провёл инструктаж с Росси и своими друзьями перед их отправкой на трибуны со стороны делегаций Российской и Австро-Венгерской империй и объяснил, чего примерно ожидаю от них. Точной программы проведения праздника у нас не было, зато с примерным содержанием аналогичных празднований прошлых лет поделились посольства: сначала будет проведено большое народное шествие, затем торжественное выступление императора и неких гостей церемонии, после чего продемонстрируют реликвии, и уже потом начнётся торжественный пир в честь праздника.

Исходя из этого, мы примерно спланировали собственное появление на месте главных торжеств. Пока же друзья отправились в Высокий город, чтобы соединиться с официальными делегациями. Я же с Агносом остался на постоялом дворе.

Но потом, понимая, что до меня в этот торжественный день нет здесь никому дела, я оседлал своего божественного спутника, и мы приготовились взлететь над городом, чтобы оглядеться. Однако у меня всё-таки возник один вопрос.

— Агнос, — сказал я, косясь в сторону толпы за забором, — ну я понимаю, что пусть город погружён в праздник, но если вдруг над городом начнёт летать огромный огнедышащий змей или существо, являющееся воплощением самого огня, это же явно вызовет вопросы. А у некоторых может быть ещё и религиозный экстаз.

Тут Агнос покосился на меня и ехидно усмехнулся:

— Бог я, в конце концов, или не бог? Мы с тобой будем летать невидимыми, никто нас и не заметит.

И действительно, стоило мне забраться на Агноса, как мы стали невидимыми для окружающих нас людей и принялись носиться над городом, рассматривая толпы празднично одетых людей.

И снова меня поразило это разделение на трущобы и довольно-таки роскошную цивильную часть города. Но в этот день даже трущобы на время преобразились. Там от лица императора накрывали так называемые бесплатные столы, где шла раздача еды и мелких монет. В основном, разумеется, раздавали рис, но также какие-то недорогие фрукты и овощи.

Весь город преобразился.

Чуть ли не у каждого дома реяли на ветру алые флаги с расшитыми огненными драконами. У тех, кто побогаче, над домами висели шёлковые стяги и гобелены; кто победнее — просто на тростниковых дощечках рисованные красной краской эмблемы драконов, причём именно местной императорской династии.

Сверху столица напоминала один большой красный костёр от мерцания флагов и от жёлто-красной одежды горожан. По сути, казалось, будто пламя дрожит на ветру. Но и общий градус праздника чувствовался в столице даже в бедных кварталах.

Я видел сверху, как движется пафосная колонна в сторону Высокого города. Колонна эта состояла из представителей разных классов, а из переулков и небольших улочек в неё вливались ручейки новых людей, и колонна эта всё росла, росла и удлинялась.

Но самое начало этой колонны было отделено от всей остальной. Тут шли избранные, которые должны были попасть в амфитеатр и присутствовать на официальном мероприятии, где будет и сам император. Это были зажиточные торговцы, чиновники, военные маги и артефакторы.

Приглашения высылали так, чтобы в колонне участвовало как можно больше различных представителей знати. Скажем так, получилась выборка из разных сословий и классов, значимых в империи. Для того чтобы у всех была возможность увидеть триумф Китайской империи и поведать всем своим родным и близким, насколько же это было круто.

Я же наблюдал за всем этим с высоты птичьего полёта. И колонна, движущаяся к Высокому городу, напоминала мне стекающую с вулкана лаву. Именно так я увидел это в какой-то момент.

А потом, когда мы подлетели к этой колонне с другого угла, мне показалось, что я вижу того самого красного змея или дракона, ползущего в своё собственное логово. Собственно, и то и другое было довольно-таки близко к реальности.

Но в то же время я понимал, что люди-то тут ни при чём. Причина моих бед заключалась явно не в китайцах, а по сути, на данный момент, в двух конкретных людях: а именно в Шаумо Аденизе и китайском императоре.

«Ничего, — говорил я самому себе, — их время ещё придёт».

Затем практически одновременно с головой колонны мы прибыли к амфитеатру. Агнос, который по-прежнему был невидим никому, уселся на один из парапетов, и мы с ним принялись наблюдать за тем, что творилось внизу.

