Глава 5

Закончив с Зоричем, я, наконец-то, освободился, чтобы пообщаться с Азой. Она меня уже ждала.

Я видел среди пара над озером её фигуру.

Она делала вид, что немного обижена на меня. Ну, естественно, это всё было притворством. Поэтому, когда я расположился на берегу и позвал её, она обернулась на мой голос и подошла, ступая по водам озера, как будто посуху.

Мне всегда нравилась эта её манера, было в ней что-то эдакое, завораживающее.

— Ого, — сказала она, положив руки мне на плечи и, впервые в жизни, глядя мне в глаза снизу вверх. — А ты изменился. Побывал у Саламандры?

— Да, — ответил я. — Как видишь, она постаралась. Сделала из меня настоящего богатыря.

— Это только слепой бы не заметил, — в её голосе я услышал мурлыкание, которого раньше почти не замечал. — Но вижу я и то, что внутри тебя всё сильно изменилось.

— Не всё, — я покачал головой и приобнял её за талию. Благодаря мечу Зары, Аза была достаточно материально для этого.

— Что же в тебе не изменилось? — хмыкнула демоница, легонько прижимаясь ко мне в ответ на моё движение.

— Не изменилось моё отношение к тебе, — сказал я. — Если только углубилось.

— Так, так, так — хмыкнула Аза. — Мне уже даже интересно.

Но игривое выражение в её глазах вдруг сменилось настороженным.

— Только расскажи мне, пожалуйста, как там дела у моих?

— Нормально, — ответил я и рассказал ей всё, что увидел в замке Азарета. А затем, всё-таки, решился преподнести и основную новость.

— Ну и на прощание, — говорил я, глядя прямо в глаза Азе, — Я попросил у Азарета твоей руки, рога или крыла. Что у вас по случаю просят, когда демоницу замуж хотят взять?

— Что⁈ — переполошилась демоница. — Какой рог? Какое крыло? Что ты несёшь?

— Несу умное, доброе, светлое! А еще сказал твоему отцу, что хочу жениться на тебе, — ответил я, не отрывая взгляда от её лица.

Там пролетел буквально сонм различных эмоций, которые девушка никак не смогла скрыть. Потом она правда нахмурилась и легонько ударила меня по плечу:

— Зачем насмехаешься надо мной?

Я покачал головой, теснее прижимая к себе демоницу.

— Истинная правда. Попросил у Азарета твоей руки, он не отказался. Сказал, что если смогу добыть тебе тело, то он очень даже не против такого зятя.

— Хитро, — признала Аза. — Нет тела, нет брака. Он ничем не рискует. Для всех я всё равно мертва.

Она вдруг прижалась своей рогатой головой к моей груди. Я даже почувствовал некоторое тепло, хоть это было и не настоящее её тело, а всего лишь его имитация, доступная благодаря возможностям муаса. И всё же я чувствовал невероятное тепло, распространяющееся от неё.

Сейчас у меня было спокойно на душе. Никуда не хотелось бежать. Я знал, что ради таких мгновений порой и стоило жить.

А ещё я увидел, что изменения от моего облика в глазах Азы не прошли бесследно. Она стала относиться ко мне совсем иначе. Если раньше она и воспринимала меня, как близкого ей, то больше с юмором, а сейчас прильнула ко мне со всей своей нежностью, которая в ней только была, будто искала защиты.

Я готов был стоять так вечно. Притащить сюда все запасы муаса в мире и стоять с ней, пока он не закончится. Но рано или поздно всё заканчивается.

Я отстранил демоницу от себя, посмотрел ей в глаза и сказал:

— Нам нужно найти для тебя тело. Это одна из самых важных задач, которые стоят передо мной.

— Ты справишься, — кивнула Аза, глубоко вдохнула. — Только смотри, чтоб не пожалел. У нас разводы не практикуются.

— А ты собралась от меня куда-то сбежать? — подразнил я Азу.

— Это ты от меня вечно сбегаешь! — возмутилась демоница и стукнула меня кулаком в грудь. — Я здесь последние восемь веков кукую!

— А так и не скажешь! Сохранилась просто потрясающе! — восхитился я, продолжая дразнить демоницу.

