Глава 15

Вечерний праздник, который предполагался как небольшое семейное торжество, внезапно превратился в большой званый ужин.

Изначально мы просто хотели отметить завершение длительной эпопеи с Советом и раздробленностью в стране, поэтому решили провести вечером в столичной резиденции Рароговых небольшую вечеринку.

Я собрал своих друзей, затем к нам присоединилась мама с цесаревичем Светозаром, который у людей уже прочно ассоциировался с ней, а не с императрицей. Чуть позже прибыли Иосиф Дмитриевич Светозаров, Креслав Рарогов, а с ними и главы крупнейших кланов, бывших на Совете.

И вот вместо тихого семейного ужина получилось незапланированное большое мероприятие, которое, вместо торжественного и официального, должно было сделать окончание всей этой эпопеи тёплым и дружеским.

Были тут Ледобор Морозов, Лан Вулканов, Ветран Вихрев. Естественно, был и Ярослав Светозаров, и Скородум Полуночник, и даже Анатолий Сергеевич Салтыков тоже присутствовал. Все они с некоторым недоумением взирали на неформальную обстановку, царящую в саду резиденции.

Столы накрыли прямо на улице, рядом с тёплым, парящим озером.

Всюду пылали костры, и было достаточно светло, несмотря на зимний вечер. Всё выглядело очень красиво и торжественно.

Тут и там на вертелах жарили туши, истекающие соком и приправленные пряностями, чуть в стороне стояли мангалы, на которых жарили овощи, в объёмных казанах варили супы и горячие глинтвейны. И всё это было приправлено неким уютом, абсолютно домашним теплом.

Главы кланов общались в неформальной обстановке, доливая себе глинтвейн деревянным половником из казана.

Моя мать постоянно носилась с мелким, хотя теперь его периодически у неё забирали кормилицы, потому что на столицу внезапно опустилось спокойствие. За мелкого, конечно, переживали, но уже гораздо меньше, чем день или два назад.

Ярослав Светозаров тоже периодически сюсюкался со своим братом. И все остальные, в общем-то, адекватно реагировали и на него, и на всё происходящее.

Костя поглядывал на мелкого с интересом. Ему было очень любопытно, как выглядит мелкий полу-демонёнок. Но, естественно, тот был под амулетом, и разглядеть истинные черты младенца не представлялось возможным. А я подумал о том, что мне сильно не хватает Азы.

Пошёл на ту сторону озера, предварительно взяв у Сати маскирующий амулет, и незаметно для остальных нырнул в воду. Там нашёл хранительницу капища и мысленно передал ей:

— Я хочу, чтобы ты была с нами в праздничный момент. А не взирала на нас со стороны, как будто ты в чём-то недостойна. Ты не должна чувствовать себя обделённой. Ты такая же часть моей жизни и часть моей семьи, как и те, кто находится там. Пойдём отмечать с нами.

— Ага, — кивнула та. — А рога я тебе куда дену? Или ножовочку дашь, чтобы спилила?

— Вот, — я протяну ей зажатый в кулак кулон. — У меня с собой есть амулет, который изменит твою внешность. Так-то это было бы не обязательно, но при остальных главах кланов, конечно, рогами светить не стоит. Это мои уже привычны к различным странностям. А вот остальных шокировать, пожалуй, не стоит.

Она надела на себя амулет, и когда мы вышли из озера, мало чем отличалась от обычной девицы. Цвет кожи у неё был обычный человеческий, хоть и немного смуглый, рогов видно не было. А волосы отливали красным, будто Аза была из тохарского рода.

Но я должен был признаться самому себе, что в своём естественном демоническом облике она нравилась мне куда больше, чем под иллюзией.

Когда мы с Азой под ручку пришли на торжество, на меня, разумеется, все косились с большим вопросом во взглядах, кроме тех, кто знал, что к чему. Никто вопросов задать не осмелился.