Когда-то давным-давно в Европе существовала Римская империя, и вот там стоял Колизей — огромный амфитеатр, внутри которого находилась арена. Чем-то данное сооружение мне очень сильно его напомнило. Тут также внизу имелся стадион для различных игр, но данное место использовалось в том числе и как театральная площадка, и как трибуна для выступления высоких господ перед своими подданными.

Верхушка же амфитеатра, где приземлились мы, напоминала зубцы короны, и на этих зубцах реяли императорские флаги. Вот на один из таких, как раз, и приземлился Агнос, будто в гнездо.

Обзор был просто прекрасный. Реющие по ветру флаги скрывали нас от лишних взглядов. Но что было ещё лучше, здесь оказалась прекрасная слышимость. Мы могли уловить всё то, что говорят на трибуне. Видимо, конструкцию спроектировали таким образом, чтобы слышимость была идеальной в любой месте. Ну или применили магию.

Постепенно амфитеатр заполнялся людьми. Я сразу же оценил, что один из секторов был отведён под иностранные делегации. Конечно же, Китайская империя хотела выглядеть достойно, поэтому чуть ли не основной задачей было показать свою мощь гостям из разных стран.

Я заметил флаги и Российской, и Австро-Венгерской империй, а также ещё нескольких других стран.

Друзей своих я также рассмотрел, они постепенно рассаживались на предназначенные для них места. Все красивые, торжественные, но при этом с не очень-то довольными лицами. И больше всех кривился Тагай.

Я понимал, что ему в таком скоплении народа было просто тяжело. И даже при том, что у него была защита, всё равно во время столь массовых мероприятий ментальный гул просто зашкаливал.

Тогда я решил немного подбодрить его и обратился к нему через мыслесвязь:

«Ты как там, дружище? Как себя чувствуешь? Совсем тяжело?»

«Есть такое, — практически мгновенно ответил мне Тагай. — Просто я, с учётом твоих задач, пытаюсь кое-что сделать и раскинуть по всему стадиону нужный мне конструкт. Получается пока тяжело, но, с другой стороны, сейчас такое количество людей, захваченных одной идеей, что использовать их общие помыслы не так уж и трудно. Но мне их нужно развернуть на сто восемьдесят градусов. А вот это уже гораздо сложнее».

«Ну тогда, может быть, не стоит разворачивать всех, — предположил я. — Определись с каким-то одним действием, которое ты от них хочешь, и направь на это действие какую-то определённую группу».

«Возможно, так и придётся сделать, — ответил мне Тагай, — потому что на данный момент очень тяжело идёт, но вроде бы пока идёт».

«Но в любом случае спасибо тебе, что даже в такой ситуации пытаешься мне помочь».

«Да о чём речь⁈ — я даже по голосу услышал, как друг усмехается. — Ты же моего отца за ноги держал, когда мы избавляли его от зависимости. Поэтому вообще говорить не о чём. Мы друг другу помогаем, кто чем может и как может».

Он замолчал, а я наблюдал, как пышная торжественная колонна, похожая на дракона, вползала в амфитеатр, люди рассаживались, тут и там гремели фанфары и играл оркестр. А затем из отдельного входа появилась императорская семья.

Один из секторов амфитеатра был полностью отгорожен под высоких особ. Причём и этот сектор был разделён на две части. Отдельно была женская часть, накрытая какой-то невидимой, но мерцающей сеткой, чтобы женщин не видели. Судя по всему, так было положено по китайским традициям: женскую часть императорского семейства никому нельзя было видеть, иначе это стало бы позором.

И отдельно, открытая и легко просматриваемая часть, где располагалась мужская половина императорской семьи. Туда внесли два паланкина. На этом месте я слегка отвлёкся, оглядывая собравшуюся толпу, поэтому, когда вернулся взглядом в этот сектор, монаршие особы уже расселись.

И вот там, на большом, изящном и очень красиво украшенном резьбой и разными изображениями троне, восседал китайский император. Его вид заставил меня несколько удивиться. По сути, китайский император был очень и очень старым человеком. Лицо его было чем-то похоже на хитрого, узкоглазого не то крысёныша, не то змеёныша. Но при этом император был добела седой.

И, как мне показалось, с трудом понимал, что вообще вокруг него происходит.

А вот рядом, на чуть меньшем и чуть проще украшенном троне, восседал молодой и очень дерзкий, чернявый и невероятно разодетый наследный принц, который, как я понял, уже и управлял империей, потому что император-то был явно совсем плох.