— Да ну тебя! Демонище безрогое! — со смешком отреагировала она и погрозила мне пальцем. — Саламандра на тебя плохо влияет!

— Отлично она влияет, готовит в жизни с одной демонической прелестницей! С демоницей жить, по демонически выть!

— Воет он! — буркнула Аза. — Это у тебя ещё демонической тёщи не будет. Вот если бы была, то твой вой разносился бы над всей Тохарской империей!

Мы какое-то время стояли в обнимку, обмениваясь шутками и колкостями. Но время не могло остановиться, дабы дать нам насладиться редкими моментами близости. Потому спустя полчаса Аза вернулась к себе в озеро, а я отправился в старую резиденцию. Там жизнь, можно сказать, била ключом.

Мелкий бес Руян что-то прихватил у Евпатия, и домовой бегал за ним по всей резиденции. Сати только успевала размахивать руками и пытаться остановить сына, но это было невозможно. В этот момент он по скорости почти сравнялся со мной и Агнесом во время перелёта на Байкал.

Но я оказался в нужное время и в нужном месте, поэтому остановил беса и отобрал у него какой-то артефакт, который тот утащил у домового.

При ближайшем рассмотрении артефакт оказался обычной бутылкой сливовой настойки.

— Не отдавай ему! — взмолился Руян. — Он опять напьётся, будет ворчать тут весь вечер. Он очень хороший, но только когда трезвый. А выпьет, и сразу же давай ругаться.

В этот момент подоспел Евпатий.

— Так, — сказал я, — употребляешь на рабочем месте?

— Сдал всё-таки, мелкий гадёныш, — проворчал домовой, но без особой злости.

— Послушай, — я показал ему бутылку, — совершенно не нужно никого было сдавать. Я и так вижу, что это самый настоящий алкоголь. Поэтому давай мы с тобой договоримся так: пить я тебе не запрещаю, но после этого веди себя, пожалуйста, прилично, без всяких вот этих вот выкрутасов.

— Да нормально я себя веду. Ну, ворчу иногда по-стариковски, а что же мне? Старый хозяин пропал, нового хозяина тоже толком мне видать.

— У вас, по-моему, с Резвым одна и та же болезнь, — хмыкнул я. — Ладно, не переживайте. Победим врага, и заберу я вас с собой.

— Я отсюдова никуда не пойду, — проговорил домовой. — Я, в конце концов, домовой, а не кочевой, чтобы скитаться по разным местам тудой-сюдой.

— Ладно, ладно, не ворчи. На, возьми твой пузырь, и иди, улучшай себе настроение.

Евпатий схватил бутылку, прижал её к себе.

— А то всё ходють и ходють, ходють и ходють…

Я глянул на него, хмыкнул и подумал: интересно, что такого можно сделать, чтобы заставить этого старого ворчуна улыбнуться?

* * *

Затем я вернулся в новый корпус и передал управляющему резиденции Рароговых список, полученный мною от Даррена, и попросил закупить по нему позиции первой необходимости. Деда разорять не входило в мои планы, потому передал управляющему верительную грамоту на распоряжение средствами с моих счетов. Сам же решил отправиться в академию.

Сначала хотел взять один из местных экипажей, но затем, подумав, решил проехаться на Резвом. В конце концов, до академии тут было не очень далеко, максимум полчаса езды. А мне о многом предстояло подумать. Резвый, будто почувствовав моё настроение, был непривычно молчалив.

Для начала о том, что мне в академии делать было уже абсолютно нечего. Все свои знания и умения я уже получил из других источников. Но вот моим друзьям — Косте, Артёму, Тагаю — всё ещё предстояло там учиться. Я же собирался забрать документы и покинуть это учебное заведение навсегда.

В конце концов, я изначально устраивался туда лишь затем, чтобы сблизиться с Тагаем. Вместо этого нашёл ещё троих очень хороших людей, которые стали моими друзьями.

Впрочем, очень быстро мои мысли перекинулись с этих обстоятельств на другие.

Да, я давно уже не был в столице. Отвык от её ауры, в том числе от вечной суеты, от нежелания ожидать что-либо. Тут все куда-то бежали, все делали что-то на скорость, как будто боялись не успеть. Но сейчас здесь всё было иначе, и это трудно было не заметить.