Зато Аза, в общем-то, довольно легко втянулась в веселье и беззаботно хохотала вместе со всеми остальными. Некоторое время она даже провела вместе с Адой и в кругу её подружек: Салтыковой, Медведевой и Голицыной.

Молодёжь праздновала отдельно, устроив себе новомодные танцы. Но и прыжками через костры тоже не брезговали. Был замечательный зимний праздник. Я подумал о том, что совсем скоро всё это повторится. Мы будем праздновать Новый год.

И тут же поймал себя на мысли о том, что совсем не думаю о противодействии демонам. А ведь нам в любом случае предстоит битва с ними. И доживём ли мы все до этого самого Нового года?

Но тут же я тряхнул головой, отгоняя все эти мысли. Сейчас, сегодняшним вечером, нам нужно было веселиться. Не стоило задумываться о том, о чём задуматься можно будет значительно позже.

Главы кланов смотрели, как развлекается молодёжь, и, как ни странно, даже не ворчали. Делились между собой:

— А молодёжь у нас ещё не разучилась развлекаться.

— В конце концов, есть время для войн, а есть время для отдыха.

— А судя по тому как раньше воевала, а теперь отдыхает молодёжь, есть на кого в будущем оставить империю.

Но больше меня, конечно, этим вечером интересовала Аза. Пообщавшись с моей сестрой, она отправилась сюсюкаться с мелким. И я поймал себя на мысли, что она очень даже неплохо смотрится с ребёнком на руках.

Я вспомнил то самое видение, которое наслала на меня первожрица Арахны, где Аза держала на руках младенца с небольшими рожками и красной кожей.

И тут я понял, что мать поймала мой взгляд и теперь с умилением смотрела на меня. Затем подошла и, потянувшись ко мне, негромко сказала:

— Я так смотрю на твой потеплевший взгляд, — она усмехнулась. — И у меня создаётся такое впечатление, что мне пора готовиться становиться бабушкой. Я, конечно, всего ожидала и от Ады, и от Димки, учитывая его загульную натуру, но чтобы от тебя первого… — она покачала головой.

Но было видно, что мама довольна.

— Так, мама, погоди, — сказал я. — Мы всё будем делать по правилам. Но вообще я не против. Глядя на нашу большую крепкую семью, я считаю, что семья — это хорошо. И будем надеяться, что когда-нибудь моя семья будет чем-то похожа на нашу.

Мне пришлось наклониться, и мать попыталась обнять меня, но не смогла, поэтому сжала руку и прошептала слова благословения. После чего, как ни в чём не бывало, пошла общаться с Азой.

Вокруг же слышались смех, крики восторга, то и дело тёмное небо озаряли фейерверки. Слуги подбрасывали дрова в костры. Одним словом, празднество продолжалось и только набирало обороты.

И среди всего этого я заметил, что мой хороший друг Костя Жердев выглядит несколько грустным.

Я подошёл к нему и напрямую спросил:

— Костя, что случилось?

— Мирослава-то в храме саламандры, в другом мире. Я по ней скучаю, а здесь, среди развлекающихся людей, я ещё острее ощущаю, что мне её не хватает. Даже тебе удалось свою красотку вытянуть из озёрных пучин, а я… Эх…

— Не печалься, — я похлопал его по плечу. — Завтра у меня состоится один важный разговор, а после него я обязательно поговорю с Азаретом о твоём визите в их мир. Сделаешь сюрприз Мире, я думаю, ей будет приятно.

Костя поднял на меня взгляд и искренне улыбнулся:

— Спасибо, Вить.

После этого уже ничто не нарушало радости, веявшей над резиденцией Рароговых.

Праздник шёл своим чередом, и разошлись уже все ближе к полуночи, потому что завтра многим ещё необходимо было присутствовать на казни непосредственных виновных в уничтожении капищ.