Тут я вспомнил, что в какой-то момент Росси рассказывал мне, что китайский император ещё чуть-чуть, и отправится на встречу со своим отцом-драконом, так сказать, на тот свет. И он уже чуть ли не целый год не появлялся на людях по причине слабого здоровья и постепенно наступающего слабоумия. Я тогда не придал этим словам значения, но теперь увидел, что дело с императором действительно обстояло плохо.

Несмотря на его состояние здоровья и слабоумие, в честь такого праздника, как юбилей обретения реликвий в четыре сотни лет, императора вытащили в амфитеатр и посадили как живой символ власти. Такие даты пропускать нельзя даже по причине слабого здоровья. Уважительная причина могла быть только одна: смерть.

И я буквально со стены видел, что император борется чуть ли не за каждый вдох, чтобы не умереть здесь во время церемонии, а дождаться её окончания.

Власть должна будет перейти к его старшему сыну, который, по сути, давным-давно уже держит всё в своих руках. Судя по рассказам того же Росси, лет пять, не меньше.

Вопросов с престолонаследием в Китае не предвиделось, потому что основной наследник уже всё под себя устроил. На центральных постах были его люди, и все прекрасно понимали, что это только вопрос времени, когда этот молодой здоровый человек взойдёт на престол.

И вот получалось, что основной мой соперник — это даже не сам император, а наследник престола.

Но если наследник находился по правую руку от императора, то по левую находилось ещё одно сидячее место. У меня даже язык не повернулся назвать эту табуретку троном. Хотя, конечно, кое-как украшена она была.

Если бы подобное торжество происходило где-то у нас или в одной из европейских стран, то на этом месте скорее всего сидела бы королева. Но в данном случае оно находилось в мужской половине.

Подойдя тяжёлой переваливающейся походкой, на это место сел грузный, если не сказать толстый, человек с брезгливым выражением лица и красной косой, чем сразу дал мне понять, что это Шаумо Адениз — представитель императорской династии тохаров. Даже в его поседевшей бороде встречались ещё красные волосы.

Я подумал, что если бы не его заплывшее жиром тело, то выглядел бы он ещё достаточно крепким человеком и даже смотрелся получше, чем Аркви в этом возрасте.

Я смотрел на него внимательно, пытаясь запомнить в лицо человека, который заварил всю эту кашу изначально, а после трусливо сбежал, абсолютно наплевав на свой собственный народ.

* * *

Наконец все приглашённые внутрь амфитеатра смолкли. Фанфары грянули с новой мощью и затихли на самой драматичной ноте.

Императорские глашатаи сделали специальный знак трибунам, и все замолчали. Я даже поразился тому, насколько гробовой была тишина. Я слышал звуки, долетавшие со стороны улицы, но там, внутри, люди, казалось, даже боялись шелохнуться.

— Сейчас своё слово скажет представитель императорской династии, сын Великого Дракона, — объявил глашатай с трибуны.

И поднялся тот самый молодой высокомерный парень, который сидел справа от старого императора. Тот же, в свою очередь, казалось, не моргал и дышал через раз.

— Нет, ну нормально? — сказал Агнос, указывая вниз на императора. — У них дедок одной ногой в могиле, того и гляди копыта откинет, а они его перед такой толпой народу посадили. Он же даже не моргает!

— Да ну, — сказал я, внимательно приглядываясь, хотя с такого расстояния это было довольно-таки проблематично. — Может быть, просто спит?

— Что-то мне подсказывает, — Агнос покосился на меня, — что тут он и помрёт. Правда, этого никто и не заметит, потому что его потихоньку унесут ровно так же, как и принесли сюда, и скажут, что всё хорошо. Вот зачем так над человеком издеваться? Ладно, хоть на него силы не надо будет тратить. А который наш-то? Кого бить будем?

— Да вон тот, — я показал Агносу. — Видишь, жирный, с рыжей косой.

— Фу, — сказал Агнос. — Какой он противный. Вы-то вот как-то однозначно поприятнее. Судя по всему, эта ветка выродилась.

— Может и так, — я пожал плечами. — С другой стороны, сам-то император был неплох. Этот племянничек от него оказался с гнильцой.

— Ну что ж, — ответил на это Агнос. — Раз уж не удалось его никому в прошлом уничтожить, придётся нам сейчас оздоровлением семейного древа заняться.