У меня сложилось такое ощущение, будто столица замерла в ожидании чего-то невероятного. Я даже не мог сказать, чего именно. На улице не было суеты. Вообще. Прохожие встречались достаточно редко. Как будто более-менее состоятельные люди взяли и куда-то уехали отсюда. Впрочем, возможно, именно так оно всё и было. Период междувластия ощущался особенно остро.

Я ехал в академию и даже не то чтобы оглядывался по сторонам, а именно впитывал эту самую атмосферу тревожности, повисшую здесь. Она была неосязаемая, но в то же время ощутимая: липкая и приставучая.

«Обалдеть, — думал я. — Никогда бы не сказал, что подобное возможно».

Во всём было виновато повисшее предчувствие гражданской войны. Люди помнили, как внезапно столицу наводнили войска Морозовых и Вулкановых. Да, затем они отбыли восвояси, так как Совет не закончился ничем конкретным и вместо него принялись созывать Ярых на Байкал. Но понимание того, что противостояние грядёт и просто так оно не закончится, у людей было. Именно поэтому в воздухе и висела тревога.

Как мне сказали в секретариате, где я забирал документы, Бутурлина на месте до сих пор не было. Он, скорее всего, был на Ольхоне.

Но тут, в академии, я хотел бы зайти и попрощаться ещё с двоими людьми. Во-первых, с Аркадием Ивановичем Путилиным. А во-вторых — с Аграфеной Петровной Бабичевой. Оба этих человека были настоящими профессионалами своего дела и не раз доказывали свою преданность общему делу. А такое всегда подкупало.

Первым делом я пошёл к Аркадию Ивановичу. Но перед дверью в его кабинет замер, потому что там слышался разговор. И хоть проходил он не на таких уж повышенных тонах, я всё же смог его услышать. Причём голос собеседника Аркадия Ивановича мне был прекрасно знаком. Принадлежал он никому иному, как Снежане Морозовой.

— Аркадий Иванович, — с не присущим ей жаром говорила Морозова, — я понимаю, что у вас своих забот полно. Но и вы меня поймите, это то, что просил у меня передать дедушка. Как вы понимаете, это его просьба, а не моя прихоть.

— Да говори уже, — ответил ей Путилин. Хотя по его голосу было понятно, что он не хочет слышать того, что ему сейчас скажут.

— Нам поручено следить за Болотовыми. В первую очередь за Ярославом, сами понимаете по какой причине. Но и за Баяном нужен глаз да глаз. Меня выделили вам в помощь!

В ответ последовал только тяжёлый вздох. Судя по всему, возразить или хоть как-то отказаться от подобного предложения Путилин не мог.

И тут у меня всё встало на свои места.

Аркадий Иванович родом был из холодного северного Мурманска. И пусть он не был магом льда или холода, но всё же он происходил с территорий, которые полностью контролировались Морозовыми. Соответственно, весь его путь по карьерной лестнице был выстроен отчасти и благодаря этим самым Морозовым.

Что ж, открытие было не самым приятным, но и не сильно влияющим на моё отношение к этому человеку. Я подумал, что если бы сам оказался на его месте, то неизвестно ещё, как поступил бы.

Затем я отошёл от двери и встал за громоздким, стоящим в коридоре шкафом. Морозова вышла из кабинета и, не оглядываясь, пошла в другую сторону, поэтому меня она не видела.

Я же дождался, пока она скроется за поворотом, и снова подошёл к двери Путилина. Тот, в свою очередь, достаточно громко ворчал у себя в кабинете, чем живо напомнил мне Евпатия.

— В кои то веки, отчеты можно будет под копирку писать, — в сердцах проговорил он.

Последняя фраза и вовсе заставила меня задуматься. Множество разных, незначительных намёков говорили мне о роде деятельности Путилина. Но сами по себе они не значили ничего. А вот вместе, прямо сейчас, сложившись в моей голове, они дали ясное понимание, кто такой Аркадий Иванович Путилин. Кстати вспомнились и перстни с похожими гравировками у Светозарова и Путилина.