* * *

Я на казнь не собирался. Нет, это правильно, что решили показательно обезглавить всех виновных в уничтожениях капищ. Но лично мне надо было, с одной стороны, готовиться к встрече с Грандом. А с другой стороны, я понимал, что при всей своей огненной натуре могу себя и не сдержать из-за взрывоопасного характера, ныне ярко проявляющимся во мне. Нехорошо получится, если я их просто к чёртовой матери сожгу, не дожидаясь казни.

Перед вылетом я снова поймал Азу на берегу. И сегодня она решилась напрямик сказать то, о чём вчера только намекала.

— Послушай, Вить, — сказала она, прижавшись ко мне, — я вчера не усердствовала, чтобы не портить праздник. Да и настроение тебе портить было ни к чему. Но сейчас должна сказать: не стоит тебе лететь к этому самому Гранду.

— Это ещё почему? — я немного отстранился и посмотрел ей в глаза.

— Пойми, лёд и пламя никогда не найдут точек соприкосновения, — девушка покачала головой. — Мы настолько антагонистичны, что при любом нашем взаимодействии сразу же вспыхнет самая настоящая борьба противоположностей. Я не скажу, что это ненависть, но что-то близкое к ней, что-то вообще на базовом уровне. Просто отторжение чуждой стихии.

— Но это не должно помешать нам договориться, — я покачал головой. — В конце концов, он — Гранд. Он должен нам помочь в борьбе с демонами.

— Да вот именно, Вить! Он — Гранд! А ты хоть и близок к этому, но ещё не Гранд, — в глазах Азы я видел страх, ярость и желание меня уговорить. — Он тебя даже слушать не будет. Ты понимаешь, что может начаться противостояние? Ты можешь пострадать. А я этого не хочу.

Она снова обхватила меня руками и прижалась.

— Поэтому послушай мой добрый совет. Не надо туда лезть.

— Аза, — проговорил я и на этот раз не отстранился, а, наоборот, крепко обнял её. — Когда я был в храме у Саламандры, то видел различные варианты развития событий. И в некоторых из них этот самый Гранд мелькал. Если Вселенная имеет на него определённые виды, он может нам помочь при определённых условиях. Я должен попробовать с ним договориться. Иначе я себя просто уважать не буду, если хотя бы не попытаюсь перетянуть его на нашу сторону. Как говорится: делай, что должен, и будь что будет. Нам нужны любые союзники в этой борьбе.

Демоница покачала головой, но, видя моё упрямство, решила не настаивать.

— Ты просто не понимаешь, с чем ты столкнёшься, — проговорила она без особой надежды. — Вот Зорич прекрасно понимает. Поэтому и не хочет туда возвращаться. И когда ты столкнёшься с реальностью и всё поймёшь, то, полагаю, может быть уже слишком поздно. В любом случае, если почувствуешь, что что-то совсем идёт не так, сразу зови Агноса и валите оттуда нафиг. Я, конечно, не скажу, что у вас с Агносом кишка тонка, но в любом случае просто валите оттуда. Не надо воевать. Не надо никого убивать. Ты мне нужен живой и здоровый. И желательно в такой же комплектации, как сейчас.

— Приятно слышать, — хмыкнул я, — что ты обо мне беспокоишься.

— Ой, иди ты нафиг! — огрызнулась она и посмотрела мне в глаза. — То, что я не часто проявляю эту заботу, не означает, что мне всё равно. Ты мне за всё это время стал слишком дорог.

Не успела она договорить, как в лёгкой злости съездила мне кулаком по рёбрам. После чего я ещё крепче прижал её к себе и поцеловал.

— Всё будет хорошо, — уверенно сказал я, отстранившись.

Чуть позже к нам прибыл Слободан Зорич. И, отведя его в место, где нас никто не мог увидеть, я вызвал Агноса, который был явно не в настроении.

— Ну и куда на этот раз? — спросил он.

— Как куда? — ответил я, нахмурившись. — На остров Виктория.