— Агнос, можешь немножко помолчать? — попросил я. — Давай послушаем, что нам сейчас этот… сын Дракона, скажет.

Тем временем сын императора встал со своего трона и поднялся на трибуну. По знаку глашатаев все трибуны разразились оглушительными аплодисментами, шедшими определённое количество времени и завершившимися также по специальному сигналу.

— Дорогие подданные! — начал свою речь сын императора невероятно мощным голосом. — Сегодня великий день для всей нашей страны! Четыре сотни лет как Китайская империя стала подлинным пристанищем истинного огня в этом мире и продолжателем огненных традиций! Вот уже четыреста лет Сыны Дракона правят в этом мире, подтверждая собственное право зваться таковыми на основании реликвий магии огня и незыблемой силы!

Я пытался уследить за всеми. Впрочем, император явно не показывал никакой заинтересованности в происходящем, а вот Шаумо буквально скривился при последних словах сына императора.

Но тот продолжал свою речь:

— За это мы должны быть благодарны представителю Тохарской империи, последнему принцу крови из Аденизов, который, практически жертвуя собой, сохранил и не отдал в лапы демонов великую реликвию — скипетр Дракона, а передал её на хранение нам!

И снова по знаку глашатаев раздались аплодисменты.

— Что ещё за?.. Вообще-то этот скипетр, хоть и создаёт связку с драконом, но принадлежит он моей матери, — пробурчал под нос Агнос, явно недовольный тем, что говорил император.

Шаумо хмурился всё больше и больше, видимо, он не знал, что именно скажет сын императора на этой трибуне.

— И вот за то, что Шаумо Адениз сделал это, — продолжил говорить император, когда аплодисменты стихли, — ему огромный почёт и уважение! Но так уж случилось, что Тохарская империя пала, и сейчас перед вами истинным носителем огня становится исключительно Китайская империя! За нами — сила, за нами — огонь, за нами — Дракон!

На этот раз шквал выкриков, аналогичных нашему «ура», и хлопков в ладоши был значительно более сильным и гораздо искренней, но снова смолк по сигналу глашатаев.

— А сейчас мы предоставим слово последнему принцу крови Тохарской империи — Шаумо Аденизу!

И старший сын императора пригласил на трибуну толстяка с красной косой, сидевшего на недоразумении вместо трона.

Тот встал и занял место китайца.

И тут я обратил внимание ещё вот на что.

Если у каждой из приглашённых делегаций висел свой флаг в нужном секторе, то племянник последнего тохарского императора просто находился как собачка у трона китайского императора. Ни родины, ни флага, ничего. Только куча золота на пальцах и шее, и самомнение, идущее впереди него. Одним словом, он мне совсем не нравился. Откровенная тварь.

Глядя на него, я чувствовал, как во мне тихо крепнет ощущение, что нужно быстрее всё решать. И этого племянника — тоже.

Шаумо перед тем, как начать говорить, важно прокашлялся. В этот момент представители двух иностранных делегаций начали потихоньку свистеть, улюлюкать и выдавать что-то вроде «фу! фу!».

Никто из присутствующих не понимал, что происходит. Китайский принц тоже начал оглядываться по сторонам, не понимая, почему вдруг такая реакция, и по какой причине она идёт со стороны международного сообщества.

Громче всех, понятное дело, улюлюкали и кричали мои друзья.

Но Шаумо делал вид, что не замечает этого, и принялся высокомерно вещать:

— Мой царственный собрат сказал здесь, что Тохарская империя пала, но это не так. Тохарская империя жива, пока есть я — её последний легитимный правитель и её народ. Отмечу, что тохары своим огнём, кровью и жизнью спасли весь остальной цивилизованный мир от демонов. Стали, можно сказать, живым заслоном на пути врага. И заслуга вашей сытой, безопасной, можно сказать, жирной жизни — это именно тохары, которые стоят на рубежах до сих пор, которые воюют на Стене с демонами!

Тут он покосился на китайца, вытер пот со лба, но всё же продолжил:

— Всё-таки тохары живы: до сих пор частью расселены по Китайской империи, несут свой воинский долг; частично расселены в других империях тоже — и там продолжают жить. Поэтому я с гордостью и надеждой в сердце уповаю на то, что Тохарская империя всё ещё жива и что, возможно, когда-нибудь мы сможем обрести заново свои земли. И вот тогда истинный огонь тохаров возродится!