А ведь появился Аркадий Иванович в академии точно после того, как случился прорыв в Коктау. Много раз он пытался исподволь копать под меня, но в какой-то момент, видимо, понял, на чьей я стою стороне и какие интересы отстаиваю. Поэтому махнул на меня рукой. Или, может быть, отозвали задание следить за мной. Это не суть важно. Главное, что Аркадий Иванович Путилин находился меж двух огней. Он работал на Тайный сыск, но в то же время, обязан был и Морозовым.

Да, человеку с принципами, которые были у Путилина, я конечно, не завидовал оказаться меж этих двух огней. Но, кажется, он неплохо справлялся.

Что ж, эта информация будет не лишней. Но я решил сделать вид, что пока что ни о чём не догадываюсь, и вошёл в его кабинет.

— Здравствуйте, Аркадий Иванович, — сказал я, закрывая за собой дверь. — Рад видеть вас в добром здравии.

Путилин глядя на меня, изогнул бровь и выразительно провёл взглядом снизу доверху.

— Эко вас раздуло, молодой человек.

— Это не раздуло, — хмыкнул я. — Это всё по вашим заветам. Ни что иное, как прорыв уровня владения.

— Да я уж вижу, что ты уже не Ярый.

— Да я уже и не Боярин, — ответил я.

— Да ты что⁈ — Путилин, кажется, впервые по-настоящему удивился. — Неужто ты… Ярило?

— Он самый, — кивнул я, — причём с реальной возможностью стать Грандом.

— Никогда бы не подумал, — Аркадий Иванович сел за стол, и с сомнением указал мне на одно из кресел. Я постарался опуститься в него так, чтобы не сломать. И, несмотря на жалобные скрипы мебели, у меня всё-таки это получилось сделать.

— Подумать только, — проговорил Путилин. — Впервые, когда я увидел твои документы у себя на столе, ты значился всего лишь новиком, который внезапно, не пойми как, стал воином. Что, конечно, заинтересовало меня…

Он говорил, тщательно подбирая слова, но я-то видел, что он очень сильно устал за последние недели. Ему требовался длительный, тщательный отдых.

— А сегодня-то ты с чем пожаловал? — спросил он.

— Да, я к вам, собственно, попрощаться, — ответил я. — Забираю документы и затем следую своим путём. А наши, к сожалению, на этом моменте расходятся.

— Очень жаль, очень жаль, — проговорил Путилин, затем вскинул на меня глаза. — Но ты не должен покидать академию. У тебя же есть чувство долга, совесть, в конце концов. В такие времена, как ты понимаешь, ты должен встать на защиту своей родины, принести ей присягу, служить верой и правдой по мере своих сил. И сил, я хочу подчеркнуть это, немалых.

— Понимаю, — кивнул я. — Вот только, Аркадий Иванович, не все способны работать на два лагеря.

Он вскинул на меня взгляд, и глаза Путилина стали колючими, словно пытались залезть мне под кожу и понять, что я имел в виду.

— В любом случае, у меня есть клятва. И клятва эта — защищать мир людей от демонов. А уж на каком фронте я буду это делать, не столь важно. К тому же, смею уверить, фронт этот будет самый горячий. Я не собираюсь отсиживаться где-то в безопасном месте.

— И всё-таки, Виктор фон Аден, — Путилин снова встал, понимая, что разговор наш близится к завершению. — Мне очень жаль, что нам с вами на этом придётся расстаться.

— Полагаю, — ответил я, тоже вставая. — Что мы с вами обязательно ещё встретимся — на каком-нибудь опасном рубеже. Вы же тоже не привыкли отсиживаться в стороне.

— Твоя правда, — ответил он и протянул мне руку. Я пожал её и вышел из кабинета прочь.

* * *

Флигель, отданный Аграфене Петровне под лазарет, был буквально забит ранеными, пересланными сюда из Ольхона. Причём народу тут было действительно много, и, как я понял, многие из них были тяжёлые. Но у Аграфены они шли на поправку просто-таки невероятными темпами.

Но даже это было не всё. Когда я проходил между рядов коек, своим усиленным слухом я слышал переговоры провожающих взглядом вояк:

— Это ж тот парень?