— Слушай, я тебе что — драконий извозчик? Или саламандровые дирижабли? У тебя вообще вон твой багаж ни по весу, ни по габаритам не проходит!

— Я вообще-то не багаж, — проговорил Зорич, расширенными глазами глядя на Агноса.

— О, ничего себе! — бог огня продолжал играть свою роль. — Твой багаж ещё и разговаривает! Нет, это вообще не в какие рамки не лезет.

— Прости, — проговорил Слободан, — а это?..

— Бог, — ответил я. — Бог по имени Агнос. Будьте знакомы.

— И что… он будет? — Зорич явно был сбит с толку.

— Это наша скоростная доставка на Викторию. В обход форта Алексеевска на Аляске, чтобы тебя там не прибили к чёртовой матери Морозовы за сам знаешь что. Поэтому, знаешь ли, выбирать нам особо не приходится. Сразу могу сказать, что приятного в подобных перемещениях мало. Поэтому я тебе приготовил огнеупорные штаны и куртку.

Я выдал Зоричу рюкзак с заготовленным снаряжением.

— Будем надеяться, что задницу тебе не сильно поджарит. Зато есть очевидный плюс: в пути совершенно не будет холодно. Это я тебе обещаю.

Взяв у Зорича его вещмешок с запасами, я тоже убрал его в огнеупорную сумку. После чего мы уселись на Агноса.

— Все пристегнулись? — поинтересовался тот. — Нет? Ну и сами виноваты!

И, легко подпрыгнув, Агнос буквально штопором взвился в тёмное вечернее небо. В ушах сразу засвистел ветер. Мы набирали невероятную скорость.

И, как мне показалось, остров Виктория был не настолько уж и далёк от Екатеринбурга. Приземление вышло столь же эффектным, как и в случае с Байкалом. Правда, столь же неприятным.

Тормозили на этот раз мы о пролив. Хотя в какой-то момент у меня сложилось впечатление, что мы, будто запущенная умелой рукой плоская галька, прыгаем по волнам замёрзшего пролива, оставляя трещины и раскалывая льды по всей ширине — от материка к самой Виктории. Треск стоял просто невообразимый.

Мне показалось, что мы даже могли бы начать ледоход, потому что ледовый панцирь раскололся действительно до самой воды. В итоге закончили мы своё путешествие, уткнувшись практически в берег острова.

Я слез с Агноса и в некотором шоке увидел перед собой множество ледяных статуй людей, промороженных действительно насквозь. они были прозрачными, что напрочь отметало любую возможность вернуть их к жизни.

И тут же я почувствовал резко усиливающийся мороз. Мне пока он не мог причинить какого-либо ощутимого вреда, но всё же по коже уже побежали всполохи пламени, чтобы я реально не околел, к чёртовой матери.

Но кроме всего прочего я чувствовал гнев. Гнев того самого существа, которое проживало на Виктории.

В отличие от меня, Зорич сразу упал на колени и опустил голову. При этом он что-то бормотал и чуть ли не отбивал поклоны.

Я понял, что он уже напрямую общается с Грандом. Зорич был менталистом, и общение на расстоянии для него было, в общем-то, нормой.

Но общение у них явно не задалось. Ведь я заметил, что Зорич начинает леденеть. Его ноги уже были покрыты толстой коркой льда, которая поднималась по телу выше, вмораживая моего провожатого в землю.

Только сейчас я совершенно очевидно понял, что своими действиями сильно так подставил Слободана Зорича. Можно сказать, привёз его сюда, на верную смерть, а меня такой вариант совершенно не устраивал.

Недолго думая, я шарахнул по льду, который поднимался вокруг Слободана, огнём. И почувствовал, как на меня самого усилился натиск.

Но Гранда провоцировать ещё сильнее не хотелось, поэтому я обратился к Зоричу:

— Что бы ты ему там ни говорил, заканчивай, — я покачал головой. — Дальше с ним я буду говорить сам. Ты же садись на Агноса и улетай.