Молодой китайский принц смотрел на Шаумо с лицом, которое явно выражало примерно следующее: «Ты что несёшь, придурок?»

Я сидел, едва сдерживая себя, чтобы не расхохотаться.

— Кажется, его даже убивать не придётся, — сказал я Агносу. — Его сейчас китаец сам пришьёт после праздника.

— Но мы не должны полагаться на авось, — ответил на это Агнос. — По сути, у него просто заело, что сначала отжали реликвию, сделали своей, а теперь уже и тохаров ни во что не ставят. И вот он просто решил таким образом выпендриться: «Тохарская империя жива» и так далее, и тому подобное.

Впрочем, представление внизу только начиналось.

— И, если когда-нибудь тохары смогут отвоевать собственную родную землю, империя возродится, — возвестил Шаумо, — то, конечно же, во главе её вновь стану я, последний потомок Аденизов.

И вот в этот момент уже практически весь стадион начал улюлюкать, кричать «фу! фу!» и освистывать оратора.

— Ну что, — я глянул на Агноса, — похоже, наш выход.

— А давай, — согласился тот.

И когда я запрыгнул на него, то сказал:

— Только стань видимым. Пускай заметят нас пораньше.

И Агнос стал не просто видимым, он ещё вымахал на несколько метров в высоту, и по его шкуре пробегали огненные всполохи.

Со стороны должно было показаться, что вот сейчас, на юбилей обретения реликвий, прямо с неба китайскому императору сошёл огненный дракон.

* * *

Мы пролетели пару кругов над амфитеатром и убедились, что нас заметили. При этом на стадионе снова воцарилась тишина, прерываемая только ахами, вздохами и возгласами восхищения.

Агнос снизился практически в самом центре, перед трибуной. Он не приземлился, а завис в воздухе напротив сына китайского императора.

У китайца глаза раскрылись настолько, что его сложно было отличить от обычного европейца.

Причём в этих самых глазах я явственно читал два порыва.

Первый: «Хочу-хочу-хочу эту огненную зверюгу!»

Второй: «Убейте, убейте её всадника, потому что я хочу его зверюгу себе!»

А вот у моего сколькито-юродного там родственника глаза вообще сначала сошлись в кучу, а потом разошлись в разные стороны.

И в первую очередь я обратился именно к нему:

— Если бы ты имел хоть малейшее представление о том, что на самом деле происходит с тохарами, — проговорил я так громогласно, как только был способен, и в целом у меня получилось: лёгкие и связки этого тела позволяли говорить весомо, да и Артём Муратов с магией воздуха, видимо, как-то успел подсобить, — ты уже бы знал, что Тохарская империя восстанавливается. И делает это она явно не под твоим руководством, а под руководством другого наследника из рода Аденизов.

— Это кого ещё⁈ — взревел Шаумо, взвизгнув на последнем слове.

Китайский принц тоже явно напрягся, и к нему уже спешила охрана. Он осадил Шаумо и проговорил, обращаясь ко мне:

— Китайская империя не знает ни одного из наследников Аденизов за последние четыреста лет, кроме вот этого, — он ткнул пальцем в толстяка с рыжей косой. — Мы являемся носителями истинного огня в этом мире, потому что мы — истинные сыны Дракона!

Я едва подавил смех.

— Что-то я не вижу у вас ни одного дракона. Аденизы — сыны Саламандры, и видишь, кто пришёл со мной? Самый настоящий бог. А кто стоит за твоей спиной, носитель истинного огня?

И, кажется, я сходу нащупал болевую точку, потому что сын императора реально вскипел. Он повернулся к Шаумо и бросил ему:

— Ну-ка быстро реши проблему! Это ваши клановые разборки. Он нам не должен испортить праздник!

Шаумо тем временем уже собрался и сделал два шага по направлению к нам.

Тем временем Агнос спустился, я сошёл с него и тоже сделал несколько шагов к трибуне, показывая, что я на полторы головы выше своего родственника.

— Ты вообще не можешь зваться истинным тохаром, — вернув себе былую надменность, проговорил Шаумо. — И вообще, ты неизвестно кто. Ты выскочка и самозванец, поэтому не можешь говорить от имени тохаров. Вот я — племянник последнего императора, а ты-то кто?

— А я — Виктор Адениз, кровь от крови Арена Адениза, наместника Агни в северной провинции Тохарской империи.