— Ну да, ну да, точно он — вон какой огромный!

— Ага, это он вскрыл Байкал.

— Да, да, точно он — на каком-то летающем драконе! И как только умудрился льды вскрыть⁈

— Да похер как, главное, что вовремя!

— А какой здоровый! Богатырь!

— Хм… Земля русская щедра на богатырей.

— Да ты на косу его глянь! Тохар он чистокровный! Огонь их племя любит!

— Да пусть хоть сербом будет, как та девчонка менталистка! — отозвался кто-то. — Пока за нас воюют, все они наши!

Я хмыкнул про себя. В лазарете особо заняться нечем, вот и трепались раненые обо всём на свете. И разговоры эти неожиданно меня и моих друзей касались.

Я повернулся к одному из раненых, который кому-то доказывал, что видел у меня пылающий зад после приземления на Байкале, но ему никто не верил:

— Всё так и было, — подтвердил я, заслужив возгласы удивления и смешки. — А вы откуда вообще, и как тут оказались?

— Да вот, часть самых тяжёлых с Байкала, Аграфена на себя взяла, — ответил вояка. — И вытягивает нас всех по своей специализации.

Повернувшись, я увидел в проходе саму Аграфену Петровну. Та встала, упёрла руки в бока и смотрела на меня хоть и снизу, но достаточно суровым взглядом.

— Так, Виктор, — проговорила она, обращаясь ко мне. — А что с тобой произошло? Тебя какой алхимией перекормили, что ты так вымахал? Давай-ка, промывание кишечника, быстро! А то порвёт по всем швам, я потом больных не отмою.

Я даже не сразу понял, что это шутка. И только когда она улыбнулась, хохотнул в унисон.

— Хорошо, что вы хоть меня узнали!

— А как же тебя не узнать-то? — ответила Бабичева, приглашая в свою комнатку. — Легенды о тебе целые ходят. Про то, как ты на Байкале воевал. Как же так вышло, что ты этаким богатырём-то стал?

— Да вот так уж, стал первожрецом богини Огня, — ответил я. — Мы, тохары, не по капищам. Мы по олицетворениям стихий с магией работаем.

— Здорово, — кивнула Бабичева. — А ты чего сюда, собственно? У ваших лекция должна быть только в пятницу.

— Попрощаться зашёл, — кивнул я. — Ухожу я из академии.

— Зря, — покачала головой лекарка. — Мало иметь большой резерв силы, нужно ещё уметь им филигранно оперировать. Здесь хотя бы пытаются этому учить. Может, подумаешь ещё?

— Спасибо, Аграфена Петровна, за предупреждение и за заботу, но не могу. Я и так последнее время здесь не появлялся. Какой же с меня курсант? А учиться я не перестану. Достались мне кое-какие родовые фолианты на изучение, так что корплю над знаниями пуще прежнего!

— И всё равно, будь осторожен. Большая сила — большая ответственность! Одно дело использовать её против демонов, и совсем другое — против людей.

Похоже, меня сейчас прозрачно предостерегали от возможного участия в госперевороте или гражданской войне.

— Не скажу, что останусь в стороне, если люди начнут вести себя хуже демонов, — не стал я отпираться. — Но пока мои противники относятся к нечеловеческому виду.

— Не наломай только дров, — не отступала лекарка. — Пока молодой, не замечаешь, как тобой манипулируют, маня великим благом и справедливостью, словно осла морковкой. Только когда взрослеешь, оказывается, что половина мостов была сожжена под этой эгидой, а вторая — не построена.

Чувствовалась горечь личного опыта за этим словами.

— Спасибо вам!

Я обнял Аграфену Петровну, поднял над полом, покружил и поставил на место. Та сперва даже не поняла, что произошло. Видимо, с её габаритами такое с ней проделывали нечасто.

— Вы — Женщина, Преподаватель и Лекарь с большой буквы. Даже сейчас уберечь пытаетесь в меру собственных сил. Не знаю, как сложится дальше, но пока стараюсь не идти против совести. Как и вы.

— А я то здесь при чем? — удивилась Бабичева.