— Агнос, — я повернулся к своему божественному спутнику, — убери его на другой берег. Пока я должен поговорить с Грандом лично.

— Да пока я его буду перевозить, тебе тут уже нахрен превратят в ледышку. Будешь стоять, как вон те статуи, — сказал Агнос. — На берегу стоят статуи. У статуй нет чего? Правильно, блин, души у них нет. И жизни у них тоже нет. И огня внутри тебя тоже не останется.

— Ничего, — хмыкнул я на горячее заявление Агноса. — Как-нибудь продержусь.

Агнос явно был недоволен, но всё-таки забрал Зорича и понёс его на другой берег.

А я расставил ноги пошире и начал просто кричать в пустоту, понимая, что все стоящие на берегу Виктории фигуры когда-то были людьми. Они пришли сюда и нашли свою смерть.

— Гранд! Надо поговорить!

Никто не откликнулся.

Я прошёл сквозь весь этот выстроенный строй и встал на точке, до которой никто так и не смог дойти. Стал первым, так сказать.

После чего крикнул снова:

— Я знаю, кто ты. Ты — Гранд водной стихии. И конкретно — Гранд Льда. Я знаю, что ты возводил Стену, которая охраняет нашу империю. И я знаю, что твоя душа оледенела. Ты ушёл на край мира, чтобы тебя не беспокоили люди. Знаю, что ты разочаровался во всём: и в людях, и в демонах, и в жизни, и в смерти. Но сейчас я пришёл к тебе просить помощи.

— А с чего ты взял, что я соглашусь? — последовал насмешливый ответ. Но это уже была победа. Гранд мне ответил.

— Я не знаю, согласишься ты или нет, — мне было необходимо закрепить успех, поэтому я сразу стал выдавать основное. — Но я никогда не простил бы себе, если бы не пришёл к тебе и не попробовал хотя бы попросить. В своё время мне дала покровительство богиня огня Саламандра. Я — тохар, как ты можешь видеть по моей внешности. Во время обретения истинного дара огня в храме Саламандры я видел различные линии будущего. И это будущее, при любых его возможных вариантах развития, заканчивалось огромной кровопролитной битвой.

— Ха-ха-ха!

Раздался гулкий звук над всем островом. Гранд смеялся, как гром посреди ясного зимнего неба.

— Кровавая битва? Между людьми и демонами? Ха-ха-ха!

— Нет, — мне показалось, что я действительно нащупал важную струну. — Кровавая битва между демонами и демонами. И только в одном случае есть шанс победить в этой битве. Если в неё вмешаются люди. Эта война закончится там, где и началась. До нас дошли лишь её отголоски. Лишь тогда мы одолеем тех, кто волнами накатывает на наш мир и порабощает людей последние сотни лет. Одолеем тех, кто повинен в смерти твоих родных.

Тут я, конечно, мог передавить, но это ледяное чудище надо было достать до того единственного живого, что в нём вообще осталось.

— Поэтому я не знаю, согласишься ты или нет. Но в некоторых своих видениях я узрел тебя. Во всяком случае, других Грандов, льда или даже воды, я не знаю. Я прекрасно осознаю, что мы с тобой — две противоположные стихии, антагонисты друг другу, и естественным желанием каждого из нас является уничтожить другого. Моё желание — растопить тебя, твоё — меня затушить или заморозить. Но по сути есть мы и наша вражда, а есть целый мир, где наше стихийное противостояние никак не должно на него влиять.

— Что ты хочешь? — спросил меня Гранд.

— Я хочу, чтобы ты помог нам уничтожить падшего, безумного, кровавого, бога Бельзияра, который в своё время был заточён в темницу. Этот бог сейчас напитывается силой от кровавых жертвоприношений в мире демонов и ставит свои форпосты в человеческом мире. Из-за него пала Тохарская империя, из-за него пали Апеннины, и сейчас повсюду, вплоть до Альп, продолжаются прорывы. И они везде ставят свои жертвенники.