Рот Шаумо искривился в брезгливой усмешке.

— Да чем ты вообще можешь доказать, что ты из Аденизов? Красный цвет волос можно, знаешь, и красочкой нанести.

— Да я много чем могу доказать, — ответил я, расставляя ноги пошире. — Например, тем, что у меня в руках есть одна из реликвий рода Аденизов, а именно яйцо дракона. И в отличие от тебя, как раз у меня эта родовая реликвия есть, а вот у тебя — нет. Знаешь почему? Потому что ты отдал её китайцам за то, чтобы вкусно жрать и сладко спать. Поэтому ещё большой вопрос, кто из нас истинный Адениз.

У китайского принца глаза превратились в узкие щёлки и сосредоточились исключительно на яйце дракона, которое я достал. Теперь там светилось только одно слово: «Хочу-хочу-хочу-хочу».

— Ну что же, — высокомерие в моём родственничке ничуть не убавилось, — я убью тебя и завладею обеими реликвиями. И наконец-то все реликвии рода соберутся в одних руках.

— Хотелось бы пожелать тебе удачи, но я не буду этого делать. Но зато по древнему воинскому обычаю тохаров, если ты всё ещё считаешь себя воином, я бросаю тебе вызов. Тот, кто из нас победит, чья кровь и чья сила окажутся мощнее, тот и станет единственным легитимным наследником императорского рода Аденизов.

Китайский принц задергался в окружении своих телохранителей. Он понял, что всё пошло совершенно не по плану.

И в это же время в глазах Шаумо я увидел понимание, что для китайского принца это хороший способ грохнуть его без всяких проблем.

Только вызов по древнему обычаю он игнорировать не стал.

— Хорошо, — ответил он. — Я согласен.

— А вы, уважаемый китайский принц, — я повернулся к сыну императора, — имейте в виду: как только я одержу победу над этим высокомерным куском мяса, недостойным зваться тохаром, я затребую наш родовой скипетр обратно, поскольку это наследие рода Аденизов, рода Саламандры.

— Нет у тебя ни родины, ни флага, — сквозь зубы проговорил китайский принц. — Всё, что осталось — имя.

— Почему же? — Я сунул яйцо обратно в сумку, притороченную к поясу, и достал скатанный в рулон шёлк.

— У меня ещё есть это! — встряхнув, я раскатал его и поднял над своей головой алый флаг с горящей саламандрой посередине. — Я здесь видел разные флаги: ваши, иностранные. Но нигде здесь не было флага Тохарской империи, истинных наследников огня!

Я сорвал притороченное к Агносу древко, насадил на него флаг и воткнул рядом с собой.

— Империя жива, пока жив её последний солдат. А солдат среди тохаров предостаточно. И единственное исключение, к сожалению, это Шаумо Адениз, — и посмотрел на него, искренне желая прожечь взглядом.

Затем я снова обернулся к китайцу:

— А то, что вы тут говорили о падении Тохарской империи… Это неправда. Де-юре она не переставала существовать. Есть территория, есть флаг, есть её люди, расселённые нынче по территории нескольких других империй де-факто. Но территория была захвачена демонами, не более того, а сама империя никуда не делась. Она находится в нас.

— Своё «де-юре» — грубо ответил мне китаец, — можешь засунуть себе глубоко и надолго. Империя в руинах, людей там нет, они все служат другим императорам. О чём ты говоришь?

— Я говорю о том, что даже де-факто Тохарская империя продолжает существовать и возрождается из пепла. Уже существуют два поселения с тохарами на севере страны, и мои люди постепенно очищают свою территорию от демонов. И то, что стычки на вашей территории ещё происходят, не означает, что где-то нет мирной жизни. Поэтому, де-факто, наш китайский царственный собрат, Тохарская империя продолжает жить. И родовые реликвии Аденизов должны вернуться обратно в империю.

После этих слов китаец скривился. Но тут начали бить барабаны.

— Давай-ка, — сказал Шаумо, — решим этот вопрос раз и навсегда. Ты вообще неизвестный кто такой! Я — единственный легитимный наследник. Если ты уж говоришь, что есть некие поселения тохаров на севере, значит, править ими буду тоже я.

— Выходи, — проговорил я, понимая, что этот день всем присутствующим запомнится надолго. — Покажи мне, насколько истинно твоё пламя.