— Так вы и бабушку Муратова тоже по совести навещали, и раненых с Ольхона из этих же побуждений забрали, ещё и курсантов-прогульщиков успеваете на путь истинный наставить! Везде успеваете!

— Паяц, — с улыбкой покачала головой Аграфена. — Вымахал выше меня, а всё такой же шалопай! Хорошо, что жизнь тебя ещё не поломала.

— Надеюсь, что так и будет впредь! — ответил я со смехом, отдав воинское приветствие. — Если узнаю про существование покровителя лекарского дела, то точно рекомендую вас на роль первожреца или первожрицы.

Бабичева расхохоталась. Затем замолчала, посмотрела на меня добрым и пронзительным взглядом.

— Раз уж грязи войны нам не избежать, ибо демоны давно у наших ворот обосновались, то желаю тебе избежать хотя бы грязи дворцовой политики. В этом дерьме нет ничего возвышенного и романтичного. На Стене хотя бы понятно, где свои, а где чужие. Во дворце для честного бойца чужие все, чтобы ты не думал.

* * *

Ликомора не привыкла ждать милости от судьбы, выгрызая зубами для себя всё необходимое. Сейчас на пути к её возвышению стоял всего один младенец. Никто из союзников не решился на его устранение, потому Ликомора вознамерилась в очередной раз взять серп судьбы в свои руки.

Найти годное комариное болото вблизи Екатеринбурга оказалось задачей со звёздочкой. Пришлось выезжать значительно севернее, где уже встречалось что-то подобное. То ли дело новгородские болота. Вот там всей нужной ей живности было просто навалом. А здесь… Она покачала головой, устраивая стандартный жертвенник.

Болотовы откололись от родовичей уже давно. У них были немного свои понятия об использовании магии. Хотя капища и разломы для них тоже не были пустым звуком. Но также они использовали практически всё, до чего только могли дотянуться.

Ещё накануне Ликомора вызвала к себе Ярослава Болотова — будущего императора Российской империи, как она считала — и выкачала из него крови на несколько пробирок. Дальше важно было не напортачить: в противном случае под угрозой оказывались не только Светозаровы, но и все Болотовы.

Затем всю ночь она корпела над тем, чтобы отделить необходимые клетки. Ей нужны были клетки именно Светозаровых, которые абсолютно точно присутствовали в младенце, против которого она всё и задумала.

Рано утром, ещё затемно, она отправилась на найденное специально для неё болото. И вот теперь, с кровью, в которой магическим образом была отделена часть, принадлежащая Болотовым, от части, принадлежащей Светозаровым, она совершала ритуал.

Сначала она принесла в жертву чью-то домашнюю собаку: болото надо было расположить к себе, накормить кровью.

Когда же она завершила ритуал, из трясины послышалось удовлетворённое бульканье.

— Что ж, — проскрипела она вслух, всё равно никто из чужих её слышать не мог. — Я зову всех убийц: комаров, мошек, змей, ядовитых жаб. Всех, кто может прийти на мой зов, всех, кто сможет уничтожить преграду на пути моего чудесного внука!

Со стороны это могло бы показаться жутким, но Ликомора хохотала. Вокруг неё вились тучи гнуса, комаров и прочей мелочи. У ног ползали змеи и прыгали ядовитые жабы. Причём они не враждовали между собой, нет, они пришли, чтобы послушать её задание.

— Вот вам кровь, — сказала Ликомора, откупоривая несколько пробирок и разливая кровь вокруг себя. — Это образец. Вы должны найти младенца, в котором течёт такая же кровь, и уничтожить его. Убейте Светозара. И воздам вам по заслугам.

Все, кто слетелся и сползся на её зов, приникли к крови. А через минуту уже исчезли, растворились в окружающем болоте, будто их никогда и не было.

— Ну вот и посмотрим, — хмыкнула себе под нос Ликомора, — как они все запрыгают, когда не будет альтернативы.

* * *

Вернувшись из академии, я застал Мирославу и её мать Ираду уже с собранными вещами. Надо сказать, что скарб у них был очень нехитрый, вещей практически не было.

Когда я вопросительно приподнял бровь, мать Мирославы сказала:

— Я обдумала ваше предложение. Мы с Мирой перебираемся в Горячий Ключ.