Я попытался воспроизвести в своём сознании гигантскую пирамиду из трупов, под которую стекала кровь из сотен тысяч трупов. Не знаю, дошло ли это видение до Гранда или нет.

— Они убивают, режут людей, словно скот, заливая всё вокруг кровью. И как только Бельзияр освободится до конца, и наш мир, и мир демонов рискует превратиться в кормушку для этого сумасшедшего Бога. Оставшись один, ты против него не выстоишь.

— Я устал, — ответил мне Гранд, и в этих двух словах я услышал всю вселенскую усталость. — Я не хочу войны. Война приносит только кровь и разрушение. Нет в ней снежной чистоты, нет в ней очищения. После неё не наступает новая эра. После войны всегда наступает только боль, слёзы, и ещё большие раны. Я не хочу воевать!

— Хорошо, если ты не хочешь войны, то я предлагаю тебе мирный вариант, где ты сможешь показать себя как радетель жизни, а не смерти.

— Это как ещё? — спросил Гранд.

Я почувствовал, как стоградусный холод пошёл на спад.

— Тохарская империя уничтожена, — сказал я. — Она превращена после войны с демонами в пустыню. Когда-то это был благодатный зелёный край — плодородная равнина, испещрённая реками. Сейчас же — пустыня с огромными трещинами в земле, уходящими невероятно глубоко, где кое-где плещется внутри лава. Я хочу возродить эту землю, вновь превратить из пустыни в цветущий сад. А для этого мне нужен сильный водник, который сможет менять русло рек вспять, который сможет помочь из пустыни снова сделать место пригодное для жизни людей.

— Ничего себе самомнение! У тебя кишка не тонка, Гранда просить работать на тебя озеленителем⁈

— Нет, не тонка, — ответил я, понимая, что уже полностью завладел вниманием этого легендарного существа. — Ну а сколько ещё можно сидеть здесь, в стороне от мира? Если ты отгораживаешься на краю света за вечными льдами, это не значит, что мир отгораживается от тебя. В конце концов, мир продолжает жить. И круг жизни и смерти извечен. И то, что ты пытался замереть, встать в стазисе льда, остановиться и спрятать свою боль, это — не выход. Ни для тебя, ни для всех остальных. Тебе нужно просто это пережить. Если у тебя это не получается, то я просто предлагаю отвлечься.

— Я думал, ты пришёл за муасом, — выдал Гранд.

Я даже немного потерялся.

— Зачем? — уточнил я, качая головой. — У меня есть собственные земли. И на моей собственной земле у меня тоже есть муас. Сейчас его вкрапляют в доспехи, в оружие для того, чтобы противостоять демонам.

Я говорил всё тише и медленнее. Но Гранд уже был мой, я чувствовал это.

— Мне не нужны твои богатства. Мне нужна твоя сила. Мне нужно, чтобы ты воспрянул духом, встряхнулся ото сна, убрал куда подальше свою ненависть к людям и вспомнил про свою ненависть к демонам. Потому что люди, знаешь ли, тоже бывают разные. Собственно, как и демоны. Мы воюем против плохих, хотя сами при этом местами не сильно лучше. Но во всяком случае, мы хотя бы не проливаем кровь сотен тысяч невинных, будь то низшие демоны, высшие, люди ли, либо кто-нибудь ещё. Подумай. Больше я тебя ни о чём не прошу.

И с этими словами я развернулся и пошёл сквозь ледяные скульптуры, осознавая, что давление холода на какое-то время отступило.

На берегу, у самой кромки воды, меня ждал Агнос.

Я сел на него и он повернул ко мне оскаленную пасть.

— Ну что, домой? — спросил он. — Отогреем твою заледеневшую задницу.