— Поединок будет с использованием только родовой магии, — предупредил Шаумо, — для того, чтобы доказать, что ты и есть тот самый Адениз, носитель истинного огня.

Я согласился. Мне было плевать.

— Ну что, — сказал Агнос, — тебе пока нужно самому разобраться по идее. Один на один. Про божественные силы разговора не было.

— Да у меня уже руки чешутся очистить мир от этой швали. Не переживай, справлюсь! — ответил я.

И Агнос исчез.

— Ну что же вы, Шаумо, спускайтесь, — сказал я, стоя чуть ли не по центру стадиона. — Или боитесь честного боя с собственным далёким внучатым племянником?

— Для того чтобы тебя убить, мне даже с места сходить не нужно, — проговорил он. — Мне достаточно пошевелить пальцем, и ты превратишься в пепел.

— Так что ж не пошевелите? — сказал я, пожав плечами. — Может, пальцы, отекли от сытой жизни?

Со стороны трибун раздались смешки.

— Или только членом привык шевелить в китайском гареме?

Разозлить родственника мне всё-таки удалось, и он действительно махнул указательным пальцем. И на меня с неба рухнул целый поток огня. Точнее, сначала это виделось так, будто огромная комета внезапно появилась прямо надо мной. Затем, по мере падения, она разделилась на множество отдельных частей и превратилась в метеоритный дождь, упавший на довольно ограниченном пространстве.

Весь стадион просто замер в шоке, не в силах даже ахнуть.

Всё вокруг меня начало пылать, в том числе и земля под ногами. Песок сперва стал жидким, а затем принялся стекленеть. Температура была действительно немаленькая, но при этом абсолютно никак меня не задевала. Моя стандартная защита вполне справлялась с этой магией.

Я укрылся в защитную сферу, конструкт которой почерпнул не то из первого, не то из второго камня, обучающего саламандрового камня. Огонь просто стекал по этой сфере, не причиняя мне ни малейшего ущерба.

Я просто стоял и сквозь огонь смотрел в глаза своему родственнику.

«Ты там живой? — раздался у меня в голове голос Тагая. — Или там из тебя уже шашлык сделали?»

«Не дождёшься, — ответил я. — Всё со мной нормально. Жив-здоров. Но вообще, это, конечно, красиво».

«Ага, эффектно, — согласился Тагай. — Спору нет. Только мы тут все слегка поседели, пока не заметили сферу защиты».

«Да, всё будет нормально. Не переживай», — ответил я.

И в этот момент огонь опал, и я разомкнул сферу, отбрасывая от себя брызгами последние капли. Я по-прежнему стоял на том же месте, не шевелясь.

Стадион дружно ахнул.

— Да, конечно, мощно, — проговорил я, не скрывая улыбки. — Пафосно, возможно, даже зрелищно. Но это же просто бесполезный, абсолютно бешеный расход резерва, неумение пользоваться собственной силой. Зачем это делать, спрашивается, если можно сделать вот так?

Я щёлкнул пальцами, и Шаумо окутал полог бабушки Зарины.

Да, с одной стороны, это была техника родовичей, но я наполнил её силой истинного огня Аденизов.

Не касаясь никого более, полог сетью окутал Шаумо, сплёл его по рукам и ногам. Дальнейшее заняло буквально несколько секунд. Конечно, сначала пахнуло палёной кожей, затем он издал крик, переходящий в безумный вопль боли, впрочем, довольно быстро оборвавшийся. Надо было чтобы он прочувствовал, скотина, все прелести истинного огня за свою измену, стоившую жизни целой империи.

А затем практически мгновенно племянника последнего императора Тохарской империи испепелило до состояния золы.

Я крутанул кистью, и небольшой огненный смерч развеял и эту пыль, не оставив напоследок даже воспоминания о предателе из числа тохаров.

И когда больше ничего не осталось от Шаумо Адениза, я повернулся к китайскому принцу и проговорил:

— Погибла сама причина прорыва демонов в наш мир. И вместе с ней закончился срок хранения реликвий Тохарской империи на поруках у вас, у сынов Дракона. Возвращайте скипетр к семейным реликвиям тохаров, потому что они будут храниться в Тохарской империи.

Китаец несколько мгновений смотрел на меня, а затем обернулся к своей охране и сказал:

— Убить его и доставить мне яйцо Дракона! Оно наше по праву!

Отправить