— Отлично, — кивнул я. — Это правильно. Я сделаю всё, чтобы ваша жизнь стала лучше, чем была до этого.

Вместе с девушкой и её матерью я прихватил Аркви и мы отправились в Горячий Ключ.

Там Мирослава и Ирада сразу же, без отдыха, принялись проетировать систему ментальной защиты долины. Причём, как я успел услышать от Мирославы, здесь это было делать гораздо проще из-за того, что Горячий Ключ, как и вся долина вокруг озера, находились в низине. Здесь не нужно было делать полноценный купол, а можно было просто перекрыть пространство между хребтами. Это получалось гораздо эффективнее и менее трудозатратно.

Сам же я переговорил с Дарреном. Тот обрадовался появлению в Горячем Ключе менталистов, но предупредил о неких странностях:

— Я не знаю, с чем это связано, но если раньше патрули низших вокруг были обычным делом, то за последние пару суток все они исчезли. Будто их отозвали. Мы даже отправляли разведку в Агни, но и там будто все вымерли.

Я представлял, с чем это могло быть связано. Если заполучив муас, селекционеры пошли в атаку на последние оплоты сопротивления высших, то Максвелл решил попросту не распылять силы, а собрать все войска в единый кулак.

А ещё я прекрасно понимал, что помощи они не попросят, как мы в своё время не попросили у них. Потому отправился на одну из площадок возле водопада, где расчертил ритуальную пентаграмму вызова и, практически без всяких помех, не напрягаясь, вызвал Азарета.

Тот появился практически сразу, но не в физическом обличье, полностью открывать портал мер между мирами ради разговора не стали.

— Что-то срочное? — спросил он.

— Да. Хотел предложить помощь, если Максвелл пошёл в атаку.

Мне удалось удивить Азарета.

— С чего ты взял, что он атаковал нас?

— Муас они захватили, и у нас наблюдается отток низших в неизвестном направлении, — изложил я свои соображения.

— Значит, не только у нас отошли, — задумчиво пробормотал Азарет. — Буду иметь в виду. И Виктор, уж извини, но не думаю, что ты в одиночку сможешь сыграть большую роль в грядущей битве. Хоть богиня изрядно потрудилась над твоим усилением. Вы и так уже сделали великое дело, снабдив нас муасом. Но человек, каким бы он ни был, всё равно всегда будет слабее демона.

В голосе высшего слышалась уверенность в своём взгляде на мир.

— Дело не только во мне или муасе. Есть ещё наше трио менталистов, Агнос. Я видел некоторые варианты будущего в храме, и везде мы боролись с вами плечом к плечу. Наш противник не ограничивается селекционерами. Теперь нам придётся сражаться ещё и против Бельзияра. А демоны всегда будут слабее бога, какими бы сильными вы не были, — вернул я ему его же фразу, несколько переиначив.

— Уел, — нахмурился Азарет. — Буду иметь ввиду твоё предложение. Это всё? — спросил он.

— Есть ещё один насущный вопрос религиозного характера, — проговорил я. — Не подскажешь, есть ли у суккубов храм или какое-нибудь высшее божество?

Такого выражения лица у Азарета я ещё никогда не видел. Создалось впечатление, что мой вопрос его просто ошарашил.

— А тебе зачем? — осторожно спросил он.

— Да не мне, — сказал я. — Это друг интересуется.

Он посмотрел на меня, и мы оба заржали.

— Нет, правда, — я кивнул несколько раз, — звучит, как бородатая шутка, но другу нужно. Он сам полукровка. Парень. А сила — своеобразная. Он — самоучка, но три легиона демонов заставил заниматься, так сказать, свальным грехом прямо на поле боя, вытащив их из-под влияния менталиста.

— Заставил заниматься любовью, а не войной, — Азарет снова хохотнул. — Вот это силища! — проговорил он.

— Вот и я того же мнения. Нельзя самородка необученным оставлять.

— Полностью согласен. Такой алмаз нуждается в огранке, чтобы стать бриллиантом. Но о божествах у суккубов я, конечно же, не слышал. Но знаешь что? По поводу обучения я уточню. У меня есть у кого спросить.

Отправить