— А Зорич? — спросил я.

— Да ладно, ладно, пошутил я. Подумаешь… Хотя тот офигел бы с такого расклада. Заберём мы твоего Зорича, не переживай, — а через несколько секунд добавил: — Я думал, он тебя в коллекцию себе добавит. Мальчики мечи и щиты обычно коллекционируют, а этот, вон, ледяных солдатиков себе наделал.

— Я тоже думал в какой-то момент, что он захочет со мной расправиться. Но в целом-то я ничего такого не сделал. Не предложил ему ничего такого, о чём он сам, возможно, не думал. Я попытался дать ему смысл будущей жизни. Будет ли этот смысл жизни в созидании и возрождении, войне и отмещии, или в стазисе и вечном замерзании — решать только ему.

* * *

Мирослава сидела в храме у Саламандры уже практически неделю, не меньше.

Конечно, она не очень горела желанием находиться в храме чужой богини, но действующий храм всегда давал больше защиты, нежели недостроенный, как храм Арахны, поэтому приходилось мириться. К тому же Саламандра с Арахной ладили между собой и иногда позволяли своим адептам посещать храмы друг друга.

За это время она поняла, что безопасность иногда вчистую проигрывает скуке. Просто потому, что делать в храме было абсолютно нечего.

С одной стороны, возможности её значительно усилились в демоническом мире, так как она сама была полудемоницей по происхождению. Она стала тоньше чувствовать, ярче видеть какие-то моменты и даже начала отмечать некие оттенки у различных разумов, как она это называла.

А поняла она это потому, что, лёжа на полу храма, она изучала жителей замка, Азарета. Пол храма был достаточно тёплым, так как это всё-таки был храм огня. И вот она уже могла по оттенку разума определить, кто из них кто. По схожему цвету, но меньшей интенсивности, она могла понять, кто чей ребёнок. Познала, что касты воинов и слуг имеют совершенно иной оттенок разума. И в зависимости от направленности их способностей обладают определённым спектром.

Получается, что помимо всего прочего, она начала развиваться в ментальном плане.

С другой стороны, подобная передышка и дала возможность ей в какой-то мере осознать свои новые способности и начать вглядываться в нюансы. А не только пользоваться собственным даром, нанося на холст жизни достаточно крупные мазки.

Теперь она погружалась в неведомые раньше тонкости и частности.

Но всё равно в какой-то момент ей стало очень скучно. Вплоть до того, что по её просьбе демоны-слуги притащили в храм ворох различных ниток, лент, шишек и прочего. А Мирослава сидела на полу храма и плела ловцов снов. Создавала она их с небольшими вкраплениями ментальной магии для того, чтобы детям Азаретовского клана не снились кошмары. И создавала маленькие подарочки для демонических детей. Больше ей заниматься было категорически нечем.

В какой-то момент она обратилась к Саламандре и сказала:

— Послушай, я скоро сойду с ума от ничегонеделанья. Я понимаю, что это защита, и всё делается ради моего же блага, чтобы я не досталась деду Максвеллу. Но я уже здесь, как будто настолько долго, что мне опостылело всё и вся. Я чувствую себя, словно сижу в одиночной камере.

Саламандра отозвалась тут же. В ответ первым делом она посмеялась над девушкой:

— Да что ты? Прошла всего лишь неделя. У меня сын в яйце просидел несколько десятков тысяч лет. Так что не переживай, у тебя ещё не всё так плохо. Но, да, я согласна. Я прекрасно понимаю, насколько это хреновое ощущение. Поэтому давай сделаем так: открой дверь храма, но не переступай его порог. Наблюдай за небом, атмосферой, жителями. У тебя получится окно в другой мир. Ты увидишь хотя бы какое-то разнообразие, а сама останешься под моей защитой.

— Благодарю, — ответила Мирослава.

Она уселась возле порога и продолжила плести ловцов снов для демонических ребят. Сама периодически глядела на проходящих по площади высших, спешащих или вальяжно шествующих мимо. После недели полного одиночества это было уже что-то.

И тут она услышала гром. Ударили в набат на башне. И вместе с этим сработал тревожный сигнал, который распространился по всем возможным слоям восприятия, в том числе и на ментальном. Мимо понеслись воины, слышались крики: «Все на стены! Атака!»

Мирослава забеспокоилась. Она остановила одну из четырёхруких служанок, бегущих мимо.

— Это оно? — поинтересовалась Мирослава, не скрывая ярости. — Началось нападение?

— Нет-нет, госпожа, — служанка смешно замахала сразу четырьмя руками. — На самом деле подобные нападения случаются достаточно часто, раз в два-три дня. Это селекционеры делают специально, чтобы наши воины не могли отдохнуть и восстановить свои силы в полной мере.

— Сволочи, — проворчала Мирослава. — Но как вы определяете силу атаки?

— Если бы всё было намного хуже, то сигнал колокола был бы совершенно другой: активнее и тревожнее, — служанка попыталась улыбнуться.

— Благодарю вас, — кивнула Мирослава и протянула служанке небольшого ловца снов.

— Что это? — спросила та.

— Это для ребёнка. Чтобы кошмары не мучали.

— Ой, спасибо вам огромное! — служанка заторопилась. — А то с этим постоянным состоянием тревоги младший совсем плохо спит и просыпается несколько раз посреди ночи.

Сама же Мирослава отложила плетение ловцов, уселась перед порогом, сложив под собой ноги крест-накрест, и принялась погружаться всё глубже и глубже в ментальные слои происходящего вокруг неё.

Она увидела фигурки воинов, выстроившихся на стенах. Увидела, что с другой стороны идут практически единой безликой серой массой низшие, которых ведёт чья-то несгибаемая воля. Поверх этой безликой массы, как будто было натянуто покрывало, которое она уже видела. Это было покрывало подчинения. Оно имело другой цвет, очень схожий с цветом её личной магии.

Мирослава поняла, что это не просто случайное сходство. У них магия действительно одного цвета.

А ещё вдалеке она смогла рассмотреть яркие точки, которые пульсировали алым. И ручейки этих самых алых точек уходили куда-то в сторону, как будто за гору или за линию горизонта. Тут её словно током прошило. Она поняла, что это может быть дополнительная сила от жертвенников. Точнее, это была лишь догадка. Разумом подтвердить её она ещё не могла.

При этом, вернув внимание сюда в замок Азарета, она поняла, что жизнь внутри, как будто замедлилась.

С одной стороны, она подумала, что, возможно, это вполне закономерная ситуация, потому что во время атаки все уходят с улиц, чтобы, не дай боги, не пострадать, и запираются у себя в домах. Также и люди делают во время прорывов демонов. Максимальное освобождение улиц, попытка по возможности сберечь себя и близких.

Но с другой стороны, она почувствовала, что замедление и очищение этих улиц какое-то не такое. Окинув магическим взором на всех, кто находился внутри крепости, она поняла: защитники рода Азарета просто замерли.

Ещё она увидела, что серая пелена подчинения, которая раньше распространялась только над низшими, вдруг начала расползаться гораздо дальше. Она уже, как лишайник по дереву, заползла на стены замка и последовала дальше, растекаясь по территории крепости волной.

Мирослава буквально видела, как гладь ментального принуждения плещется тут, почти у самого порога храма Саламандры. Она также отметила, что демоны-воины, служившие Азарету, внезапно пошли в сторону ворот. В них уже не было собственной воли, они выглядели, как пустые оболочки. Как сомнамбулы.

Ещё несколько демонов-воинов отправились вниз с парапетов башен. Все они направлялись к воротам, чтобы открыть их и впустить войска селекционеров внутрь.

И вот тут её прошиб холодный пот.

Отправить